 |
Продолжение смотри — оборотни как они есть
|
|
|
|
ПРОДОЛЖЕНИЕ СМОТРИ — ОБОРОТНИ КАК ОНИ ЕСТЬ
БЕЛОВ Александр
Антропологический детектив
ОБОРОТНИ КАК ОНИ ЕСТЬ
В народных сказках, почти в каждой, присутствует такой персонаж, как оборотень. Можно вспомнить и братца Иванушку, который, испив водицы из козлиного копытца, стал козленочком, людоеда из сказки «Кот в сапогах», чудище лесное из сказки «Аленький цветочек», Царевну-лягушку и Финиста — Ясного сокола. Пушкин заставил своего царя Гвидона превращаться в разных насекомых. Но в этом он был не оригинален, в бушменской мифологии герой Цанг превращается в богомола. Без оборотня как бы уже и сказка не сказка. Но как сказал поэт: «Сказка ложь, да в ней намёк…»
Оборотень — это явление чисто земное, материальное, он не похож на посланников с того света — духов и привидений, окутанных голубоватым свечением. Его жуткое отличие от них состоит в том, что оборотень способен прийти как бы изнутри человека, порой не спросясь его разрешения.
Существует небольшая тибетская народность — таманы. По рассказам этнографов, у таманов часто случаются внезапные спонтанные превращения в зверей. Таман спрашивает у соседей, не видел ли кто его жену с сыном, а когда ему отвечают, что заметили только тигрицу с тигрёнком, он восклицает: «Да ведь это они и есть! » — и спешит в ту сторону, где их видели. У таманов такие перевоплощения акт непроизвольный, осуществляемый помимо воли человека. Ему предшествует состояние напряженности, нервозности и беспокойства. На человека внезапно нахлынет непреодолимое желание быть зверем, например, по-тигриному поваляться в камышах, затаиться в джунглях днем, чтобы, играя мускулами и сладко позевывая, в предвкушении добычи выйти из логова на охоту ночью. Оборотень, однако, не теряет свое человеческое «Я», в личине зверя видит он и понимает по-человечьи, а вот поступает по-звериному, и по-другому не может!
|
|
|
На различных континентах оборотни облекались в шкуры разных зверей и птиц: волков, ягуаров, леопардов, тигров, львов, лис, кошек, собак, крыс, мышей, белок, орлов, сов, ворон. Чаще это хищные и свирепые животные. Иногда хищниками становились по своей воле. С помощью магических ритуалов, особых мазей-втираний и поясов или одеяний с элементами шкуры зверя или оперенья птиц. Еще античный автор Лукиан в своем рассказе «Лукий, или Осел» описал обряд превращения героини в птицу. Поздней ночью она разделась догола, бросила крупицу ладана в огонь и прошептала заклинание. Затем натерлась мазью, и вдруг у нее стали вырастать перья, нос стал вороньим и кривым — и женщина превратилась в ночного ворона. Когда она это увидела, она страшно каркнула и, подпрыгнув, как ворона, вылетела в окно. За этой сценой, затаившись за дверью, наблюдал герой рассказа, и ему тоже нестерпимо захотелось стать вороном. Он проделал все действия своей предшественницы, но перепутал баночку с мазью и вместо ворона превратился в осла.
Изображение колдуна, обернувшегося оленем из верхнепалеолитической (12-40 тыс. лет тому назад) пещеры Трёх Братьев, Франция.
Сходные с описанными в античной литературе ритуалы существуют сегодня у многих племен Африки, например, у дагомеев. Совершив ритуальное жертвоприношение в виде цыплят и козленка, жрецы под бой барабанов на центральной площади на глазах у изумленной толпы превратили девушку во взрослую самку леопарда, которая тут же выскочила из круга и исчезла в тени деревьев. Жрецы сообщили принцу, в честь приезда которого был показан этот редкий обряд, что девушка стала леопардом навсегда.
|
|
|
Другое название оборотничества — ликантропия («ликос» — волк). Это слово восходит к Зевсу Ликейскому, требовавшему человеческих жертв. Одно из имен Аполлона — Ликейос. В Аркадии, основателем которой, по преданию, считался царь Ликаон, проходили пышные празднества — Ликайи, во время которых посвящаемые в мистерию становились волками на девять лет — после того как они собственноручно приносили человеческую жертву. В Древнем Риме проходили волчьи празднества — луперсалии: ведь Ромул и Рэм, основатели вечного города, были вскормлены волчицей. Геродот пересказывал историю об одном североевропейском племени, члены которого на несколько дней в году превращались в волков. Подобные обряды отмечены были у многих европейских племен. К примеру, у балтов были воины — слуги бога-волка, которые шли в бой, объевшись белены и натеревшись с головы до пят особой мазью. Во время сражения такие воины считали себя волками. Что интересно, волками их считали и воины противника, утверждавшие, что на них напали настоящие, а не мнимые волки. Кое-кто из воинов так прочно «застревал» в образе волка, не желая выйти из него после сражения, что приходилось его убивать, дабы он не нанес ущерба людям и стадам. Воины, павшие на поле брани, после смерти, согласно поверьям, превращались в волков. Это было почетно, так как сами главные богискандинавов и германцев — Один и Вотан — были воинами-оборотнями.
Да и конец земного мира представлялся в древние времена, как пришествие Фенрира — вселенского Волка, который откроет пасть от земли до неба и пожрет всех и вся. Первые отцы Церкви решительно отрицали как само превращение человека в животное, так и существование оборотней, считая все волчьи культы языческими. Однако в раннем Средневековье теологи заколебались. Святой Бонифаций из Майнца утверждал, что дьявол не способен превратить человека в волка, если только сам человек не захочет стать им. Позже самого сатану стали рисовать в образе волка. Люди Божьи представлялись как овцы, их поглотитель — как волк, а Бог — как милостливый пастырь. Папские буллы XV века выступили против колдовства и ересей, утверждая, что дьявол может превращаться в человека, а человек — в волка. Первая кампания по выявлению оборотней прокатилась по Европе в XIV веке и коснулась не только пришлых, подозрительных, худых и волосатых людей, но также кошек и собак и, разумеется, волков. Запылали костры инквизиции, и тысячи оборотней, по крайней мере под пытками признавших себя таковыми, были сожжены заживо, вкупе с кошками и собаками. Вторая кампания длилась с 1570 по 1610 г. и сопровождалась мощной теоретической дискуссией на тему: сам ли человек по доброй воле превращается в оборотня или в том надо видеть козни дьявола? Одни утверждали, что алхимики могут превратить розу в капусту, а вишню — в кабачок, так же и дьявол способен менять облик человека на облик волка. Другие им возражали, что низменный человек, стремящийся в душе к звериным инсктинктам, теряет человеческий разум и превращается в зверя, но не без помощи сатаны. Речь шла о свободе и несвободе воли человека. Теологические споры завершились выводом, что дьявол не превращает человека в волка, а одевает его облаком и заставляет других видеть в нем зверя. Жертва своей волей не может справиться с роковой метаморфозой. Решили, что можно заразиться оборотничеством при контакте с человекозверем, через порез на коже или укус, когда в кровь попадает слюна оборотня. Считалось, что в быту оборотня можно опознать по шелудивым ногам, запавшим глазам, которые могут светиться в темноте отраженным светом, по шерсти на ладонях, по тому, что указательные пальцы у него длиннее средних, а при нарождающемся месяце на бедре выступает тайный знак.
|
|
|
Средневековые трактаты о превращении человека в зверя описывают превращение так. Это присходит внезапно, чаще всего в полночь. Стать оборотнем может любой человек. Сначала человек испытывает легкий озноб, головокружение, затем все это переходит в лихорадку, сопровождающуюся головной болью и сильнейшей жаждой. Потом тело покрывает испарина, трудно дышать, мешает обувь, пальцы ног искривляются и делаются цепкими. За этим следует тошнота и спазмы, рассудок человека мутится. Язык отказывается повиноваться, и вместо криков о помощи это существо издает гортанные рыки. Затем оборотень в страстном порыве стаскивает с себя одежды, становится на четвереньки, и его туловище мгновенно покрывается шерстью. С потерей человеческого обличья этим существом овладевает жажда крови, и оно убегает в ночь, воет на луну и убивает всех, кто попадается ему на пути. Удовлетворив свою кровожадность, оборотень падает на землю и засыпает, а к утру он снова становится человеком, ужасаясь содеянному, терзаясь муками раскаянья.
|
|
|
