 |
Добрыня: богатырь по призванию или поневоле?
|
|
|
|
(Из книги Т. А. Бернштам «Герой и его женщины: образы предков в мифологии восточных славян».)
Добрыня — самый «продуктивный» герой в мифопоэтической традиции (ему посвящено наибольшее количество сюжетов), «лики» которого иной раз достаточно сильно отличаются друг от друга.
Самый удачливый образ Добрыни имеет сказочное происхождение: он в первом же поединке одерживает победу над Змеем и сразу после этого счастливо женится.
Сказочные истоки просматриваются и в Добрыне некоторых печорских былин (сюжет «Добрыня и Змей»): он ускользает от налетевшей на него в воде Змеи, выбирается на берег, где долго, но успешно сражается с ней, получая от неё (или добывая в её жилище) невесту-красавицу и богатство.
Более сложная личность и судьба вырисовываются из совокупности былинных сюжетов о Добрыне, записанных практически во всех эпических очагах: «Добрыня и Змей», «Добрыня и Илья», «Добрыня и Маринка», «Женитьба Добрыни», «Добрыня и Алёша», «Добрыня и Дунай» и др.
Общей чертой большинства сюжетов является активное участие в жизни богатыря его матери; образ отца присутствует только в ряде вариантов сюжета «Добрыня и Змей». Скажем о нём справедливости ради несколько слов, тем более что Добрыня унаследовал от него черту характера, резко отличающую его от боевых товарищей.
Никита (Романович) — богатырь-змееборец, надежа князя Владимира — долго не старился» и «преставился» в 90 лет. Т.Н. Кондратьева считает, что есть «все основания сравнить его со змееборцем Никитой Кожемякой», так как он вполне годится «на роль предка-змееборца», передающего свои знания сыну [1].. Он передал сыну редкое качество — очестливость, которую весьма уважали князь Владимир и Илья Муромец, используя ее в дипломатических целях (Илья, в частности, для переговоров с Сокольником):
|
|
|
…У Добрыни отец был Никита Романович,
Он ведь роду был от вежлива, вежлива роду, очестлива,
Умел с людьми сойтись, съехатьсе,
Умел людей именём назвать
И величать из отечества.
И Добрынюшка Микитич роду вежливого [2].
(Впрочем, Илья высказывает о нём и прямо противоположное суждение — несдержанный, невоспитанный, грубый. Такое мнение я склонна приписать зависти, которую мог вызывать интеллигентный и положительный «во всех отношениях» Добрыня у богатырей более простого происхождения и прямого нрава.)
В былинных традициях Поморья (Зимний Берег), Пинеги и Сибири Никита доживает до детского возраста Добрыни («малое дитя», «не мог конем владать и копьём воевать») или до начала его совершеннолетия. По одной сибирской версии, чуя наступление смерти, Никита приезжает к Владимиру «за духовниками — душу спасать» и для представления сына «ко двору» в качестве своей замены. Между князем и богатырём происходит такой диалог:
— На кого ты меня оставляешь? — спрашивает Владимир.
— На чадо милое, Добрыню, — отвечает Никита.
— Он малешенек и глупешенек, — с сожалением заключает князь.
В большинстве же случаев Никита умирает до рождения сына, оставляя молодой жене наказ об его имени и воспитании, а также «правила» змееборства и оружие (плетку) для него, сделанную им или его отцом — дедом Добрыни. (Иногда эту плётку делает сам Добрыня, получив «инструкции» от матери.) В некоторых сюжетах отец «лично» руководит змееборством сына, обычно — уже с «того света».
Мать свято чтит заветы мужа относительно сына: нарекает его именем «Добрыня» (в печорских былинах это имя «рисует» собор «всех попов и дьяков… церковныих всех причетников / духовников»), с малых лет отдаёт в церковь обучаться грамоте или/и «мудрецам» — «хитрым наукам»; иногда она сама учит сына «по поднебесью хо-дить ясным соколом, по воде — ярым гоголем».
|
|
|
Добрыня почтительно относится к матери: по её увещаниям он прекращает свои опасные для сверстников уличные забавы и просит благословения на «занятия», соответствующие его богатырскому происхождению: либо на полякование в чистом поле, либо на птичью охоту у синего моря / реки. Разные «занятия» символизируют разные личностные свойства и устремления (жизненные цели) Добрыни, что говорит о двух версиях его образа. (Время и место их возникновения в данном случае несущественны.)
Первая версия: богатырь по призванию. Полякование (иногда в сочетании с охотой) выражает врожденную склонность Добрыни к богатырству — воинскому служению, которая обнаруживается в нём в раннем детстве или отрочестве (с 3 до 12 лет):
…Да уциться на тур богатырский;
…Ты пусти-ка меня молодца поратовать
По чисту полю поездити,
Свова добра коня понаездити,
Могучи плечи порасправити,
В себе силу силушку проповедати,
Поискать себе супротивника.
Матери, пытавшейся урезонить малолетнего сына, он отвечает: «Тебе дома меня не выучить».. Таким образом, Добрыня предстаёт в этой версии «урождённым» богатырём, подобно Илье, у которого он в отроческом возрасте и проходит боевую подготовку, минуя змееборческую инициацию. Ученичество Добрыни начинается после его поединка с Ильёй в чистом поле, который различным образом поддаётся в региональных вариантах сюжета «Бой Добрыни с Ильёй».
В пинежских былинах молодой Добрыня побеждает матёрого Илью, но впоследствии выясняется, что тот нарочно поддался ему. В одном варианте Добрыня поступает к Илье в ученики, а в другом — они после яростной битвы разъезжаются в разные стороны, ибо Илье слава Добрыни «за беду стала» (вот еще одна причина зависти!)
В зимнезолотицких вариантах встреча как бы инициируется Ильёй. Прослышав о славе молодого воина, Муромец приезжает к Добрыне, но узнаёт от его матери, что тот уехал на Пучай / Дунай-реку или в чисто поле. Мать, понимая, что Илья приехал для того, чтобы вызвать Добрыню на поединок, умоляет пощадить сына:
…Э и пожалей ты меня, старой же седатой же…
Э-э уж как стретитце тебе моё чадо милое…
|
|
|
Э и как оно неуступчиво у мня да неуважливо…
Не губи его премлада у мня Добрынюшки Никитиця,
Он у мня-то не в полном ище уми-разуми,
Що он у мня же в молодых летах, не в полных же («Как Добрыня Микитиць постречалсе с Ильей Мурамцом»).
…Может быть постречаешь Добрыню-то Микитича –
Ты моги-ко Добрыню помиловать,
Не моги-ко у Добрынюшки головы сказнить («Про Добрыню Микитича»).
В чистом поле богатыри съезжаются, и победа в бою достается либо Илье, либо Добрыне, но, узнав об имени поверженного соперника, богатыри в обоих случаях «братаются», и младший брат становится учеником старшего:
… Обучал старóй-седатой Илья же Мурамець
Как по силам поезкам всё богатырским его,
Как ездить ему в чистом полú,
Как боротисе да не с приятелем;
…«Ты прости меня (в) вины виноватою,
Что сидел у тя на белых грудях!..
Ты пушшай мой старшой брат,
Я буду младшой твой».
Тут богáтыри побрáталисе …
Покрестосовались…
Тогды поехали богатыри во Киев-град.
К этой версии относится и сюжет о битве Добрыни с Дунаем (вар.: с Алёшей Поповичем) в чистом поле, которая, судя по частым контаминациям сюжета с сюжетом о женитьбе Добрыни, происходит после неё. Поводом к поединку стало бесчинное поведение Добрыни в шатре богатыря, вызванное угрозой его хозяина убить каждого, кто войдет в него (надпись на шатре). В некоторых вариантах Добрыня вначале проходит мимо, но возвращается, представив, как его будет стыдить Илья Муромец за то, что он «убоялся угрозы молодецкой»:
Полно тебе, Добрыня, ездить во чисто полё,
Дома живи да ты с бабами,
Почищай ты у их передници
И подтирай ты у их задницы.
(«Домашние бабы» — это, по-видимому, мать и жена, что является косвенным подтверждением брачного статуса Добрыни.)
Богатыри «ратуются» до тех пор, пока гул их битвы не доходит по земле до Ильи, который их разводит; в вариантах, где Добрыня бьётся с Алешей, они «братаются» и расходятся в разные стороны.
Сюжеты с «полякованием» и поединками Добрыни с богатырями контаминируются только с мотивом о женитьбе Добрыни и сюжетом «верная жена» (былина «Добрыня и Алёша»).
|
|
|
Мотив полякования стал основным в казачьей эпике; в некоторых традициях он был заменён отъездом Добрыни на государеву службу:
Ой, да поклонился же вот сын да Добрынюшка
Да своёй… родной мамушке:…
«Да родимая же моя мамушка…
Да позволь же, позволь в поле поохотничать …
Да-й свово же коня, коня сивогривого
… понаезживать …
Да свою же силу, силу богатырскую
…поиспробовать».
…Что раскланялся Добрыня свое матери,
Пречестной вдове Офимье Александровне;
«Уж ты мать моя, матушка родимая…
Что прошу-то я ни злата, ни серебра,
Что прошу у тебя велика благословеньица.
Благослови-ка ты во путь во дороженьку,
Что на службу царску, государеву...»
Вторая версия: богатырь поневоле. Добрыня с малых лет начинает интересоваться «охотою на гусей-лебедей», т.е. женским полом, иногда уезжая из дома без ведома матери. Когда же он просит у неё благословения на поездку к Пучай-реке (синему морю), мать предупреждает его об опасности реки и необходимости «соблюдать себя», чтобы избежать беды:
Не бесчести-тко, Добрынюшка, й замужних жён,
Не бесчести-тко-сь, Добрыня, красных девушек,
Не играй с девками, со блядями, со вдовами сволочажными.
В воде лучше не купаться (ибо на реке одолевают сон или/и зной), но поскольку это невозможно, то по крайней мере не купаться обнажённым, а пуще — без шапки:
Не разуваться до боса,
Не раздеваться до нага,
Не скидывать пухов колпак;
Хватят тебя жары летние и Петровские…
Захочешь искупаться:
Снимай платье, но н е снимай шапку пуховую.
О том же Добрыне говорят и случившиеся на Пучай-реке девки-портомойницы: «В нашей Пучай-реке молодцы купаются не нагие, а в полотняных (вар.: тонких белых) рубашках». Добрыня «отругивается» или бормочет что-то вроде: «Знайте про себя, а не про меня», и поступает наоборот. Невежлив он и по отношению к Пучай-реке: после безопасного купания на первых двух струях он презрительно восклицает:
…А Пучай-река — она кротка (вар.: тиха), смирна,
Она будто лужа-то дождёвая.
Мама сказала: «Почай-река сердитая (вар.: страховитая)»,
А она как лужица.
Когда же на него набрасывается Змея, Добрыня, дабы выиграть время, «пугает» ее своей обнаженностью: «Наступаешь ты на тело нагое, / Тело нагое — тоже мёртвое»; Змея отлетает и он выбирается на берег, где быстро облачается.
Битва со Змеёй богатырским оружием — металлическими прутами, «копейцом бурзомецким, саблей вострой, палицей буёвой» — не приносит Добрыне успеха, и перелом в битве наступает только после того, как он «вооружается» плёткой или шапкой. Почему же именно эти вещи вовсе не боевого назначения помогают Добрыне одолеть чудище?
|
|
|
Причиной тому является половая природа противника змееборца: Добрыня сражается не со Змеем, а со Змеихой, что, к слову, не было подмечено ни одним из исследователей сюжета «Добрыня и Змей», хотя о женском роде противника недвусмысленно говорится в текстах:
…А ты будь-ко мне, Добрыня, да бóльшой брат,
Я буду змея да сестрой мéньшою
Змеиныщо-Горынищо проклятое
Она стала на Добрыню искры сыпати,
Она стала жгать до тела белого…
…Ай да эти ему реци (угрозы Змеи. — Т.Б.) не по разуму,
За велику ему досаду показалосе,
Он хватил тут змею да за косы …
…Стала змеюшка взвиватисе,
Стала Добрынюшке канатисе:
«Спути меня на свет живой!»
Говорит Добрыня таковы слова:
«Когда вышел я из синя моря,
Не дала ты мне срядитисе,
Не дала ты мне сесть на добра коня…»
А для сражения с драконами женского рода боевое оружие не годится: в одном печорском варианте мать прямо говорит Добрыне, что «богатырское оружие Змею не берёт». Иными словами, с ней надо сражаться особыми способами и орудиями.
Относительно способов можно привести совет опытного Ильи Муромца, который он дал Добрыне, как бы случайно оказавшись свидетелем его поединка. Добрыня, изнемогая в битве с «богатырщицей бабой Горынищем», от которой он отбивался сапогом, взмолился проезжавшему мимо Илье: «Восстань за меня!» На что тот отвечал: «Не чесь и не хвала богатырская, чтоб два богатыря на одну бабу шли. А не знаешь бабьей ухватки: слевáй (ударь левой рукой, слева) бабу по щеке, пинай бабу под гузно, будет баба пятиться»; вар.: «А женский пол от того пухол» (беременеет). Добрыня последовал совету и «убил» супротивницу.
«Боевая» функция шапки (колпака) и плети в поединке со Змеихой проистекает из их половозрастной и брачной символики.
Шапка. Юноша, достигший брачного возраста, должен был появляться на улице и в молодежном сообществе с покрытой головой, что означало его статус «жениха». Этот переходный момент отразился в широко известном сюжете игровых и величальных песен: молодец гуляет невесело, повязав голову «камкой» (шляпой с лентой) и склонив её на правую сторону. Шапка парня обыгрывалась во множестве хороводных и вечериночных песен со свадебной тематикой. Самым распространенным был сюжет, в котором парень (Дунай) «ронял» шапку перед девушкой с приказом поднять её, что означало его «сватовство»; если девушка была согласна на «брак», она, слегка поломавшись, исполняла приказ.. Невеста это делала безо всяких указаний:
Черна шапка соболиная,
Со головушки свалилася,
Под горочку скатилася,
На желтенький песочек,
На крутенький бережочек
(Невеста поднимает шапку и надевает ему на голову).
В игровых песнях с «пережениванием» участников хоровода друг на друге брачный выбор делала девушка: в конце припевания очередной пары, выходившей в центр круга, она приподнимала шапку на голове партнёра и приглаживала («расчёсывала») ему волосы.
Особое значение приобретала шапка жениха, символизировавшая его умственную и физическую мощь:
На Денису шапочка…
На семьсот — золотинька,
На пятьсот-та — бархату,
С периду очей ни знать (не видно. —Т.Б.),
А с заду затылачка!
Яму люди дивуютца:
«Ай, где, Денис, шапочку взял?
Он и сам у Маскву ходил,
Он и сам царю служил.
Яму сам царь пожалывал
За яво за выслугу…»;
…Но лучше всех сидит (имярек жениха),
Шапка на нём обломи-голова.
В свете этих данных опасность купания Добрыни без головного убора заключалась в том, что для Змеи это было знаком его готовности вступить с нею в «любовный поединок».
(Хождение с непокрытой головой было характерной чертой Чурилы — главного прелюбодея в богатырской дружине, за что он и получил в одной печорской былине прозвище «Голошапишко».)
Игнорирование Добрыней материнских наставлений можно трактовать различно: либо он был слишком легкомыслен (неопытен, наивен, амбициозен), либо уже потерял невинность (например, на «охоте»), либо был готов к тому. В любом случае отбиться от Змеи герой мог только «чудо-шапкой» — оберегом, каковым и стал его колпак (не без магического воздействия со стороны отца, матери или деда), в названии которого «шапка земли греческой» и её гиперболической массе в 3–5 пудов я вижу символ «монашеской силы» противостояния соблазну греха.
|
|
|
12 |
