Обман и честная игра — насколько честными являются игровые сигналы?

Обман и честная игра — насколько честными являются игровые сигналы?

Собаки разработали специальные сигналы, такие, как игровой поклон для того, чтобы продемонстрировать свои намерения поиграть. Для того, чтобы эти игровые сигналы работали, игровой партнер должен быть способен доверять, что его не обманут. Поэтому игровые сигналы искренни и передают честное намерение играть. С собакой, которая регулярно нарушает это правило, будут избегать общения другие собаки, и она не сможет найти себе партнера для игр. В стаях диких собак это может серьезно повлиять на шансы животного на выживание. Бекофф (2008) обнаружил, что «нечестные» койоты, чаще покидают группу, чем «честные» члены группы. Вне группы выживаемость значительно снижается (с 55% до 20%). Социальная игра может существовать, только если есть доверие и честное общение. Бекофф утверждает, что собаки мошенничают очень редко. Из примерно 1000 наблюдений диких койотов, которые он сделал, только в 5 или 6 случаях он наблюдал переход игры в реальный бой (Bekoff 2010). Аналогичный вывод был сделан в исследовании игр собак в американских парках для собак: в течение 8 месяцев наблюдения менее, чем 0, 5% игровых боев превратились в агрессивные эпизоды (Shyan 2003). Таким образом, приглашение к игре у собак, как правило, искренни и не являются скрытой попыткой манипуляции.

Метакоммуникация в игре

Как и когнитивные и эмоциональные навыки животных, игра считалась не подходящим субъектом для научных исследований. Со временем отношение полностью изменилось. Оказалось, что игры наиболее подходят для исследований в таких областях, как когнитивные навыки животных. Собаки не просто как-то «возятся». Действия, наблюдаемые в процессе игровых сессий собак реальны, с той разницей, что они выполняются не полностью и в другом порядке. По этой причине собаки должны договориться в социальной игре: «Мы на самом деле не деремся, да? Это всего лишь игра, не так ли? » «Мы на самом деле не охотимся. Это все притворство. » Это требует от Бакса быть в состоянии дать Чарли понять, что он хочет с ним поиграть. Кроме того Бакс должен быть в состоянии распознать, понял ли Чарли его и принял ли он приглашение к игре. Бакс также должен понимать, когда он играет слишком грубо для Чарли. Он должен, например, извиниться, или, по крайней мере, сигнализировать, что это все еще игра.

Не всегда легко распознать, реально или нет то, что имеет в виду оппонент. Вы наверняка помните ситуации, в которых кто-то долго и пристально смотрел на вас, потому что не был уверен, действительно ли вы имеете в виду то, что сказали, или вы просто пытаетесь быть остроумным. Это особенно трудно, когда вы не можете видеть или слышать другого человека, и есть только письменный вариант того, что он хочет донести до вас. Вот почему для общения в интернете были созданы символы, называемые «смайлики». Символ подмигивания; -), например, указывает, что к тому, что вы только что написали, следует отнестись скептически.

Собаки также разработали символ, с помощью которого они дают друг другу понять, что «все, что последует за ним не следует воспринимать всерьез. » Этот символ — игровой поклон. Бекофф (1995) обнаружил, что игровой поклон — это не только приглашение к игре. Они также появляются во время игры, причем не случайно. Игровой поклон собаки демонстрируют во время игры, когда их игровой партнер слишком груб и, как следствие, может быть понят неправильно: «Мы все еще играем. » Здесь игровой поклон выступает как форма извинения, или, по крайней мере, что индикатором, что «все нормально, это только игра. »

Собаки, которые демонстрируют обоюдную готовность играть с помощью игровых поклонов, игрового выражения морды или других сигналов, делают то, что люди называют «метакоммуникация. » Они сообщают друг другу до и во время игры, что все, что они будут делать в процессе игры, будь то прямой фронтальный бросок на игрового партнера, укусы, грубые толчки или садки, не должны рассматриваться как агрессия или попытка спариться, которые могли бы иметь место без таких инициирующих сигналов.

Ирбис и Марта. Фото Е. Молодцовой

Зеркала, нейроны и желтый снег: от эмпатии к модели сознания

«Даже грызуны испытывают нечто похожее на сострадание, эмпатию скорее всего на основе нейронного механизма, который, с точки зрения эволюционной биологии, приобрели и люди» (Frans de Waal 2008).

Модель сознания представляет собой способность понимать, что другие могут видеть вещи иначе, чем мы, и что они ощущают мир по-другому. Это требует от индивида обладать по крайней мере определенным уровнем самосознания, благодаря которому он может мысленно отделить себя от других. Это также требует от нас иметь возможность мысленно понять точку зрения других, то есть, проявлять эмпатию. Существуют некоторый признаки того, что собаки обладают этой способностью. Ранее ученые отклонили эту идею, потому что собаки не прошли тест с зеркалом, используемый для измерения самоузнавания. Собаки не узнают себя в зеркале, потому что в отличие от приматов, они в основном используют свой нос, а не глаза. В своем эксперименте с «желтым снегом» и собственной собакой Бекофф (2001a) обнаружил, что его собака умеет различать собственный запах и запах других собак, которые оставили мочевые метки, поэтому собаки, возможно, обладают не визуальным, а обонятельным самосознанием.

Александра Горовиц (2009) обнаружила, что собаки, которые хотят играть, понимают привлекли ли они внимание других собак или нет, что является показателем их способности поставить себя на место другой собаки. Целый ряд исследований показал, что собаки подстраивают поведение в зависимости от того, могут ли люди видеть или слышать их. Это показывает, что они психически способны «видеть» вещи с точки зрения человека (Call et al., 2003, Mikló si 2009, Kundeya 2010).

Открытие Фридерика Ренджа (2009) того, что собаки могут подражать своим владельцам, считается показателем наличия системы зеркальных нейронов у собак. Зеркальные нейроны — нервные клетки в мозге, благодаря которым индивид понимает действия другого индивида. В организме человека эти нейроны возбуждаются, когда один человек наблюдает, слышит или представляет действия другого человека (Bauer 2006, Rizzolatti & Sinigaglia 2008).

Согласно П. Маклин (1985) модель сознания — это «…способность воспринимать и распознавать ментальные состояния других, » и эмпатия — это «…способность делать заключение об эмоциональных переживаниях [других]. » Он утверждал, что зеркальные нейроны отвечают за подобные способности. Эмпатия, способность распознавать эмоции другого человека, имеет когнитивные и эмоциональные аспекты. У очень маленьких детей, даже у младенцев, чьи умственные способности не полностью развиты, исследователи наблюдали начало эмпатии, несмотря на то, что они находились в том возрасте, когда они еще не могут понять, что они отдельные личности и имеют собственное место под солнцем (Goleman 1997, de Waal 2009). Нейробиолог Йоахим Бауэр предполагает, что собаки обладают зеркальными нейронами, говорит об отношениях человека и собаки: «Виды могут “отражать” друг друга так же, как представители одного вида» (Bauer 2006).

Волки и собаки демонстрируют так называемое поведение примирения (Cordoni 2008, Cools et al., 2008). Они ложатся рядом с проигравшим в драке, лижут и нюхают его, и приглашают его играть. Биологи классифицируют утешение и примирение как высшую форму эмпатии. Для волка или собаки, чтобы предложить утешение, требуется, чтобы он был в состоянии оценить эмоциональное состояние проигравшего, и иметь желание облегчить эмоциональные переживания или физическую боль другого животного. Ни пол, ни ранг не играет роль, когда дело доходит до утешения. Проигравшего утешает тот, с кем он имеет сильную связь. Сочувствие и утешение успокаивают проигравшего, уменьшают его страдания, и восстанавливают гармонию в группе.

Согласно Панксеппу (1998), у всех молодых млекопитающих есть три эмоциональных «инструмента» для тренировки социальных навыков, необходимых для выживания. Эти инструменты включают в себя: игру/радость, эмпатию/заботу и панику/тоску в ситуации разделения. Социальные игры особенно подходят для развития эмпатии, способности поставить себя на место другого и реагировать на это соответствующим образом. Пеллис и Пеллис (2009) также обнаружили, что грубые социальные игры т. е. игровые бои — способствовали развитию способности крыс к эмпатии. «Теперь мы знаем, что эмоциональная заразительность находится в частях мозга, настолько древних, что мы разделяем их с такими разными животными, как крысы, собаки, слоны и обезьяны» (de Waal 2009). Игровые бои могут происходить только тогда, когда есть согласованность между игровыми партнерами в том, насколько сильными могут быть укусы, какие части тела можно кусать, как примерно может проходить борьба, и как долго одна сторона может побеждать, прежде чем другая сторона потеряет интерес к игре.