Психология атеизма: теория «отсутствующего отца»

Мне, конечно же, известно, что фрейдовскую теорию эдипова комплекса следует принимать лишь отчасти. Да и сам я считаю, что эта концепция адекватна лишь в некоторых случаях; использовать ее в качестве универсальной модели подсознательной мотивации не стоит. Эдипов комплекс – единственное известное мне теоретическое положение, позволяющее глубже понять атеизм, поэтому я обрисую собственную модель, развивающую выдвинутый Фрейдом тезис. В очерке, посвященном Леонардо да Винчи, Фрейд делает следующее замечание:

«Психоанализ научил нас видеть тесную связь между отцовским комплексом и верой в Бога; он показал нам, что личный Бог психологически – не что иное, как идеализированный отец, и мы наблюдаем ежедневно, что молодые люди теряют религиозную веру, как только рушится для них авторитет отца» (1910, «Леонардо да Винчи», Ростов-на-Дону, «Изд-во Ростовского университета», 1990, с. 38). Здесь ничего не сказано ни о неосознанных сексуальных желаниях в отношении матери, ни об универсальной ненависти-соперничестве, сфокусированной на отце. Нет, Фрейд отчетливо заявляет: если ребенок или молодой человек разочаруется в своем земном отце и перестанет его уважать, он лишится и веры в своего Отца небесного. Конечно, разочарование и утрата уважения могут возникнуть по самым разным причинам. Некоторые из этих причин, подкрепленные клиническими данными, приведены ниже:

Отец есть, но он явно слаб, труслив и недостоин уважения – пусть даже в остальном приятен и «мил».

Отец есть, но он склонен к физическому, сексуальному или психологическому насилию.

Отца нет – он умер, оставил семью или отказался от нее.

Сведем эти предполагаемые детерминанты атеизма в гипотезу «отсутствующего отца». В поддержку этой гипотезы я приведу факты из жизни известных атеистов – кстати, сама гипотеза пришла мне в голову именно во время чтения их биографий.

Начнем с Зигмунда Фрейда и его отношений с отцом, Якобом. Биографы сходятся в том, что Фрейд испытывал глубокое разочарование в отце. (Подробней см. биографические материалы о Фрейде – например, Крулл (Krull), 1979; Витц (Vitz), 1983, 1986.) Якоб был человек слабый, не мог финансово обеспечивать семью; более того, деньги на содержание семьи давали родственники жены и другие люди. Далее, отец неправильно реагировал на проявления антисемитизма. Фрейд подробно излагает рассказанную отцом историю, когда его обозвали «грязным евреем», сбили шляпу, а он ничем не ответил. Юного Зигмунда до глубины души поразила слабость и безответность отца. Сам Зигмунд Фрейд, при всей своей сложности и склонности к сомнениям, был человеком отважным и высоко ценил храбрость в других. В молодости Зигмунду случалось давать антисемитам физический отпор, а в интеллектуальном смысле он был незаурядным бойцом.

Возможно, действия Якоба как «неправильного отца» заходили гораздо дальше. Так, в двух письмах уже взрослого Фрейда говорится, что Якоб был сексуальным извращенцем, от чего страдали его собственные дети. Похоже, ему были присущи и другие моральные изъяны, обсуждать которые мы здесь не будем.

Отношение отца к Богу и религии также сказалось на Фрейде. Зигмунд был еще маленьким, когда его отец примкнул к реформаторскому направлению иудаизма, и они вдвоем часами читали Библию; в дальнейшем Якоб все больше читал Талмуд и изучал иудейское Писание. Одним словом, этот слабый, инертный человек, этот «славный малый», этот размазня-«шлемиль» явно ассоциировался у сына с иудаизмом, с Богом, с трусостью, и вполне возможно – с сексуальными извращениями и другими недостатками, больно ранившими юного Зигмунда.

Похоже, что и у других знаменитых атеистов имелись подобные проблемы. Карл Маркс не скрывал, что не уважает своего отца. Во многом это было связано с обращением отца в христианство – и не по религиозным убеждениям, а просто для того, чтобы облегчить себе жизнь. Тем самым отец Маркса пресек древнюю семейную традицию (многие поколения предков Карла Маркса с обеих сторон были раввинами).

Отец Людвига Фейербаха, несомненно, нанес сыну глубокую душевную травму: Людвигу еще не исполнилось 13 лет, когда отец оставил семью ради другой женщины и перебрался в другой город. Для Германии начала XIX века это был скандал, наверняка глубоко ранивший и юного Фейербаха, и его мать, и других детей.

Перескочим через столетие и рассмотрим жизнь Мейделин Мюррей О’Хейр (Madalyn Murray O’Hair) – одной из известнейших атеисток Америки. Приведу выдержки из недавно опубликованной автобиографической книги ее сына (Murray, 1982). В начале повествования ему восемь лет. «Мы редко делали что-нибудь вместе, всей семьей. Таким благотворным занятиям мешала ненависть между дедушкой и матерью» (с. 7). Он не знал, почему мама так ненавидит деда, но сомневаться в этой ненависти не приходится: во вступительной главе описывается безобразная драка, в которой мать пыталась зарезать своего отца десятидюймовым ножом для разделки мяса, а потом кричала: «Чтоб ты подох! Погоди, я до тебя доберусь! Я еще спляшу на твоей могиле!» (с. 8).

Нам неизвестно, в чем причина ненависти О’Хэйр к отцу, но из книги явствует, что ненависть эта была глубока и восходила к детским годам; вполне вероятно, что она была обусловлена психологическим (см. с. 11) или даже физическим насилием.

Помимо малодушия, отчуждения или насилия, есть еще один вариант «неправильности» отца – это когда его просто нет. Многие дети воспринимают смерть отца как предательство или пренебрежение родительским долгом. И в этом смысле нельзя не удивляться тому, насколько распространена модель смерти отца в судьбах известных атеистов. Барон Гольбах (урожденный Поль Анри Тьери), французский рационалист и едва ли не первый человек, открыто провозгласивший себя атеистом, осиротел примерно в 13 лет и жил с дядей, фамилию которого и взял. Бертрану Расселу, когда умер его отец, было четыре года, Ницше лишился отца в том же возрасте; отец Сартра умер до его рождения, а Камю осиротел на втором году жизни. (Биографические данные, приведенные выше, взяты из общеизвестных источников.) Конечно, чтобы подтвердить гипотезу «неправильного отца», необходимо обработать гораздо больше информации, но уже из имеющихся данных видно, что это не простое совпадение.

С психологической точки зрения не очевидно, что смерть или отсутствие отца способны заложить эмоциональную основу атеизма. Но если у мальчика нет отца, или отец так слаб, что все равно, есть он или нет, или так ненадежен, что не лучше бросившего, – сын легко может перенести те же признаки и на своего Отца Небесного.

Рассмотрим, наконец, опыт раннего личностного переживания смерти, страдания, зла, иногда совмещенный с гневом на Бога, Который позволил такому случиться. Гнев ребенка на Бога за потерю отца и связанное с этим страдание – еще один психологический фактор безверия, тоже тесно связанный с гипотезой «неправильного отца».

Не так давно вышла автобиография Рассела Бейкера (Baker, 1982), известного журналиста и юмориста “New York Times”. Когда Расселу было пять лет, отца положили в больницу, где он вскоре и умер. Мальчик был безутешен; приведем его разговор с Бесси, их экономкой:

«...Впервые я всерьез задумался о Боге. Рыдая, я говорил Бесси, что если Бог может так поступать с людьми, то Он злой, и я больше знать Его не хочу. Бесси говорила мне о небесном блаженстве, о том, что мой папа уже среди ангелов и радуется, что попал на небо. Но эти доводы не могли укротить мой гнев. «Бог любит нас как Своих детей», – сказала Бесси. «Если Бог любит меня, почему Он сделал так, что мой папа умер?» Бесси сказала, что когда-нибудь я это пойму. Но она оказалась права лишь отчасти. Именно тогда – пусть и в других словах – я пришел к выводу, что люди интересуют Бога в значительно меньшей степени, чем это готов признать любой из жителей нашего городка. В тот день я решил, что Бог не заслуживает полного доверия. После этого я никогда не плакал по-настоящему, не ждал от Бога ничего, кроме безразличия, а если любил, то всегда опасался, что это закончится мучительной болью. В пять лет я превратился в атеиста» (Growing Up, p. 61).

В завершение хочу сделать такой вывод: хотя обычно атеизм возникает по поверхностным причинам, нередко можно обнаружить и его глубинные психологические истоки. И гипотеза «неправильного отца» или любая другая гипотеза не должна заслонять от нас человека, его боль и страдания. Люди, чей атеизм обусловлен чувство отверженности по отношению к отцу, ненавистью, манипулированием, физическим или сексуальным насилием, нуждаются в понимании и сочувствии. Если человек в детстве возненавидел отца или впал в отчаяние из-за его слабости – это огромная трагедия, ведь ребенок желает лишь одного – любить отца. И верующие, осененные Божьей любовью, должны молиться о тех, кто из-за таких печальных обстоятельств отринул веру в Бога. Молиться о том, чтобы в конце концов встретиться с ними на небесах. Встретиться, обняться и ощутить великую радость. И может быть, бывший атеист будет ликовать больше, чем изначально верующий – ликовать еще и от изумления, что он все же оказался в Доме Отца своего.