Symphony No. 12 (d-moll), Op. 112, «The Year 1917»

Symphony No. 11 (g-moll), Op. 93, «The Year 1905» (1957 год)

Состав оркестра: 3 флейты, флейта-пикколо, 3 гобоя, английский рожок, 3 кларнета, бас-кларнет, 3 фагота, контрафагот, 4 валторны, 3 трубы, 3 тромбона, туба, литавры, треугольник, малый барабан, тарелки, большой барабан, тамтам, ксилофон, челеста, колокола, арфы (2—4), струнные.

История создания

Имеющая программный подзаголовок «1905 год», симфония была создана в 1957 году. Шостакович обращается к той же теме, которая волновала его всегда. Личность и власть. Человек и античеловеческие силы, ему противостоя­щие. Скорбь по безвинно погибшим. Исполненная в Москве 30 октября 1957 года под управлением Ната­на Рахлина, симфония, впервые после Первой, вызвала единодушное одобрение критики.

Четыре части симфонии следуют одна за другой без перерыва, каж­дая имеет программный подзаголовок. Первая часть — «Дворцовая площадь». Поразительно впечатляюща созданная Шостаковичем звуковая картина. Это мертвенный и бездушный, казенный город. Вторая часть — «Де­вятое января». Музыка рисует народное шествие, мольбы, стенания, ужасное побоище... Третья часть — «Вечная память» — реквием по погибшим. Финал — «Набат» — картина народного гнева.

Впервые в симфонии Шостакович широко использует цитатный материал, строя на нем монументальное симфоническое полотно. В основе его — революционные песни.

Музыка

Первая часть основана на песнях «Слушай» и «Арестант», которые в процессе развития воспринимаются как главная и побочная темы со­натной формы. Однако сонатность здесь условна. Исследователи находят в первой части черты концентрической формы (А—В—С—В—А). По роли внутри цикла это пролог, создающий обстановку места действия. Еще до появления песенной темы скованные, зловеще цепенеющие зву­чания создают образ подавления, жизни под гнетом. На зыбком фоне слышатся то церковное песнопение, то глухие колокольные удары. Сквозь эту мертвящую музыку пробивается мелодия песни «Слушай!» (Как дело измены, как совесть тирана / Осенняя ночка темна. / Темнее той ночки встает из тумана / Видением мрачным тюрьма.) Она проходит несколько раз, дробится, расчленяется на отдельные краткие мотивы, согласно законам развития собственных симфонических тем композито­ра. Ее сменяет мелодия песни «Арестант» (Ночь темна, лови минуты). Обе темы проводятся неоднократно, но все подчиняет себе первоначаль­ный образ — подавления, угнетения.

Вторая часть становится полем борьбы. Две ее основные темы — ме­лодии из написанных Шостаковичем несколько ранее хоровых поэм на тексты революционных поэтов — «9 января» (Гой, ты, царь, наш батюш­ка!) и суровый, хорального склада напев «Обнажите головы!». Часть со­стоит из двух резко контрастных, ярких в своей конкретной зримости эпизодов — «сцены шествия» и «сцены расстрела» (так их принято на­зывать в литературе об этой симфонии).

Третья часть — «Вечная память» — медленная, скорбная, начинается песней «Вы жертвою пали» в суровом, размеренном ритме траурного шествия, в особенно выразительном тембре альтов с сурдинами. Далее звучат мелодии песен «Славное море, священный Байкал» и «Смело, товарищи, в ногу». В среднем разделе сложной трехчастной формы по­является более светлая тема «Здравствуй, свободы вольное слово». Широкое движение приводит к кульминации, на которой возникает, по­добно призыву, мотив «Обнажите головы» из предшествующей части. Происходит перелом в развитии, который приводит к стремительному, как все сметающий ураган, финалу.

Четвертая часть — «Набат», написанная в свободной форме, — начи­нается с решительной фразы песни «Беснуйтесь, тираны». На фоне бур­ного движения струнных и деревянных духовых, резких ударов бараба­на проносятся мелодии как первой песни, так и следующей — «Смело, товарищи, в ногу». Достигается кульминация, на которой, как в предше­ствующей части, звучит мотив «Обнажите головы». В среднем разделе господствует «Варшавянка», к которой присоединяется праздничная, светлая мелодия из оперетты Свиридова «Огоньки», интонационно род­ственная темам «Варшавянки» и «Смело, товарищи, в ногу». В коде финала мощные удары набата выносят на поверхность темы «Гой, ты, царь, наш батюшка!» и «Обнажите головы!», звучащие грозно и утверж­дающе.

Л. Михеева

 

http://www.belcanto.ru/s_shostakovich_14.html

Symphony No. 14, Op. 135 (1969)

Состав исполнителей: кастаньеты, деревянный брусок, 3 томтома (сопрано, альт, тенор), бичи, колокола, вибрафон, ксилофон, челеста, струнные; сопрано-соло, бас-соло.

История создания

Шостакович давно задумывался над вопросами жизни и смерти, смысла человеческого существования и его неизбежного конца — еще в те годы, когда был молод, полон сил. Так и в 1969 году он обратился к теме смерти. Не просто окончания жизни, а смерти насильственной, преждевременной, трагической.

В феврале 1944 года, получив известие о внезапной, в расцвете лет, кончине своего самого близкого друга И. Соллертинского, композитор писал его вдове: «Мы с Иваном Ивановичем говорили обо всем. Говорили и о неизбежном, что ожидает нас в конце жизни, то есть о смерти. Мы оба боялись ее и не желали. Мы любили жизнь, но знали, что... с ней придется расстаться...»

Тогда, в страшные тридцатые, они говорили безусловно именно о преждевременной смерти. Ведь при этом — давали слово позаботиться о родных — не только детях и женах, но и о матерях. Смерть все время ходила рядом, уносила близких и друзей, могла постучаться и в их дома... Быть может, в части симфонии «О, Дельвиг, Дельвиг», единственной, где речь идет не о насильственной, но все же такой преждевременной, несправедливой к таланту смерти, Шостакович вспоминает о безвременно ушедшем друге, мысль о котором, по свидетельству близких композито­ра, не оставляла его до последнего часа. «О, Дельвиг, Дельвиг, что так рано...». «Таланту что и где отрада среди злодеев и глупцов...» — эти слова перекликаются с памятным 66-м сонетом Шекспира, посвящен­ным любимому другу. Но заключение звучит теперь более светло: «Так не умрет и наш союз, свободный, радостный и гордый...»

Создавалась симфония в больнице. Композитор провел в ней больше месяца, с 13 января по 22 февраля. Это было «плановое мероприятие» — состояние здоровья композитора требовало периодически повторяющегося курса лечения в стационаре, и Шостакович отправлялся туда спокойно, запасшись всем необходимым — нотной бумагой, записными книжками, подставкой для письма. В уединении работалось хорошо, спокойно. Выписавшись из больницы, композитор передал полностью гото­вую симфонию для переписки и разучивания.

Премьера состоялась в Ленинграде 29 сентября 1969 года и была повторена в Москве 6 октября. Исполнителями стали Г. Вишневская, М. Решетин и Московский камерный оркестр под управлением Р. Баршая. Четырнадцатую симфонию Шостакович посвятил Б. Бриттену.

Это удивительная симфония — для сопрано, баса и камерного оркестра на стихи Федерико Гарсиа Лорки, Гийома Аполлинера, Вильгельма Кю­хельбекера и Райнера Мариа Рильке. Одиннадцать частей — одиннадцать сцен в симфонии: богатейший, многоликий и изменчивый мир. Знойная Андалусия, таверна; одинокая скала в излучине Рейна; камера французской тюрьмы; пушкинский Петербург; траншеи, над которыми свистят пули... Так же многообразны герои — Лорелея, епископ, рыцари, самоубийца, запорожцы, потерявшая возлюбленного женщина, узник, Смерть. Общее настроение музыки — скорбное, в диапазоне от сдержанно-сосредоточенного до неистово, исступленно трагического. Суть ее — протест против всего, что ломает человеческие судьбы, души, жизни, против угнетения и тирании.

Музыка

Части симфонии следуют одна за другой почти без перерывов, они связаны логикой музыкальной драматургии, соединяющей разных поэтов, стихи, резко отличающиеся тематикой, жанром, стилистикой. №1 Монолог «Сто горячо влюбленных сном вековым уснули» (De profiindis) — лирико-философский, с одиноко звучащей печальной мелодией скрипок в вы­соком регистре — своего рода медленное вступление к сонатному аллегро. Ему противостоит трагический танец №2 «Малагенья», жесткий, быстрый, с атональными созвучиями. Он скерцозен, но это всего лишь второй эпизод вступления, подводящий к части, которую можно считать аналогом сонатного аллегро. Ею является №3 «Лорелея» — романтическая баллада о столкновении красоты с фанатизмом. Острейший конфликт возникает между образами прекрасной, чистой девушки и жестокого епископа с его неумолимой стражей. Начинающаяся ударами бича, баллада включает в себя бурный диалог епископа и Лорелеи (главная партия), а затем — ее лирическое высказывание (побочная партия), далее — ее осуждение, изгнание, падение в волны Рейна — наполненные драматизмом, действенные, включающие в себя и выразительное ариозо, и вихре­вое пятиголосное фугато, и звукоизобразительные моменты.

Скорбная элегия №4 «Самоубийца» — аналог медленной части симфонии, ее лирический центр. Это глубоко эмоциональное высказывание, в котором на первый план выходит вокальное начало. Оркестр лишь подчеркивает наиболее экспрессивные моменты яркостью своих красок. Единство симфонического цикла подчеркивается родством интонаций этой части с мелодизмом начального раздела симфонии и образным ми­ром Лорелеи.

Жесткий гротескный марш №5 «Начеку» развивает мрачно-воинственные моменты «Лорелеи», перекликается с «Малагеньей», являясь и по характеру и по смыслу скерцо симфонии. В его ритмике отчетливы ассоциации с теми характерными темами Шостаковича, вершиной которых стала тема нашествия из Седьмой симфонии. «Это и бойкий военный мотивчик, марш «бравых солдатиков», и шествие-натиск мертвенной силы, играющей с человеком как кошка с мышью» (М. Сабинина).

Шестая часть — горько-иронический и печальный дуэт «Мадам, посмотрите, потеряли вы что-то. — Ах, пустяки, это сердце мое...» — переход к разработке симфонии, которая происходит в следующих частях — №7 «В тюрьме Санте» — монологе узника, развернутом, музыкально и эмоционально насыщенном, но трагически безысходном, приводящем к кульминации — №8 «Ответу запорожцев турецкому султану», полному сарказма, гнева, горечи и беспощадной насмешки. В ней господствует необузданное, почти стихийное движение, суровые, рубленые мотивы, вокальная речитация, внутренне возбужденная, но не переходящая в подлинное пение. В оркестровой интермедии появ­ляется ритм пляски, вызывающий ассоциации с «Юмором» из Три­надцатой симфонии.

Резко изменяется палитра художника в следующих частях. №9 «О, Дельвиг, Дельвиг» — прекрасная, возвышенно благородная музыка. Она несколько стилизована, абсолютно лишена иронического отношения к выделяющимся по стилю из всего поэтического материала симфонии стихам Кюхельбекера. Скорее, это тоска по безвозвратно ушедшему идеалу, навеки утраченной гармонии. Мелодия, близкая русским романсам, в обычной для них куплетной форме, вместе с тем свободна, текуча, изменчива. В отличие от других частей, ей сопутствует именно аккомпанемент, а не самостоятельная оркестровая партия, образно независимая от текста и голоса. Так воплощен смысловой центр симфонии, подготовленный предшествующим симфоническим развитием — утверждение высокого этического начала.

№10 «Смерть поэта» играет роль репризы, тематического и конструктивного возвращения к начальным образам симфонии. В ней синтезированы основные элементы тематизма — инструментальные обороты «De profundis», появляющиеся и в средних частях симфонии, сканди­рующие речитативы оттуда же, экспрессивные интонации четвертой части.

Последняя часть — №11 «Заключение» (Всевластна смерть) — послесловие, завершающее волнующую поэму о жизни и смерти, симфони­ческая кода произведения. Маршевый четкий ритм, сухие удары кастаньет и томтома, раздробленная, прерывистая вокальная — не линия — пунктир начинают его. Но затем меняются краски — звучит возвышенный хорал, вокальная партия развертывается бесконечной лентой. В коде возвращается жесткий марш. Музыка угасает постепенно, слов­но отступая вдаль, давая окинуть взором величественное здание симфонии.

Л. Михеева

 

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B8%D0%BC%D1%84%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%E2%84%96_14_(%D0%A8%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87)

 

1. De profundis /Де профундис/ — Adagio (Федерико Гарсиа Лорка, перевод И. Тыняновой)

2. Malagueña /Малагенья/ — Allegretto. Attacca (Федерико Гарсиа Лорка, перевод А. Гелескула)

3. Loreley /Лорелея/ — Allegro molto — Adagio — a tempo. Attacca (Гийом Аполлинер, перевод М. Кудинова)

4. Le Suicidé /Самоубийца/ — Adagio (Гийом Аполлинер, перевод М. Кудинова)

5. Les Attentives /Начеку/ — Allegretto — Adagio — Allegretto. Attacca (Гийом Аполлинер, перевод М. Кудинова)

6. Madame /Мадам, посмотрите!/ — Adagio. Attacca (Гийом Аполлинер, перевод М. Кудинова)

7. À la Santé /В тюрьме Сантэ/ — Adagio (Гийом Аполлинер, перевод М. Кудинова)

8. Réponse des Cosaques Zaporogues au Sultan de Constantinople /Ответ запорожских казаков константинопольскому султану/ — Allegro. Attacca (Гийом Аполлинер, перевод М. Кудинова)

9. О Дельвиг, Дельвиг! — Basse (Вильгельм Кюхельбекер)

10. Der Tod des Dichters /Смерть поэта/ — largo. Attacca (Райнер Мария Рильке, перевод Т. Сильман)

11. Schlußstück /Заключение/ — Moderato (Райнер Мария Рильке, перевод Т. Сильман)

 

http://classic-online.ru/ru/production/219#

 

1. `De Profundis` (Ф.Г.Лорка, перев. И.Тыняновой)

Сто горячо влюбленных

Сном вековым уснули

Глубоко под сухой землею.

Красным песком покрыты

Дороги Андалусии.

Ветви олив зеленых

Кордову заслонили.

Здесь им кресты поставят.

Чтоб их не забыли люди.

Сто горячо влюбленных

Сном вековым уснули.

 

2. `Малагенья` ( Ф.Г.Лорка, перев. Л.Гелескула)

Смерть вошла и ушла из таверны.

Черные кони и темные души

В ущельях гитаны бродят.

Запахли солью и жаркой кровью

Соцветья зыби нервной.

А смерть все выходит и входит

И все не уйдет из таверны.

 

3. `Лорелея` (Г.Аполлинер, перев. М.Кудинова)

К белокурой колдунье из прирейнского края

Шли мужчины толпой, от любви умирая.

И велел ее вызвать епископ на суд,

Все в душе ей прощая за ее красоту.

- «О, скажи, Лорелея, чьи глаза так прекрасны,

Кто тебя научил этим чарам опасным?»

- «Жизнь мне в тягость епископ, и проклят мой взор.

Кто взглянул на меня, свой прочел приговор.

О епископ, в глазах моих пламя пожара,

Так предайте огню эти страшные чары!»

- «Лорелея, пожар твой всесилен: ведь я

Сам тобой околдован и тебе не судья».

- «Замолчите, епископ! Помолитесь и верьте:

Это воля господня – предать меня смерти.

Мой любимый уехал, он в далекой стране.

Все теперь мне не мило, все теперь не по мне.

Сердце так исстрадалось, что должна умереть я.

Даже вид мой внушает мне мысли о смерти.

Мой любимы уехал, и с этого дня

Свет мне белый не мил, ночь в душе у меня».

И трех рыцарей вызвал епископ: «Скорее

Уведите в глухой монастырь Лорелею.

Прочь, безумная Лор, волоокая Лор!

Ты монахиней станешь, и померкнет твой взор».

Трое рыцарей с девой идут по дороге.

Говорит она стражникам хмурым и строгим:

«На скале той высокой дайте мне постоять,

Чтоб увидеть свой замок могла я опять,

Чтоб свое отраженье я увидела снова

Перед тем как войти в монастырь ваш суровый».

Ветер локоны спутал, и горит ее взгляд.

Тщетно стража кричит ей: «Лорелея, назад!»

-«На излучину Рейна ладья выплывает.

В ней сидит мой любимый, он меня призывает.

Так легко на душе, так прозрачна волна…»

И с высокой скалы в Рейн упала она,

Увидав отраженные в глади потока

Свои рейнские очи, свой солнечный локон.

 

4. `Самоубийца ` (Г.Аполлинер, перев. М.Кудинова)

Три лилии, лилии три на могиле моей без креста.

Три лилии, чью позолоту холодные ветры сдувают.

И черное небо, пролившись дождем, их порой омывает.

И словно у скипетров грозных торжественна их красота.

Растет из раны одна, и как только закат запылает,

Окровавленной кажется скорбная лилия та.

Три лилии, лилии три на могиле моей без креста.

Три лилии, чью позолоту холодные ветры сдувают.

Другая из сердца растет моего, что так сильно страдает

На ложе червивом: а третья корнями мне рот разрывает.

Они на могиле моей одиноко растут, и пуста

Вокруг них земля, и, как жизнь моя, проклята их красота.

Три лилии, лилии три на могиле моей без креста.

 

5. `Начеку` (Г.Аполлинер, перев. М.Кудинова)

В траншее он умрет до наступленья ночи.

Мой маленький солдат, чей утомленный взгляд

Из-за укрытия следил все дни подряд

За славой, что взлететь уже не хочет.

Сегодня он умрет до наступленья ночи.

Мой маленький солдат, любовник мой и брат.

И вот поэтому хочу я стать красивой.

Пусть ярким факелом грудь у меня горит,

Пусть опалит мой взгляд заснеженные нивы.

Пусть поясом могил мой будет стан обвит.

В кровосмешении и смерти стать красивой

Хочу я для того, кто должен быть убит.

Закат коровою ревет, пылают розы.

И синей птицею мой зачарован взгляд.

То пробил час Любви, и час лихорадки грозной,

То пробил Смерти час, и нет пути назад.

Сегодня он умрет, как умирают розы,

Мой маленький солдат, любовник мой и брат.

 

6. `Мадам, посмотрите!` (Г.Аполлинер, перев. М.Кудинова)

- Мадам, посмотрите!

Потеряли вы что-то…

- Пустяки! Это сердце мое.

Скорее его поднимите.

Захочу – отдам. Захочу –

Заберу его снова, поверьте.

И я хохочу, хохочу

Над любовью, что скошена смертью.

 

7. `В тюрьме Сантэ` (Г.Аполлинер, перев. М.Кудинова)

Меня раздели догола,

Когда ввели в тюрьму;

Судьбой сражен из-за угла,

Низвергнут я во тьму.

Прощай, веселый хоровод,

Прощай, девичий смех,

Здесь надо мной могильный свод,

Здесь умер я для всех.

Нет, я не тот,

Совсем не тот, что прежде:

Теперь я арестант,

И вот конец надежде.

В какой-то яме как медведь

Хожу вперед – назад.

А небо… лучше не смотреть –

Я небу здесь не рад.

В какой-то яме как медведь

Хожу вперед – назад.

За что ты печаль мне эту принес?

Скажи, всемогущий боже.

О сжалься! В глазах моих нету слез,

На маску лицо похоже.

Ты видишь, сколько несчастных сердец

Под сводом тюремным бьется!

Сорви же с меня терновый венец,

Не то он мне в мозг вопьется.

День кончился. Лампа над головою

Горит, окруженная тьмой.

Все тихо. Нас в камере только двое:

Я и рассудок мой.

 

8. `Ответ запорожских казаков константинопольскому султану ` (Г.Аполлинер, перев. М.Кудинова)

Ты преступней Варравы в сто раз.

С Вельзевулом живя по соседству,

В самых мерзких грехах ты погряз.

Нечистотами вскормленный с детства,

Знай: свой шабаш ты справишь без нас.

Рак протухший. Салоник отбросы,

Скверный сон, что нельзя рассказать,

Окривевший, гнилой и безносый,

Ты родился, когда твоя мать

Извивалась в корчах поноса.

Злой палач Подолья, взгляни:

Весь ты в язвах и струпьях.

Зад кобылы, рыло свиньи.

Пусть тебе все снадобья скупят,

Чтоб лечил ты болячки свои.

 

9. `О Дельвиг, Дельвиг!` (В.Кюхельбекер)

О Дельвиг, Дельвиг! Что награда

И дел высоких, и стихов?

Таланту что и где отрада

Среди злодеев и глупцов?

В руке суровой Ювенала

Злодеям грозный бич свистит

И краску гонит с их ланит.

И власть тиранов задрожала.

О Дельвиг, Дельвиг! Что гоненья?

Бессмертие равно удел

И смелых вдохновенных дел

И сладостного песнопенья!

Так не умрет и наш союз,

Свободный, радостный и гордый!

И в счастье, и в несчастье твердый,

Союз любимцев вечных муз!

 

10. `Смерть поэта` (Р.М.Рильке, перев. Т.Сильман)

Поэт был мертв. Лицо его, храня

все ту же бледность, что-то отвергало,

оно когда-то все о мире знало,

но это знанье угасало

и возвращалось в равнодушье дня.

Где им понять, как долог этот путь:

о, мир и он – все было так едино:

озера, и ущелья, и равнина

его лица и составляли суть.

Лицо его и было тем простором,

что тянется к нему и тщетно льнет, -

а эта маска робкая умрет,

открыто предоставленная взорам, -

на тленье обреченный, нежный плод.

 

11. `Заключение` (Р.М.Рильке, перев. Т.Сильман)

Всевластна смерть.

Она на страже

и в счастья час.

В миг высшей жизни она в нас страждет,

ждет нас и жаждет –

и плачет в нас.

 

http://dsch.shostakovich.ru/composition/326/

 

http://www.belcanto.ru/s_shostakovich_12.html

Symphony No. 12 (d-moll), Op. 112, «The Year 1917»

Четыре части симфонии имеют программные подзаголовки.

Первая часть — «Революционный Петроград» — начинается торжественно и сурово. После небольшого вступления следует полное бушующей энергии сонатное аллегро. Главная партия написана в характере динамического, напористого марша, побочная распевна, светла. В раз­работке появляются мотивы революционных песен. Заключение части перекликается с началом — вновь возникают величественные аккорды вступления. Постепенно стихает звучность, наступает тишина, сосре­доточенность.

Вторая часть — «Разлив» — музыкальный пейзаж. Спокойное нето­ропливое движение низких струнных приводит к появлению мелодии-монолога скрипок. Новые краски привносит солирующий кларнет. В среднем разделе части (в ее форме сочетаются признаки сложной трехчастности и вариаций) появляются светлые напевы флейты и кларнета, придающие оттенок пасторальности. Постепенно колорит сгущается. Кульминация части — соло тромбона.

Третья часть посвящена событиям памятной октябрьской ночи. На­стороженно и тревожно звучат глухие удары литавр. Их сменяют остро ритмичные пиццикато струнных, звучность нарастает и снова спадает. Тематически эта часть связана с предшествующими: в ней сначала ис­пользуется мотив из среднего раздела «Разлива», затем появляется в увеличении, в мощном звучании тромбонов и тубы, к которым далее присоединяются и другие инструменты, побочная тема «Революционно­го Петрограда». Генеральная кульминация всей симфонии — выстрел «Авроры» — громовое соло ударных. В репризе трехчастной формы обе эти темы звучат одновременно.

Финал симфонии — «Заря человечества». Его форма, свободная, не поддающаяся однозначной трактовке, некоторыми исследователями рас­сматривается как двойные вариации с кодой. Основная тема, торжествен­но-фанфарная, напоминает аналогичные мелодии из кинофильмов с му­зыкой Шостаковича, таких как «Падение Берлина», воспевающих победу, вождя. Вторая тема — вальсообразная, в прозрачном звучании струнных, заставляет вспомнить хрупкие образы юности. Но ее абрис близок одной из тем «Разлива», что создает образное единство. Заканчивается симфония победным апофеозом.

М. Сабинина рассматривает весь цикл как гигантски разросшуюся трехчастную форму, где средний, контрастный раздел — «Разлив», а третья часть служит связкой, подводящей к репризе и коде в «Заре человечества».

Л. Михеева

 

http://www.belcanto.ru/s_shostakovich_2.html

12	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: