Понятие международного порядка

В определении международного порядка следует исходить из характеристики социального, или общественного (социетально-го) порядка. Общественный порядок — это такая организация социальной жизни, которая противоположна анархии, отрицаю­щей всякую власть одних социальных общностей над другими, проповедующей неподчинение любому руководству и ничем не­ограниченную свободу личности. Иначе говоря, общественный порядок — это определенная организация в жизни социума, ее регулирование на основе определенных (например, государствен­но-правовых) норм и общих (например, национальных, культур­ных, морально-этических и т.п.) ценностей.

Понятие «международный порядок» относится к глобальной социальной общности, образованной совокупностью различных общественных субъектов (акторов), действующих на мировой аре­не. Возникает вопрос, возможен ли общественный порядок в сфере международных отношений, которая характеризуется отсутстви­ем единой центральной власти, многообразием несовпадающих между собой ценностей, а также отсутствием высшего органа, который определял бы правомерность или неправомерность дей­ствий участников международных отношений? Ведь общие цен­ности здесь играют весьма слабую роль, а нормы международно­го права, в сущности, носят необязательный характер.

Пытаясь ответить на поставленный вопрос, следует иметь в виду то, что с самого начала истории международных отношений человечеству было свойственно стремление к их сознательному регулированию, в основе которого лежала всеобщая потребность их участников в безопасности и выживании. По мере возрастания степени зрелости международных отношений, это стремление находило свое выражение во все более интенсивном развитии международного права, создании и укреплении международных организаций и институтов, в усилении их роли в стабилизации международной жизни и, наконец, в постепенном формировании на этом пути целостной глобальной международной системы (1).

Таким образом, международный порядок — это такое устрой­ство международных (прежде всего межгосударственных) отно­шений, которое призвано обеспечить основные потребности госу-

дарств и других институтов, создавать и поддерживать условия их существования, безопасности и развития. В данном случае речь вдет об институциональном понимании, которое, конечно, не ис­черпывает всего содержания понятия «международный порядок».

В литературе, посвященной анализу международных отноше­ний не существует однозначного, общепризнанного определения международного порядка. Некоторые исследователи склонны сво­дить его к совокупности юридических норм, сводя тем самым к международному праву, другие делают упор на международную стабильность, третьи связывают с сохранением на международ­ной арене определенного статус-кво в отношениях между госу­дарствами. Например, с точки зрения американского автора Т. Франка, основу международного порядка составляет закон­ность — совокупность правил, созданных в ходе общепринятых юридических процедур, характеризующихся ясностью, взаимо­связанностью и вписывающихся в существующую систему меж­дународного права (2). Однако с позиций, основанных на сущес­твовании международного общества, такая точка зрения пред­ставляется слишком узкой, поскольку она не только сводит проб­лему международного порядка к межгосударственным отноше­ниям, но и эти последние рассматривает лишь в одном измерении.

Поскольку содержание термина «международный порядок» традиционно связано с межгосударственными отношениями, С. Хоффманн предложил отличать его от термина «мировой по­рядок». С этой точки зрения, международный (а вернее сказать, межгосударственный) порядок вполне может существовать без наличия мирового порядка. В качестве примера можно привести государства, между которыми существуют отношения взаимного уважения и в то же время полного безразличия к внутренним делам друг друга, что делает возможным в том или ином из них геноцид или экономическую эксплуатацию основной массы на­селения. Напротив, мировой порядок немыслим без создания эффективных процедур межгосударственного сотрудничества, предполагающих особый международный порядок, отвечающий общим основным целям и ценностям их граждан. В юридических терминах речь идет о различии между правами государств (вза­имном уважении суверенитета) и правами человека.

Разница между рассматриваемыми понятиями заключается и в том, что если международный порядок как более или менее оптимальное устройство международных отношений, отражаю­щее возможности общественных условий, существовал практи­чески на всех этапах истории межгосударственных отношений, то этого нельзя сказать о мировом порядке.

Один из крупнейших немецких философов XX в. К. Ясперс понимал мировой порядок как «принятое всеми устройство, воз-

никшее вследствие отказа каждого от абсолютного суверените­та», как общечеловеческие ценности ~и юридические нормы, как «правовое устройство мира посредством политической формы и связывающего всех этоса» (3). Мировая история до сих пор не знала подобного устройства. Это не означает, однако, что миро­вой порядок невозможен в принципе. Напротив, с расширением круга участников международных отношений, а также усилением взаимозависимости мира, стимулируемым и научно-техническим прогрессом, и обострением глобальных проблем, тенденция к общемировому устройству человеческой жизни становится все более отчетливой, приобретая особо зримые черты в наше время. В самой этой тенденции отражаются общесоциологичсские про­цессы и закономерности, обусловленные деятельностью социаль­ных общностей на мировой арене.

Таким образом, международный порядок — важная составная часть мирового порядка, его ядро, но к нему не сводится все содержание мирового порядка. Поэтому с точки зрения строгого, академического подхода их не следует отождествлять. В то же время было бы неверно и абсолютизировать их различие. Они имеют общие корни, общие основы, которые цементируют един­ство человеческого общества, обеспечивают его целостность. К числу таких основ относятся международные экономические об­мены, возрастающее значение которых резюмируется в форми­ровании единого мирового рынка; научно-технические достиже­ния (особенно в области коммуникационных систем, средств связи и информации); политические структуры и интересы; социокуль-туриые ценности. Они играют неодинаковую роль в формиро­вании и поддержании международного порядка: на различных этапах исторического развития одни из них выступают на перед­ний план, тогда как значение других снижается; точно так же изменения, происходящие в структуре, например, политических основ того или иного типа международного порядка, не ведут автоматически к изменениям в мировой экономике или в цен­ностных ориентациях международных акторов, хотя и влияют на них. В то же время, правильное понимание сущности и значения проблемы международного порядка возможно только при комплек­сном рассмотрении основ его формирования и функционирования.

Исходя из этого методологического требования, С. Хоффманн принимает за отправной пункт своего анализа проблемы между­народного порядка его основные измерения — характеристики, отражающие эмпирические данные, в которых резюмируются исследования методов создания и поддержания международного порядка (4).

Наиболее изученным из них является горизонтальное измере­ние, т.е. отношения между главными акторами международных

отношений. При этом, если международная система носит в струк­турном отношении многополюсный характер, то механизмом поддержания в ней порядка является механизм политического равновесия. Что же касается биполярных систем, то и здесь ба­ланс сил выступает главным средством от сползания к беспорядку.

Вертикальное измерение международного порядка представле­но отношениями между сильными и слабыми акторами. Именно триумф силы выступает гарантом иерархической и жесткой орга­низации международных отношений и регулирования взаимодей­ствий в рамках империй, являющихся типичным примером до­минирования в международной системе вертикального измере­ния международного порядка. При этом насилие — главное, но не единственное средство сохранения империи: история показы­вает, что она подвергается угрозе развала именно тогда, когда сила превращается в ее единственную опору, а остальные средст­ва — такие, как «вертикальная дипломатия», специальные органы имперской бюрократии и правовые системы, а также экономиче­ские компенсации для лояльных вассалов, — по тем или иным причинам дают сбои и перестают действовать (см.: там же, р. 679).

Основу функционального измерения международного порядка составляет та роль, которую играют в стабилизации международ­ной жизни различные области международных отношений — дип­ломатия и стратегия поведения акторов, экономические обмены между ними, моральные ценности и политические амбиции ли­деров, а также деполитизированная сфера деятельности частных субъектов международных отношений (например, транснацио­нальных обществ деловых людей, ассоциаций ученых, специа­листов и т.п.). При этом любой из указанных аспектов функцио­нального измерения может служить как стабилизирующим факто­ром, т.е. фактором поддержания международного порядка, так и источником его дестабилизации и беспорядка (см.: там же, р. 681).

Главное же заключается в том, что во всех измерениях между­народного порядка основным средством его поддержания на раз­ных этапах исторического развития международных отношений оставалась сила — и прежде всего военная сила. Положение на­чинает отчасти меняться лишь в последние десятилетия нашего века. Выяснение деталей этих изменений требует более подроб­ного рассмотрения вопроса об исторических типах международ­ного порядка.

2. Исторические типы международного порядка

В науке о международных отношениях существует согласие относительно того, что современный международный порядок и современная система межгосударственных отношений ведут свое

начало с 1648 года, когда Вестфальский мирный договор положил конец Тридцатилетней войне в Западной Европе и санкциониро­вал распад Священной Римской империи на 355 самостоятель­ных государств. Именно с этого времени в качестве главной фор­мы политической организации общества повсеместно утвержда­ется национальное государство (в западной терминологии — «го­сударство-нация»), а доминирующим принципом международ­ных отношений становится принцип национального (т.е. госу­дарственного) суверенитета. До этого времени, как подчеркивал известный юрист-международник прошлого века Ф. Мартене, международные отношения характеризовались разобщенностью их участников, бессистемностью международных взаимодействий, главным проявлением которых выступали кратковременные во­оруженные конфликты или длительные войны (5).

Вестфальский договор имел целью закрепить сложившееся в результате войны соотношение сил и, закрепив границы нацио­нальных государств, создать противодействие их стремлению ус­тановить свое господство над территориями друг друга (см.: 1, с. 52). Таким образом, вместе с государством-нацией и правовым закреплением национально-государственного суверенитета в меж­дународных отношениях закрепляется система политического равновесия. Основной ее смысл — компромисс между принци­пом суверенитета и принципом общего интереса. В процессе своего функционирования данная система вынуждает каждого из акто­ров ограничивать свои экспансионистские устремления, чтобы не оказаться в ситуации, когда подобное ограничение будет на­вязано ему другими. Одним из главных средств поддержания рав­новесия является тот или иной вид коалиции: либо объединение «всех против одного», либо — когда этот «один» предусмотри­тельно окружил себя союзниками, — коалиция блокады, в кото­рую вступают те, кто хочет сохранить сложившееся соотношение сил. Коалиция направлена на устрашение государства, которое потенциально в той или иной форме нарушает политическое рав­новесие. В случае неудачи устрашения, средством обуздания та­кого государства, используемым коалицией, становится локальная война за ограниченные цели. Таким образом, в этой системе одно­стороннее использование силы является фактором создания бес­порядка, тогда как ее коллективное использование рассматрива­ется как инструмент поддержания порядка (см.: 4, р. 676—677).

В дальнейшем понятие политического равновесия приобрело более широкий смысл и стало означать: а) любое распределение силы; б) политику какого-либо государства или группы государств, направленную на то, чтобы чрезмерные амбиции другого госу­дарства были обузданы с помощью согласованной оппозиции тех, кто рискует стать жертвами этих амбиций; в) многополярную со-

вокупность, в которую время от времени объединяются великие державы с целью умерить чрезмерные амбиции одной из них (6).

Идея равновесия как принцип международных отношений и международного права просуществовала до 1815 г., когда пора­жение Наполеона и временная победа монархических реставра­ций были закреплены на Венском конгрессе в принципе «легити­мизма», означавшем в данном случае попытку победителей вос­становить феодальные порядки (см.: 1, с. 52—57). Из этого не следует, что механизм равновесия в дальнейшем уже не исполь­зуется для поддержания порядка. Напротив, в приведенном выше широком понимании он становится едва ли не универсальным средством, которое в той или иной степени находит себе приме­нение вплоть до наших дней.

«Легитимизм» как оправдание вооруженных интервенций ев­ропейских монархий с целью насаждения феодальных порядков не мог сохраниться длительное время. Уже во второй половине XIX в. рушится созданный в результате Венского конгресса Свя­щенный союз, а к концу столетия в Европе происходит форми­рование двух основных военно-политических группировок — Тройственного союза и Антанты, развязавших в начале XX в. первую мировую войну. Ее итогом стали новый раскол Европы и мира в целом, Октябрьская революция и образование СССР. К трем измерениям международного порядка, на которые указывал С. Хоффманн, добавилось четвертое — идеологическое измерение. Это отнюдь не способствовало стабилизации международных от­ношений, доказательством чего стала вторая мировая война. В результате раскол Европы и мира углубился, ибо образовались два противостоящих друг другу лагеря, две общественно-полити­ческие системы, исповедующие противоположные идеологии. Шаткая стабильность между ними поддерживалась при помощи «холодной войны» и взаимного устрашения, подкрепляемого рас­тущим ядерным арсеналом обеих сторон и ведущего к безудерж­ной гонке вооружений, которая становилась все более обремени­тельной для их экономик и для мировой экономики в целом. В структурном отношении сформировавшийся после второй миро­вой войны международный порядок предстает как явно выра­женное биполярное устройство, усложняемое по всем измерени­ям целым рядом обстоятельств, более подробно о которых будет сказано далее. Здесь же отметим, что ситуацию, сложившуюся в международных отношениях в послевоенное время и сохраняв­шуюся вплоть до конца 80-х годов, вряд ли правомерно рассмат­ривать как сосуществование двух типов международного порядка — капиталистического и социалистического. В сущности, каждая из систем функционировала по одной и той же схеме, в соответ­ствии с которой держава-гегемон фактически подчиняла своим

интересам деятельность своих «клиентов» как внутри системы, так и за ее пределами.

В целом, наблюдаемые в истории типы международного по­рядка колеблются в пределах двух классических моделей: модели «состояния войны» и модели «ненадежного мира» или «нарушае­мого порядка» (см.: 4, р. 673—675). Согласно первой из них, сущ­ностью международных отношений является война или подго­товка к ней. Так называемые общие нормы — хрупки, временны, они пропорциональны поддерживающей их силе, подчинены пре­ходящему совпадению интересов. Сторонники этой модели (Фу-кидид, Макиавелли, Гоббс, Руссо, Кант, Гегель) сходятся во мне­нии, согласно которому в международных отношениях не сущес­твует общего разума, который умеривал бы амбиции каждого ак­тора, а есть лишь институциональная рациональность: поиски наилучших средств для особых целей, расчет сил, приводящие не к гегемонии, а к конфликтам. Вместе с тем они расходятся в своих оценках подобного типа международного порядка, а следо­вательно, и путей его преодоления и замены новым, более совер­шенным.

Гоббс, например, считал состояние войны вполне терпимым, хотя и различал индивидуальную войну «всех против всех», выте­кающую из самой человеческой природы, и войну между госу­дарствами, которая не обязательно угрожает выживанию каждого человека, особенно если речь идет о сильных государствах. От­сюда его призыв к отказу от индивидуальной свободы людей в пользу государства—Левиафана. Гегель видел в войне необходи­мое и благоприятное, хотя и суровое средство против упадка граж­данского общества и считал, что в конечном итоге конфликты между цивилизованными обществами трансформируются в не­кий ритуал, не угрожающий их безопасности. В противополож­ность такому подходу Кант рассматривал войны как нетерпимое явление. Идеальным состоянием общества он считал мир между отдельными лицами в естественном состоянии и мир между го­сударствами. Но вечный мир, с его точки зрения, может насту­пить лишь в очень отдаленном будущем.

Что касается второй модели, то она является реакцией на воз­никновение государств-наций с их принципом суверенности, ут­рату абсолютного авторитета христианской церкви и римского папы. Международные отношения рассматриваются в ней как среда, в которой имеются силы, способные гарантировать мини­мум порядка. Такие силы формируются из государств, объединя­ющихся на основе совместных интересов, которые приводят их к созданию общих правовых норм. Так, с точки зрения Локка, ми­ровая политика не есть состояние войны. В противоположность Гоббсу он считал, что естественное состояние человека означает

не «войну всех против всех», а личную свободу и равенство лю­дей и, кроме того, отсутствие единого союза и общего суверена. Последнее обстоятельство создает возможность злоупотребления, поэтому государство призвано соблюдать и защищать принципы естественного права и ограждать от злоупотребления ими. Для государств является «естественным» признание взаимных обяза­тельств, уважения друг друга и взаимопомощи, война же являет­ся продуктом злоупотребления суверенитетом и наносит всеоб­щий вред. Тем не менее войны практически неизбежны, поэтому международный порядок всегда является ненадежным.

Каждая из приведенных моделей отражала часть действитель­ности своего времени. В определенной мере это остается верным и для наших дней, хотя следует подчеркнуть, что последние деся­тилетия привнесли в международный порядок существенные из­менения. Сегодня достаточно четко просматриваются два качес­твенно разных этапа послевоенного международного устройства:

период «холодной войны» и современный период, начало кото­рому положили перемены в нашей стране и в странах Восточной Европы и который следует характеризовать как переходный. Рас­смотрим каждый из них.

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: