Драма Лермонтова «Маскарад»

Пьеса написана в 1835 году. Изначально содержала в себе три акта и заканчивалась смертью Нины. Лермонтов, мечтая увидеть своё детище на сцене, представил её в драматическую цензуру, которой в то время ведал шеф жандармовБенкендорф. Цензура не пропустила пьесу по причине, как сказано было самому автору, «слишком резких страстей». При этом цензор возмущался, как мог поэт критиковать костюмированные балы в доме Энгельгардта. Драма была возвращена Лермонтову для дальнейших исправлений.

«Маскарад» начинается сценой карточной игры. Но ставка здесь не только деньги, но и честь, достоинство, человеческая жизнь. Звездич в один и тот же день, за одним и тем же столом проигрывает все и восстанавливает свою репутацию. В другой сцене он навеки теряет честь и спокойствие, превращаясь в отверженного обществом офицера, вынужденного бежать на Кавказ. Герои заранее обречены на разобщенность и трагедию. Арбенин и Нина говорят на разных языках. Звездич не понимает Нину, а Нина - Звездича. Арбенин не внимает голосу баронессы Штраль: весь диалог Арбенина и баронессы в комнате князя демонстрирует, и это замечено в литературе о «Маскараде», невозможность общения. Прямой смысл слов толкуется превратно.

Каждый из героев занят своими мыслями. Слова другого являются лишь стимулом для развития собственных суждений. Общение изначально невозможно. Диалог выступает не средством общения, а несет иную художественную функцию - он свидетельствует о ненормальности мира, о разобщенности героя с миром, поскольку один персонаж не может понять другого и в свою очередь не может быть понят им. Постоянное пересечение личного и социального миров препятствует общению, но в сфере социальных отношений люди понимают друг друга с полуслова. Шприх отлично угадывает смысл недомолвок баронессы Штраль, а баронесса хорошо понимает, что интрига со Звездичем, направленная в желательное ей русло, дойдет до света и что тем самым она «спасена». Арбенин совершенно точно понимает слова Казарина, рассказывающего о ситуации между Арбениным и Звездичем:

А от игры он спас... так ты ступай на бал,

Влюбись в его жену... иль можешь не влюбиться,

Но обольсти ее, чтоб с мужем расплатиться.

Там, где царят законы света, там все предельно ясно. Каждая ситуация либо проигрывается вначале, а затем обобщается, либо сначала словесно обрисовывается, а затем проигрывается. Арбенин за картами рассказывает анекдот, а потом уж его воспроизводит в натуре. Казарин, напротив, после мнимой измены Нины произносит свою сентенцию об «уроке». Однако малейшее отступление от приличий немедленно разрушает взаимопонимание, выбивает человека из привычной колеи, ставит вне мира и вне общения. Звездич вполне согласен с анекдотом Арбенина до того момента, когда муж отказывается стреляться с обидчиком («Я бы сделал то же»). Но далее рассказанное Арбениным оказывается вне его понимания, поскольку выходит за пределы светских приличий и несовместимо с установленными моральными нормами, налагающими узду на души людей («Да это вовсе против правил»). Игра с правилами света означает игру с жизнью человека. Арбенин мстит нарушением правил. И это сразу же ставит Звездича вне общества, подрывая самую основу его существования.

Сознательное нарушение приличий - признание в естественном и горячем чувстве к князю - выбрасывает из светской жизни и баронессу Штраль. Правила игры жестоки и неумолимы. Всякое пренебрежение ими ведет к разрушению преграды между добром и злом, как скажет об этом Арбенин. Однако если баронесса Штраль решилась на жертву и тем спасла свое человеческое достоинство, то главный герой все больше проникается светской моралью и действует в согласии с нею.

Арбенин, без сомнения, самая значительная личность в «Маскараде». Его история типична для дворянского интеллигента, тесно связанного со светским окружением и впитавшего его мораль и приличия. Арбенин презрительно относится к свету, ненавидит его пустоту и никчемность, обращает па него всю силу своего презрения и ненависти. Вместе с тем он живет по тем же законам. Арбенин, как и Демон, лицо страдающее. Искреннее стремление к добру, к любви, к естественной прямоте отношений сообщает его образу необыкновенную привлекательность. Способность к самоанализу, к сознательному противопоставлению себя светскому окружению обнаруживает в Арбенине могучую силу духа и гордого, мятежного ума. Однако презрение к миру, питающее душу Арбенина, чревато не только благородством («Везде я видел зло и, чуждый, перед ним Нигде не преклонился»), но отгороженностью от добра, замкнутостью его в узком мире семейных отношений, в отъединении от людей, в разобщенности с ними. Тот островок личного счастья, который нашел Арбенин, слишком тесен для романтического героя, для воплощения его абсолютных идеалов.

Пока мир Нины не сталкивается со светским миром, Арбенин может быть счастлив, ибо на одном полюсе сосредоточилось для пего добро, на другом - зло. Арбенин испытывает бесконечную любовь к Нине и великое презрение к свету. Но стоит пересечься двум мирам - Нины и света, как рушится в сознании героя преграда между добром и злом. Герой теряет объективные критерии и начинает распространять свое абсолютное презрение к свету и на мир Нины. Независимость от света утрачивается, вступают в свои права прежние нормы игры, всеобщего маскарада. Герой независим только в узкой сфере семейно-бытовых отношений, но он подчинен власти приличий в более широкой сфере социального бытия. Е. Пульхритудова верно заметила, что Арбенин чувствует себя нравственно независимым от общества, но эту независимость считает результатом своей личной исключительности.

Герой возвышен не только над светской толпой, но и над всем миром. Презрение к злу оборачивается презрением к жизни вообще, ко всем положительным ценностям. В глазах героя, как только он попадает в свет, все ценности меркнут. Перед ним реальное добро превращается в зло, и Арбенин знает этот жестокий и неумолимый закон. Логика жизни изучена им вдоль и поперек. Иной в этом обществе нет; Арбенин даже не подозревает о существовании какой-то иной морали, кроме господствующей. И он действует согласно светским приличиям. Так отгороженность от толпы, презрение к миру, возвышение над толпой и замкнутость внутри собственных представлений мстят герою, ибо в том же мире трудно и мучительно рождается иная логика людских отношений: Штраль оказалась способной на правду, на самопожертвование, на преодоление светских приличий. Поднимаясь над ничтожной и жалкой моралью света, осуждая толпу, Арбенин внутренне зависим от нее. Самый тип его мышления подозрительно напоминает отношение к жизни Звездича, Казарина, Шприха, отчасти (до ее нравственного возрождения) баронессы Штраль, Неизвестно-то. Всюду в Арбенине выдвигается эгоистическое начало. Единственным законом Арбенина стало удовлетворение индивидуалистического хотения. Личность, осознавшая себя избранной, перестала считаться с общечеловеческими нормами и признала за собой право па безудержный произвол. Арбенин отрицает и закон светских приличий («В каком указе есть Закон иль правило на ненависть и месть?»), отказывая Звездичу в поединке, и закон общечеловеческий (Нине: «Закона я на месть не призову, Но сам, без слез и сожаленья, Две наши жизни разорву!»). Он сам себе закон и сам исполнитель своей воли. Критерии добра и зла устанавливает герой. Чувство превосходства над толпой породило у Арбенина недоверие к жизни. В отличие от Нины, страстной поклонницы живой жизни, Арбенин презирает жизнь, но его вывод горек:

«Ты права! что такое жизнь? жизнь - вещь пустая...»