Фрагменты сочинений киников и кинизирующих писателей 5 страница

177. Заприметив в бане воришку, охотившегося за платьем моющихся, Диоген спросил его: «Для чего та­щишь — для притирания или для одевания? » (Диог. Ла­эрт., VI, 52).

178. Увидев однажды женщин, повесившихся на оливко­вом дереве, он воскликнул: «Вот если бы на всех деревьях висели такие плоды! » (Там же).

179. Заметив человека, крадущего одежду, спросил:

Что ты здесь ищешь, храбрец?

Хочешь ты мертвых ограбить, полегших на поле?

(Там же; ср.: Гомер. Илиада, X, 343).

180. Спрошенный, есть ли у него раб или рабыня, отве­тил, что нет. Кто-то спросил: «А когда умрешь, кто вынесет твой труп? » — «Тот, кому понадобится мое жилище» (Диог. Лаэрт., VI, 52).

181. Человеку, делавшему обильные закупки для пира, он сказал:

Скоро умрешь ты, мой сын, — вот ведь ты что покупаешь

(Там же; ср.: Гомер. Илиада, XVIII, 95).

182. Когда Платон философствовал по поводу идей и употреблял такие слова, как «стельность» и «чашность», Диоген возразил: «Что касается меня, то стол и чашу, Пла­тон, я вижу, а вот стельность и чашность — нет». На что Платон ответил: «Здесь нет ничего мудреного. У тебя есть глаза, которыми ты можешь увидеть и стол, и чашу, а вот ума, чтобы увидеть стельность и чашность, не хватает» (Диог. Лаэрт., VI, 53. Другие приписывают эти слова Ан-тисфену. См.: Аммоний. Коммент. к «Введению в " Катего­рии" Аристотеля» Порфирия: «Общие понятия и идеи — голые выдумки», — говорил Антисфен, добавляя, что ло­шадь он видит, а лошадности не видит. См. также выше: Антисфен, фргм. 44).

183. Спрошенный кем-то, что, по его мнению, за чело­век Диоген, Платон ответил: «Спятивший Сократ» (Диог. Лаэрт., VI, 54; ср.: Элиан. Пестр, ист., XIV, 33).

184. На вопрос, когда следует жениться, Диоген ответил «В юности еще рано, в старости уже поздно» (Диог. Ла­эрт., VI, 54. Примерно так же рассуждал Фалес).

185. Его спросили: «Что нужно делать, когда тебя бьют? » «Надеть шлем», — последовал ответ (Там же).

186. Увидев однажды, как зарделся юноша, он обратил­ся к нему: «Не робей, мой милый. Это краска добродетели» (Там же).

187. Услышав спор двух законников, он обругал обоих: «Один из вас у другого украл, а тот ничего не потерял» (Там же).

188. На вопрос, какое вино он пьет всего охотнее, отве­тил: «Чужое» (Там же).

189. На упрек: «Многие потешаются над тобой», — он ответил: «А я все не потешаюсь» (Там же; ср.: Плутарх. Фабий Максим, 10).

190. На вопрос, он собака какой породы, ответил: «Ког­да голоден, — мальтийская, когда сыт, — мол осекая, то есть из той породы, которую большинство хвалит, но из

 

боязни быть покусанными идти с ней на охоту не отважи­ваются. Так и со мной вы не можете жить, опасаясь укусов совести» (Диог. Лаэрт., VI, 55; ср. выше, фрагм. 97).

191. Его спросили, едят ли мудрецы пироги. Он ответил: «Они едят все то же, что и остальные люди» (Диог. Ла­эрт., VI, 56; ср.: Лукиан. Жизнь Демонакта).

192. Однажды он попросил подаяние у скупца. Тот за­мешкался. «Человече, — сказал Диоген, — я прошу у тебя на пропитание, а не на погребение» (Диог. Лаэрт., VI, 56).

193. Однажды его упрекнули за участие в подделке мо­нет, на что он ответил: «В то время я был таким, как ты сейчас, но таким, как я сейчас, ты никогда не будешь». На подобный же упрек в другой раз он заметил: «Раньше я и мочился быстро, а теперь нет» (Там же).

194. Придя в небольшой городок Минд и увидев там огромные городские ворота, он обратился к жителям: «Граждане города Минда, заприте ворота, чтобы город ваш не сбежал» (Там же, 57).

195. Увидев однажды вора, пойманного на краже пурпу­ра, он сказал:

Очи смежила пурпурная Смерть и могучая Участь

(Там же. Стих из «Илиады», V, 83).

196. Когда Кратер пригласил Диогена к себе, тот отка­зался и сказал, что предпочитает скорее лизать соль в Афи­нах, чем вкушать изысканные яства у Кратера (Диог. Лаэрт., VI, 57. Кратер — один из полководцев Александ­ра. О нем см.: Арриан, VII, 12, 3; Курций Руф, VI, 6, 33; Плиний, XXXV, 13),

197. Толстяку-ритору Анаксимену он сказал: «Дай и нам, нищим, кусок своего брюха. И тебе будет полегче, и нам поможешь» (Диог. Лаэрт., XI, 57. Подразумевается ритор из Лампсака Анаксимен, которому обычно приписы­вается «Риторика к Александру», относящаяся к аристоте­левскому кругу. Анаксимен был учеником киника Диогена).

198. Однажды, когда этот же ритор о чем-то витийство­вал, Диоген стал размахивать селедкой, чем отвлек слуша­телей. Анаксимен возмутился. Тогда Диоген сказал: «Несчастная селедка ценой в один обол положила конец всем рассуждениям Анаксимена» (Там же).

199. На упрек в том, что он ел на агоре, Диоген отве­тил: «Но ведь на агоре я и голодал» (Там же, 58).

200. Платон, увидев Диогена, моющего овощи, подошел к нему и тихо сказал: «Служил бы ты Дионисию, не мыл бы себе овощей». А тот так же тихонько ему ответил: «И ты, если бы мыл себе овощи, не служил бы своему Диони­сию» (Диог. Лаэрт., VI, 58. Ср.: Там же, II, 68). Другие приписывают эти слова Аристиппу.

201. На упрек: «Многие смеются над тобой», — он от­ветил: «А над ними, может быть, потешаются ослы, но, как им наплевать на ослов, так и мне наплевать на них» (Там же, VI, 58).

202. При виде юноши, увлекавшегося философией, он сказал: «Прекрасно. Теперь тех, кто любит твое прекрас­ное тело, ты заставишь любить красоту твоей души» (Там же).

203. Когда какой-то человек удивлялся обилию даров в Самофракии, он заметил: «Их было бы куда больше, если бы их приносили и те, кому не удалось спастись» (Там же, 59. На о-ве Самофракия была пещера, посвященная Гека­те, по имени Зеринф. Туда направлялись жаждущие спасти свою жизнь и совершали жертвоприношения Гекате и ко-рибантам).

204. Красивому мальчику, собравшемуся на пирушку, он сказал: «Домой ты вернешься худшим, чем ушел». Вер­нувшись, мальчик сказал: «Вот я вернулся и хуже не стал». — «Хироном, правда, ты не стал, но стал Эвритио-ном»^8а (Там же. Эвритион — также кентавр. О нем см.: «Одиссея», XXI, 295, ел. Здесь игра слов).

205. Как-то он просил милостыню у ворчливого и угрю­мого человека. «Если ты меня убедишь, то подам», — ска­зал тот. — «Да если бы я мог тебя убедить, то давно бы заставил повеситься» (Диог. Лаэрт., VI, 59).

206. Однажды он возвращался из Лакедемона в Афины. «Ты откуда и куда», — спросили его. «Из мужской полови­ны в женскую», — последовал ответ (Там же. Ср. выше: Антисфен, фргм. 127).

207. Когда Антипатр в письме, адресованном Диогену, много слов посвятил своей матери, он ответил: «Антипатр, одна материнская слеза смывает позор многих клеветниче­ских писем» (Мюнхен, антолог., 157. — В кн.: Стобей. Антолог. — Майнеке, с. 279).

208. Когда Фрина поставила в качестве посвящения в Дельфах золотую статую Афродиты, Диоген, говорят, сде­лал на ней надпись: «От эллинской распущенности» (Диог. Лаэрт., VI, 60. Другие приписывают этот поступок Крате-

 

ту: Плутарх. О счастье Александра Вел., II, 3; Афиней, XIII, р. 591В).

209. Однажды около него остановился Александр и ска-; зал: «Я — Александр, великий царь». «А я, Диоген, соба­ка», — представился философ (Диог. Лаэрт., VI, 60).

210. Спрошенный, почему его зовут собакой, ответил: «Потому что тем, кто мне подает, я виляю хвостом, тех, кто отказывает, облаиваю, а порочных — кусаю» (Там же).

211. Однажды он срывал плоды со смоковницы, и сто­рож ему сказал: «Недавно на этом дереве повесился чело- | век». «Отлично, — ответил Диоген. — Теперь я его очищу» (Там же, 61).

212. Увидев победителя Олимпийских игр, то и дело бросавшего вожделенные взгляды на гетеру, он сказал: «Смотрите, как этому бодливому барану свернула шею первая встречная потаскуха» (Там же. Нечто похожее рас­сказывает Плутарх («О любопытстве», 12); ср.: Элиан. Пестр, ист., XII, 58).

213. Красивых гетер он сравнивал с медовыми возлия­ниями мертвым (Диог. Лаэрт., VI, 61).

214. Когда он завтракал на агоре, толпа окружила его, и из нее то и дело раздавались крики «собака». Диоген огрызнулся: «Это вы собаки. Окружили меня, когда я ем» (Там же).

215. Спрошенный об одном порочном мальчишке, отку­да тот взялся, он ответил: «Из Тегеи» (Там же. Игра слов: Tegeathes образован от tegos, что значит «бордель»).

216. Увидев бездарного борца, занявшегося врачебной практикой, он спросил: «Это зачем? Не для того ли, чтобы отомстить тем, кто тебя в свое время одолел? » (Там же, 62).

217. Увидев однажды сына гетеры, который швырялся камнями в прохожих, он крикнул: «Смотри, не угоди в своего отца» (Там же).

218. Когда мальчик показал ему кинжал, подаренный любовником, он сказал: «Кинжал действительно хорош, да рукоятка у него паршивая» (Там же. Игра слов: labe озна­чает одновременно «рукоятка» и «повод»).

219. Когда какие-то люди стали хвалить человека, ко­торый дал ему милостыню, он сказал: «Но вы не хвалите меня, заслужившего ее» (Там же).

220. Когда какой-то человек стал у него требовать назад свой плащ, он ответил: «Если ты подарил мне его, то он

мой. Если же ты мне его одолжил, то он мне еще нужен» (Там же).

221. Какой-то подкидыш сказал ему, что в его плаще спрятано золото. «Теперь я понял, почему ты спишь, под­кинув его под себя», — заметил Диоген⁹ (Там же).

222. На вопрос, откуда он явился, ответил: «Я — граж­данин мира» (Там же, 63).

223. Какие-то родители приносили жертву богам, моля послать им сына. Диоген сказал: «А что из него выйдет, для вас безразлично? » (Там же).

224. Однажды устраивали пир в складчину, и организа­тор попросил у него долю. Диоген ответствовал:

Грабь ты других, обирай, но от Гектора руки подальше! ¹⁰

(Диог. Лаэрт., VI, 63).

225. Когда афиняне присвоили Александру имя Диони­са, он попросил: «А меня сделайте Сараписом» (Диог. Ла­эрт., VI, 63; ср.: Элиан. Пестр, ист., II, 19).

226. Он обедал в храме и, когда принесли загрязненный хлеб, схватил его и бросил со словами: «В храм не дозво­лено войти ничему нечистому» (Диог. Лаэрт., VI, 64).

227. Кто-то сказал ему: «Ты неуч, а еще философству­ешь». На это он ответил: «Даже подделываться под муд­рость — уже философия» (Там же)

228. Некто привел к нему своего сына и сказал, что он очень способный мальчик и в высшей степени добродете­лен. «Тогда зачем же я ему нужен? » — спросил Диоген (Там же; ср.: Эпиктет. Беседы, II, 3).

229. Увидев однажды женственного юношу, он сказал: «Не стыдно ли тебе поступать с собой хуже, чем это было задумано природой? Она создала тебя мужчиной, а ты за­ставляешь себя быть женщиной» (Диог. Лаэрт., VI, 65. Сюда, вероятно, относится место у Афинея, XIII, 656).

230. Увидев, как глупец настраивал струнный инстру­мент, он сказал: «Не стыдно тебе приводить струны в со­звучие с деревяшкой, а душу не приводить в гармонию с жизнью? » (Диог. Лаэрт., VI, 65).

231. Человеку, сказавшему: «Я не гожусь для филосо­фии», — он заметил: «Для чего же ты живешь, если тебя не заботит жизнь в добродетели? » (Там же).

232. Тому, кто презирал своего отца, он сказал: «Не стыдно тебе презирать того, благодаря которому ты можешь проявлять свою гордыню? » (Там же; Стобей (Антолог., XXIX, 43) приписывает эти слова Платону).

233. Увидев приличного юношу, неприлично бранивше­гося, он сказал: «И тебе не стыдно из дорогих ножен выта­скивать дрянной свинцовый меч? » (Диог. Лаэрт., VI, 65).

234. Когда его упрекнули за то, что он пьет в трактире, он ответил: «А стригусь я в цирюльне» (Там же, 66).

235. Его упрекнули за то, что он принял в подарок плащ от Антипатра. Он ответил:

Нет, ни один не порочен из светлых даров нам бессмертных

(Диог. Лаэрт., VI, 66; ср.: Гомер. Илиада, III, 65).

236. Один человек приставал к гетере с известными просьбами. Диоген обратился к нему: «Зачем ты, несчаст­ный, хочешь получить то, от чего лучше отказаться? » (-Диог. Лаэрт., VI, 66).

237. Человеку, сильно пахнувшему благовониями, он сказал: «Смотри, чтобы твои благовонные волосы не прово­няли всю твою жизнь» (Там же).

238. Он говорил, что рабы служат своим господам, а дурные люди — страстям (Там же).

239. Спрошенный, почему раб получил название «му-женогий», Диоген ответил: «Потому, что ноги у него, как у мужей, а душа — подобна твоей, мой любознательный» (Там же, 67. Иное объяснение дает Бвстафий в схолиях к «Одиссее», I, р. 1416: «Рабы называются «муженогими», потому что они подчинены господам и находятся у них как бы на положении ног». Ср. его же комментарии к «Илиа­де», VII, 475).

240. Когда его стыдили за то, что он просит милостыню, а Платон не просит, он сказал, что и тот просит, но

Голову лишь приклонив, чтобы его не слыхали другие

(Диог. Лаэрт., VI, 67; ср.: Гомер. Одиссея, I, 157).

241. Увидев неумелого лучника, он сел рядом с ми­шенью, приговаривая: «Это для того, чтобы он не угодил в меня» (Диог. Лаэрт., VI, 67).

242. Влюбленные, говорил он, ради удовольствия готовы испытать все несчастья (Там же).

243. Спрошенный, является ли смерть злом, ответил: «Какое же это зло, если его присутствия мы не чувствуем? » (Там же, 68).

244. Когда Александр подошел к Диогену и спросил: «Ты меня не боишься? » — философ спросил в свою оче­редь: «А ты — зло или добро? » Царь ответил: «Добро». «Кто же боится добра? » — удивился Диоген (Там же).

245. Он говорил, что образование дает юношам благора­зумие, старикам — утешение, беднякам — богатство, бога­чам — украшение (Там же).

246. Увидев однажды, как распутный Дидимон взялся лечить глаз у одной девицы, он сказал: «Смотри, как бы, исцеляя у девушки глаз, ты не повредил ей чего-нибудь другого» (Там же).

247. Когда кто-то пожаловался, что друзья строят про­тив него козни, он посетовал: «Что же делать, если с друзь­ями придется обходиться, как с врагами? » (Там же).

248. Спрошенный, что самое прекрасное у людей, отве­тил: «Свобода слова» (Там же, 69).

249. Зайдя в школу и увидев там много статуй, изобра­жавших Муз, и мало учеников, сказал: «С Божьей по­мощью, учитель, у тебя полно учащихся» (Там же; ср.: Афиней, VIII, р. 348).

250. Свою продажу в рабство он перенес с большим достоинством. Во время плавания на Эгину он был захва­чен пиратами, во главе которых стоял Скирпал, увезен на Крит и там продан в рабство. На вопрос глашатая, что он умеет делать, Диоген ответил: «Править людьми». При этом он показал на одного богато одетого коринфянина (это был упомянутый уже Ксениад) и добавил: «Продай меня этому человеку. Он нуждается в господине». Так Ксениад купил его, отвез в Коринф и приставил к своим детям и вообще поручил ему управление всем домом. А Диоген так хорошо справлялся со всеми своими обязанностями, что Ксениад повсюду ходил и говорил: «В моем доме поселился добрый гений». Клеомен в сочинении под названием «Пе-дагогик» рассказывает, что друзья Диогена хотели выку­пить его из рабства, а тот назвал их глупцами, добавив, что не львы являются рабами тех, кто их кормит, а наобо­рот. Ведь это рабу свойствен страх, а дикие звери внушают страх людям (Диог. Лаэрт., VI, 74—75).

251. Увидев человека с бритым лицом, Диоген обратил­ся к нему: «Не собираешься ли ты привлекать к ответу природу за то, что она сотворила тебя мужчиной, а не женщиной? » Когда же он увидел подобного субъекта вер­хом на лошади, надушенного и в соответствующем платье, то сказал: «Раньше я все спрашивал себя, что это такое " б... на лошади", гиппопор, а теперь наконец увидел» (Афиней, XIII, 656 с).

252. Тем, кто бранил его за то, что он занимается ру­коблудием, Диоген отвечал: «Если бы только я мог, поти-

рая живот, избавиться от голода и нужды! » Диоген в своем «Государстве» предлагает заменить монеты игральными бабками (Там же, IV, 158g; 159с).

253. Философ Диоген на вопрос, как стать знаменитым, ответил: «Совсем не думать о славе» (Феон Софист. Про-гимнасмы, V, О нужде).

254. Македонский царь Александр остановился около спящего Диогена и спросил:

Ночи во сне провождать подобает ли мужу совета?

На что Диоген ответил:

Коему вверено столько народа и столько заботы

(Феон Софист. Прогимнасмы, V, О нужде; ср.: Эпиктет. Беседы, III, 22, 92. Стихи из «Илиады», II, 24, 25/Пер. Н. Гнедича).

255. Мальчишка расшалился, а дядька-педагог его уда­рил. Диоген увидел это и сказал: «И это называется воспи­тание? » (Феон Софист. Извлечения. — Базиль, с. 121).

256. Диоген говорит, что смерть не является злом и не заключает в себе ничего безобразного. Далее он утвержда­ет, что слава — это только пустая болтовня безумцев. Быть голым, говорит он, лучше всяких одежд, окаймленных пур­пуром. Спать на голой земле, все равно что на мягчайших подушках. Человек, учил он, проявляется в его дерзаниях, спокойствии духа, свободе, в чистоте и подобранности его тела (Эпиктет. Беседы, I, 24, 6—8).

257. Диоген указал на какого-то софиста средним пальцем. Тот вышел из себя. Тогда Диоген сказал: «Это и есть он. Таким я его вам и представил» (Там же, III, 2, 11).

258. Диоген где-то говорит, что есть единственное сред­ство сохранить свободу — спокойно умереть, и пишет ма­кедонскому царю, что тот не в силах поработить государство афинян — не более чем рыб. «Как же так? — отвечал царь. — Разве они мне не попадутся на удоч­ку? » — «Даже если попадутся, тотчас же сорвутся с крюч­ка и уйдут прочь, как рыбы. А если и поймаешь какую-нибудь, она сразу же умрет. Если же покоренные они умрут, какая тебе польза от всех твоих военных при­готовлений? » (Там же, IV, 1, 30—31).

259. Диоген говорил: «Тому, кто нуждается в спасении, нужно искать или верного друга, или заклятого врага, что­бы, получив наставления или указание на ошибку, избе­жать порока (Плутарх. Об успехе в добродетели. —

Гуттен, т. 7, с. 259; ср.: Он же. О различии между льсте­цом и другом, 51).

260. Увидев в Коринфе сына Дионисия, ставшего из тирана простым человеком, Диоген сказал: «Какую недо­стойную жизнь ты ведешь, Дионисий. Ведь тебе не следо­вало жить здесь вместе с нами в свободе и спокойствии, а там, на родине, запертым во дворце тирана, как отец, вла­чить свою жизнь до самой старости» (Плутарх. Следует ли старику управлять государством, I. — Гуттен, т. 12, с. 100; ср.: Плутарх. Тимолеонт, 15).

261. На вопрос, как отомстить врагу, Диоген сказал: «Стать добрым и честным» (Плутарх. О том, как слушать поэтов. — Гуттен, т. 12, с. 80).

262. Рассказывают, что это было в начале философ­ского пути Диогена Синопского. У афинян был праздник, повсюду пышные пиры, зрелища, дружеские встречи и гулянья на всю ночь. А Диоген, свернувшись калачиком в каком-то углу на площади, собрался спать, но в голову пришли мысли, которые заставили его волноваться и про­гнали сон. Он думал, что без всякой необходимости ведет жизнь, полную трудов и отличную от других, и сидит в одиночестве, лишенный всяких жизненных благ. Но тут, говорят, он заметил мышь, которая суетилась около кро­шек от его скромной лепешки. Тогда он снова воспрянул духом и стал себя ругать и срамить: «Как ты смеешь так думать, Диоген?! Мышь радуется остаткам от твоей тра­пезы, а ты, благородный человек, плачешься и горюешь, что не валяешься пьяным там, на мягких пестрых ков­рах? » (Плутарх. Об успехе в добродетели. — Гуттен, т. 7, с. 248; ср.: Элиан. Пестр, ист., XIII, 26. См. выше, фргм. 121).

263. Диоген говорил, что даже Сократ жил в роскоши, потому что заботился о своем маленьком доме, ложе и даже о своих сандалиях, которые иногда надевал (Элиан. Пестр, ист., IV, 11).

264. Получив от Диотима из Кариста немного денег, Диоген сказал:

О да исполнят бессмертные боги твои все желанья, Давши супруга по сердцу тебе с изобилием в доме.

Ясно, какова была нравственность Диотима (Там же, 27. К развратному Диотиму Диоген обратился со словами, которыми Одиссей приветствовал дочь Алкиноя Навсикаю. См.: Одиссея, IV, 180—181).

 

265. В присутствии Диогена спартанец хвалил афоризм Гесиода: «Если бы не был сосед твой дурен, то и бык не погиб бы». Диоген возразил на это: «Но мессенцы погибли вместе со своими быками, а вы их соседи» (Элиан. Пестр, ист., IX, 28. Стих принадлежит Гесиоду, см.: Труды и дни, 348).

266. Диоген пришел к Олимпию. Там, среди празднич­ной толпы он заметил нарядно одетых юношей с Родоса, рассмеялся и сказал: «Все это гордыня». Потом он повстре­чал молодых людей из Спарты, одетых в грубые и грязные плащи. «И это гордыня, — сказал он, — только на другой манер» (Элиан. Пестр, ист., IV, 34).

267. У Диогена болело плечо — может быть, от раны или по какой другой причине. Когда стало видно, что его особенно мучает боль, один из его недоброжелателей с из­девкой сказал: «Не умереть ли тебе, Диоген, и тем изба­вить себя от несчастий? » На это последовал ответ: «Тем, кто знает, что следует делать и говорить в жизни, нужно жить (а к таким он причислял и себя), а тебе, не знающе­му, что нужно говорить и делать, лучше всего умереть. Мне же, знающему все это, надлежит жить» (Там же, X, 11).

268. Кинический философ Диоген имел такой возвы­шенный и величественный образ мыслей, что, захваченный в плен разбойниками, которые кормили его самой скудной и скверной пищей, не был сломлен обрушившейся на него судьбой и не устрашился жестокости грабителей. «Чудное дело, — сказал он. — Собираясь продавать поросят или баранов, их усиленно кормят, чтобы они нагуляли мясо, а человека, самое превосходное из всех животных, продают по самым низким ценам и истощенным недоеданием». По­сле этого он получил вполне достаточно пищи. Вместе с другими он был выставлен на продажу, сидел впереди и что-то ел с совершенно независимым видом, уделяя от своей еды другим. Один, как он заметил, сидел, не только пригорюнившись, но совсем пав духом. «Не печалься, — сказал он ему. — Пользуйся тем, что есть».

Пищи забыть не могла и несчастная матерь Ниоба, Матерь, которая разом двенадцать детей потеряла, Милых шесть дочерей и шесть сыновей расцветавших.

Когда кто-то из покупателей, забавляясь, спросил: «Эй ты, какое ремесло знаешь? » — он ответил: «Править людьми», — и голос его, как казалось, выражал свободу

духа, благородство и природную царственность. Во время отдыха он обычно шутил, когда другие, погруженные в свои думы, совсем приходили в отчаяние. Рассказывают, например, что, заметив одного покупателя, страдавшего женской болезнью, да и с лицом, не похожим на муж­ское, он подошел к нему и сказал: «Купи меня. Кажется, тебе нужен мужчина? » Тот пришел в страшное смуще­ние, так как хорошо знал свой недостаток, и поспешил скрыться, а остальные испугались его разящей дерзости (Филон Александр. О том, что каждый мудрец свобо­ден. — Франкоф, с. 883. Стихи из «Илиады», XXIV, 602—604/Пер. Н. Гнедича).

269. Увидев, как один из тех, кого называют вольноот­пущенниками, важничал, а многие его приветствовали, был удивлен их неразумием и опрометчивостью и сказал: «Это похоже на то, как если бы кто-нибудь вдруг объявил, как глашатай, что один из его рабов с сегодняшнего дня будет грамматиком или геометром, или музыкантом, хотя ни об одной из этих наук тот даже слыхом не слыхал. Но, как крик глашатая никого не может сделать специалистом, так он не может сотворить свободных (хотя это было бы пре­красно), а только — рабов» (Филон Александр. О том, что каждый мудрец свободен, с. 888).

270. Диоген, сознавая, что философствовать ему пред­писано пифийским Аполлоном, считал, что все следует до­казывать делами, а не пробавляться чужими мнениями, может быть, истинными, а может быть, ложными (Юлиан. Речи, VI. — Липе, т. 1, с. 191).

271. Когда в присутствии Диогена какой-то юноша в толпе выпустил ветры из живота, философ поколотил его палкой, приговаривая: «Ах дрянь, ты еще ничего не сделал, чтобы сметь так поступать при народе, а уже начинаешь презирать наше мнение? » (Там же, с. 197).

272. Голод прекращает любовь, а если не можешь голо­дать, то надень веревку на шею (Там же, с. 198).

273. Тираны, говорил Диоген, не из тех, кто ест про­стую пищу, а из тех, кто роскошно обедает (Там же. Полнее этот афоризм приведен у Порфирия. О воздер­жании, I, 47): «Воры и врачи, — говорил Диоген, — не из тех, кто ест простую кашу. Сикофанты же и тираны едят мясо»).

274. Увидев безумного мальчика, Диоген сказал: «Дитя, тебя породил пьяница» (Плутарх. О воспитании детей, 3. — Гуттен, т. 7, с. 4).

275. Царь Александр, увидев спящего в бочке Диогена, сказал: «О бочка, исполненная мудрости! » Философ встал и произнес: «Великий государь,

Мне б каплей счастья лучше быть, чем бочкой разума».

Ему возразил один из благожелателей в свите царя:

За каплю разума готов все счастье мира я отдать. Нет разума — увы, несчастен человек

(Антоний и Максим. Рассужд. о судьбе благоприятной и враждебной).

276. Диоген говорил, что истинное наслаждение заклю­чается в том, чтобы душа была спокойной и веселой. Без этого все золото Мидаса и Креза не принесет никакой поль­зы. Когда человек печалится о малом или о большом, его уже нельзя считать счастливым, он несчастен (Избр. изре­чения Демокрита, Эпикура и других философов из «Лион­ского кодекса», № 168, с. 26).

277. Те, кто многим нравится, скорее могут быть назва­ны евнухами, чем философами (Письма киников, Дио­ген, XI).

278. Должно исследовать,

Что у тебя и худого и доброго дома случилось

(Диог Лаэрт., VI, 103).

279. Человеку, показавшему ему часы, Диоген сказал: «Да, полезная штука, чтобы не опаздывать на обед» (Там же, 104).

280. Тому, кто хочет обучать его музыке, он сказал:

Умом людей разумных процветают город, дом, А не бряцаньем лир и флейт игрой

(Там же).

281. Диоген любил говорить, что только боги ни в чем не нуждаются, а богоподобные люди нуждаются в малом (Там же).

282. Неплохо сказал Диоген человеку, который удивил­ся, увидев змею, обвившуюся вокруг пестика. «Не удивляй­ся. Было бы гораздо чудеснее, если бы ты увидел пестик, обвившийся вокруг прямой змеи» (Климент Алекс. Стро-мат., VII, 712).

283. Он смеялся над теми, кого мучила жажда, но кто проходил мимо источников и искал, где бы купить хиосско­го или лесбосского вина. Они, говорил Диоген, гораздо глу-

пее пасущегося скота, который никогда не пройдет мимо источников или чистого ручья, когда хочет пить, а когда хочет есть, с удовольствием поедает нежные побеги и траву (Дион Хрис. Речи, VI. — Рейске, с. 202).

284. Ноги он никогда не обувал, потому что, как гово­рил, они не нежнее глаз или лица. Последние, очень чув­ствительные по природе, легко выносят холод благодаря постоянной закалке. Не может быть, чтобы люди ходили с глазами обутыми, как ноги (Там же, с. 203).

285. Он говорил, что богачи похожи на новорожденных, так как всегда нуждаются в пеленках (Там же).

286. Он говорил, что люди из-за своей изнеженности живут несчастнее животных, которые пьют воду и питают­ся растениями; большинство из них в течение всего года ходят голыми, они не заходят ни в один дом, не нуждаются в огне и живут столько, сколько им установила природа, если, правда, их никто не убьет. Они все в одинаковой степени сильны и здоровы, не нуждаются ни во врачах, ни в лекарствах. Люди же, так сильно привязанные к жизни, придумавшие столько средств, чтобы отдалить смерть, в большинстве случаев не достигают глубокой старости, а страдают многочисленными болезнями, которые-то и на­звать нелегко, а для лечения им уже недостаточно ле­карств, предоставляемых им землей: они еще нуждаются в железе и огне. Ни один врач — ни Хирон, ни Асклепий, ни его сыновья не могут облегчить их участь из-за их невоздержанности и порочности. Им не помогут ни прори­цатели с их прорицаниями, ни жрецы с их очистительными жертвами (Там же, с. 205).

287. Он говорил, что люди собираются в города, чтобы обороняться от внешних врагов, но при этом делают самые неслыханные вещи, будто именно ради них они и собрались в одно место. Как ему казалось, смысл сказания о Проме­тее заключается в том, что Зевс наказывает его за изобре­тение и передачу огня людям, что было началом и первым шагом к изнеживанию и роскоши. Что же касается Зевса, то он вовсе не ненавидит людей и не завидует их благу (Там же).

288. Некоторые говорили, что человек не может жить так же, как другие животные, потому что тело у него нежное, к тому же он наг, не покрыт шерстью, как боль­шинство животных, нет у него ни перьев на теле, ни тол­стой шкуры. На это Диоген отвечал: «Люди так изнежены только, из-за своего образа жизни, потому что большей ча-

стью избегают как жару, так и мороз. Отсутствие расти­тельности на теле здесь не помеха. Он приводит в качестве примера лягушек и много других животных, гораздо неж­нее человека и с еще меньшей растительностью, но кото­рые не только выдерживают колебания температуры, но даже зимой могут жить в ледяной воде. Да и у самих людей, говорил он, глаза и лицо не нуждаются ни в каких укрытиях.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: