Преодоление цивилизационного разлома

Перед Россией стоит историческая задача: сточить грани своего квадраты колеса и перейти к органичному развитию. Очевидно, что модель этого развития не будет в полной мере ни западной, либеральной, ни восточной, корпоративно-патерналистской. В то же время она будет отчасти и той, и другой. Другими словами, она будет евроазиатской, синтетической и разносторонней. Однако при этом хорошо бы все же представить себе, пусть в самых общих чертах, каковы могут и должны быть ориентиры такой модернизации.

Не будет особым открытием сказать, что в развитых странах ныне складывается постиндустриальное общество, хотя сей факт не осознается ни политиками, ни «властителями дум» в России, где в соответствии с технократической традицией 20-30-х гг. принято считать, что постиндустриализация – это широкая автоматизация производства, применение роботов и ЭВМ, наукоемкие технологии. Но на самом деле это лишь внешние, хотя и важные формы проявления постиндустриализации.

Постиндустриализация связана с индивидуализацией процесса труда и превращением его, во всяком случае, для заметной части общества, в средство самореализации, а также – с гуманизацией и демократизацией, пусть и противоречивой и неравномерной, всех сторон общественной жизни. В то же время постиндустриальное общество – это общество постэкономическое: в нем преодолевается господство экономики (производства материальных благ) и людьми, а главным в жизни общества становится развитие человеческих сил способностей, совершенствование личностных качеств человека, подлинная «человеческая революция».

В складывающемся сейчас постиндустриальном обществе формируется двухэтажная экономика. Ее первый этаж – сфера производства материальных благ и услуг, которая в целом регулируется рынком. Второй этаж – сфера производства человека, где осуществляется накопление «человеческого капитала» и фактически не остается места рыночным отношениям. Причем от развития второго этажа все больше зависит состояние дел на первом этаже и положение страны на мировых рынках товаров и услуг: чем больше внимания и средств уделяется производству человека в той или иной стране, тем успешнее она конкурирует на этих рынках по части материально осязаемых благ. Учитывая это, можно заключить, что нынешние квазилиберальные экономические реформы не выводят Россию на «дорогу общецивилизационного развития», а наоборот, уводят ее в сторону от этой дороги, в чащу отсталости и нищеты.

Сама по себе постановка вопроса о модернизации России в эпоху постиндустриализации, когда «модернити» по меньшей мере включается в более сложную и широкую систему ценностей, становится в лучшем случае лишь одним из аспектов новой (ново-старой?) культуры общества, невольно предполагает «закладывание отставания» России от высокоразвитых стран. Она тоже несет в себе противоречие: попытки вывести Россию на уровень этих стран, хотя бы чисто умозрительные, в действительности должны одновременно представлять собой отрицание «модернити» и модернизации, но в то же время вряд ли можно приступить к постиндустриализации России, не пройдя стадии позднеиндустриальной модернизации, которая объективно создает для нее необходимые предпосылки, в первую очередь формирует новый тип работника.

Выход из создавшегося положения представляется в сочетании широкой масштабной позднеиндустриальной модернизации и анклавной постиндустриализации в России. Разумеется, при этом необходимо осуществить ряд общих условий научно-технической революции:

- изменить структуру экономики в пользу современных, наукоемких отраслей, а также тех, которые непосредственно удовлетворяют потребности людей, том числе – социально-экономической инфраструктуры и сферы обслуживания;

- создать конкурентную среду в экономике, которая бы побуждала предприятия гоняться за новинками научно-технической мысли, стараться внедрить их в производство и получить прибыль за счет роста эффективности, а не монопольного увеличения цен и раскручивания инфляции;

- сформировать модель личного и общественного потребления, способствующую развитию человека с современными потребностями, которые были мощным стимулом для производства;

- повернуть все общество и государство лицом в сторону культуры, образования, переобучения людей новым профессиям;

- способствовать развитию личной и коллективной инициативы, становлению типа работника, способного к самоорганизации, самодисциплине, изменению типа мышления, если не у всех, то, по крайней мере, наиболее активных людей.

Главная трудность преобразования российского общества состоит, однако том, что в России практически отсутствует социальный субъект постиндустриализации. Те сравнительно небольшие социальные группы, которые являют таковым субъектом потенциально (часть научно-технической и гуманитарной интеллигенции, особенно занятая в фундаментальной науке, высококвалифицированные рабочие и технократы из того сектора ВПК, который способен интегрироваться в мировой рынок, предприниматели, вышедшие преимущественно из рядов научно-технической интеллигенции («предприниматели-доценты»), часть офицерского корпуса, особенно тех родов войск, где используется новейшая техника и ощущается нехватка квалифицированных специалистов), к сожалению, поныне не осознали ни перспектив, ни тенденций мирового развития, ни возможного места России в будущем постиндустриальном миропорядке. Между тем уже давно назрела необходимость в формировании социальной базы постиндустриализации и позднеиндустриальной модернизации России. Далеко не последнюю роль в этом деле может и должно сыграть государство – несмотря на отсутствие у российских политиков серьезной модернизаторской стратегии и политической воли к конструктивным действиям.

Очагами постиндустриализации (постмодернизации) России надлежит стать технокультурополисам. Уже сейчас есть предпосылки для того, чтобы развивать такие технокультурополисы в основных культурных и научно-индустриальных центрах страны: Москве и Московской области, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге, Челябинске, Самаре, Нижнем Новгороде, Саратове, Томске, Красноярске и т.п. городах, а также там, где сосредоточено высокотехнологичное, наукоемкое производство ВПК (подмосковные Калининград/Болшево и Зеленоград, Арзамас-16, Челябинск-70 и др.), где сложились научные центры (Красная Пахра/Троицк, Дубна. Черноголовка). В перспективе, вероятно, следовало бы подумать и о создании технокультурополисов на новом месте, в частности, в свободных экономических зонах.

Необходимо говорить о техпокультурополисах как едином целом, ибо в эпоху постиндустрнализации наука, технология и культура неотделимы друг от друга. Помимо высокотехнологичных производств в технокультурополисах должны быть сосредоточены лучшие вузы, музеи, концертные залы и театры. Безусловно, сама по себе практика создания технокультурополисов в известном смысле продолжает традицию неорганичного развития России. Но в сложившейся ситуации необходимо как раз обратить эту неорганичность на цели перехода к органичному развитию. При условии расширения «зон влияния» и числа технокультурополисов и проведения последовательной стратегии позднеиндустриальной модернизации за их пределами они могли бы придать колоссальные импульсы всему развитию страны.

Создавая технокультурополисы, следует одновременно формировать и техно-культурократию, обеспечивая ей достойное материальное и социальное положение. Вместе с тем настоятельно требуется переориентация всей социально-экономической политики в сторону тех социальных слоев, которые потенциально являются субъектами модернизации и постиндустриализации – пока что российские реформаторы, по сути дела, ориентируются на общественные силы вчерашнего дня: рабочих и руководителей предприятий сильно монополизированных отраслей народного хозяйства, чиновников, контролирующих перемещение ресурсов, многочисленных посредников и представителей «полутеневой» экономики.

Обеспечить «равенство шансов», как и благоприятные условия для формирования технокультурократии, – непосредственная задача государства, и реально, кроме него, в обозримом будущем никто не сможет это сделать в России. Пока что приходится признать: за годы горбачевской «катастройки» неравенство шансов на карьеру у разных людей и социально-демографических групп стало куда более заметным, чем оно было к концу застойных лет. Необходимо переломить такую тенденцию.

Об отрицательных, с точки зрения модернизации, параметрах российского общества и общественного сознания за последние годы сказано и написан немало. Это и отсутствие устойчивой традиции «рационалистического мышления» (в специфически западном смысле данного понятия), и тяга к уравнительности (нередко преувеличенная), и безынициативность, и многое другое. Однако было бы полезно выявить и те черты этого сознания и ценностные ориентации, которые соответствуют задаче обновления страны, в частности постмодернизации. Таковыми представляются выдвинутая русской философии на рубеже XIX-XX вв. идея космичности человеческого бытия, гармонии природы, человека и социума. Следует отметить и сохраняющуюся в массовом сознании готовность к «инвестициям в детей», фиксируемое социологическими исследованиями на протяжении уже многих лет предпочтение даже среди лиц с не очень высоким уровнем образования, выполнять не столько высокооплачиваемую, сколько содержательную и общественно значимую работу, стремление в первую очередь к самореализации в процессе работы или предпринимательства (66 % опрошенных) и лишь во вторую – к высоким доходам (23 %).

 

 

Заключение

 

Насколько удастся реализовать заложенные в толщах российского общества интенции к постиндустриализации, зависит, разумеется, от многих факторов, прежде всего от стабилизации общества, а также от политической воли лидеров партий и руководителей государства. Как известно, возможность еще не есть действительность. И, тем не менее, необходимо иметь в виду, что и в России существуют условия, не только препятствующие ее обновлению, но и способные содействовать ее переходу к постиндустриальному обществу, т.е. реальному выходу на дорогу общемирового развития. Видимо, детальное изучение этих положительных условий и социальных механизмов их реализации должно составить неотъемлемую часть общей стратегии обновления страны. Время одной лишь негативной критики и констатации безрадостных реалий подходит концу, наступает время созидания и выдвижения положительных альтернатив.

 

Литература

 

1. Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России (истоки и современная проблематика) // Полис. 2000. №3.

2. Красильщиков В.А. Модернизация и Россия на пороге XXI века // Вопросы философии. 1993. №7.

3. Мохначева М. Место России в Европе // Отечественная история. 2000. №5.

4. Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России // Полис. 1998. №2.

5. Пляйс Я.А. Россия и Европа: зачем мы нужны друг другу (о преодолении цивилизационного разлома) // Полис. 2000. №6

 

1234	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: