(24) Кукольный театр

Мы здесь, на Земле, для того, чтобы бродить, где хотим, не забывая при этом как следует пёрнуть. Если кто-нибудь будет утверждать что-то иное, пошлите его к дьяволу!

Курт Воннегут

Мысль — великий уравнитель. Любой, кто может открыть консервную банку, может мыслить. Это не требует ни денег, ни благородного происхождения, ни образования, ни большого ума. Это просто, как математика: если ты можешь сложить несколько чисел, немного вычесть, может, подучить начальную алгебру, то, значит, можешь мыслить не хуже остальных. Может, не так быстро, но определенно можешь. Тебе не нужны образование, учителя или генеалогия, хотя некоторые принадлежности для письма и достойная библиотека не помешают. Еще у тебя есть мои книги с наставлениями, которые — я рискую показаться нескромным — дадут тебе фору на твоем пути. Как в любом деле, ты начинаешь оттуда, где ты есть, и идешь туда, куда идешь. Любая серьезная мысль в итоге приводит в одно и то же место. Любое честное размышление разжигает пламя, а любое пламя приводит в конце концов к обугленной земле.

Так что да, практически любой может думать, и практически все думают, что они думают, но практически никто не думает. Можешь увидеть это сам, поразмыслив о чем-нибудь, и поймешь, что делает мышление и почему нет никого, кто думает. Чтобы думать честно, надо вглядываться в бездну, а вглядываться в бездну — значит шагнуть в нее. Одно и то же. Это самая пугающая штука из всех, что ты можешь сделать, но это единственное, что может что-то изменить. Можно завоевывать народы, лечить болезни, писать симфонии, сколачивать состояние, достигать любого рода охрененного величия — и все это ни разу не покидая насиженного места, а можно встать, пойти и открывать с каждым шагом новые миры.

Ты летишь на битком набитом самолете, направляющемся неизвестно куда, приземляющемся неизвестно где и неизвестно почему. Можешь читать журналы и оставаться пристегнутым, есть свою пластиковую еду и быть примерным маленьким пассажиром, а можешь вернуть спинку кресла в вертикальное положение, оторваться от фильма и заняться решением загадок, которые окружают и определяют тебя. Это повлечет за собой повышение твоего статуса с места в проходе с нулевым обзором до места у окна с видом на бесконечность, откуда ты сможешь оценить более широкую перспективу своего положения, которое, в свою очередь, может вдохновить тебя критически взглянуть на свою вызывающую судороги тюрьму, что, в свою очередь, может сподвигнуть тебя вышибить дверь запасного выхода и сменить плавную траекторию своего полета в стиле «ой боюсь правды» на свободное падение в стиле «к черту вранье». Как ты уже и сам видишь, нет ни одной причины этого не делать, поскольку пункт прибытия всегда один, но этот путь — он по крайней мере твой. Мыслью можно многое изменить, но вот тебе слово мудрости: если ты начал думать, перестань болтать. Можешь и сам догадаться, насколько популярны в битком набитых самолетах поджигатели и открыватели запасных выходов.

* * *

Мы смотрим на эти штуки с точки зрения эго, но в этом нет смысла, потому что эго всего лишь кукла, а у кукол не бывает точек зрения. Чтобы действительно понять царство сновидения, мы должны увидеть его с точки зрения сингулярности, так что давай перевернем все целиком с ног на голову и взглянем со стороны Брахмана.

Красотой ли мира, совершенством ли праха, человек наслаждается не мной. Нет, и не женщиной тоже. Меня не слишком развлекают люди, человечество или человеческие деяния, и если великое кукольное представление не развлекает кретина вроде меня, то как можно рассчитывать, что хоть что-нибудь из этого развлечет Брахмана?

Ответ, ключ, в том, что Брахман не наблюдает шоу с расстояния, как это делают кинозрители. Брахман есть Атман, а Атман — он в персонаже в качестве персонажа. Атман не просто наблюдает, как Джульетта пронзает себя клинком Ромео, Атман и есть Джульетта, закалывающая себя, потому что независимо от того, что думает об этом Джульетта, Атман и есть Джульетта. Атман не просто Джульетта, там нет никакой Джульетты, кроме Атмана. Брахман, посредством Атмана, верит в то, что он — это ты, именно до такой степени, до какой ты веришь в то, что ты — это ты, так кто прав? Вероятно, Брахман, поскольку он существует, а ты нет.

Атман — это Брахман, который не просто ограничен, он еще стреножен эго и пребывает в царстве сна. Атман не какой-нибудь отделенный наблюдатель, но сама самость персонажа, в котором он пребывает. Когда ты говоришь Я-Есть/Сознание, говорит Атман. Это не ты заблуждаешься, позабыв, что ты Атман, а скорее Атман заблуждается, позабыв, что он Брахман. Но сначала Брахман обманывает самого себя, веря в то, что он Атман: вот он, первородный грех, исконный обман, так сказать. Твое эго на самом деле не твое, потому что нет подлинного тебя. Ты не обманут, ты и есть обман. Ты кукла, желающая достичь единства с рукой в своей заднице, но послушай, чувак, это не твоя рука. Ты Пиноккио, мечтающий о том, чтобы Голубая Фея сделала тебя реальным, но ты просто кусок дерева и глубинная реальность тебя заключается в не-я. Настоящее волшебство царства сновидений — заслуга не Майи, обманывающей тебя, но Брахмана, обманывающего себя. С нашей перспективы, Атман — это Брахман, но с перспективы Брахмана Атман — это рука с надетой на нее куклой, а трюк Брахмана состоит в том, чтобы забыть, что он смотрит на собственную руку. Если Брахман не может этого вспомнить, то осознанность может наслаждаться видимостью и у нас есть действующее царство сновидений.

Серьезно, тебе не говорили об этом в младших классах?

Согласно куда лучшему мифу о творении не Адам и Ева преображаются благодаря яблоку, а Бог/Брахман съедает плод древа ложного знания двойственности и ныряет в сновидение отделенной осознанности. В истине нет ни тебя, ни меня, ни Атмана, ни Майи, есть только Брахман. Брахман — сновидец, сон и снящийся: воспринимающий, восприятие и воспринимаемое. В царстве сна Брахман искусственно ограничивает себя Атманом, чтобы получилось так, что он видит сон о себе самом, но это не моя самость, потому что меня нет, и это не эго Атмана, потому что Атмана нет. Это самость Брахмана, потому что есть только сознание.

* * *

Я, по моему собственному мнению, самый бесподобный, самый улетный человек из существовавших когда-либо, и я надеюсь, что ты, по твоему собственному мнению, тоже самый бесподобный и улетный на свете. Это хорошо. Если бы мне предложили выбрать с кем бы я хотел пообедать, с кем угодно за всю историю человечества, я бы выбрал себя, и я делаю это все время посредством направленных внутрь и наружу мыслей. Мышление для меня подобно решению головоломок, а что может быть лучше такой головоломки, как реальность.? Что есть этот волшебный ящик, в котором мы находим себя, если не ящик с головоломками? Поначалу я набросился на ящик со страстью маньяка, а после решения головоломки продолжаю играть с ней, восхищаться ей и делиться тем, что узнал.

Почему бы тебе не быть самым бесподобным, самым улетным человеком на свете по твоему собственному мнению? Ты вселенная, ты тотальность. Это твердый факт, который не зависит от того, один ты или тебя миллиарды. Это не какая-то история про красивую снежинку, в которой говорится, что ты особенный, потому что мы все особенные, это буквальная истина, которая говорит, что ты самоосознан, а значит ты есть Атман, который есть Брахман, который есть все.

Скажу это еще раз: если ты самоосознан, значит, ты есть Атман, который есть Брахман, который есть все. Это не какая-то квазимистическая нью-эйджевская чепуха, это предельная суть бытия. Ты можешь предпочесть историю о красивой снежинке, но вот эта история — истинна. Как бы то ни было, ты — Избранный, а это уже кое-что.