Общие принципы права, признанные цивилизованными нациями

Нет каких-либо международно-правовых актов, которые опре­деляли бы, что следует понимать под общими принципами права. В связи с этим в международно-правовой литературе сложились несколько точек зрения на природу общих принципов права.

· Одни авторы полагают, что общие принципы права — это обще­признанные, основные принципы МП.

· Другие с этим не согласны, считая, что последние — это те принципы, которые отражены в основных источниках МП, договорах и обычаях. А под «общими принци­пами» следует понимать юридические начала, которые признаются многими государствами в их национальных правовых системах.

В отечественной доктрине международного права к общим принципам права чаще всего относят общие юридические пра­вила, общие принципы юридического производства, правила «юридической техники», многие из которых известны еще рим­скому праву: Lex specialis derogat generalis (специальное правило отменяет общее), res judicata (решенное дело, не подлежащее новому рассмотрению тем же судом или судом параллельной юрисдикции), lex posteriori derogat priori (последующее правило отменяет предыдущее) и т.д.

В западной доктрине преобладающее мнение состоит в широ­ком понимании понятия «общие принципы права». То есть смысл включения их в число международно-правовых источников и состоял в том, чтобы Постоянная палата международного пра­восудия могла при решении любого международного спора вос­полнить возможный пробел в наличествующих международных договорах и международных обычаях.

Это означает, что поня­тие «общие принципы права» рассматривается прежде всего как возможность для суда избежать признания поп liquet («дело не ясно») — из-за того, что в международном праве не достает при­менимых к какому-то делу норм. Чтобы избежать их, еще до 1920 г. (до создания Постоянной палаты международного правосудия) международные арбитры, например, уже прибегали к концепции «общих принципов права» — для широкого толко­вания существующего правила.

Вряд ли приемлемо в настоящее время для большинства госу­дарств столь широкое понимание функций международных судей и арбитров. Концепция «судьи создают право», допустимая в стра­нах англо-саксонской системы права, не отражена в современном международном праве.

Вместе с тем сводить рассматриваемое понятие «общие при­нципы права», используемое в Статуте Международного Суда, только к правилам юридической техники тоже вряд ли коррек­тно, особенно с учетом современной международной судебной и арбитражной практики. Как она показывает, это понятие — еще и важное средство предотвращения упомянутых случаев поп liquet.

Судебные решения

В отечественной науке (И. И. Лукашук) таким решениям при­дана особая роль: «первостепенное значение в толковании меж­дународно-правовых норм».

Надо принять во внимание, однако, и то, что согласно ст. 38 Ста­тута Международного Суда судебные решения отнесены к вспомо­гательным средствам для определения правовых норм лишь при условии соблюдения положений ст. 59 Статута. А в ней предусмот­рено: «Решение Суда обязательно лишь для участвующих в деле сторон и лишь по данному делу».

В этом — важный баланс: Международный Суд в силу ст. 59 Ста­тута не обязан следовать в последующем деле правовым доводам и логике предыдущих решений, даже при схожести обстоятельств дела; вместе с тем с учетом ст. 38 Статута на практике Суд почти всегда опирается на предыдущие свои решения.

Не удивительно поэтому, что на решения Международного Суда часто ссылаются как на доказательство наличия выявленной обыч­ной нормы международного права. Растущая роль решений Суда объясняется его инновационным влиянием на развитие между­народного права.

Так, в решении по спору между Великобританией и Норве­гией (1951 г.) Суд сформулировал некоторые важнейшие юри­дические правила о прямых исходных линиях. Эти правила вос­приняла впоследствии Комиссия международного права ООН, что отражено в Докладе Комиссии о работе ее восьмой сессии (1956 г.). Затем эти правила получили отражение в международ­ном договоре, а именно в принятой в Женеве Конвенции о тер­риториальном море и прилежащей зоне 1958 г. Здесь мы просле­живаем движение сформулированного Судом правила от уровня к уровню — от вспомогательного источника к основному.

Международно-правовая доктрина

Согласно Статуту Международного Суда Суд применяет «в качестве вспомогательного средства для определения пра­вовых норм доктрины наиболее квалифицированных специа­листов по публичному праву различных наций».

В прошлом доктрины — например, Г. Гроция или Ф. Мартенса — действительно оказали колоссальное влияние на разви­тие международного права. И в настоящее время ссылки на круп­ные труды по международному праву можно увидеть в матери­алах Комиссии международного права ООН, в арбитражных и некоторых судебных решениях, в особых мнениях членов Меж­дународного Суда.

Юридически безупречные, обоснован­ные выводы по результатам глубокого исследования вопросов международного права не могут не влиять на формирование соответствующего мнения международного судьи и т.д. Вместе с тем реальность состоит и в том, что определяющее влияние на такое мнение окажут все же официальные позиции соответствующих госу­дарств.

Решения международных организаций. Термин «мягкое право»

Решения международных организаций не упомянуты в рас­сматриваемом перечне ст. 38 Статута. Тем не менее, в науке такие решения (особенно принятые в рамках системы ООН) часто отно­сят к вспомогательным источникам международного права.

При этом ссылаются на то, что, например, в соответствии со ст. 25 Устава ООН СБ принимает решения, которые обязательны для всех государств — членов ООН; что решения большинства межправительственных организаций по вопросам бюджета обязательны для государств-членов и т.д.

Другие с этим не согласны, полагая, что подобные и иные решения международных организаций — это не новый источник международного права: ведь право принимать такие решения заложено в договорной основе функционирования данной организации, т.е. в Уставе ООН, в соглашении о создании международной организации и т.д. А единогласно принятая резо­люция ГА ООН по вопросу, не решенному договорными нормами, выполняется, если государства исходят из того, что сформулированные в резолюции правила отра­жают сложившиеся нормы международного обычного права. Эта мысль выражена Международным Судом в его консультативном включении относительно правомерности угрозы или использо­вания ядерного оружия (1996 г.): «Резолюции Генеральной Ассам­блеи, даже если они не обязательны, могут иногда иметь норма­тивную ценность. Они могут в определенных обстоятельствах пре­доставить значимое свидетельство в пользу наличия нормы или возникновения opinio juris».

В этой связи в международной практике используется термин «мягкое право». Принятие ГА ООН, другими международными организациями, в том числе специализированными учрежде­ниями ООН, большого количества резолюций, рекомендаций, иных документов по разным вопросам международных отно­шений представляет интерес для субъектов международного права.

Эти документы носят, в основном, рекомендательный характер (за исключением решений по внутриорганизационным и финансово-бюджетным вопросам). Сами по себе они — не носители норм международного права. Однако, как показы­вает практика, государства чаще стремятся к тому, чтобы их действия не расходились с предписаниями, содержащимися в таких документах.

Для примера достаточно сослаться на такие резолюции ГА ООН, как, например, Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Декла­рация о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 г., Декларация о принципах международного права, «Определение агрессии» (1974 г.), Декларация о мерах по ликви­дации международного терроризма 1994 г. и др.

Подобные резолюции содержат образцы поведения. Сформулированные в этих документах правила пове­дения могут впоследствии стать (путем соответствующего призна­ния со стороны субъектов международного права) договорными либо обычными международно-правовыми нормами.