Глава 5. Ленинград

21 апреля 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение назначить Л. А. Говоров командующим группой войск Ленинградского фронта, которая непосредственно обороняла город. В июне того же года Ставка назначила его командующим войсками всего Ленинградского фронта.

«В Ленинграде руководители города восприняли это назначение без энтузиазма. Их смущало многое: служил у белых, беспартийный, малообщительный. Но уже через несколько месяцев 1-й секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП (б) А. А. Жданов скажет в кругу своих соратников. " Пожалуй, лучшего командующего, чем Говоров, для Ленинградского фронта не найти" [6].

Ленинград находился в блокаде. Впервые в ходе войны фашисты вынуждены были перейти со стратегического наступления к длительной позиционной осаде. Главная их задача теперь состояла в том, чтобы задушить город голодом.

В окружённом Ленинграде оставалось 2 миллиона 887 тысяч жителей, в том числе около 400 тысяч детей, а также войска 42-й, 55-й и 23-й армий, корабли и части Балтийского флота, соединения и части 8-й армии и береговой обороны Балтийского флота.

«Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли…– так гласила секретная директива 1-а 1601/41 немецкого военно-морского штаба «О будущности города Петербурга» от 22 сентября 1941 года. Далее следовало обоснование –…После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населенного пункта. Финляндия точно так же заявила о своей незаинтересованности в дальнейшем существовании города непосредственно у её новой границы. Предложено тесно блокировать город и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сровнять его с землей. Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты… С нашей стороны нет заинтересованности в сохранении хотя бы части населения этого большого города». Документ этот напечатан в материалах Нюрнбергского процесса (изд. 3-е, М., 1955, т. 1, с. 783).

Указание об уничтожении Ленинграда повторялось неоднократно. Так, 7 октября 1941 года в секретной директиве верховного командования вооруженных сил было сказано: «Фюрер снова решил, что капитуляция Ленинграда, а позже – Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником…» («Нюрнбергский процесс», т. 1, с. 784). Начальник штаба Верховного командования вермахта Кейтель указывает командующему группой армий «Центр»: «Ленинград необходимо быстро отрезать и взять измором». Москва и Ленинград обрекались на полное уничтожение — вместе с жителями.

С этого и должно было начаться широко то, что Гитлер имел в виду: «Разгромить русских как народ». То есть истребить, уничтожить как биологическое, географическое, историческое понятие»[7].

До назначения Говорова на должность командующего Ленинградским фронтом, «были предприняты четыре попытки прорыва блокады Ленинграда. Первая – в сентябре 1941 года, на третий день после того, как гитлеровские войска перерезали сухопутные коммуникации с городом; вторая – в октябре 1941 года, которая была совершена, несмотря на критическое положение на подступах к Москве; третья – в январе 1942 года в ходе общего наступления Красной армии, которая лишь частично достигла своей цели»[8].        Неудачным было и наступление в начале января войск 54-й армии Ленинградского фронта. Продвинувшись на 4-5 километров, они под натиском противника 10 января отошли в исходное положение. Назначив в апреле 1942 года Л. А. Говорова главнокомандующим Ленинградской группой войск, Ставка Верховного Главнокомандования ждала от Говорова чуда. И это в условиях жесточайшего голода, недостатка боеприпасов, техники, медикаментов и других необходимых средств для ведения боевых действий.

(Приложение, рис. 7)

Первая же его задача состояла в том, чтобы город оборонять, не дать войти в Ленинград врагу. У Говорова было минимум времени, чтобы разобраться в обстановке на этом  северо-западном участке советско-германского фронта, который у командного состава негласно считался  наиболее сложным, дела –  запутанными, потери – большими, затраты – огромными, а результаты – совершенно незначительными. К тому же зима 1941-1942 годов была невиданной. Снежный покров уже  к середине декабря в целом достиг 80 сантиметров, температура – до 42 градуса ниже нуля. Войскам, испытывавшим недостаток и в продовольствии, и в боеприпасах, держать оборону приходилось под Ленинградом в таком безлесье, или наступать по такой заболоченной местности (волховский участок), что непонятно, от чего больше страдали: то ли от суровой зимы, то ли от противника.

Потери советских войск превосходили немецкие в 1, 5-2 раза, причем смертность была огромна, в первую очередь среди раненых: не хватало медикаментов, перевязочных средств, все это застряло на подходах к медчастям. Транспортировка раненых осуществлялась с большим трудом, да и не всех довозили до стационарных госпиталей, бойцы и командиры умирали по дороге.

За зиму 1941-1942 года фронт потерял от голода одиннадцать тысяч человек – дивизию, а оставшиеся в живых были похожи на тени. Все войска – в первой и второй линиях, резервов нет. Новой техники мало, еще меньше боеприпасов.

С точки зрения снабжения воинских частей и гражданского населения Ленинграда продовольствием, горюче-смазочным материалом, топливом дело обстояло еще хуже.  

Леонид Александрович начал с первоочередного – привел в порядок передний край, одновременно еще и значительно усовершенствовав оборону и управление частями и соединениями. Говоров впервые в масштабе фронта применил систему сплошных траншей, связав оборонительные укрепления в единое целое. «Здесь видна только идея жесткой обороны. Расширяйте всю систему позиций до емкости исходного плацдарма войск и для атак противника. Траншеи должны развиваться как в глубину – назад, так и вперед, на максимально возможное сближение с противником»[9].

Он также перестроил систему применения минометов. Это придало обороне устойчивость, обеспечило скрытный маневр силами и средствами по фронту и из глубины и позволяло быстро сосредоточивать войска на различных направлениях при возникновении угрозы нападения. Все это резко снизило потери войск от артиллерийского и минометного огня противника. Кроме того, такая оборона позволила переключить часть огня противника с города на внешнюю укрепительную линию, что, в свою очередь, сохранило жизни многим ленинградцам и спасло большое количество памятников архитектуры.

Задачу усиления внешних оборонительных рубежей Говоров решил созданием на ближних подступах к Ленинграду пяти полевых укрепленных районов и размещением в них отдельных артиллерийско-пулеметных батальонов. Одновременно Леонид Александрович добился усовершенствования построенных ранее оборонительных рубежей, сооружения новых отсечных позиций и ходов сообщения.

Ленинград был разделен на семь частей — семь боевых секторов обороны. В каждом секторе был назначен командир, который отвечал за подготовку городских кварталов к обороне против войск противника. При этом командующий фронтом делал все для того, чтобы силы внутренней обороны при необходимости были способны самостоятельно отразить наступление немецких войск. В связи с этим все сектора были оснащены оружием и боевой техникой.

По приказу командующего фронтом были усилены «противотанковые средства на южном крае обороны, что позволило постепенно отводить с передовой некоторые части, формируя из них фронтовой резерв. Риск при этом был смертельный, малейшая ошибка означала катастрофу». Но осторожный Говоров не ошибался.

По настоянию Говорова Военный совет фронта, гражданские власти принимают ряд решений, направленных на увеличение производства в городе оружия, боеприпасов и необходимого военного имущества.

В городе были построены тысячи оборонительных сооружений, объединенных в десятки узлов обороны. Таким образом, Ленинград превратился в гигантский укрепленный район. Ход работ командующий контролировал лично.

«5 июля Военный совет Ленинградского фронта принял специальное постановление: Ленинград должен был жить и воевать по канонам фронта, имея четкую организацию всех звеньев управления. Зачитав проект постановления, Говоров, обведя глазами комнату, где заседал Совет, произнес: «Во-первых, всемерно развивая жесткую и устойчивую позиционную оборону блокированного Ленинграда, я намерен придать ей и максимально активные формы; и, во-вторых, выполняя эту задачу, буду стремиться создать из внутренних сил ударную группировку для крупной операции»[10].

Один из старших офицеров, воевавших на Ленинградском фронте, вспоминал «командующий исключительно придирчив ко всем оперативным документам, ко всем формулировкам и не терпит неясностей, недомолвок. Говоров очень внимательно читал директиву, возвращаясь к некоторым параграфам по нескольку раз и делая какие-то пометки»[11].

 (Приложение, рис. 8)

Начальник генерального штаба, член ставки верховного главнокомандования в годы Великой Отечественной войны А. М. Василевский вспоминал: «Требовательным и настойчивым был Л. А. Говоров. Внешне он казался сухим и даже угрюмым, но на самом деле он был добрейшим человеком. Он никогда ни на кого не повысит голоса, и если был чем-то недоволен, то либо смолчит, либо пробурчит что-то про себя. Организованности Леонида Александровича можно было позавидовать. Ни один офицер управления фронта не сидел у него без дела. Он отлично знал работу штаба, но не брал на себя функции, которые надлежало выполнять начальнику штаба»[12].

Как и каждый боевой командир, Говоров много работал с картами, но редко кто как он любил это делать и при этом обладать даром предвидения. Как вспоминал в книге «Операция «Искра» бывший член Военного совета 5-й армии П. Ф. Иванов: «Уникальной была способность Говорова читать карту обстановки. Пользуясь ею, он разгадывал замыслы противника, перед его взором она словно бы оживала со своими реками и силами и средствами противника. Поколдует над картой и скажет: «Завтра гитлеровцы полезут отсюда». Он редко ошибался в своих прогнозах»[13].

Говорова за эти качества называли Аптекарем, имея в виду его математическую скрупулезность даже в мелочах и въедливость при изучении обстановки, когда ему нужно было понять замысел противника.

Будучи профессиональным артиллеристом, он, конечно же, не мог не вникнуть в состояние артиллерийского парка, как Ленинградского фронта, так и артиллерии вермахта: изучал и анализировал калибр, дальность стрельбы, вес снарядов вооружения противника.  Ведь он ставил задачу  не только подавлять вражескую артиллерию, но и, составляя точнейшую номенклатуру и характеристику выявленных целей, методически уничтожать ее.

Для контрбатарейной борьбы командующий фронтом выделил штабу артиллерии две авиационные корректировочные эскадрильи, что позволило заметно повысить точность стрельбы по немецким батареям. Эффективными были и комбинированные удары бомбардировочной и штурмовой авиации. В то же время Говорову удалось реализовать план выдвижения позиций тяжелой артиллерии далеко вперед. Часть орудий была переброшена через Финский залив на Ораниенбаумский плацдарм. Увеличилась дальность стрельбы, что дало возможность вести огонь, чтобы оттуда вести наступление. Это уникальный случай, когда армия таким путем скрытно сосредотачивается и неожиданно для противника наносит удар во фланг и тыл немецкой группировки.

Неоценима роль командующего Ленинградским фронтом и в легендарном концерте, состоявшемся 9 августа 1942 года, когда в Большом зале филармонии была исполнена Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича. В августе 1942 года совсем неожидано для военного человека, ленинградцы стали уважительно называть генерала Говорова «крестным отцом» исполнения знаменитой 7-й симфонии Дмитрия Шостаковича. Дело в том, что 9 августа года во время премьерного исполнения этого произведения, ставшего символом стойкости и мужества защитников блокадного города,  которое  состоялось в Большом концертном зале Ленинградской филармонии, Говоров разработал операцию «Шквал», которая предотвратила бомбежку Ленинграда во время прямой трансляции героической симфонии в радиоэфире. Во время концерта  ни один вражеский снаряд не упал на Ленинград. Приказ был выполнен. Артиллеристы полтора часа вели огонь на подавление вражеских батарей, и музыка не прерывалась ни разу. «Это была наша симфония», – сказал позже Говоров.

Тут стоит вспомнить выдержку из  телеинтервью писателя Алеся Адамовича, посвященное самому главному свершению Леонида Говорова – спасению Ленинграда. «Когда мы с Даниилом Граниным делали свою «Блокадную книгу», – вспоминал классик советской литературы, - то поняли, что делаем книгу о том, что интеллигентность — это не слабость, это сила. Потому что со времен того же Сталина, ненавидевшего то, чего не было в нем самом, а именно — интеллигентности, у нас пошло понятие такое, что интеллигентность – это то, что мешает действию, ослабляет, расслабляет. Так что много глупостей, и литературой в том числе, было сказано в этом смысле. И вот из самих опросов, расспросов, дневников, из выяснения подробностей всей истории 900-дневной блокады мы вдруг обнаружили, что та невероятная стойкость Ленинграда и ленинградцев питалась и вот этим качеством. Тем, что я называю интеллигентностью. И то, что у города появился командующий, который тоже обладал данными качествами, – это была удача для Ленинграда, нечастая в его судьбе (нечасто судьбой города в его истории распоряжались люди достаточно высокой культуры и профессионализма), не хватало этого и до, и во время, и после войны. И то, что на каком-то этапе данного жестокого испытания город получил такого командующего, было для него счастьем в эти несчастливые, эти тяжелые, страшные дни»[14].

Творчески решил Говоров и вопрос централизации управления средствами противовоздушной обороны, что значительно повысило эффективность борьбы с авиацией противника. Усилия фронтовой, армейской и морской авиации были объединены путем создания оперативных авиагрупп, что способствовало массированному применению авиации на решающих направлениях. Командующий фронтом много внимания уделял также организации взаимодействия войск с Балтийским флотом и Ладожской военной флотилией.