С тобой очень легко. А что самое главное - ты понимаешь меня. Каждый уголок моей души знаешь. Знаешь меня, чувствуешь меня.

Еще тогда, 11 лет назад, я не думала и не представляла, что ты войдешь в мою жизнь и останешься в ней навсегда.

Ты всегда рядом, независимо от расстояния. Всегда любишь, ценишь, оберегаешь. Рада, что могу положиться на тебя. Знаю, что никогда не предашь. Знаю, что переживаешь за меня.

С тобой очень легко. А что самое главное - ты понимаешь меня. Каждый уголок моей души знаешь. Знаешь меня, чувствуешь меня.

Просто хочу сказать тебе спасибо. Прошу простить мои изъяны. Хочу, чтоб знал, что я очень сильно люблю тебя! Ты самый лучший Мужчина в моей жизни! Знай, что я верю в тебя. Верю в твою идею, в твою мечту, в твою цель. Я знаю, что всё-всё, о чем мы говорили, о чем мечтали - сбудется! Я верю в тебя, верю в нашу дружбу! И знаю, что насколько далеко мы бы не были друг от друга, мы всегда будем рядом!»

Это письмо я получил спустя месяц, после того как она уехала. Отправив ответное письмо, следующее от нее я получил аж через год. Но до чего же это искреннее письмо. На сколько дружба, моя с ней, зашла, что читая в двадцать один год эти строки, я плакал…
У каждого друга, подруги, любящей пары, есть свои воспоминания, какие-то такие моменты, которые остались на всегда в памяти, может даже есть совместная, любимая песня, которая рано или поздно становится «их песней». У нас была такая песня. Именно она сопровождала мое письмо на ее электронную почту. Я слушал ту песню в тот день четыре, а то и пять раз…, понимая, что ее нет рядом и мы не можем сыграть в «Стикер» (Смысл игры не просто наклеить бумажку на лоб. К примеру сидят 4 человека, каждому пишется на стикере слово и приклеивается на лоб, чтобы он видел, а другие участники видели. И каждый участник наводящими вопросами пытается угадать загаданное слово. Обычно по 3 вопроса чередуют, т.е. сначала 3 вопроса один задает, потом другой и так далее пока кто-то не угадает свое загаданное слово). Мы играли вдвоем и смеясь, дурачась угадывали известных нами актеров или те же песни, и пытаясь быть заумными, отгадывали на лбах друг друга исторические события. Весьма сложно было осознавать, что я один. Я не был один, но без нее, чувствовал себя пустым местом, перекати-полем в пустыне.
Когда я попал в дом престарелых, я написал ей письмо, которое так и не отправил, побоявшись получить письмо в ответ, в котором узнаю о ее радостях, успехах и просто расплачусь, не от того что завидую, а из-за того, что не могу всё то разделить с ней.

«Моя любимая…Моя вечная подруга. Я очень постарел и стал часто жаловаться на сердце. Мои-то годы. Я в доме престарелых. Чувствую себя ужасно стыдно, когда не контролирую свои потребности. Я никогда бы не подумал, что стану стариком, таким какой есть сейчас. Я очень по тебе скучаю. Я всегда тебе говорил, что расстояние заставляет меня больше любить тебя, скучать и страдать. Сейчас так, возможно потому что я обессилил?! Не знаю. Но есть, что есть. Ты не ответила на мои предыдущие три письма. Возможно почта не доходит, а пользоваться интернетом мне запрещено. Что ж, буду ждать ответа. Целую тебя, моя дурёха.»

Иногда я представляю, как она видит из своего окна пурпурные цвета Манхэттена, Бруклина, во время рассвета, попивая утренний, зеленый чай без сахара. Моя любовь к Нью-Йорку имела безграничные просторы. Изредка, сидя в кресле, в холле, с остальными стариками моего крыла, я словно абстрагируюсь и попадаю на Манхэттенский мост, иногда на Бруклинский. Стою на нём с ней, чувствую влажный порыв с ист-ривер. И мы обнявшись, смеемся с морщинистых лиц, которые заменили наши молодые, гладкие черты лица. Лица которые излучали радость не меньше той, что была в юности, даже с большей искрой и теплом. Но увы, перебивает это всё, женщина, которая сама по себе, изредка кричит непонятные вещи. Все понимают, как ей плохо, все это чувствуют в ее голосе. Но санитары, лишь вкалывают ей снотворное и эти безудержные крики утихают на два-три часа.

Школа. Уверен, что никто, никогда не забудет это слово и его незабываемое значение. Но не каждый помнит свою встречу выпускников, потому что мало кто туда ходил. Сказать честно, делать там нечего. Когда настал день моей встречи, мы созвонились с одноклассниками и сняли недорогое, уютное кафе «Центр». Оно находилось, так сказать, на нейтральной стороне. И всем, безусловно, было удобно приехать туда. Встреча началась традиционно. Каждый, выпив по первому бокалу раскрашивал свою жизнь по максимуму, хоть все, всё друг про друга прекрасно знали. Но заканчивая вторую бутылку, мы узнавали, что: кто-то стал папой, от кого никто этого не ожидал; кто-то спился. И надел старый костюм, думая, что его опухшее лицо никто не заметит. И многое-многое, чего каждый хотел бы услышать в последнюю очередь. В этой мрачной идиллии, я оказался из разряда «нет ничего, пишет писульки, не женат, но были бабы». Очень просто и откровенно, мой бывший одноклассник меня охарактеризовал. На что моя грешная душенька не обратила внимания. Посидев еще пару минут, я понял, что здесь мне делать нечего, я встал, снял с вешалки пальто и вышел. На улице было холодно. Поправив воротник так, дабы в шею меньше дуло, я легко направился домой. Дома выпил стакан воды с медом, пожелал маме спокойной ночи и пошел спать сам. Вот собственно и вся встреча. Глупо, глупо при глупо…, не ходите на свои встречи. Ужасно напрасная трата времени. Да, будучи в своем возрасте, я кажусь вам пессимистом, но поверьте – это сущая правда. И всё это всплывает и начинает осознаваться в глубокой старости.

Сегодня почему-то играл не Луи. И меня это ужасно смутило. Я даже плакал. Боже, как вообще можно такое писать, старый, опытный человек, плачет не получив порцию стандартного набора музыки. Это ужасно. Когда мы позавтракали, то я попросил молодого медбрата Лари подвести мою коляску к окну. Я весь день смотрел на задний двор нашего дома. И не думал ни о чем. Это был день затишья. Затишья перед бурей.

Всю ночь я громко бормотал что-то во сне, дежурная санитарка приходила ко мне по малой мере пять раз. Мне снились кошмары. Это были кошмары моего детства. В них я, очень маленький человечек, который попал в зону огня, войны, криков, насилия и пытаясь найти выход, просто бегал вокруг этого хаоса. А в конце кошмара, меня находил большой человек, страшный как мне казалось, и просто криком заставлял плакать. После чего я просыпался в поту, а перед лицом стояла Татьяна. Татьяна, русская женщина, которая приехала в Париж, дабы найти себя, и ударившись глубоко в религию, подалась помогать людям.

Я не понимаю, почему я вижу те же кошмары, которые видел в пять лет?! Может это какой-то период, который ты переживаешь в пять лет после рождения, и за пять лет до смерти? Господи, да пусть это будет так. Я много прожил, пусть мало увидел, мало получил, но я считаю, что мне достаточно и того что я имею. Бесят старики, которые ноют о том, что они всю жизнь работали и не получили ничего. Хотя имеют дом, машину, дачу, семью… В тот момент, когда у других и «жрачки» не было, прости меня Господи…! Все мало, все прибедняются. Тьфу, твою мать. Вскоре, на утро, мне стало лучше. Успокоительные делают свои грязные дела. И улыбка появилась на лице, когда Лари подошел к касетнику, и когда он отошел от него, я услышал привычную уже для меня трубу…, тот самый хриплый голос, который был моим путеводителем по моему и только моему миру мыслей.

Зима весьма интересная пора. Я даже не заметил, как весна пролетела, и уже глядя в окно, я видел не падающие листья в саду, на заднем дворе, а голые деревья и снег. Снег, который падал и падал. Когда я перестал управлять своими эмоциями, я плакал по любому поводу, который трогал меня до глубины души. Всё верно, так было и раньше, но раньше я лихо сдерживал слезы, горечь, всяческие обиды и не довольствия. Но теперь, увы то и дело, что плачу, кричу, даже матюкаюсь, когда санитары не понимают того что я хочу им донести. Но, увы, как оказалось – это было не очень хорошо. Это означало, что я просто теряю свое сознание. А это значит, что я начинаю забываться. Забыл я и то, что сегодня мой день рождения. Если бы вы знали, как печально воспринимать то, что вокруг тебя стоят люди, половина которые даже не знают кто ты или просто не понимают, что происходит. Санитары, которые разговаривают с тобой, как с месячным ребенком, донося просьбы о том, дабы ты задул эти гребанные свечи. И сам торт… Боже, унылый, самый что ни на есть дешевый торт, не вкусный… Это фиаско. Даже не фиаско, а …, нет, не буду писать ересь. Пусть останется «фиаско». Видели бы вы мое лицо. Абсолютная стена. Все эмоции были у меня в голове, а снаружи я только слышал нелепое «happy birthday», и взрывы парочки конфетти. Боже, то ли я деградирую, то ли они все стали любезнее и ведут себя так не из-за того что я стар и немощен, а потому что у меня сегодня праздник?! Для их потехи, я задул свечи и протянул фальшивую улыбку, после чего все крикнули «ура». По большому счету, так и прошел мой день рождения. Очередной день рождения. Каждый год разные санитары, ремонты, словно каждый год в новом помещении. Но самое радостное в начале зимы, для меня был отчет дней до Рождества. Люблю этот праздник. Подарки, это рождественское настроение.
Я дарил своей дурёхе большого, плюшевого, белого медведя. О да, были времена. Рождественский вечер, я стою у ее квартиры. Звоню в дверь, и перед глазком ставлю белого медведя во весь рост. Когда я услышал звук замочной скважины, и девичий визг от радости, увиденную в глазок, то и сам поневоле улыбнулся. Это было очаровательное время. Которое к сожалению не вернуть назад. Былое вообще уходит так быстро, что мне сейчас аж страшно осознавать то, что я потерял всех близких, многих друзей уже нет на этом свете… И снова слезы. Страха уже нет, видимо прошел тот период. Я скорее становлюсь маразматиком, с ужасной оценкой на жизнь. Но пока работает голова, я могу выражать всё то что я пишу. Пусть даже эти листы потом спалят, или сдадут на макулатуру, где их все равно переработают, для меня это единственный способ выложить душу, дать ей свободу, дабы она не была заполнена только сгнившим телом, но и свежим воздухом моей жизни.

Писать – это словно жить еще одной жизнью. Проживать каждое слово написанное тобой. Это великолепно, отдавать столько бумаге, клавишам, а в замен получать в два, а то и в три раза больше. Писать я начал поздно, для своих лет, да и не практиковался, были только стихи. Но в моей жизни, словно происходила череда помощи. Череда людей изо дня в день врывающихся в мою жизнь, дабы толкать ногами в спину, дабы я развивался, работал…Одним из этих людей, была девушка Елена. Она была моим гидом в жизнь журналистики. Именно ей я благодарен за то, что начал писать. Принимая активное участие в жизни своего университета, я вел колонку в газете, что звалась «Разговоры о вечных ценностях». Мне это так нравилось. Я не мечтал об этом, это было предложение, которое я с удовольствием принял. Я помню всего одну статью, из многих, последнюю статью, после которой я поставил точку в журналистике и занялся своим слогом. Начал писать и выражать.

«Часто, наблюдая за окружающими, я не до конца понимаю, как люди живут?! Ну, я в том плане, что их взгляды на отношения мужчины и женщины довольно экстравагантны. Выходя как-то из автобуса, в привычный рабочий день, осознал, что вокруг – одна молодежь. Мы отдаляемся от старших? Или же это они потихоньку отходят от нас?
Любовь, что это? Никто из нас не может дать точного и исключительно одинакового ответа на этот вопрос. Молодежь живет ночью, музыкой, выпивкой и недлительными отношениями. Вышло из моды ходить за ручку, целоваться, считать каждый день до встречи. Легче с кем-то «замутить», считает молодежь, сделать грязные дела, о которых думаешь, а если не сделал – просто расстаться без плача и упреков.
Куда делась та любовь, что вдохновляла наших дедушек и бабушек, родителей?
Современная молодежь, встречаясь долгое время, не спешит жениться, так и живут в гражданских браках. Это их не обязывает любить друг друга до конца жизни, хранить верность. Так что…, мы теряем понемногу самих себя? Так выходит?
Любите, даже если не знаете обозначения этого слова, просто делайте, что подсказывает сердце. Мир у наших ног, а мы идем по краю, мы держим равновесие между идеальными отношениями и лже-любовью!»

Концовкой этой статьи был еще стих, но увы я его не вспомню, память уже не та, что была ранее. Не смотря на то, что я был молод и писал, грубо говоря о себе в том числе, я уже тогда заметил призрачность поколения. Старики и в прям просто теряются. И зная точно, потому что почувствовал это на своей шкуре, могу сказать, что стал рано понимать жизнь. От того и плохо было всегда, на протяжении этой лже-свободной жизни!

Когда я писал рассказы, я не советовался ни с кем. Никогда не брал уроки письма. Я только читал книги. Книги, разные стили, классика американская, современная на то время французская литература. Все что было интересно я брал на вооружение и читал. Прочитав книгу, я делал выводы, что-то записывал, и пытался выражать свои выводы на счет жизни и ее неотъемлемых преимуществ в сторону человека. И как я думал, а большего мне и не нужно было, у меня получалось.
День закончился. А с ним началась тишина, которая прерывалась стонами, криками и дискомфортом по всему крылу. Поначалу меня страшило, то что люди кричат, в тот момент, когда я пытался заснуть. Но со временем, я стал даже погружаться в их крики, недомогания и принимать во внимание то, что и сам изредка издавал такие же, неприятные для ушей звуки. Шли дни, недели, месяцы. Настало Рождество. Но не смотря на то, что я его так ждал и так сильно хотел этого праздника, для меня это рождество стало самым, что ни на есть огорчением. Мне пришла открытка с поздравлением. Не то чтобы я был на столько уж озлоблен открыткой иль поздравлениям, просто эта открытка была от моей дочери.
Да-да, у меня есть дочь. Почему я о ней не упомянул ранее? Да потому, что это она меня засунула в этот гадюшник. И вообще, за всю жизнь я так и не слышал ничего хорошо о том, чем собственно любил заниматься, так еще и моя дочь, эта малолетка ничтожная, упрекает меня в том, что я постоянно трачу свое драгоценное время, которого и так осталось не много, на то что пишу всякую ерунду. Породил же сволочь. Это было самое гадкое начало праздника, за всё время, что я пробыл тут. Как она смеет вообще присылать открытку, с поздравлением, да еще и написать на ней, «Папуля, с праздником тебя. Ты же так любишь Рождество». Тварь… Боже, за что так меня наказывать? Не понимаю…Я позвал с угрюмым лицом Лари и шепотом на ухо, попросил отвести меня в мою комнату. На что он посмотрел с недопониманием. И так, пока все веселились я лежал в кровати, на которую бедный Лари меня затащил и смотрел на потолок, пуская слезы, которые стекали по всему моему лицу, и капали на подушку.
«Нет чтобы прийти… Зачем ты шлешь не искренние открытки, тем самым делаешь больнее своему отцу?! Тварь…Малолетка…Сволочь неблагодарная…А-а-а-а!!!» С этими словами, которые я выкрикивал на весь коридор, я и заснул, после укола Татьяны.

Все тоже окно. Угрюмый снег. Не лицо, а стена. Еще не остывшая буря в груди, но уже светлая голова. Барбитураты, что превращали меня в овоща, давали возможность молча смотреть в то самое окно и слушать ту самую музыку, не вызывая никакого эмоционального барьера.

Тут Лари подошел ко мне сзади и присев на корточки, посмотрел на меня. С его уст доносились слова, которые растопили барьер без эмоциональности и с сокрушительной силой облучили мое лицо улыбкой. Восторг, тахикардия, возможно повысилось давление. Но всё это стоило того. Он сказал мне, что пришла еще одна открытка, на которой была фотография Башен Близнецов. Она прислала мне поздравления с Рождеством. Моя милая дурёха. Моя любимая дурёха. Со слезами на глазах, я нюхал марку на открытке. А посмотрев на другую сторону, я увидел небольшое письмо.

«Боже… Я плачу, держа в руках эту шариковую ручку. Твоя дочь, не знаю откуда она меня знает, связалась со мной в сети. Она рассказала мне о том, что ты в доме престарелых. Как ты там мой любимый Мужчинка? Прости меня за все мои изъяны, прости меня за тишину в переписке! Я прилечу к тебе, как только у меня будет возможность. Твоя вечная подруга.»

Ни смотря ни на что, ни смотря на горечь что все же была в душе, я обрадовался тому, что письмо пришло, пусть даже в виде открытки. Вы себе даже не представляете на сколько билось мое сердце. На сколько мне было приятно видеть тот самый подчерк левши, которая обнимала меня, не смотря на то, что видела каждый день. Слезы радости залатали вчерашние обиды. И услышав весьма ритмичную песню Луи, я была хотел встать и плясать как никогда. Даже злость на дочь, перестала иметь вес. Но все же осадок остался.

Как же давно я не видел сны. Хотя раньше, меня посещала торба снов, различных, интересных, всегда цветные, иногда даже вещие, как мне то казалось. Я помню как заказывал сны. Когда хотел увидеть во сне девушку, с которой меня сведет судьба. И скажу я вам, ни разу я ее не видел. А если во сне все же и была девушка, то я никогда не видел отчетливо её лица. Сложно, когда нет девушки. Хотя и не сильно легко, когда она все же появляется. Сейчас я стар, и может не вспомню уже той страсти, дабы выразить картинку с самых ее сокровенных ракурсов, но смогу вам рассказать то, как все же любил одну даму, которой так в этом и не признался.
Было это в студенческие годы. Я тогда был, не то чтобы мачо, да я вообще никогда им не был, но все же общаться с девушками умел. Пусть не со всеми выходило, это общение, но все же я делал все возможное, дабы не показаться унылым гавнюком. Она, была очень красива. Если бы мне кто-то сказал: «Спорим, что ты не познакомишься с ней!?». Я бы ответил «да». Но к превеликому счастью, у меня этого никто не спросил. Она была тренером по художественной гимнастике. Красивейшая брюнетка, с шикарными икрами. По молодежному, с отличными ногами, и хорошей попой. Но, меня привлекло в ней не это все выше перечисленное, а именно ее харизма. Душа, ее душа была на столько сокровенна, открыта и чиста, что я просто испугался ее испоганить. Я пытался ухаживать, провожал с работы домой, как-то даже приготовил романтик у себя, и мы смотрели старенькие фильмы, под пиццу моего изготовления и бутылочку полусладкого. За все это время, я ее ни разу не поцеловал. Боже, я чувствовал себя разбитым корытом, идиотом в конце концов, когда говорил просто «пока», и тогда, обняв не поцеловал, под ироничные киноленты. Черт, аж плеваться захотелось. В итоге, как-то получилось, сам не знаю, наша связь прервалась. Это была несомненно моя ошибка. И я понимал ее. Но честное слово, эти месяцы, были самым лучшим, что было в моей жизни. С ней я себя чувствовал летающим змеем, которому кроме ветра ничего в этом мире не нужно. Но и сам я, переменил этот ветер на бурю. Она мне снилась, почти каждый день. Вы себе даже не можете представить, как часто я обдумывал то что тупил, то что был идиотом, и потерял такого человека, с которым прожил бы жизнь. Но…, наверное все-таки существует наша общая подруга – судьба. Судьба дурманит нашу жизнь, а любовь дурманит нашу голову и сердце. Было сложно, но потом улеглось. Со временем конечно, не без этого. Доводилось пересекаться, но улыбки с обеих сторон всегда развеивали все невзгоды, и дурные прошлые обиды и мысли. Я рад, что у нее все хорошо. Я рад, что она счастлива. Надеюсь, что у нее жизнь в сто раз лучше моей. Подумать только, я всегда считал, что у меня была только одна любовь, та что была на детской площадке, в восемь лет. Но оказывается время дает понять, что ты не полностью контролируешь свои коробки с прошлыми воспоминаниями, что находятся у тебя в «чердаке».

Снег сменялся голыми деревьями и теплой погодой. Давно я уже не вдыхал свежего воздуха. Приходится вдыхать только тот запах, что уже становился привычным для меня, да и скорее всего для остальных тоже, что стоял в нашем крыле. То это был запах хлорки, когда приходило время уборки. То это запах мочи, пота и всего остального, что вмещал в себя памперс для взрослых. Нет, ну правда, что за срань Господняя «Памперс для взрослых». Кто-то же придумал это, кто-то же наварил на этом не маленькую сумму!? Сукины дети, наживаются в двадцать первом веке на всем и на всех. Если бы передо мной стоял выбор, «жить вечно» или «перенестись в прошлое, в котором я не был», я бы без раздумий выбрал бы второе. Да, на кой мне впала та вечная жизнь? Ну вот что мне делать вечность в этом гадюшнике, под названием «сраное время-сраная земля, сраные люди-сраная жизнь»?! То ли дело, когда все только основывалось. Все было элитно, вежливо, порядочно в конце концов. Театры, филармонии, выставки, джаз, вестерны, литераторы мирового масштаба, киноленты вошедшие в историю. Вы, в 21 веке, живете всем тем, что накапливалось более 4-ех веков. Это же не шаг вперед, а деградация. И я сейчас говорю, только про искусство. Но, не буду об этом. Больная тема. Дурная тема. Просто лежит обида на жизнь, она меняет нас, меняет все вокруг. Даже не жизнь, а время. Ведь время – это в коем-то смысле и есть та самая жизнь. И все те века, все те годы, месяцы и часы – это не жизнь, а лишь время.
Все же не смог я долго писать сегодня. До уборки два дня, а запах стоит такой, словно у меня под стулом убили собаку. Я попросил Лари, дабы тот подвез меня к двери, и открыл ее, чтобы я смог вдохнуть воздуха. Он исполнил прихоть старого, надоедливого слюнтяя. За что я ему весьма благодарен. Люблю когда он меня ругает, и матерится, когда я снимаю памперс посреди холла. Ну невозможно же сидеть, в своих же фекалиях и делать вид что все хорошо. Но и даже тогда, его маты на фоне понимания, просто греют мне душу. И тогда я снова превращаюсь из старого, вредного деда, который вечно ноет и жалуется, но в тот же момент нуждается, в мальчишку, который смеется после того как набедокурил!
Ирония писем в том, что вроде бы я есть, а вроде бы меня и нет. Картинка походит на абстракцию. Некое недоумение. Недоумение, нуждающееся в обдумывании, в каких-то побуждениях внутреннего характера. Есть я, но нет ничего обо мне, чтобы бы вызывало картину молодого меня, либо нынешнего надоедливого старика. Игра продолжается. И как бы это не было иронично – эта игра, заставляет меня чувствовать себя живым! Досадно думать, что ты умираешь. А вот думать, что ты жив, еще нужно уметь!

Моей четвертой книгой в жизни, была изумительная книга рассказов Трумена Капоте «Музыка для хамелеонов». К чему я это? Думаете, что хвастаюсь? Да, хвастаюсь, потому что многие даже не знают кто это такой. И я их не осуждаю. Я их, знаете…, недолюбливаю. Почему? Да потому что это мое дело, хочу люблю людей, хочу не люблю. В этом сборнике, самым потрясающим, на мой взгляд, является рассказ «Прекрасное дитя» (кто-то переводит как «Прелестное дитя»).
«Время: 28 апреля, 1955 год», именно так начинался тот самый рассказ. Именно то время, когда происходил тот диалог знаменитого автора, с его подругой Нормой Бейкер. И что же тут такого, спросите вы?! Да ничего, именно Норма Бейкер – это та самая, всеми любимая Мерлин Монро. Та самая женщина, которая изменила мой взгляд на жизнь.
Знаете, я прочитал этот диалог, диалог обычных людей, не смотря на славу одного и невероятную славу другой. В этом рассказе они обычные люди, которые делятся своими мыслями, обсуждают свою жизнь, и сплетничают о других. Боже, как бы я хотел быть, хотя бы простым незнакомцем, сидящим на другой лавке от них и просто наблюдать за этим. Это на столько жизненно и морально. Хотя многие в этом, не увидят даже той же морали.
В первых, мы обязаны помнить, что наша жизнь, ничем не отличается от других жизней. И биологически и физически мы все равны. Ну есть исключения, но это уже не люди, а как я их называю – «искатели себя, любители себя». Этот разговорный портрет, дал мне понять, что сущность каждого, равна человечности. Даже злой маньяк иногда плачет. Даже слюнтяй, может ударить, когда это нужно. И даже Мерлин Монро, может свиснуть из ресторана печенье и спрятать в сумку. Будучи известной и в меру богатой. Эта наша мораль. Которую каждый перекручивает, не понимая, что он перекручивает то, что ему уже суждено. В семьдесят лет, я уверен, Монро была бы так несчастна, как и я сейчас. Хотя ее жизнь и так была не конфетка.
Подумывая о дальнейшем, мы никогда не думаем о себе. А почему вы строите жизнь, не включая в эту жизнь главное – себя?!
Истина где-то там…!

Держа в руках открытку, сегодня я как и все другие дни, думал «когда же приедет моя вечная подруга?».
Но, не было ни письма, о том что она задерживается, ни намека на то что она приехала. И снова горесть. Как быстро стало меняться мое настроение. Со скоростью, которую я даже не успеваю ощутить. С тех пор как Лари принес мне лампу в комнату, я сидел там после завтрака, после обеда, и до поздней ночи после ужина, до тех пор пока Татьяна не укладывала меня насильно.
Я плакал, осознавая, что в скором времени умру. И горевал о том, что дочери, которая и помогла мне с моей дурёхой, все срет на меня с высокой горы. Но все это сопровождалось не страхом, а одиночеством. Умирать одному, не увидев свою дочь, какой бы бесчувственной она не была, не увидев родную душу, которая меня понимала всю мою жизнь – ужасно стыдно. И так этого не хочется. Я знаю, что дочь уже переписывает документы на свое имя. Что все мое, станет её. И больше ей ничего не нужно. Ведь она не любит отца, которого не могла понять всю свою жизнь. Её жизнь это её офис. Её должность, в какой-то фирме. А я, уже проживший свое старик, только мешаю её жизни, трачу её время и порчу личную жизнь. Я её понимаю. Я такой же как она, точнее она такая же как я. Мы одинаковые, хоть в то же время и разные. Снова дергается правый глаз, снова трясется нижняя губа. И слезы льются с меня. Простите.

Сегодня умерла моя соседка, жившая напротив. Та, что кричала. Я не знаю её имени. У меня здесь нет друзей, я здесь сам. Сам по себе. Она умерла, а директор дома, положив голову ее дочери себе на плечо, протянул фальшивую речь о скорби и тем же вечером поселил нового старика, который как и остальные, пополнял бы его бюджет.
Сегодня из касетника исходили те же мелодии, те же звуки, что и в остальные дни. Не было видно скорби. Никаких отчаяний на лицах стариков. Знаете, словно каждый из них думает: «Ну был человек, теперь его нет. Все мы смертные!». И я скажу, что они правы. Но все же как не крути очень печально понимать, что жил в никуда. Ну правда. Зачем мы живем? Чей это злой замысел, просто давать жизнь и просто забирать ее, безо всякого на то смысла?! Это картина жизни, смотрится еще тупее, чем то, что я стеснялся признаться в чувствах, возможно к единственной, любви в своей жизни. Ну ведь это так.

Пустота. Какова эта пустота? Кругом бело…? Или же темно…?
Есть ли Рай или Ад…? Есть ли мы вообще? Видимо правда на столько глупа, что ответ на эти вопросы даже и зная, ученые никогда бы не донесли её людям. У нас у всех, всегда один план в голове на всю жизнь. И каждый его знает, я даже не буду его писать. Но почему нашим планом, после совершеннолетия не может быть просто жизнь. Неважно какая. Ведь все равно это неважно потом. Потом…, после смерти. Я же не буду нигде выражать то, как я жил, хорошо или плохо, интересно или угрюмо, так как я это делаю сейчас. В нашей жизни есть только «сейчас». И каждый час, каждый год, время забирает из нашего «сейчас», частицу, после чего, «сейчас», превращается в «потом». Я никогда не был аналитиком. Но я был писателем, хоть и не сильно известным. Ничтожность и боль – именно эти критерии моей жизни, дали мне то что у меня есть. И это не самое худшее в жизни. Я бы даже сказал, что моя жизнь прошла лучше чем у кого либо другого, кто будучи умным, работящим, имел в своей жизни только горе, и теперь жалея, что прожил так жизнь, стоит где-то на высотке и ждет, когда к нему придёт смелость и он шагнет в то, что я зову «потом». Нам всем нужно смериться с той маленькой проблемой. С той маленькой, но существенной проблемой, которая заставляет нас расписывать нашу жизнь, не так как мы её хотим видеть, а так как приходиться её видеть. Глупо жить с тем, что тебе не нравится, пытайся получить то что ты хочешь, дабы не жить вечно в угрюмой жизни, под названием «срань». В той жизни, в которой ты плачешь, жалуешься, и завидуешь. Я считаю, лучше жить в «дерме», которое тебе смогут подтереть, чем сидеть в жизни, что зовется «срань» и давать ей впитываться в тебя!

Сегодня добрый солнечный день. Новый сосед, лежа на кровати смотрит на меня словно в пустоту и даже не моргает. И меня это пугает. Нет, даже бесит. Словно он не смотрит на меня, а смотрит на призрака, который стоит перед ним. Сегодня я снова был перевезен в холл, до времени ужина. Я так же нюхал открытку, всматриваясь на те самые Башни Близнецы, которые изображены на ней. Я пытался увидеть в одном из окон, этого торгового комплекса, человека. Но все мои старания, были в пустую. Я подставлял свою макушку под луч солнца, что пробивался через окно в холл. И улыбался от того, что мне нагревало темечко. Вскоре заснул.
Как же раньше все было просто. Я делал сам различные блюда, что находил в интернете и угощал девушек, которые в свою очередь, потом угощали меня. Простота жизни не давала мне повода думать о старости, о плохих часах, которые пришли вскоре из неоткуда. Пицца на сковороде, пицца в духовке. Сколько с этими пиццами было выпито вина и разбито сердец. А десерты!? В том сне, я видел тех женщин, которые хвалили мои кексы и неуклюжие круасаны! Вечность – вот, что разделяет мня и былые дни. Но в моей жизни, как и у любого другого, были такие периоды, когда долгое время не было длительных отношений. В эти самые дни, мне часто снились сны, в которых я то готовлюсь к своей собственной свадьбе, и недовольная теща подбирает мне пиджак; то любовные треугольники, происходящие со мной, на фоне ещё каких-то отрывков цветного сна.
Часто бывало такое, что я попадал в нелепое положение, когда стопором стоял и смотрел на женщину, что казалась мне ужасно знакомой. Девушка, которая делала вещи, которые уже были, и я с нелепо поднятой бровью ошарашенно наблюдаю за ней. Дежавю. Никогда не понимал этого феномена. Но как не крути результат на лицо. Именно дежавю, свело меня с моей бывшей женой, матерью моей нынешней, не ангельской дочери.
Одри была для меня всем. После длительного затишья в жизни, она разбудила во мне волка, что нашел свою волчицу и был готов отдать жизнь ради неё. Но наша общая подруга – судьба, всё таки нашла сквозные дыры в наших отношениях, которые уже нельзя было залатать. И после трех лет совместной жизни, мы с ней любили друг друга только платонично и то два, а иногда и раз, в неделю. Мы не жили вместе, но дочь не давала нам забывать друг друга. Поэтому мы как-бы были, но в тот же момент нас и не было. И так от года в год, мы просто жили, до того момента как я не постарел. Сейчас завидую Одри, потому что она ушла из жизни раньше меня.

Я проснулся от хлопка по плечу. Темечко уже ничего не нагревало. Потому что настал ужин. Сегодняшний отдых, поразил меня. Этот сон, что сопровождался моим прошлым, был словно прошлое в настоящем. Без изменений, без фальши. Дежавю во сне.
После ужина, всех развезли по комнатам. Каждый лежал у себя в «апартаментах» и безнадежно смотрел в потолок. Все ничего, но для меня эта ночь стала горькой.
Я не знаю, бывала ли у вас такое в молодости, скажу что у меня бывало. Тот момент, когда у тебя хватает сердце и ты в буквальном смысле ничего не можешь ни сделать, ни сказать и даже выкрикнуть. С разницей в возрасте, эта проблема не становилась менее слабее или может скороходной. На оборот, я каждый раз считал секунды, задыхаясь и плача, думая, что это то самое «потом». Но, вскоре сердце отпускает и я лежу в разочаровании, в слезах, с комком в груди, который образовался от страха. В мои годы боль мне не доставляет хлопот, скорее дает понять, что я уже стар и мое время вот-вот настанет. И дабы я не расслаблялся, протягивает нотки откровения со своей стороны.
Эти нотки не покинули меня и на утро, когда я смотрел на всех, кто пришел к своим старым и больным папам-мамам, бабушкам-дедушкам, в еже субботнем часе проведывания. Так как я всегда сидел сам, я привык не горевать. Смотрел всегда в окно и нескончаемо смотрел в него до тех пор, пока все не разойдутся. Сегодня был такой же день, но с ужасными нотками в груди, которые заставляли меня страдать. Сердце хватало, комок в груди, что появился ночью так и не сходил. Грусть, с которой я пытался бороться, давила на меня своим упорством. Кто-то кормил свою мать с ложки, кто-то играл со своим стариком в шахматы. А я запивал таблетки водой в стакане, которые поднес мне Лари. Из меня словно выходила вся срань и становился плюшевым медведем. Неужели я становлюсь овощем?!

«Я чувствую смерть». Многие подумают, что это невозможно, но выражать не довольствие со своей стороны я не хочу. Как-то, я читал дневник маленькой девочки, которая болела раком. Её слова в этом маленьком дневнике, заставили меня задуматься только сейчас, именно так, что я понял, на сколько нынешний я, похож на нее, в те ее дни разговора с дневником. Её вера в борьбу. Даже отношение ее класса, близких и родных, в котором были лишь притворные слёзы. В моем случае нет даже притворных слез. Но все же строки которые она написала последними, вплотную подходят к моему описанию пиршествующих дней:

«30 Ноября 2008 Года

20:50

123	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: