 |
«богиня». Аннотация
|
|
|
|
| Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо. |
ДЖОЗЕФИНА АНДЖЕЛИНИ
«БОГИНЯ»
Переводом занимались: Татьяна Савина, Александра Козлова, olena75, Sv_Ks, Stasyakam.
АННОТАЦИЯ
После того, как случайно освободив богов из их плена на Олимпе, Элен необходимо найти способ вновь заточить их обратно до начала разрушительной войны. Но боги разгневаны, и у их жажды крови уже есть жертвы.
Что еще хуже, Оракул предсказала, что дьявольский Тиран скрывается среди них, и это вбивает клин между некогда сплоченной группой друзей. Когда боги начинают использовать Сционов друг против друга, жизнь Лукаса висит на волоске. Все еще сомневающаяся, кого она любит больше, Лукаса или Ориона, Элен вынуждена принять страшное решение.
ГЛАВА 1
Элен догадалась, что видит рядом с собой с левой стороны Реку Стикс. Это был оглушительный поток, пронизанный айсбергами. Ни один здравомыслящий человек не решился бы переплыть его. Чувствуя, что запуталась, она ковыляла по кругу. Быстрый осмотр горизонта показал, что здесь никого нет, на этой бесплодной равнине.
- Черт возьми, - хрипло выругалась она. Ее голосовые связки до сих пор не были полностью исцелены. Меньше часа назад, Арес перерезал ей горло, и хотя ей по-прежнему было больно, ругаясь, она чувствовала себя лучше. - Как всегда.
Она дала обещание своему другу Заку. Когда он умирал у нее на руках, она поклялась, что сделает все, чтобы он напился из реки Радости в загробной жизни. Зак пожертвовал собой, чтобы помочь ей, за несколько секунд до смерти, он дал ей ключ, который позволил ей убить Автомедона и сохранить жизни Лукаса и Ориона.
|
|
|
Что бы ни случилось, Элен собиралась сдержать свое обещание данное Заку, даже если ей нужно будет нести его до Райских полей прямо к берегам реки Радости самой — со сломанными ребрами, нетвердыми ногами, и так далее. Но почему-то, ее обычный способ передвижения в Подземном мире не работал. Обычно, все, что ей нужно было сделать, это произнести вслух, куда она хотела попасть, и это происходило.
Она была Дессендером, это означало, что она была одной из очень немногих Сционов, которые могли спускаться в Подземный мир в своем живом теле, а не как дух. Она могла даже управлять пейзажем до некоторой степени, но конечно вот прямо сейчас, когда ей так нужен был ее талант, он решил сломаться. Это было так по Гречески. Одна из вещей, которая возмущала Элен больше всего, это то, что она была Сционом, что было ужасной иронией ее жизни.
Элен прикусила свои губы от отчаяния и прокричала хриплым голосом в пустое небо. - Я сказала—я хочу появиться рядом с духом Зака!
- Зачем тебе душа этого человека, племянница.
Элен резко обернулась и увидела Аида, повелителя Подземного мира, стоящего в нескольких шагах позади нее. Высокий и стройный, он был окутан тенями, которые потихоньку рассеивались, как будто пальцы тумана ослабляли свою хватку. Шлем Тьмы и лишние ярды ткани, из черной тоги закрывали почти все его лицо, но она смогла разглядеть его соблазнительный рот и квадратный подбородок. Остальная часть тоги была накинута на его тело. Но половина его гладкой груди, его мощные руки и ноги были голыми. Элен сглотнула и сконцентрировала свои опухшие глаза.
- Присядь, пожалуйста, пока не упала, - тихо сказал он. Появились два простых, мягких складных стула, и Элен с облегчением уселась в одно в то время, пока Аид садился на другой. - Ты сильно ранена. Зачем ты пришла сюда, когда должна исцеляться?
|
|
|
- Я должна отвести своего друга в рай. Туда где он должен находиться. - Голос Элен дрожал от страха, хотя Аид никогда не причинял ей боль.
В отличие от Ареса, бога, который только что подверг ее пыткам, Аид, всегда был относительно добр. Но он все еще был владыкой мертвых, и тени вокруг него были заполнены шепотом призраков.
- Откуда ты знаешь, где должна находиться душа Зака? - спросил он.
- Он был героем… Возможно не сразу, вначале он был ослом, но в конце, и это ведь учитывается, правильно? Герои ведь уходят в Райские поля.
- Я не спрашивал тебя о доблести Зака, - напомнил ей мягко Аид. - Я спросил: Что заставляет тебя решать судьбу его души?
- Я. . . хм? - запутавшись выговорила Элен. Она получила слишком много ударов по голове этой ночью, и не совсем понимала значение некоторых слов. - Знаешь, я пришла сюда, не решать судьбу кого-то. Я дала обещание, и просто хочу сдержать слово.
- И все же, именно я тот, кто принимает здесь решения. Не ты.
У Элен не было аргументов в свою пользу. Это был его мир. Все, что она могла сделать, это смотреть на него умоляюще.
Губы Аида тронула улыбка, и он, казалось, рассматривает то, что сказала Элен. - То, как ты справилась с освобождением Фурий, доказало, что ты сострадательна. Хорошее начало, но я боюсь, сострадания мало, Элен. Тебе не хватает понимания.
- Это было испытание? Фурии? - Обвиняющие нотки закрались в ее голос, когда Элен вспомнила, через что они с Орионом прошли, выполняя ее последнюю миссию в Подземном мире. Она стала еще злее, когда поняла, что пережили сами Фурии. Если над этими тремя девушками издевались в течение нескольких тысяч лет, просто чтобы доказать, что Элен сострадательна, тогда что-то было ужасно неправильное со вселенной.
- Испытание. - Прекрасный рот Аида скривился от этого слова, как будто он смог прочитать мысли Элен и согласился с ней. - Если жизнь—это испытание, тогда как ты думаешь, кто оценивает ее?
- Ты? - Догадалась она.
- Ты все еще не понимаешь, - вздохнул он. - Ты даже не понимаешь, что это такое. - Он указал на землю вокруг него, указывая на Подземный мир. - Или кто ты. Они называют тебя Дессендером, потому что ты можешь приходить сюда, когда захочешь, но способность войти в Подземный мир является самой маленькой частью твоей силы. Ты не понимаешь то, что ты достаточно сильна, чтобы решать судьбу других.
|
|
|
- Тогда помоги мне. - Он казался настолько грустным, таким побитым своей судьбой. Что ей внезапно ужасно сильно захотелось увидеть его глаза, и она наклонилась ближе к Аиду, пытаясь заглянуть под ткань, затеняющую его лицо. - Я хочу понять.
Тени стали окутывать его, скрывая и бормоча раскаяния мертвых. Внутри у Элен похолодело. Слова пророчества о Тиране пришли ей на ум—родившийся в горечи. Она села обратно.
- Повелители Теней, - прошептала Элен. - Они получают свою силу от тебя?
- Давным-давно, у женщины, известной как Моргана Ла Фей из Дома Фив, был такой же талант, как у тебя — тот, который позволяет тебе спускаться в Подземный мир. Она родила от меня сына по имени Мордред, и с тех пор мое бремя преследует Дом Фив. - Его голос затих от сожаления, потом он встал и протянул ей руку. Она вложила свою руку в его и позволила ему помочь ей встать. - Сейчас ты должна уходить. Приходи ко мне так часто как захочешь племянница, и я изо всех сил буду стараться привести тебя к пониманию. - Аид повернул свою голову в сторону и спокойно рассмеялся. Его губы раскрылись, показывая ромбовидные резцы. - Вот почему я позволяю тебе, и тем другим до тебя, с таким же талантом, спускаться в мое царство—чтобы вы узнавали о себе. Но сейчас ты слишком тяжело ранена, чтобы находиться здесь.
Мир сместился, и Элен почувствовала, как рука, длинною с милю, подняла ее из Подземного мира и нежно уложила ее в ее кровати.
- Подожди! А как насчет Зака? - спросила она. Аид отпустил ее, а потом Элен услышала его шепот на ухо.
- Зак напьется из реки Радости, клянусь. Отдыхай, племянница.
Элен протянула руку, чтобы убрать тени от его лица, но Аид уже покинул ее. Она провалилась в глубокий сон, ее сломанное тело жаждало сна, пытаясь таким образом излечить себя.
***
После того, как Арес навсегда был загнан в Тартар и закрылся разлом в земле, Дафна подняла изувеченное тело своей дочери, Кастор Лукаса, а Гектор Ориона, и понесла в дом к Делосам. Дафна сделала всего несколько шагов, когда ее дочь заснула на ее руках. На мгновение Дафна заволновалась. Раны Элен были ужасны — хуже Дафна просто не видела — но когда она прислушалась к звуку сердца Элен, она услышала, как оно бьется медленно, но постоянно.
|
|
|
К тому времени, когда они вернулись в Нантакет из пещер материка Массачусетс, уже рассвело. Под ранним утренним светом, Дафна внесла Элен в дом Делосов поднялась по лестнице, свернула в коридор и внесла ее в первую комнату, которую нашла, решив, что она принадлежит девочке. Она посмотрела с сожалением на симпатичные шелковые простыни, которые ее грязная, окровавленная дочь собиралась испачкать. Не то, чтобы это имело значение. У Дома Фив было достаточно большое состояние, чтобы заменить их. Состояние, которое, частично, когда-то принадлежало Дафне и Дому Элен — Дому Атрея.
Танталус мог кричать о " священной войне" и толкать напыщенную речь о том, что пришла очередь " Сционов" править, как они хотят, но он не смог одурачить Глав других Домов. Уничтожение около двадцати лет назад и захват богатств других Домов, он мотивировал борьбой за бессмертие.
Пророчество, из-за которого началось Уничтожение, гласило, что, когда Четыре Дома станут Одним Домом пролив кровь, тогда Атлантида поднимется снова. Точная формулировка, которую Дафна запомнила, заявляла, что в новой Атлантиде, Сционы найдут бессмертие. Пророчество на самом деле не говорило, что Сционы станут бессмертными — оно просто сказало, что они найдут там бессмертие.
Дафна не была достаточно уверенна, чтобы решить, что бессмертие это решенный вопрос. Но Танталус был, и он использовал это пророчество, чтобы сплотить Сотню Кузенов Фив вокруг себя, и уничтожить все другие Дома.
Все это было обманом, в котором Дафна была заинтересована, освященным большим количеством чепухи от последнего Оракула — которая, все знали, сошла с ума после своего первого пророчества. Но это работало.
Многие Сционы оставили свои обширные поместья, которые были разграблены Домом Фив, чтобы избежать резни и смерти — как Дедал и Леда, родители Ориона. Как сама Дафна. Но Дафна никогда не заботилась о деньгах. С другой стороны у нее и угрызений совести никогда не было, чтобы украсть деньги, когда они ей нужны. Другие Сционы, такие как Орион и его родители, брезговали воровством, и выживали, как могли в течение двух десятилетий, пока Дом Фив жил в роскоши. Вспомнив это, Дафна положила Элен на кровать и уничтожила прекрасную простыню с улыбкой.
Прежде чем Дафна повернуться, чтобы взять воду и марлю и очистить быстро заживающие раны своей дочери, Элен исчезла, жизнь ушла, и холод занял ее место. Элен спустилась, поняла Дафна. Некоторое время Дафна просто ждала, а потом ее беспокойство начало расти с каждой секундой. Она думала, что спуски в Подземный мир были мгновенны — но время все шло. Когда прошло уже много времени, Дафна задумалась, должна ли она разбудить всех в доме, но прежде чем она сделала движение, Элен появилась. Ее тело пахло бесплодным воздухом Подземного мира.
|
|
|
Зубы Дафны застучали, но не от холода, а от страшных воспоминаний, которые разбудил в ней запах этого воздуха. Она почти умирала так много раз, что теперь могла определить, какую часть Подземного мира посетила Элен. Запах не был достаточно сух, чтобы быть из пустыни, была легкая влажная грязь, испачкавшая ноги Элен. И Дафна решила, что она, возможно, была у самой реки Стикс.
- Элен? - проворковала Дафна. Она погладила волосы дочери и заглянула в ее замерзшее лицо.
Элен была ужасно ранена в сражении с Аресом, но если бы она собиралась умереть, то уже была бы мертва, поняла Дафна. Элен, должно быть, использовала свою способность, спускаться в Подземный мир, специально, чтобы найти своего недавно умершего друга — завистливого, который, к сожалению, дал себя поработить Автомедону.
Не раз, Дафна предпринимала аналогичное путешествие в поисках Аякса, но у нее не было возможностей ее дочери, чтобы приходить и уходить в Подземный мир по желанию. Ей приходилось почти умирать, чтобы туда добраться. Когда Аякс был убит, у нее пропало желание жить, но она понимала, что покончив с собой, не воссоединится с умершим мужем. Дафна должна умереть в бою, как и Аякс, или она никогда не встретится с ним в Подземном мире. Герои уходили в Райские поля. Самоубийцы—кто знает, куда? Она участвовала в каждой почетной битве, которую могла найти. Она искала других Сционов в подполье и безрассудно защищала слабых и молодых—так она сделала для Ориона, когда он был маленьким мальчиком. Много раз, Дафна была почти убита в бою, совершая спуск вниз в Подземный мир, и всегда искала мужа на берегу реки Стикс.
Но находила только Аида. Неумолимого, загадочного Аида, который не собирался возвращать ее мужа к жизни и не забирал ее вместо него, независимо от того, сколько она просила и умоляла. Владыка мертвых не заключал сделки. Она надеялась, что Элен, спустившись, вернет своего друга назад к жизни. Это было глупо — в данный момент, так или иначе. Но Дафна, уже в течение почти двух десятилетий, все еще надеялась изменить это.
- Не могу тебя увидеть, - пробормотала Элен, и ее пальцы согнулись, как будто она пыталась схватить что-то. Дафна сразу все поняла.
Она тоже отчаянно хотела увидеть Аида и пыталась снять Шлем Тьмы с его головы. В конце концов, после того, как Дафна наполовину умерла достаточное количество раз, чтобы погасить все свои долги крови и избавиться от Фурий, Аид, наконец, показал ей свое лицо.
Это было одобрением Аида, чтобы она привела свой план в действие. План, который разбил сердце ее единственной дочери, разделив ее с тем, кого она любила.
- О. Извините, - сказал Мэтт с порога, напугав Дафну, поглощенную своими мыслями. Она вытерла влажное лицо, повернулась и увидела Мэтта, нежно державшего Ариадну на руках. Она была ужасного оттенка серого и едва в сознание, истощив себя, пытаясь излечить Джерри. - Она хотела поспать в своей комнате.
- Я уверена, что они обе здесь поместятся, - сказала она, указывая на широкую кровать. - Я не знала, куда надо было отнести Элен.
- Кажется, что пострадавших в доме на каждый предмет мебели, - сказал Мэтт. Он поднес Ариадну к кровати и аккуратно уложил ее рядом с Элен.
Сильный мальчик, подумала Дафна, глядя на друга Элен.
- Во всяком случае, будет легче следить за ними, - сказала Дафна, все еще осматривая Мэтта.
Он был в хорошей физической форме и нарастил мышцы с тех пор, как она видела его в последний раз, но даже это было не все. Ариадна была крупной девочкой, не тощей как Элен, а Мэтт даже не запыхался, пока нес ее по длинному коридору.
Ариадна пробормотала что-то невнятное Мэтту, прежде чем он отстранился, и наморщилась в знак протеста против его ухода. Он остановился и погладил ее волосы. Дафна почти чувствовала запах любви доносящийся от него и наполнявший комнату, как сладкая и вкусная выпечка в духовке.
- Я скоро вернусь, - прошептал он. Веки Ариадны затрепетали, а потом замерли, когда она погрузилась в глубокий сон. Он прикоснулся своими губами к ее щеке, крадя самый маленький из поцелуев. Он повернулся к Дафне и посмотрел вниз на Элен. - Ты нуждаешься в чем-нибудь?
- Я справлюсь. Иди. Делай то, что нужно. - Он с благодарностью посмотрел на нее, а потом вышел из комнаты—прямая спина и расправленные плечи в лучах нового утра.
Как воин.
***
Элен видела себя, бегущей по берегу, к самому большому маяку, который она когда-либо видела.
На первый взгляд это было странно. Что это за мир, где она может наблюдать за собой, как будто смотрит кино? Это не было похоже на сон.
Во сне никогда не бывает так реально и так логично. Все еще не понимая, что происходит, она быстро зашла в это кино и просто пошла рядом.
Элен из сна носила длинное, прозрачное белое платье, скрепленное богато вышитым поясом. Ее прозрачная вуаль отцепилась от булавки в ее волосах и колебалась позади, когда она бежала. Она выглядела напуганной. Когда гигантский маяк приблизился, Элен увидела, как она из сна - узнала фигуру, стоящую на одном из углов восьмиугольной основы. Она увидела вспышку бронзы, когда фигура отстегнула застежки на шее и талии, и позволила нагруднику упасть в песок. Она увидела, себя, кричащую от счастья и увеличившую скорость.
Отстегнув наполовину свои доспехи, высокий, смуглый молодой человек обернулся на звук ее голоса и побежал к ней на встречу.
Эти двое влюбленных столкнувшись, крепко обнялись. Он прижал ее к груди и поцеловал. Элен наблюдала, как она из сна обхватила своими руками его шею и поцеловала в ответ, потом она стала целовать его лицо много раз в дюжину разных мест — как будто хотела покрыть поцелуями каждую его часть. Мыслями Элен унесло ближе к переплетенной паре, она уже знала, кого целовала другая Элен.
ЛУКАСА. Он был странно одет и носил меч на талии. У него были сандалии на ногах, руки были обернуты изношенными кожаными ремнями и покрыты бронзовыми рукавицами, но это был действительно он. Даже смеялся он точно также, пока другая Элен душила его своими поцелуями.
- Я скучала по тебе! - воскликнула другая Элен.
- Неделя это слишком долго, - мягко согласился он.
Слова были не на английском, но Элен все равно понимала их. Значение отзывалось эхом в ее голове, так же, как облегчение от воссоединения с ее любовью, эхом пронеслось по ней — как будто это было ее тело, которое было прижато к нему. Внезапно, Элен осознала, что это было ее тело и все это тоже происходило по-настоящему. Она говорила на этом языке, и чувствовала этот поцелуй прежде. Это не было сном. Эта была память.
- Так ты пойдешь со мной? - настойчиво сказал он, беря ее лицо в руки и заставляя посмотреть на него. Его глаза светились надеждой. - Ты сделаешь это?
Выражение лица другой Элен нахмурилось. - Почему, ты всегда говоришь о завтрашнем дне? Разве мы не можем просто наслаждаться прямо сейчас?
- Мой корабль уходит завтра. - Он отпустил ее и отошел, обидевшись.
- Парис. . .
- Ты - моя жена! - крикнул он, ходя по кругу и дергая рукой свои волосы, точно так же, как делал Лукас, когда был расстроен. - Я дал Афродите золотое яблоко. Я выбрал любовь — я предпочел тебя всему, что предлагалось мне. И ты сказала, что хочешь меня, тоже.
- Я понимаю. Я все понимаю. Но моя сестра оказалась не проницательна. Афродита не подумала, как важно было отметить, что ты, возможно, и пас овец в тот день, но не был пастухом, как я подумала, ты был принцем Трои. - Другая Элен раздраженно вздохнула из-за своей сестры, а затем покачала головой, сдаваясь. - Золотые яблоки, украденные во второй половине дня, не имеют значения. Я не могу уйти с тобой в Трою.
Она снова потянулась к нему. Мгновение он смотрел на нее, пытаясь сопротивляться, но не сделал этого. Он взял ее за руку и притянул к себе, как будто он не мог заставить себя отказаться от нее, даже тогда, когда был зол.
- Тогда давай убежим. Оставим все позади. Перестанем быть членами королевских семей и станем пастухами.
- Нет ничего, что я хотела бы больше этого, - сказала она с тоской. - Но независимо от того куда мы пойдем, я все еще остаюсь дочерью Зевса, а ты сыном Аполлона.
- И если у нас будут дети, в них смешается кровь двух олимпийцев, - сказал он, от нетерпения делая свой голос суровым. Судя по всему, он слышал этот аргумент уже много раз. Ты действительно веришь, что этого достаточно для создания Тирана? Пророчество говорит о смешении крови Четырех Домов, которые произошли от богов. Что бы это ни означало.
- Я ничего не понимаю в пророчествах, но люди боятся, любого смешение крови богов, - сказала она. Ее голос вдруг упал. - Они будут преследовать нас до края Земли.
Он провел руками по ее животу, по собственнически. - Ты могла бы быть уже беременной, ты знаешь.
Она остановила его руки. Ее лицо стало печальным и — на мгновение — отчаянным. - Это - худшая вещь, которая может произойти с нами.
- Или лучшая.
- Парис, остановись, - твердо сказала Элен. - Мне больно даже думать об этом.
Парис кивнул и коснулся его лба своими губами. - А что, если твой приемный отец, король Спарты, попытается выдать тебя замуж за одного из тех греческих варваров, Менелая? Сколько королей просит твоей руки сейчас? Десять или двадцать? ”
- Меня это не волнует. Я откажу им всем, сказала другая Элен. Потом она выдавила из себя улыбку. - И не похоже что есть кто-то, кто сможет заставить меня.
Парис рассмеялся и посмотрел ей в глаза. - Нет. Хотя, я бы хотел посмотреть, как один или двое из них попытаются. Интересно, запах греков улучшится, если их поджарить молнией. Хотя, конечно, они не могут пахнуть еще хуже.
- Я бы конечно не стала убивать их своими молниями, сказала она со смешком, обхватывая руками его шею и прижимаясь своим телом к нему. - Может быть, просто опалила их немного.
- О-о, тогда, пожалуй, не надо! Подпаленный Грек будет пахнуть гораздо хуже, чем полностью сгоревший, - сказал Парис, его голос становился тяжелым, пока он улыбался ей. Вдруг, юмор ушел из их взглядов и печаль заменила его. - Как я смогу уплыть без тебя утром?
У другой Элен не было ответа. Его губы нашли ее, и он запустил пальцы в ее волосы, наклонив голову назад и приподняв ее, пока она полностью отдавала себя ему. Так же, как делал Лукас.
Хелен скучала по нему так сильно, что было больно — даже во сне. Это причинило такую боль, что она проснулась и перевернулась, издав стон, когда случайно придавила исцеленные кости.
- Элен? - Мягко спросила Дафна, ее голос раздался в темноте в дюйме от Элен. Тебе что-нибудь нужно?
- Нет, - ответила Элен, и ее опухшие глаза медленно закрылись снова. Сон, который она видела, отбил у нее все желание спать, несмотря на ее травмы.
***
Испуганная женщина пыталась отцепить от себя крупный коготь, который обхватил ее за талию. Огромные крылья, окаймленные перьями каждое больше, чем человек, взбивали воздух, когда гигантская птица уносила ее в ночное небо. Небоскребы Нью-Йорка проплывали мимо, пока женщина боролась.
Элен увидела, как птица наклонила свою голову клювом вниз, чтобы посмотреть на женщину в своих когтях. В течение нескольких секунд грозные глаза орла округлились, и стали похожи на человеческие. У него были янтарные глаза. Синяя молния вспыхнула в черной середине его зрачков. Орел закричал, замораживая кровь Элен и посылая дрожь через ее спящее тело.
Эмпайр Стейт Билдинг выросла перед ними, и больше Элен ничего не увидела.
И тут закричал Орион.
Элен подскочила на звук, оттолкнула свою мать в сторону, и побежала. Выскочив из комнаты она пробиралась по темному коридору и на полпути заметила нечеткие очертания Лукаса рядом с ней, оценив ситуацию они замерли.
- Какого черта? - взревел Гектор с раскладушки, которая была расположена рядом с Орионом. И включил свет.
Орион стоял на своем матрасе, в коротких шортах, и указывал на крошечную, темную фигуру, согнувшуюся, в узкой щели между двумя кроватями. Это была Кассандра, приютившаяся на деревянном полу, с подушкой и тонким одеялом для сна.
- Что ты там делаешь, внизу? - несколько голосов потребовали ответа от Кассандры. В дверях появились Кастор, Паллас, и Дафна пришедшие следом за Элен и Лукасом.
- Ты меня укусила! - выл Орион, танцуя на кровати, как ненормальный. Ноэль, Кейт, и Клэр, с человеческим темпом, прибежали чуть позже и вскоре вся комната заполнилась.
- Мне очень жаль! - выкрикнула Кассандра. - Но ты наступил на меня!
- Я подумал, что это кот, пока я. . . Я чуть не свернул тебе голову! Я мог бы убить тебя! - бушевал Орион над ней, не обращая внимания на большую аудиторию. - Никогда не подкрадывайся ко мне!
Вдруг Орион схватился за грудь и согнулся пополам от боли. Гектор вскочил, чтобы поддержать его, прежде чем он упал — но не, прежде чем все увидели. У Ориона были две свежие раны на груди и животе после сражения с Автомедоном. Они были кроваво-красные, но заживление шло быстро и через несколько дней они полностью исчезнут и не оставят и следа. Но то, что привлекло всеобщее внимание, не было свежими ранами, это были длинные шрамы, которые уродовали его прекрасное тело.
Один шрам был на груди, другой на левом бедре. А когда он прислонился к Гектору, теряя свои силы, все увидели еще один, самый ужасный на спине. Элен смотрела на кошмарный белый шов, который пролегал параллельно позвоночнику. Это выглядело так, словно кто-то пытался рассечь его пополам сверху вниз. Она почувствовала, как Лукас взял ее за руку, и она вцепилась в него со всей силы.
- Все на выход! - рявкнул Гектор, когда обратил внимание на абсолютную тишину в комнате и шокированные взгляды. Наклонившись, он попытался прикрыть Ориона своим телом. - И ты тоже, маленький вредитель, - тихо сказал он Кассандре, все еще сидящей на полу.
- Нет, возразила она. Толстая, черная коса, змеилась вниз по ее спине и заканчивалась буйными волнами, на лице с алебастровой кожей, дикими глазами и ярко-красными губами застыла упрямая маска. - Я остаюсь здесь. Возможно, я понадоблюсь ему.
Гектор кивнул, неохотно соглашаясь с Кассандрой, и уложил, потерявшего сознание Ориона, обратно в кровать. - Убирайтесь, сказал он всем остальным через плечо, на этот раз более спокойно. Все сразу развернулись.
Проходя через дверной проем, Элен и Лукас наклонились навстречу друг другу, нуждаясь в поддержке, потому что их раны вновь разболелись, когда схлынул адреналин. Но вместо того, чтобы позволить им помочь друг другу, Паллас подхватил Лукаса, а Дафна Элен, разделяя их.
- Ты знала о тех ранах? - спросил Лукас, прежде чем их развели в противоположных направлениях.
- Нет. Я никогда не видела его без одежды, - ответила она, слишком потрясенная всем. Она видела, полуголого Марфея в образе Ориона, но не самого Ориона. Лукас кивнул, и по его лицу пробежала тень беспокойства.
- Вернись в кровать, Элен, - сурово сказала мать, и не слушая возражений развернула ее.
Элен позволила своей матери уложить ее обратно в постель, рядом с Ариадной. Она закрыла глаза и попыталась уснуть, но услышала Ноэль и Кастора, разговаривающих друг с другом в соседней комнате. Элен попыталась блокировать их и дать им побыть наедине, но назойливость их голосов не позволила бы даже смертному с нормальным слухом проигнорировать их.
- Что это за шрамы, Кас? - дрожащим голосом спросила Ноэль. - Я никогда не видела ничего подобного. А видела я многое .
- Единственная причина, по которой у Сциона остаются шрамы, это когда он или она еще дети, сказал Кастор, стараясь говорить тише.
- Но наши мальчики дрались постоянно, когда были маленькими. Вспомни копье Ясона, которым он пришпилил Лукаса к потолку? У них не осталось не одного шрама похожего на те три, - отрезала Ноэль, слишком расстроенная, чтобы понять намек Кастора, и говорить тихо.
- У наших мальчиков всегда было много еды и чистый дом, чтобы исцелиться после того, как они побьют друг друга.
- А у Ориона не было? Это ты хочешь сказать? - спросила Ноэль.
- Да. Скорее всего, не было.
Элен услышала шелест ткани, а затем глубокий вздох, когда Кастор притянул Ноэль к своей груди.
- Эти шрамы означают, что Орион был маленьким, когда это произошло с ним. А потом, он, возможно, голодал во время исцеления, у него не было еды, питья и кого-то кто смог бы ухаживать за ним. Ты никогда не видела такие шрамы на Сционах раньше, потому что большинство из них не выживают, получив их.
Элен стиснула зубы и уткнулась лицом в подушку, зная, что все, кто был на верхнем этаже, слышали разговор Ноэль и Кастора. Ее лицо вспыхнуло, когда она представила, как они все, вероятно, обсуждают Ориона — жалеют поруганного и заброшенного маленького мальчика, которым он когда-то был.
Он заслуживает лучшего. Он заслуживает любви, а не жалости. Элен понимала, что ее мать наблюдает за ней, пока она пытается не заплакать от жалости к этому маленькому мальчику. Она натянула одеяло на голову.
Дафна не вмешивалась, и она плача провалилась обратно в глубокий сон.
***
Элен увидела себя другую гонимую вниз по пыльной улице разъяренной толпой.
Платье другой Элен было порвано, в расплывшихся пятнах от гнилых продуктов, которые бросали в нее.
У нее сочилась кровь из огромной раны на голове, со рта, а локти рук были содраны, из-за того что она неоднократно падала на землю. Толпа собралась вокруг нее, поднимая камни с обочины дороги, и стала приближаться.
Блондин, вдвое старше ее и более чем в два раза крупнее ее, выбежал вперед, чтобы избить ее кулаками—как будто его гневу, для того чтобы выплеснуться, нужен был личный контакт, чем просто кинуть в нее камень. Казалось, ему необходимо было использовать свое собственное тело, чтобы причинить ей боль и почувствовать себя удовлетворенным.
- Я любил тебя больше всех! Твой приемный отец отдал мне тебя! - кричал он, избивая ее, наполовину не в своем уме. Его глаза вылезли из орбит, и слюни вылетали из его рта белыми брызгами. - Я убью твоего ребенка, и по-прежнему буду любить тебя!
Элен слышала бормотание толпы, - Убей ее, Менелай! - или - Она может родить Тирана! Ты не должен щадить ее!
Другая Элен не сопротивлялась и не использовала свои молнии, чтобы защититься от Менелая. Элен наблюдала за собой другой, принимающей удары так много раз, что потеряла счет, но каждый раз другая Элен падала и вставала на ноги снова. Элен слышала ужасный стук его кулаков по ее спине и слышала человека, кряхтящего от напряжения, но другая Элен не кричала и не умоляла его остановиться. Она вообще не издала ни звука, только с раздражением выдохнула, когда он ударил ей в живот, выбив воздух из легких.
Элен знала эту боль от его кулаков, она даже знала, как Менелай пахнет избивая ее. Она вспомнила его.
Наконец, Менелай упал на колени, не в силах избивать ее больше. Просто другая Элен была слишком сильна, чтобы умереть от его руки, хотя Элен ясно понимала, что именно смерти желает другая Элен.
Когда первый камень ударил ее, она не присела и не попыталась прикрыться. Затем камни полетели со всех сторон, толпа кидала их в нее до тех пор, пока камни не закончились. Но другая Элен все еще не умирала. Напуганная этим толпа стала отступать.
Отвратительная тишина нависла над толпой, пока они рассматривали страшное зрелище, которое создали. Еле живая, другая Элен дернулась и пошевелилась среди нагромождения камней, ее кожа рваными кусками свисала с ее сломанных костей. Она начала тихонько напевать—стонущая мелодия, спетая в отчаянии, удерживала ее внимание от невыносимой боли. Она раскачивалась взад и вперед, шатаясь как пьяная. Она была не в состоянии найти облегчение, ни в каком положении, но покачиваясь и напевая, она успокаивала себя, как могла. Элен вспомнила эту боль. И очень пожалела об этом.
Толпа начала шептать, - Обезглавить ее. Это единственный путь. Она не умрет, если мы не обезглавим ее.
- Да, возьмите меч, отозвалась слабо другая Элен, ее слова искажались из-за разбитого рта. - Я прошу Вас.
- Кто-нибудь смилуйтесь и убейте ее! - отчаянно закричала женщина, и толпа начала скандировать. - Меч! Нам нужен меч! -
Молодой человек, почти еще мальчик, вышел из толпы, слезы текли по его бледному лицу при виде другой Элен.
Он обнажил свой меч, взмахнул им над головой, и занес его над окровавленным месивом у его ног.
Тонкая рука выбила меч у него из рук, прежде чем он смог ударить.
В золотом свете появилась женщина, меняя свою внешность несколько раз. Она была молодой и старой, толстой и тонкой, темнокожей и белокожей. В одно мгновение она была любой женщиной в мире, и все они были красивы. Но остановилась она на той внешности, которая очень напоминала Элен.
- Моя сестра! - жалобно закричала она, поднимая травмированную девушку из-под камней. Рыдая, Афродита укачивала другую Элен на руках, вытирая кровь с ее лица своей мерцающей вуалью.
Толпа отпрянула, когда богиня заплакала, их эмоции попали в плен ее волшебства. Элен увидела, как их лица превратились в маски скорби, а сердца разрывались от сострадания, как и у Афродиты.
- Отпусти меня, - умоляла богиню другая Элен.
- Никогда, - пообещала Афродита. - Я предпочту увидеть сожженный город дотла, чем потеряю тебя. - Другая Элен попыталась спорить, но Афродита успокоила ее и встала, прижимая ее к себе, как ребенка.
Богиня любви повернулась к толпе и посмотрела на них. Ее глаза и рот засветились, когда она стала проклинать их всех громовым голосом: - Я отрекаюсь от этого места. Ни один человек здесь не должен чувствовать желание, и ни одна женщина не принесет плоды. Вы все умрете нелюбимыми и бездетными.
Элен услышала мольбы толпы под собой, потому что взлетела в воздух вместе с богиней. Сначала они были робкие, смущенные. А потом мольбы превратились в вопль, толпа наконец поняла, насколько темным стало их будущее, после нескольких слов разгневанной богини. А Афродита полетела над водой со своей любимой сестрой на руках, оставляя проклятое место позади.
Далеко на горизонте была мачта большого корабля—Троянское судно, вспомнила Элен. Богиня летела прямо к нему, неся обеих Элен туда.
***
Мэтт смотрел на темный горизонт. Ветер от воды было холодным, а небо было так полно звезд, что было похоже на город перевернутый с ног на голову в воздухе. Он только что пережил самые длинные два дня в своей жизни, но Мэтт не устал. Во всяком случае, не физически.
Его мышцы не болят, ноги в порядке. На самом деле, он в жизни никогда не чувствовал себя лучше.
Мэтт посмотрел вниз на древней кинжал в своей руке. Он был сделан из бронзы, и, хотя он был очень очень старым, он по-прежнему был острым, как бритва и прекрасно сбалансированным от лезвия до рукоятки. Мэтт держал этот прекрасный кинжал в ладони и понимал, что он не подходит к его руке, потому что был сделан для другого. Но кого, с горечью подумал он.
Кровь Зака были смыта с него, но Мэтту казалось, что он все еще видит ее. Кто-то, кого Мэтт знал всю свою жизнь, умер с этим кинжалом в сердце и завещал его Мэтту. Но очень давно он принадлежал другому, гораздо более известному владельцу.
Греки верили, что душа героя в его доспехах. В Илиаде и Одиссее рассказывалось о воинах, которые сражались насмерть за обладание доспехов. Некоторые даже опозорили себя, забрав мечи и нагрудные знаки величайших героев, чтобы поглотить душу и умение героя. Великий Аякс, один из самых почитаемых бойцов на стороне Греков в Троянской Войне, сошел с ума от желания обладать доспехами Гектора. Когда Аякс очнулся от своего безумия, то пришел в ужас от того, что запятнал свое доброе имя, и убил себя упав на свой меч. Мэтт всегда ломал голову, над этой частью в Илиаде. Он никогда не стал бы драться за доспехи, даже если бы это означало, что он станет величайшим воином в мире. Слава его не интересовала.
Мэтт бросил кинжал в вспенивающиеся волны, так далеко, как только мог. Этот полет до конечной цели длился в течение долгого времени. Он наблюдал, как он удаляется от него невозможно далеко и быстро. Несмотря на рев прибоя, несколько секунд спустя, Мэтт расслышал слабый всплеск, когда кинжал упал в воду.
Это было по-человечески невозможно, бросить что-то так далеко, и вдвойне невозможно, услышать всплеск на таком расстоянии. Мэтт всегда полагался на логику, решая свои проблемы, и логика подсказала ему, что это что-то невероятное, но сейчас логика больше не работала.
Он всегда втайне желал о таком. Но не так. Не после той роли, которую он сыграл. Мэтт даже не понимал… зачем он ему? Он научился драться, потому что хотел помочь своим друзьям, а не потому, что хотел кого-то обидеть. Мэтт просто всегда хотел, защищать людей, которые не могли защитить себя сами. Он не был убийцей. Он вообще не был похож на того первого человека, владельца кинжала.
Волна, докатившаяся прямо до ног Мэтта, оставила после себя что-то яркое и блестящее на песке. Он не должен был брать его, зная, каков он. Три раза он выбрасывал кинжал в океан, и три раза он возвращался к нему невероятно быс
|
|
|
