 |
Русская елка с европейским акцентом
|
|
|
|
Наиболее ярким (и неоднозначным) впечатлением фестиваля стал спектакль Русского драматического театра Литвы из города Вильнюса «Елка у Ивановых» в постановке Йонаса Вайткуса. Скажу честно, для меня это впечатление было неожиданным, так как спектакль Вайткуса в Театре Балтийский дом «Дрозд черный» о человеке, соблазнившем девочку-подростка с Владасом Багдонасом в главной роли, особо сильных эмоций у меня не вызвал. С первых же минут сценического действия «Елка у Ивановых» поразил совершенством организации и формы, неординарностью решений и остроумием. Абсурдистскую пьесу лидера ОБЭРЕУ Александра Введенского Вайткус трактует абсурдистки – получается абсурд в квадрате. Страшная история о том, как нянька отрубила голову маленькой девочке, а потом была казнена, превращена Вайткусом в оперу – «ораторию-фреску», как написал один из респондентов блога «Петербургского театрального журнала», скрывающийся под инициалами Б. М.
Спектакль очень красив (художник Йонас Арчикаускас), по количеству участвующих в нем артистов и зрелищности он приближается к старым добрым оперным постановкам Мариинского театра. Декорации, костюмы, свет и краски, мизансцены, музыка (если в спектакле Бишкекского театра актеры не могли сами петь, то здесь все поют очень здорово, а музыку специально для спектакля сочинил композитор Альгирдас Мартинайтис) – все очень ярко, красиво, смешно и жутко одновременно. Испытываешь жуть, как в детстве, когда в первый раз слушала историю о «черном-черном гробе», который стоит в «черной-черной комнате». Или стихотворения про трагически погибавшего «маленького мальчика».
Я бы назвала этот спектакль мистерией смерти. Он начинается со странного богослужения, участники которого под руководством человека в одеждах католического священника, дирижирующего огромной двузубой вилкой, поют: «Все мы смертны». На протяжении спектакля периодически появляется тело убиенной девочки с лежащей подле отрубленной головой, а заканчивается спектакль сценами казни няньки, явления ее в ветвях рождественской елки, а также смертей членов семьи Ивановых, одного за другим, детей и взрослых.
|
|
|
Я написала в заголовке про европейский акцент, но не имела в виду акцент в прямом смысле этого слова – никто из артистов с акцентом не поет, только на чистейшем русском языке. Однако стилистика и эстетика спектакля не русские, а европейские. «Елка у Ивановых» напоминает спектакль «Москва – Петушки», поставленный в Балтдоме Андреем Жолдаком, возглавляющим ныне берлинском театре Фольксбюне, что, несомненно, оказало влияние на его творческий почерк. Но если в «Москва – Петушки» значительную роль играет любовная линия, то в «Елке у Ивановых» балом правят деструкция и смерть. В «Москва – Петушки» фантастический ангел (Наталья Парашкина), как и некоторые другие персонажи, все же имеют узнаваемые национальные черты. А в «Елке у Ивановых» ничего национального нет – актеры облачены в абстрактные и отвлеченные костюмы. Героев не назовешь конкретными людьми, это скорее какие-то абстрактные понятия (что напоминает древнегреческий или классицистический театр). Я бы даже назвала героев спектакля фантомами[3] – престарелых детей, дам с причудливыми высокими прическами, напоминающими трубы или головные уборы древнеегипетских фараонов, поющие полулюди–полуживотные, милиционеры в ярмарочно-яркой форме, с копытами и голыми грудями, евангелисты на инвалидских тележках для безногих – прямо-таки массовое нашествие фантомов... Единственный живой, узнаваемый, и я бы даже сказала национальный персонаж в этом спектакле – мощная женщина-писарь (Анжела Бизунович), подносящая чарочку своему начальнику, которую тот все никак не может выпить, но исправно «закусывает», облизывая ее полуобнаженную грудь.
|
|
|
Вспоминаются слова одного критика о романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: когда человек теряет родину и веру, его сознание порождает фантомы. Эпически мощный, смешной и жуткий спектакль «Елка у Ивановых» про нас, про наше общество закваски страшной эпохи конца 30-х годов[4], потерявшее и родину, и веру и, возможно, до сих пор еще их не обретшее. Несомненно. Но… тяжеловато видеть на сцене только фантомы… В «Мастере и Маргарите» были все-таки еще и человеки… Дайте мне хоть маленький лучик света в конце туннеля, пожалуйста!
Кабаре на Малой сцене
13 апреля Малая сцена Театра Балтийский дом превратилась в необычное кабаре, в котором актриса Инга Машкарина не просто великолепно исполняла популярные во всем мире шлягеры, но и делилась своими мыслями и переживаниями, самым сокровенным.
Петербуржцы уже имели возможность убедиться в драматическом таланте актрисы – в октябре 2010 года Русский драмтеатр Литвы привозил в Санкт-Петербург спектакль «Сволочная любовь» по повести П. Санаева «Похороните меня за плинтусом, в котором Инга Машкарина мастерски сыграла страстно любящую внука и в то же время «сволочную» бабушку.
В «Кабаре Надежды», поставленном по пьесе Клима «Кабаре Бухенвальд», Инга Машкарина демонстрирует не только великолепные вокально-драматические данные, но и красоту, шарм и чувство юмора. Действительно жалко, что на представление этого спектакля не зашел случайно голливудский продюсер[5] – под мастерский аккомпанемент молодого пианиста Феликса Закревского Инга Машкарина неподражаемо исполняет «Come to the cabare» Лайзы Минелли, «Je suis malade» Далиды, хиты на немецком и грузинском языках, цыганские песни и русские романсы. Правда, в Петербурге актриса заменила шарж на Лайму Вайкуле каким-то другим номером – наверное романсом «Подайте милостыню ей», более подходящим к российским реалиям[6]. Шутка. Актриса умело устанавливает эмоциональный контакт с залом.
Но недаром авторы спектакля озаглавили его не совсем по названию пьесы – «Кабаре надежды», а не «Кабаре Бухенвальд». Режиссер Дмитрий Турчанинов и Инга Машкарина, в отличие от первого интерпретатора пьес Клима Алексея Янковского и его актрисы Татьяны Бондаревой, не захотели сосредотачиваться на «Бухенвальде» и «мучить»[7] зрителя душевной «катастрофой». Монологи актрисы кабаре отредактированы, «причесаны», оборванные предложения Клима закончены и везде четко расставлены знаки препинания. «Поток сознания» превратился в монолог. Нет душевной боли, смятения и отчаянных душевных порывов, как в спектакле Янковского. Даже закрадывается мыслишка: может быть это и не душевные откровения вовсе, а всего лишь маски, надеваемые умелой Актрисой на потеху публике? Перед нами одна за другой предстают: немолодая одинокая женщина, тщетно пытающаяся избавиться от одиночества; обольстительная красавица, знающая о мужчинах все; озорная школьница, грезящая о своей первой любви; женщина-мать, видящая в материнстве свое главное предназначение. Спектакль получился о разных женщинах. Он не нарушает так душевного комфорта, как спектакль Янковского. А чтобы комфорт был полным, можно было бы еще поставить столики и выпить кофейку или еще чего-нибудь легкого и игристого. В общем, получился качественный спектакль для вечернего отдыха русскоязычной вильнюсской публики. Что ж, имеют право…
|
|
|
Песок на Малой сцене
Все три израильских спектакля, представленные на фестивале, были малоформатные и исполнялись на Малой сцене. Мне удалось посмотреть только «Женщину в песках» театра Zero по мотивам романа Кобо Абэ – философской притчи о том, как человек смирился с образом жизни, который поначалу казался ему диким и абсурдным. Герой на годы «увязает в песке» деревеньки в пустыне, где оказался совершенно случайно.
Философскую притчу артисты Олег Родовильский и Марина Белявцева
проживают и эмоционально, и сдержанно одновременно. На сцене минимум декораций – циновка на флагштоке, олицетворяющая домашний очаг, вокруг – круг, обозначенный кусками материи, очерчивающими «яму», в которой живет героиня и оказывается заточенным герой. Костюма артистов состоят как из «японских», так и из современных элементов, демонстрируя контраст патриархального и современного подходов к жизни: «юбочка» средневекового японца в сочетании с современным ярко-оранжевым жилетом и кедами на ногах у Олега Родовильского, куски бледно-зеленой ткани, напоминающие кимоно, белая рубашка и черная юбка на Марине Белявцевой. Гармония между декорациями, световой и музыкальной партитурами тончайшая (композитор Михаил Глозман). Великолепный актерский дуэт передает тончайшие оттенки взаимоотношений героев. Красива пластика актеров, их движения с палкой, олицетворяющие бесконечный труд по расчистке песка. Любовь героев здесь неизбежна – очень красива сцена, в которой герои посыпают друг друга зерном из деревянных чаш. Но все же не любовь здесь главное – на первый план в этом гармоничном зрелище выходит философский пласт.
|
|
|
География проживания наших бывших соотечественников, представленная на XIV «Встречи в России» обширна – от Киргизии до Вильнюса, от Таллинна до Израиля. Так же многолики и разнообразны творческие коллективы, представленные на фестивале. Без сомнения, они подвергаются влиянию не только русской культуры, но и культур тех стран, в которых они на сегодняшний день живут и работают. Некоторые из них, как, например, Бишкекский театр, несомненно, нуждаются в помощи. Эта помощь может состоять в информационной поддержке, в обмене творческим опытом. К сожалению, было не похоже на то, что режиссеры и актеры, приехавшие на фестиваль, посещают спектакли других театров, хотят получить еще какой-то отклик на свое творчество, кроме зрительских аплодисментов, развязать дискуссию и обмен мнениями. Хотелось бы большего количества мастер-классов и дискуссий между создателями спектаклей, критиками и зрителями из разных стран. Хотелось бы большего диалога и большего единства – хотя бы в рамках фестиваля.
.
[1] Информация на сайте Театра-фестиваля Балтийский дом
[2] Андрей Тарковский сказал как-то, что искусство имеет христианскую природу и не должно убивать надежду.
[3] ФАНТО́М (франц. fantôme от греч. phantasma — "видение, призрак") — несуществующий объект, видение, призрак, обманчивая видимость (Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства). Призрак, причудливое явление (Большой толковый словарь).
[4] Пьеса «Елка у Ивановых» написана А. Введенским в 1938 году.
[5] В пьесе «Кабаре Бухенвальд» актриса кабаре говорит, что все еще надеется, что сюда к ней как-нибудь зайдет голливудский продюсер… Инга Машкарина произносит эту фразу иронически, подсмеиваясь над мечтами своей героини.
[6] В буклете фестиваля приводится цитата Ридаса Вискауса, который упоминает об этом номере.
[7] Слово «мучить» употребил Павел Руднев, характеризуя спектакль Янковского в своем livejournal http://pavelrudnev.livejournal.com/315593.html
|
|
|
