 |
Приложение Из книги Иосифа Брашинского «В поисках скифских сокровищ»
|
|
|
|
Гайманова могила
В степи на равнине открытой
Курган одинокий стоит;
Под ним богатырь знаменитый
В минувшие веки зарыт.
А. К. Толстой
В 60-е годы, в связи с проектированием и началом сооружения гигантских мелиоративных систем на степных просторах юга Украины, перед археологами встали задачи срочного исследования памятников в зонах будущего обводнения. Среди них были и сотни скифских курганов, из коих некоторые, судя по размерам, могли быть «царскими». Для археологических спасательных работ в зонах новостроек Институт археологии Академии наук УССР создал экспедиции, объединившие специалистов разного профиля. Одной из таких экспедиций была Северо-Рогачикская, которую возглавил А. И.Тереножкин. Экспедиции было поручено исследование курганов в Запорожской области. Здесь, у села Балки, было зафиксировано около 20 курганных групп. Особое внимание привлекла одна, состоявшая из 46 небольших насыпей, среди которых одиноко возвышался восьмиметровый исполин с загадочным названием Гайманова могила. В 1967 г. А. И.Тереножкин приступил к раскопкам малых курганов. В следующем году руководство экспедицией было поручено В. И. Бидзиле, киевскому археологу, научные интересы которого до этого были весьма далеки от скифской тематики.
Василия Бидзилю еще с университетской скамьи интересовали древние славяне. Однако свою кандидатскую диссертацию он посвятил галлам, следы обитания которых обнаружил у себя на родине, в Закарпатье, проводя там раскопки совсем еще молодым археологом. Скифами он никогда не занимался. Но когда бурно развивающиеся стройки требуют безотлагательного и срочного проведения огромного объема археологических исследований, чтобы спасти, возможно, уникальные памятники, которым грозит уничтожение, нередко многих археологов бросают «на прорыв», и им приходится по «археологической мобилизации» иногда на время, а порою и надолго переквалифицироваться. В. И. Бидзила был уже опытным археологом, которому можно было спокойно доверить исследование памятников любых эпох. И он со свойственной ему добросовестностью, но без особого энтузиазма принялся за выполнение возложенного на него поручения.
|
|
|
Летом 1969 г. он принялся сначала за исследование малых курганов и, приближаясь к Гаймановой могиле, раскопал 22 небольших кургана. Все они оказались ограбленными. Это не вселяло больших надежд и по отношению к Гаймановой могиле. Горький опыт показывал, что особой приманкой для грабителей всегда и везде были именно большие курганы, где сама логика подсказывала им надежду на богатую добычу. Здесь же, где и малые курганы привлекли к себе их внимание, едва ли можно было надеяться, что стоявший рядом исполин был обойден. Гайманова могила и манила к себе археологов, и отпугивала: раскопки кургана требовали огромной затраты сил, а успех был весьма сомнителен. Правда, опыт подсказывал, и это прекрасно подтвердили последние раскопки Мелитопольского и Пятибратнего курганов, что до тех пор, пока курган не снесен и не раскопан полностью, любые заключения о нем будут преждевременными и опрометчивыми.
И вот В. И. Бидзиля приступил к исследованию Гаймановой могилы. Курган представлял собой огромное конусовидное сооружение высотой более 8 метров; диаметр же его превышал 70 метров. Слой за слоем снимали бульдозеры землю с огромной шапки кургана, археологи же тщательно фиксировали все, что попадалось на пути.
На глубине 4 м от вершины кургана показалась каменная крепида — огромная кольцевая стенка, сооруженная для предотвращения оползания насыпи из огромных, вертикально вкопанных в землю белых известняковых плит. Еще ниже стали открываться следы заупокойной тризны: огромное количество лошадиных и овечьих костей, раздавленные амфоры, остатки уздечных наборов, наконечники стрел.
|
|
|
Обнаружили и грабительский лаз. Как выяснилось несколько позднее, он вел прямо в погребальную камеру. Археологи же все дальше углублялись в землю и наконец, на глубине 8 метров от уровня древнего горизонта, через две входные ямы вошли в эту камеру. Во входных ямах лежали остатки деревянной погребальной повозки. В наиболее опасных местах на помощь археологам приходили опытные шахтеры: они надежно крепили кровлю от опасности обвала. На долю шахтеров пришлась и первая важная находка: в стенке камеры они обнаружили пустоты и открыли хозяйственную нишу, заполненную разнообразной утварью. Сюда были положены большой медный котел для варки мяса, крюк, бронзовое блюдо, большой поднос, на котором лежали кувшин для вина (ойнохоя), килик, ситечко для процеживания вина, небольшая ажурная жаровня и железные щипцы. Рядом с подносом — бронзовое ведерко (ситула), железный черпак для вина. В передней части ниши стояли греческие глиняные амфоры, а под ними — железная жаровня. В нише лежал также скелет удушенного повара или виночерпия. Можно себе представить, какие сокровища должны были находиться в погребальной камере, если достаточно ценные предметы в нише не привлекли внимания грабителей.
Сама погребальная камера была полностью ограблена. Несколько сот оброненных грабителями мелких золотых украшений да золотой перстень, хотя и не давали возможности восстановить обряд погребения, свидетельствовали об огромных богатствах, бывших в камере. Удалось установить, что в ней были похоронены четыре знатные особы, вероятно двое мужчин и две женщины. Большего, к сожалению, из-за полного ограбления сказать было невозможно.
Казалось, что исследование погребения завершено и можно готовиться к дальнейшей работе. Ведь открытое погребение было лишь одним из боковых погребений кургана под его северной полой. Предстояло снять всю южную половину насыпи кургана, под которой должно было быть центральное погребение, а возможно, и еще другие боковые. Но пошли осенние дожди, и было принято решение отложить дальнейшее исследование Гаймановой могилы на следующую весну.
|
|
|
Перед отъездом наводили лоск на раскопанные объекты для их детального фотографирования и зарисовки. И вот тут-то археологов ждал большой сюрприз. Один из сотрудников экспедиции, Борис Мозолевский, с которым нам еще предстоит познакомиться поближе, осторожно зачищал плотную земляную стенку катакомбы. Вдруг под ножом кусочек глины легко поддался. «Здесь что-то есть! — крикнул Мозолевский Бидзиле. — По-моему, здесь тайник». Однако в это время позвали обедать, и археологи поднялись на поверхность.
Кладоискатель, конечно же, немедленно стал бы рыться в земле, чтобы поскорее удовлетворить свою алчность. Иное дело — археолог. Археологи — народ хладнокровный. Порою они нарочито подчеркивают это, особенно перед новичком. Торопливость несвойственна настоящему археологу. И хотя все мысли Бидзили и его сотрудников безусловно целиком были заняты предположением Мозолевского, они как ни в чем не бывало не торопясь сели обедать, шутливо обсуждая, что же в этом тайнике может быть скрыто, если, конечно, он существует. А если существует, то никуда не денется, подождет еще немного. Пообедали, перекурили и снова спустились в глубокое подземелье. Чутье, помноженное на опыт, не обмануло Мозолевского, оно и в будущем не раз приносило ему удачу. В стене действительно был тайник.
Спрятанные сокровища лежали в нем горизонтальными рядами: наверху — деревянная чаша с золотой обивкой, ниже — серебряный килик и чашечка, под ними — еще две деревянные чаши, обитые золотыми пластинами, под чашами — серебряный ритон с золотым раструбом и наконечником в виде головы барана. Самые ценные вещи лежали на дне тайника: здесь были большой серебряный ритон с широким золотым орнаментированным раструбом и золотым наконечником, серебряная ритуальная чаша, в которую был помещен серебряный же кубок, и, наконец, самая замечательная находка, прославившая Гайманову могилу, — серебряная с позолотой чаша, украшенная широким фризом с рельефными изображениями шести фигур скифов. По форме сосуд совершенно подобен чаше со сценами охоты из Солохи, и оба они несомненно ритуальные.
|
|
|
Впервые за последние более чем полстолетия скифы, стряхнув с себя прах тысячелетий, снова, как живые, предстали перед глазами наших современников. На гаймановой чаше они величественны. Здесь изображены две парные сцены и две одиночные фигуры скифов. Основу композиции составляют парные сцены. Одиночные фигуры, очевидно, выполняют вспомогательную роль в сюжете. На одной стороне чаши изображены два сидящих бородатых скифских воина, занятых мирной беседой. Роскошная одежда, парадное оружие, атрибуты высшей власти (плетка в руке одного из них и булава в руке другого), весь их облик — все указывает на то, что перед нами представители высшей власти. Детали костюма и оружия вносят много новых ценных дополнений к известным нам. Фигуры, переданные в технике высокого рельефа, позолочены; в серебре оставлены лишь лица и кисти рук.
На противоположной стороне чаши — также парная сцена. Возможно, она — центральная во всей композиции. К сожалению, именно эта часть чаши сильнее всего пострадала от времени, поэтому изображения здесь не столь четки и некоторые важные детали утеряны. Здесь также сидят два знатных скифских воина — пожилой и молодой, одетые в такие же, как и скифы, о которых речь шла выше, роскошные костюмы и при парадном оружии. У молодого на шее гривна, в правой руке он держит чашу — символ верховной власти, левая же рука его вытянута в сторону собеседника.
Пожилой воин протянул правую руку в сторону молодого, как будто передавая ему что-то.
Под одной ручкой чаши изображен стоящий на коленях молодой скиф, припавший ртом к бурдюку с вином, под другой помещен пожилой воин, также стоящий на коленях; одной рукой он держится за лоб, а другой сжимает что-то на земле.
Очевидно, что на чаше из Гаймановой могилы изображен какой-то сюжет из скифского героического эпоса. Истолкование его сложно и, как и в других аналогичных случаях, гипотетично. При первом взгляде на только что найденную чашу А. И.Тереножкин, например, высказал предположение, что на ней, возможно, изображены могущественные степные владыки, съехавшиеся для заключения вечного мира между враждующими племенами. Д. С. Раевский предполагает, что и здесь изображены сцены из легенды о происхождении скифов. Одна (плохо сохранившаяся) показывает момент передачи Таргитаем-Гераклом лука своему младшему сыну Скифу: в вытянутой руке пожилого воина якобы был лук, изображение которого испорчено и не сохранилось. Сцену на противоположной стороне чаши он предлагает толковать как изображение изгнанных из страны старших братьев — сыновей Геракла от змееногой богини. Возможно, они совещаются о том, как расправиться со своим удачливым младшим братом. Но, как признает и сам автор гипотезы, предлагаемая трактовка — лишь одна из возможных. Поиски истины продолжаются.
|
|
|
Однако следует подчеркнуть, что как бы ни истолковывать сцены на чаше из Гаймановой могилы — они очень реалистичны и индивидуальны, этнографически точны и обнаруживают глубокое и детальное знакомство художника со скифами, представителями различных слоев общества, скифским бытом.
Чаша из Гаймановой могилы — выдающееся произведение греческой, или «греко-скифской», торевтики, изготовленное большим художником по заказу скифского владыки, желавшего изображениями на этом священном сосуде подчеркнуть свои исконные, божественные права на власть. Чаша впервые дала представление о внешнем облике скифских «царей». В отличие от прежних находок здесь показаны их парадная одежда и оружие, символы власти. Многие детали новы и важны для изучения скифского общества.
Как мы уже говорили, в 1969 г. была исследована лишь северная половина Гаймановой могилы. Центральное погребение не было там открыто. Южная половина кургана продолжала хранить свои тайны. Глубокой осенью археологи уезжали в Киев с неожиданно богатой добычей. Кто знает, что ожидало их впереди? Блестящие находки из тайника боковой гробницы вдохновляли, они вселяли радужные надежды.
Зима ушла на обработку результатов проделанной работы и подготовку экспедиции к новому сезону. С нетерпением ждали выезда в поле...
Весной 1970 г. приступили к снятию южной половины насыпи. Все глубже и глубже в грунт вгрызались мощные механизмы, метр за метром снимая тысячелетние пласты земли. Когда вся насыпь была снята, выявились очертания трех погребений: центрального и двух боковых.
На ступеньке входной ямы центральной гробницы открыли захоронение двух коней в богатых уборах, украшенных золотыми и серебряными бляхами. Начало было неплохое! Напряжение нарастало. Вошли в гробницу... Но увы! Она оказалась полностью ограбленной. За исключением мелких золотых бляшек, здесь не сохранилось ничего. Поиски тайника тоже ни к чему не привели — здесь его обнаружить не удалось.
В южной части кургана было погребение ребенка, возможно «царевича», также целиком ограбленное (здесь были найдены золотой браслет и бляшки, свидетельствовавшие о его былом богатстве).
Наконец, третье погребение, разграбленное, как и первые два, принадлежало знатной скифянке. В нем был обнаружен скелет умерщвленного слуги.
Таким образом, раскопки Гаймановой могилы в 1970 г., хотя они и не привели к открытию новых выдающихся скифских сокровищ, сравнимых с чашей 1969 г., дали очень важные сведения о кургане в целом. Гайманова могила предстала перед исследователями как семейная скифская царская усыпальница. Курган значительно уступал по размерам таким колоссам, как Чертомлык или Солоха. Вероятно, похороненный здесь скифский царь с семьей был менее могущественным, имел меньше подданных, чем некоторые его другие царственные собратья. Не следует забывать, что Скифия не была единым централизованным государством. Разные скифские племена обладали различным могуществом и занимали различное положение. Этому положению соответствовало и место племенных вождей — царей — на общей иерархической лестнице скифского общества.
Вслед за Мелитопольским курганом — первым скифским царским курганом, исследованным на современном научном уровне, курган, раскопанный В. И. Бидзилей, дал много нового для изучения истории скифов.
А следующий год принес новую сенсацию. Она была вызвана раскопками кургана Толстая могила.
Толстая могила
А витязя славное имя
До наших времен не дошло.
Кто был он? венцами какими
Свое он украсил чело?
Чью кровь проливал он рекою?
Какие он жег города?
И смертью погиб он какою?
И в землю опущен когда?
А. К. Толстой
Молодой киевский археолог Борис Николаевич Мозолевский имел уже немалый опыт раскопок скифских курганов. Вместе со своим учителем А. И. Тереножкиным он раскопал их не один десяток.
Еще в 1964 г., при раскопках курганов у шахтерского городка Орджоникидзе недалеко от Никополя, всего в 10 километрах от знаменитого Чертомлыка, его внимание привлек огромный 9-метровый курган, именовавшийся местными жителями Толстой могилой. Мысли о нем захватили Мозолевсиого, но все отвлекали другие дела. Решение копать пришло в 1970 г., но брало и сомнение: а скифский ли это курган? Ведь еще в 1964 г. А. И.Тереножкин, изобретатель метода ручного бурения курганов для определения их возраста, пробил на Толстой могиле две скважины, оказавшиеся пустыми: в них не было следов глины — верного признака скифской могилы. Быть может, это и удержало Тереножкина от очень сложных раскопок огромного кургана.
Мозолевский решил еще раз попытать счастья и пробурить курган повторно. В феврале 1971 г. под леденящим ветром он пробурил еще две скважины. Результат — тот же, что и семь лет назад: глины не было. Но, как пишет сам Мозолевский, «вопреки всякому здравому смыслу, несмотря на каторжную усталость», он решил пробить еще одну скважину — последнюю. И вдруг на глубине 7 м появилась глина! Повторное бурение окончательно подтвердило, что Толстая могила — скифский курган.
Раскопки Толстой могилы были необычными. Требовалась техника. Мозолевский приступил к подготовке экспедиции. И вдруг в конце марта руководство Орджоникидзевского горно-обогатительного комбината, финансировавшего экспедицию, предложило немедленно использовать освободившиеся из-за весенней распутицы механизмы. В противном случае их предоставление археологам откладывалось на неопределенное время. Экспедиция не была еще подготовлена. Мозолевский встал перед трудным выбором: либо одному начать работу, которую в обычных условиях ведет целый коллектив, либо отказаться от представившегося случая и, быть может, надолго отложить возможность исследования кургана. Третьего решения быть не могло: о раскопках кургана без мощной землеройной техники нечего было и помышлять — ведь громада его состояла, как выяснилось уже потом, из 15 тысяч кубометров земли, которую следовало полностью удалить. И Мозолевский принял единственно возможное для него, археолога до мозга костей, человека необыкновенного энтузиазма, решение: приступить к раскопкам немедленно.
Начальный этап раскопок был невероятно напряженным. Сам Мозолевский так писал о нем: «На восходе солнца я был на кургане. Оглушая степь, к нему уже двигалась бригада скреперов и бульдозеров... Две недели подряд я поднимался в 5.30 и по 16 часов ежедневно, без отдыха и выходных, до ломоты в глазах вглядывался в землю, стараясь прочесть каждый ее комок, орудовал лопатой и ножом, чистил и замерял, снова все бросал и бежал от скрепера к скреперу, умудряясь найти еще время для чертежей и описаний. Вскоре ко мне присоединился Саша Загребельный, недавно демобилизованный из армии. Мы возвращались с ним около 12 ночи в гостиницу, окоченевшие и оглохшие от рева машин, пропыленные, и, даже не умываясь, замертво падали в постель, чтобы завтра снова продолжить поединок с вечностью».
Высота Толстой могилы составляла около 9 метров, диаметр — 70 метров. И хотя он, как видим, значительно уступал по размерам Чертомлыку или Солохе, раскопки его были не менее трудоемкими, а результаты их — сенсационными.
Когда вся насыпь была удалена, наступила передышка. Теперь уже можно было не торопиться, можно было полностью укомплектовать экспедицию и вести дальнейшую работу в нормальном темпе и нормальных условиях.
Работы на кургане были возобновлены в конце апреля. Большую помощь археологам, как и при расколках Гаймановой могилы, оказывали опытные шахтеры, веявшие на себя основные земляные и крепежные работы. Под курганной насыпью обнаружились две гробницы в виде глубоких катакомб: центральная и боковая. Первую сопровождали две конские могилы с тремя погребениями конюхов возле них. Курган был окружен широким рвом, в котором после частичной его расчистки (большая часть его была под современными постройками, и исследовать ее не удалось) были обнаружены следы грандиозной заупокойной тризны: множество костей животных — лошадей, диких свиней, благородных оленей, десятки разбитых винных амфор. По этим остаткам удалось установить, что общий вес съеденного на поминках мяса составлял около 6500 килограммов, а если принять очень вероятное допущение, что в нераскопанную часть рва были сброшены кости примерно такого же числа животных, что и в исследованную, — то целых 13 тонн. Такого количества мяса должно было хватить примерно на три тысячи человек, учитывая, что, судя по этнографическим данным, на больших пиршествах один человек съедал до пяти килограммов мяса в сутки. Возможно, поминки на Толстой могиле продолжались не один день, но и в этом случае в них участвовали многие сотни людей.
Исследование погребений начали с боковой гробницы. Вскоре открылся ход в могилу, заполненный черноземом. Неужели могила ограблена? Ведь по опыту археологи хорошо знали, что именно так обычно выглядели грабительские ходы. На этот раз, к счастью, опасения оказались напрасными. Открытый ход был входом в гробницу, выкопанную уже после насыпки кургана над центральным захоронением. Но пока это выяснилось, археологам пришлось немало поволноваться.
Дальнейший ход событий Борис Николаевич Мозолевский описывает так: «Когда экспедиция уехала отдыхать, я снова спустился в гробницу и тыкался по ней до тех пор, пока в одной из стен не обнаружил вход в хозяйственную нишу, в глубине которой лежали явно но потревоженные никем кости от жертвенной пищи и бронзовая посуда. Конечно, это еще не могло быть свидетельством целости склепа, но вера моя окрепла».
На следующий день на курган приехал директор Орджоникидзевского горно-обогатительного комбината. «Он долго подшучивал над нашей незадачливостью, уверяя, что могила разграблена. Тогда я не выдержал, — рассказывает Б. Мозолевский. — Пожалуйста, копайте здесь, и сейчас вы найдете золото... Григорий Лукич отмахнулся от меня, как от сумасшедшего, и копать не стал. Вскоре он снова принялся за свое. Тогда я взял нож и начал копать. Через несколько секунд в моей руке была золотая бляха. Рядом с ней лежали вторая, третья...»
В склепе оказалось совершенно не потревоженное погребение молодой скифской «царицы». Наряд ее — самый богатый из когда-либо открытых в скифских царских курганах. Все здесь блестело золотом: головной убор был расшит крупными золотыми пластинами, золотыми бляхами была расшита и вся ее одежда и башмачки. Не менее богатыми были и украшения «царицы». На шее ее была массивная золотая гривна весом в 478 г, украшенная на концах семью фигурками львов, крадущихся за молодым оленем. На висках — крупные золотые подвески с изображением сидящей с поднятыми руками богини; на руках — три широких золотых браслета. Все пальцы рук «царицы» были унизаны золотыми перстнями — всего их было одиннадцать (на одном пальце — два).
Рядом с «царицей» был погребен ребенок, которому, судя по размерам костей, в момент смерти едва ли было больше двух лет. Погребение ребенка было еще более поразительным. По-видимому, это был малолетний наследник престола. Он умер и был погребен позже матери, для чего в гробницу был прокопан второй вход. Похоронен царевич был в отделанном алебастром деревянном саркофаге. В изголовье у него стояли три драгоценных миниатюрных серебряных сосуда для питья вина: килик, ритон и кубок — символы знатности рода. В руке ребенка был зажат большой золотой браслет — символ передачи власти. В саркофаг был также положен пояс, расшитый золотыми пуговками, — тоже символизировавший знатность рода погребенного. На его шее — золотая гривна, в ушах — золотые сережки, на безымянном пальце правой руки — маленький золотой перстенек. Весь скелет малолетнего царевича был усеян золотыми бляшками — украшениями одежды.
Вместе с царицей и царевичем были похоронены их убитые слуги: девочка-служанка, «кухарка», воин-«охранник» и «возничий» (так они названы по сопровождавшим их атрибутам). Картина их расположения в могиле ужасна: руки — неестественно вывернуты, словно они были выкручены, ноги — неестественно раскинуты. Особенно потрясает рука воина: пальцы судорожно сжаты и впились в землю — очевидно, он был еще жив, когда его бросили в могилу, и агония длилась в уже засыпанном подземелье. Все сказанное о погребенных слугах удивительно соответствует описанию Геродота похорон скифских царей.
Когда исследование боковой гробницы было завершено (погребения царицы и царевича были вырезаны монолитами с целью их дальнейшего изучения и реставрации в лабораторных условиях и последующего экспонирования), археологи приступили к раскрытию центрального погребения — погребения царя. То, что в нем побывали грабители, было ясно с самого начала. Туда вел грабительский ход длиной в 22 метра. Грабители точно рассчитали его направление и вышли как раз на угол основной погребальной камеры. Но к тому времени свод камеры и коридора-дромоса, ведшего в нее, частично уже обвалился, и грабителям пришлось выбирать сокровища из-под обвалившейся земли.
В погребальной камере царили полный хаос и разорение. Хотя и здесь из земли было извлечено множество золотых нашивных бляшек и пуговок от парадной одежды царя, не замеченных или оброненных грабителями, те поработали «на совесть», унеся все самое ценное: парадную утварь, украшения, оружие и т.д. И тем не менее самые сенсационные находки, принесшие Толстой могиле всемирную славу, были сделаны именно здесь, в центральной гробнице. Может быть, этим мы обязаны тому, что грабители были очень, даже слишком, хорошо осведомлены обо всех деталях скифского царского погребального обряда: они до мелочей знали традиционное расположение всех ценных вещей в могилах и искали их только там, где им надлежало быть. Парадное оружие должно было лежать рядом с покойным, шейные украшения — на шее, сосуды — в головах и т.д. Иного их размещения в могиле они не могли допустить. Это и оказалось, как выяснилось, спасительным для археологов.
Как мы уже знаем, свод камеры и ведшего в нее коридора-дромоса частично рухнул. В погребальной камере грабители перерыли обвалившуюся землю, а вот землю в дромосе они ворошить не стали — по опыту они знали, что там ценных вещей быть не должно. Там могли быть простые глиняные амфоры для вина, остатки погребальной колесницы, мог, наконец, быть похоронен кто-либо из умерщвленных слуг царя — не более того. Поэтому едва ли стоило рисковать и тратить силы на заведомо пустое дело. На этот раз грабители ошиблись.
В дромосе, совсем рядом со входом в погребальную камеру, всего лишь в 30 сантиметрах от нее, лежал меч с обложенной золотом рукоятью, в ножнах, также покрытых золотой обкладкой с рельефными украшениями, а еще ближе к камере, буквально у самого входа в нее, — самая выдающаяся находка Толстой могилы, принесшая кургану мировую известность: золотая пектораль — парадное нагрудное украшение похороненного здесь царя. Грабители остановились в десяти сантиметрах от нее! Почему, каким образом эти ценнейшие предметы оказались в дромосе, а не там, где им надлежало быть? На это едва ли можно ответить вполне определенно. Возможно, они были намеренно припрятаны. Во всяком случае, это спасло их.
Рядом с царским погребением располагались два конских захоронения, в каждом из которых было погребено по три убитых коня в богатых уборах, и три могилы умерщвленных конюхов. Еще один слуга был погребен в дромосе царской могилы. Таким образом, царя, как и царицу с царевичем, сопровождали в потусторонний мир четверо слуг, а всего в кургане Толстая могила их было, следовательно, восемь. Такого количества человеческих жертвоприношений археологи еще не находили ни в одном из раскопанных скифских царских курганов.
Но вернемся к находкам в дромосе.
Золотая обкладка ножен меча по форме идентична чертомлыцкой, но украшена она другими изображениями. Под перекрестьем меча в геральдической позе стоят дерущиеся петухи — совершенно новый и необычный сюжет в скифоантичном искусстве. Ниже фантастический грифон, раздирающий оленя, лошадь, на которую сзади напал лев, а спереди — грифон, еще ниже — напавший на оленя леопард, и, наконец, поединок льва и леопарда. На выступе для подвешивания меча к портупее изображен фантастический рогатый львиноголовый грифон, хвост которого оканчивается змеиной головой. Изображения животных очень реалистичны, полны динамики, они очень четки: проработаны мельчайшие детали.
Однако «гвоздем» Толстой могилы является, как было сказано, золотая пектораль — поистине гениальное творение античной торевтики. Вес пекторали 1150 граммов, диаметр — 30,6 сантиметра. Она состоит из четырех жгутообразных трубок, скрепленных на концах обоймами, к которым при помощи штифтов прикреплены изящные плетенки, также заправленные в орнаментированные обоймы с наконечниками в виде львиных голов. Трубки делят пектораль на три месяцеобразных яруса. Средний заполнен растительным орнаментом, нижний и верхний — многочисленными скульптурными изображениями.
На нижнем ярусе — сцены борьбы животных: в центре — три сцены терзания коней грифонами, по бокам — лев и леопард, нападающие на оленя и на дикого кабана, погоня собак за зайцами и, наконец, по два сидящих друг против друга кузнечика.
Наибольший интерес представляет верхний ярус. Здесь помещены изумительные по реализму и тонкости исполнения сцены мирной жизни скифов. В центре два обнаженных по пояс скифа, снявшие свои ториты с луками, шьют меховую рубаху. Лица и прически их настолько отличны, что можно предполагать в них представителей разных этнических групп разных племен. Гордые лица и повязка на голове одного из них выдают в них племенных вождей. Не символизирует ли совместное шитье одной рубахи, безоружность, весь окружающий фон мирной кочевой жизни союз двух прежде враждовавших племен? По обе стороны этой центральной сцены — мирно стоящие животные с детенышами, жеребенок, сосущий кобылу, теленок — корову, юный скиф, доящий овцу, и другой, сидящий. Одной рукой он держит амфору, в другой что-то зажато. Возможно, он намеревается заткнуть амфору со слитым в нее надоенным молоком, возможно — сбивает молоко, как об этом сообщает Геродот. Картина завершается летящими в разные стороны птицами.
Композиция, заполняющая верхний ярус, безусловно имеет сложное символическое значение, пока не разгаданное. Но в основе ее несомненно лежат реальные образы, переданные с удивительным мастерством и изяществом, образы людей, занятых повседневными привычными делами, и животных, характерных для скифского стада. Каждая из миниатюрных скульптур пекторали является подлинным шедевром, а вся она в целом — непревзойденным творением выдающегося греческого мастера, жившего в одном из городов Северного Причерноморья в первой половине — середине IV в. до н. э. К такому заключению приводит внимательное изучение одной, казалось бы, малозначительной детали. Речь идет об амфоре, которую держит один из юных скифов. Несмотря на свои миниатюрные размеры, она представляет совершенно определенный индивидуальный тип, со всеми присущими только ему особенностями. Это — амфора Гераклеи Понтийской, тара, имевшая особенно широкое распространение в Скифии в IV в. до н. э. За пределами Причерноморья такие амфоры неизвестны, ее мог хорошо знать только художник, живший здесь же, скорее всего — в Ольвии или Пантикапее. Время же бытования амфор изображенного на пекторали типа лежит в пределах первой половины — середины IV в. до н. э.
Итак, Толстая могила — это царская семейная усыпальница, в которой были последовательно захоронены царь, его супруга и их малолетний сын-наследник. Судя по амфорам, разбитым на тризне, царь был похоронен не позднее середины IV в. до н. э., царица и царевич — немного позднее. Судя по сравнительно скромным размерам кургана, значительно уступающим грандиозным Чертомлыку и Солохе, похороненная в Толстой могиле царская семья значительно уступала по могуществу, власти и богатству своим царственным собратьям, погребенным в гигантских курганах. И если здесь были найдены столь значительные сокровища, то нетрудно представить себе, сколь несметными они должны были быть в крупнейших царских курганах, опустошенных грабителями полностью или частично.
Толстая могила — богатейший из известных в настоящее время скифских царских курганов. Вес золотых изделий, найденных в нем, — четыре с половиной килограмма — намного превышает вес золота, найденного в самом богатом до того кургане — Куль-Оба. Но значение кургана, конечно же, определяется не этим. Главное — это то, что Толстая могила, раскопанная в отличие от царских курганов, открытых в XIX и начале XX в., в соответствии со всеми требованиями современной науки, принесла огромную информацию, имеющую первостепенное значение для дальнейшего изучения истории Скифии.
|
|
|
