 |
Тема 5. Литературно-художественные издания
|
|
|
|
Замыслы тех, кто решил объединить литературные силы Царицына, а соответствии со временем были грандиозными. Ячейка, отделение, ассоциация - звучали для них мелко. 7 июня 1921-го да на собрании литераторов было решено создать ни что иное как союз — Царицынский союз пролетарских писателей.
Было избрано оргбюро в составе: Альб-Руткис (председатель), А.Черненко (товарищ председателя), А.Занозин (секретарь). Однако вскоре Альб-Руткис из организации выбыл, и 14 сентября А.Черненко созвал новое собрание пролетарских поэтов и писателей, а также начинающих, которое проходило в доме №8 по улице Предтеченской, где располагалось губернское государственное издательство. К этому времени и писательскую организацию уже входили Коростелев, Черненко, Костин, Крембилов, Золотухин, Субботин, Тёмный. Они и стали основателями Царицынской ассоциации пролетарских писателей, а 14 сентября 1921 года - датой ее основания. В состав первого правления вошли А.Черненко, А.Костин и А.Занозин.
«Цель Царицынской ассоциации пролетписателей, — сообщала губернская газета, -объединить литературно-творческие силы царицынского пролетариата и стать одним из звеньев для всестороннего оформления их классовой коммунистической идеологии и для развития пролетарской художественной литературы». (Борьба. — 1921, 16 сентября). Для осуществления этой цели ЦАПП разрешено было вести пропаганду пролетарского искусства путем издания собственных журналов и альманахов, другой издательской продукции, путем проведения литературных вечеров, диспутов и т.п.
Принимая во внимание безграмотность масс, их литературную беспомощность - культуру свою, пролетарскую (!) создавать-то надо, — ассоциация начала активную работу среди трудящегося населения всеми доступными ей средствами. Одной из форм такой культурно-массовой работы стали еженедельные литературные вечера или, как их тогда называли, «литературные воскресники». На них творческая молодежь и к тому времени «маститые» писатели выступали с чтением своих произведений, обсуждали их, читали доклады на различные — близкие к литературе и науке — темы.
|
|
|
Первый «воскресник» состоялся буквально через три недели после создания писательской ассоциации. Веруя в созидательно-творческую силу такой работы, газета «Борьба» писала: «Красный, рабочий Царицын почувствовал необходимость и делает первую попытку создать «Кузницу» нового, живого, пролетарского творчества. Будем надеяться, что эти еженедельные литературные собеседования — «воскресники» привлекут к себе начинающих поэтов и писателей — рабочих, всех художников слова из пролетарской семьи с их произведениями, которые прятались до сих пор и не находили себе выхода.
Пролетарское искусство должно завоевать себе почетное место в пролетарском Царицыне!» (Борьба. — 1921, 2 октября).
Отношения в молодой писательской организации отнюдь не были идиллическими. В начале второго года ее существования вслед за расколом во Всероссийской ассоциации пролетарских писателей, из которой выделилась группа «Октябрь» (нынешние размежевания, как видим, имеют традицию), произошел раскол и в ЦАПП. Костин, Черненко и Сказин заявили о своем выходе из нее и создании группы «Октябрь». Пришлось вновь проводить общее собрание, на котором, как пишет биограф Царицынской писательской организации, «обе группы после всесторонних прений пришли к соглашению. Но для точного намечения формальной и идеологической линий... решили избрать организационную комиссию, дав ей широкие полномочия по выработке декларации и чистке членов и кандидатов ассоциации» (Пламя. — 1923. — №6.). В комиссию вошли Н.Золотухин (председатель), А.Черненко (секретарь) и С.Ленский.
|
|
|
На следующем заседании оргкомиссии была утверждена декларация, в которой говорилось, что «пролетарская литература, несмотря на большие художественные достижения, не успела еще выявить своих оригинальных форм. Поэтому объединение пролетарских писателей должно вестись по линии классово-идеологической, оставляя полную свободу для достижения новых художественных форм, основное отличие которых от доселе существовавших должно заключаться в ясности и понятности их для широких пролетарских масс» (Плат. — 1923. — №6). Однако часть писателей не хотела подчиняться идеологическому диктату, стремясь пропагандировать общечеловеческие эстетические и нравственные ценности и ориентируясь на культурные традиции прошлого. Это была своего рода оппозиция к ленинской политике в культуре.
Естественно, последовала «чистка», после которой вновь состоялось общее собрание писателей. Оно избрало правление, которому было поручено руководствоваться декларацией. В новое правление вошли Сидоренко, Черненко и Ленский. Главной задачей своей работы оно определило творческую учебу. Была открыта литературно-художественная студия со следующей программой: история русской литературы, основы научного миросозерцания, теория прозы и теория стиха.
После выпуска альманаха «Ярь» в ассоциации вновь создалась «рабочая» оппозиция во главе с Золотухиным, которая выразила недовольство бюрократическим стилем работы и пассивностью в издательской деятельности. На общем собрании было решено ассоциацию распустить. Но против этого выступили Золотухин и Черненко, настаивая на необходимости ее сохранения «в целях хотя бы развития культурной жизни Царицына». Однако большинство одержало победу. Тогда Костин, Черненко и Золотухин заявили о том, что ассоциация остается существовать в составе трех лиц.
Через несколько дней к ним присоединилась «часть лучших членов ассоциации, введенных на собрании в заблуждение враждебным ей элементом» (Пламя. — 1923. — №6.). В мае 1923 года было избрано новое правление: Костин (председатель), Черненко (секретарь), Золотухин (заведующий агитационно-пропагандистским отделом). «С этого момента ассоциация поставила перед собой основную задачу — бороться на идеологическом фронте против НЭПманства и мещанства» (Пламя. — 1923. —№6).
|
|
|
В течение лета было прочитано сорок докладов на темы литературы и культуры. Для борьбы с НЭПманской литературой было организовано общество «Красный Маяк» во главе с Никитиным. «Вынести чистым творчество революционного пролетариата через прожорливый огонь НЭПа во что бы то ни стало» — вот девиз, под которым писательская организация развернула свою работу. К этому времени в ассоциацию (для истории!) входили: Н.Золотухин, П.Коростелев, Д.Крембилов, А.Костин, С.Ленский, Н.Никитин, И.Стукалов, В.Сидоренко, В.Тёмный (Иванов), А.Черненко, М.Щербаков.
Кандидатами в члены писательской организации были: К-Аргальский, Ян Горбу-шин, В.Соловьев, К.Румянцев, Д.Добросоцкий, И.Тибель.
Активной формой борьбы за новое искусство и развитие творческих сил стали многочисленные альманахи, к изданию которых приступила ассоциация. Первым в 1921 году вышел альманах «На помощь голодающим», который редактировали А.Черненко и А.Занозин и средства по подписке на который пошли на нужды голодающих.
От имени Царицынской ассоциации пролетарских писателей на отдельной странице было помещено своего рода пояснение к изданию: «На помощь голодающим! Этот лозунг, как семя, бросаем мы в пролетарскую гущу с радужной надеждой собрать всходы его. Весь сбор от продажи сборника поступает в фонд помощи голодающим.
Авторы отказались от гонорара, рабочие-печатники безвозмездно отдали свой труд.
Издан сборник так же спешно, как пролетариат русских заводов и транспорта спешит крохами накормить голодных волжан и не дать им умереть, нагружает им тяжелые вагоны хлебом и с молниеносной быстротой вкатывает их на выжженные оголенные берега обнищавшей Волги».
Альманах необычного формата, напоминающий скорее современную еженедельную газету, небольшой по объему (16 страниц) представляет собой уникальное издание (хранится оно в Музее книги Российской Государственной библиотеки). Он открывается рисунком во всю полосу, на котором изображен изможденный, но полный решимости пролетарий, которому нечего терять, «кроме своих цепей», пролетарий, готовый к борьбе за новый мир. Эта тема, как и тема борьбы с голодом, — сквозная в альманахе. Его необычность проявляется и в том, что в
|
|
|
нем практически сведена до минимума «дистанция» между жизнью и литературой, хотя произведения, опубликованные в нем, лишь с большой натяжкой можно назвать литературой. Его авторы, сами творцы новой жизни, только учатся говорить о ней.
Стихотворения П.Коростелева «Друг, держи покрепче молот..», Н.Золотухина «Скоро солнце загорит», М.Субботина «Помогите измученным детям» объединяет тема борьбы с голодом, с разрухой.
Друг, держи покрепче молот,
Куй мозолистой рукой! —
Побежденным будет голод —
Мы, рабочие, с тобой!..
Нам не страшно, все мы знаем
Холод, голод и нужду.
Молот тяжкий подымаем,
Мечем искры в темноту.
Образ молота как орудия борьбы — сквозной в поэзии альманаха. Если стихотворение П.Коростелева начинается с обращения, то М.Субботина с призыва:
Помогите измученным детям,
Помогите страдающим братьям,
Братья, брата голодного встретим
Добрым словом и крепким объятьем.
Поэзия альманаха отражает разные грани действительности: доблестный труд во имя победы, вера в счастье, к которому «ведет всех прямая дорога одна» (П.Коваленко), клятва не свернуть с избранного пути (П.Коростелев «Наш путь»), новые боги, пришедшие на смену старым (М.З. «Его не знаешь ты»).
Единство поэзии альманаха проявляется не только в тематическом плане, но и в сфере эмоций — во всех стихах необычайный накал чувств, отсюда использование излюбленных форм: обращение, призыв, приказ, повторы и т.д.
Так в стихотворении П.Коваленко «Мне хочется верить» каждая из четырех строф, расположенных лесенкой, начинается этой строкой. Поэт выражает веру в то, что люди проснутся и
страшный мор-голод
рабочих не втянет в путину невзгод,
Что серп наш крестьянский, рабочий молот,
Его уничтожат, его разобьют. Предпоследняя, пятнадцатая, страница альманаха полностью отведена под поэзию. Здесь
стихи Н.Золотухина «Парижская коммуна», М.З. «Теплынь», П.Коросте-лева «Наш путь», М.Субботина «Осеннее», — единственное, кстати, стихотворение, в котором главной темой становится чувство лирического героя, связанное с наступлением осени. В стихотворении же «Теплынь», хотя речь и идет о весне, но главное в другом: деревенский дед ожидает радостных вестей оттуда, откуда «над деревней идут погуды», — так невнятно, но все-таки предполагается социальность: отголоски борьбы, происходящей неподалеку.
|
|
|
Стихотворение П.Коростелева «Наш путь» как бы еще раз «закрепляло» тот пафос, который присущ всей поэзии сборника:
...Наш путь опасен,
От крови красен
Павших борцов.
Мы не изменим,
И не наденем
Опять оков.
Типологической особенностью поэзии альманаха «На помощь голодающим» является и то, что ее отличает отвлеченная образность, использование излюбленных символов, приподнятый, патетический стиль, что особенно выразилось в стихотворении «На алых крыльях», опубликованном под криптонимом М.З.:
Как радостно весел в безбрежном просторе
Из мрака ночей алых крыльев полет, —
восхищается поэт. Его стихотворение насыщено образами-символами: «мрачной тюрьмы», «ржавых цепей», «пылающей были», «города тоски — черного города неволи» и т.д.
Дыхание эпохи в неменьшей мере ощутимо и в прозе. Так, в объемном рассказе А. Северного речь идет о том, как Дмитрий Сухорук (его именем и назван рассказ) возвращается домой из немецкого плена. Оказавшись на территории России, в дороге, он~видит перемены. Ему «все кажется чудным»: и свежие политические новости, и отправка на фронт добровольцев-красноармейцев («белогвардейцев бить»), и листовка-обращение к рабочим, крестьянам и красноармейцам. Автору удается показать постепенность приобщения героя к современным событиям, пробуждение у него критической мысли. Дмитрий рассуждает: как «новые работники в серых шинелях не доведут вдруг до какой-нибудь небывалой катастрофы», работая вместо старых чиновников в «огромнейших канцеляриях и конторах». «Сухоруку казалось это прямо-таки непостижимым. Иногда, бывало, так раздумается, страшно становилось».
А. Северный психологически точно воссоздает состояние героя в ожидании встречи с домом, с женой Машей, маленьким сыном, родителями, с которыми он не виделся три года; сам момент встречи, но не с женой, а с незнакомым человеком, по-хозяйски расположившемся в доме его родителей. Позже, от родителей, перебравшихся в мазанку-кухню, он узнает, что через год после его отъезда Маша сошлась с сапожником Демьяном, «Ванечка умер от тифа», «у Маши родился сын от Демьяна». А на днях они «прописались браком в Совете».
Герой рассказа проделывает путь, характерный для сюжета нарождающейся советской литературы, когда личная жизнь отходит на второй план, семья оказывается необязательной, а он всеми силами стремится к политическому самообразованию, приобретает идейные убеждения и включается в борьбу за новую жизнь.
Рассказ А. Северного «Дмитрий Сухорук» — лучший среди прозаических произведений альманаха. Остальные представляют собой нравоописательную новеллу (А. Черненко «Соленосы»), сатирический рассказ (А.Скамбрычий «Дождичка бог послал»), психологическую зарисовку (В.Соколов «Кошмар (из тюремного дневника)»). Рассказ Александра Скамбрычего антирелигиозной направленностью перекликается со стихотворением М.З. «Его не знаешь ты». Автор рассказа сатирически изображает отца Василия (у него «крутое пузо, на которое, кажись, надо было обручи набивать, чтоб не треснуло»), изобличая его в обмане. Отцу Василию понадобились деньги, и он решил заработать на том, что устраивает на поле молебен, прося у бога дождя. Однако предварительно он проверил показания спрятанного у него в домебарометра, чтобы молебен увенчался успехом. «Не успел отбарабанить отец Василий молебен на поле, а тучи как нагрянули..,» и пролился дождь.
Издание альманаха «На помощь голодающим» стало действенным пропагандистским актом в борьбе с голодом, разрухой, в утверждении той «новой жизни», которую отстаивают и приветствуют авторы, за которую ратует Царицынское отделение пролетарских писателей.
Вслед за альманахом «На помощь голодающим» ассоциация приступила к выпуску своего ежемесячного органа — журнала «Зовы» под редакцией Черненко, Ефремова и Костина. Первый номер журнала вышел до 1922 года, в январе 1922 — второй номер, в марте — третий и четвертый (увы, журнал этот не сохранился даже в нашей главной библиотеке страны). «Затем на пути издательской деятельности организации, — замечает анонимный автор журнала «Пламя», — явились препятствия» (Пламя. — 1923. — №6. — С. 8). Преследующие, кстати, писательские издания всю историю их существования: недостаток средств и избыток недоверия к издателям в среде самих литераторов.
ПЕЧАЛЬНАЯ участь, постигшая журнал «Зовы», заставила правление ассоциации сосредоточиться на широком проведении публичных лекций и докладов. Стараниями секретаря правления Ефремова и председателя Коростелева в Центральном рабочем клубе было
проведено шесть диспутов на темы: «Пролетарская культура». «Новейшие течения в поэзии», «футуризм» и др. Затем в Доме наук и искусств был устроен «Поэзо-вечер» без различия направлений, участвующих в нем.
В первых числах декабря 1922 года правление ассоциации решило издавать литературный еженедельник (или как тогда называли — «понедельник») «Факел», задачей которого объявлялось «будировать рабочих, выявляя их художественно-творческие силы, переломить косность в воззрении на пролетарское искусство, воплощающее всю красоту и радость борющегося и созидающего пролетариата». «Факел» светил недолго. После выхода трех номеров (11-го, 18-го и 25-го декабря) — по тем же причинам — он прекратил существование.
«Факел» издавался по понедельникам. Редакция располагалась по «временному адресу»: Троицкая, 12, газета «Борьба». В колонках, расположенных сбоку от названия, определялись программные установки издания: «Душа пролетария горит огнем творческого экстаза художника так же, как горит она, творчествуя, в области политических и экономических достижений». В другой колонке заявлялось: «Мы объединяем литературно-творческие силы пролетариата для оформления его классовой коммунистической идеологии и для развития пролетарской литературы».
Лицевая полоса первого номера «Факела» носит программный характер, определяемый в таких публикациях, как «Мы твердо решили», «Наш путь» В.Сидоренко, «Разложение буржуазной культуры» Н.Никитина. «Выпуская первый номер своего»Факела», — отмечалось в заметке В.Сидоренко, — Ассоциация знает, что огонек его мерцает слабо, что до пылающего факела он еще слишком далек, что работы впереди еще много».
Н.Никитин выражает уверенность в крахе «буржуазной культуры»: «Буржуазия чувствует, что над ней и надо всей ее когда-то блестящей культурой медленно опускается черная завеса беспросветной ночи...
В это время пролетариат, почувствовав в себе колоссальный прилив творческих сил, спешит опрокинуть смердящий труп буржуазии и на ее месте воздвигнуть свою новую культуру».
Первый номер «Факела» открывался обращением к «Пролетарским писателям» Культотдела ВЦСПС: «Вам — знаменосцам нового, пролетарского, революцией овеянного искусства, сынам завода, несущим миру первые проблески пролетарского творчества, привет!..
Имена Кириллова и Гастева, Ляшко и Герасимова и др. останутся в летописи русской литературы, как первые достижения пролетариата на пути завоевания культуры.
Ваш путь — через завод и производство, через быт и психологию рабочего — к высотам той коммунистической культуры, которую только предчувствует трудящееся человечество».
На страницах «Факела» публикуются проза, поэзия, статьи теоретического характера, «критические заметки», хроника: «литературный блокнот», краткие ответы-рекомендации авторам-читателям. «Колоссальный прилив творческих сил пролетариата» (Н.Никитин) реализуется в журнале в том, что публикуются отрывки из «эпопейных» произведений современности: «отрывок из готовящегося к печати революционного романа» Ал.Никчемного «Борьба на заре», отрывок из повести В.Сидоренко «Несовместимое», отрывки из поэмы Н.Лубнина «Дым панихид». Этот факт знаменателен, потому что на страницах периодики начала 20-х годов преобладали малые жанры, названные же произведения в еженедельнике так и не были полностью опубликованы. Масштабность задач, которые поставила перед собой редакционная «коллегия» (только в первом номере в качестве редактора был указан А. Черненко, второй и третий номера подписаны «коллегией»), выражалась и в публикации материалов, освещающих историю формирования пролетарского искусства (А.Маширов-Самобытник «К развитию пролетарского творчества»).
Центральная тема «Факела» — это тема завода. К ее воплощению обращаются Ал.Никчемный, Н.Золотухин, Н.Никитин, В.Тёмный, Захар, И.Стукалов, С.Ленский, П.Коростелев. Во втором номере была помещена поэма Н.Золотухина «К заводу», состоящая из вступления и трех частей. Лирический герой поэта признается в любви к заводу, особенно к одной из мастерских:
Но средь многих его мастерских
Не пойму, отчего так люблю я
Больше всех мастерских остальных
Голубую одну мастерскую.
В каждой части поэмы речь идет о поиске героем своего места: пройдя через завод, деревню, город, он вновь возвращается к родному заводу. Романтика заводского труда манит его.
Горит рассвет —
Труду привет.
Любовь.
Мечты. Гудок.
Смеется рок.
И вновь
Иду, иду
Варить руду, Как кровь.
Развивает тему завода и поет ему гимн Н.Золотухин и в другом произведении, символически названном им «Голубой поэмой» и посвященном «инициатору организации ЦАПП А. И.Черненко». Лирический герой провозглашает, что спастись от бездны можно только, «отрастив себе крылья идеи»:
Надо гордо над бездною реять С буревейностью юной души. Надо верить в крылатый завод...
Любовный сюжет поэмы вплетается в «производственный»: на заводе лирический герой встретил свою возлюбленную, Марию. Даже во время свидания они не забывают о заводе, он их влечет, как некий маяк. Герой поэмы признается:
Мария, я тебя люблю! Как жизнь, как волю, как заводы! Апофеозом смысла поэмы является шестой стих:
Я факел радости зажгу, О, жизнь, борьба, завод, Мария!
По мастерству поэтического слова среди стихов «Факела» выделяются стихотворения Н.Сказина «Помним, горели в экстазе...»(№2), «Колокольцами день звенит...» (№3). На фоне прозы обращает на себя внимание и миниатюра Н.Сказина «Хутор «Тишина» (№2).
Прозу «литературного понедельника» отличают актуальность тематики и проблематики, жанровое разнообразие: роман, повесть, отрывки из которых представлены в издании, рассказ, сказка («Волжские сказки» Н.З-н в №№1,3), «психологический этюд» («С того берега» В.Тёмного в №3), миниатюра-зарисовка («Хутор «Тишина» Н.Сказина в №2, «Манчжик-Ишка» Д.Крембилова в №3), «юморески из действительности» («Факел среди читателей» А.Павлыча в №3).
Разные ситуации современной жизни привлекают сотрудников «Факела»: защита завода от белогвардейцев, что сам автор определил более красноречиво как «белые гады у завода» (отрывок из романа А. Никчемного «Борьба на заре» в №1); встреча двух братьев Удаловых во время боя красногвардейцев с белогвардейцами, закончившаяся смертью одного из них от руки другого (рассказ «Встретились...» Д.Крембилова и №2); встреча в поезде слепого и рабочего и ночной разговор (отрывок из повести «Несовместимое» В.Сидоренко в №3); «Крещенье Улицы», которое испытывает на себе маленькая девочка, брошенная матерью (рассказ «О маленькой Вере» Е.Юрина в №2) и др.
Авторы статей в альманахе, посвященных современному искусству, едины в своем неприятии «старого» и утверждении «нового»!. Е.Клетский в статье «О пролетарской культуре» говорит о том, что она сама является «орудием классовой борьбы»: «Зараженная буржуазным.Йдом литература» не могла удовлетворить рабочий класс. Пролетарское же искусство является «наиболее сложной формой человеческого опыта» (Л&7. — С.4). Что ж, с этим утверждением трудно не согласиться в свете только что рассмотренных произведений.
В 1923 году десятитысячным тиражом — необычайно высоким для провинциального
издания — вышел другой альманах писателей Царицына «Ярь», который моментально разошелся и в провинции, и в столице. На обороте его обложки нарисован силуэт аэроплана, на котором написано, что писатели отказались от гонорара и что «часть чистого сбора поступает на усиление российского красного воздушного флота».
Авторы в альманахе все те же, тематика произведений и их недостатки — тоже. Но при всем художественном несовершенстве опубликованных произведений, а порой и просто их наивности, альманах «Ярь» очень хорошо передает то массовое сознание, которое было свойственно человеку 20-х годов, пытавшемуся выбиться на литературную стезю. Пожалуй, наиболее показательно в этом плане стихотворение «РКСМ» Н.Сказина, который вскоре стал членом ЦАПП:
Наливаются мускулы сталью,
В голове колесятся думы:
Дети в труде вырастают
Поколением смелым и умным.
Плечи, как крылья, все шире,
Взгляды острей и острей.
Мы — железобетонные лирики —
Рождены в социальном костре.
Вот эта «железобетонная лирика», рожденная в «социальном костре», и представлена на страницах альманаха. Его лирический герой, при всех авторских различиях, очень един по социально-психологической сути. Выступая, как это было свойственно революционной эпохе, от лица коллектива строителей новой жизни, он гордо заявляет о своей приверженности победившему строю («Весеннее» Н.Золотухина). Он рассматривает себя как провозвестника новых «грядущих мильонов», призванного «жизнь радостью и солнцем озарить» («Я не один» П.Стукалова).
Участники альманаха осознают себя не только носителями новой идеологии, но и творцами принципиально новой художественной культуры, рожденной в горниле заводского труда.
С сентября 1923 года Царицынское отделение Всероссийской Ассоциации пролетарских писателей начало издавать двухнедельный литературно-художественный и общественно-политический журнал (значительное место в нем занимала реклама) «Пламя», редактировали который А.Черненко и Н.Золотухин. С третьего номера добавился новый редактор — Н.Никитин. В 1925 году редакторами были А.Черненко и М.Щербаков, а с девятого номера остался только последний.
Редакция журнала размещалась на площади Свободы в клубе Третьего Коминтерна. Рассчитано издание было главным образом на рабочих, которые призывались «принять активное участие в строительстве своего журнала».
Лозунгом своей деятельности журнал избрал слова, Л.Троцкого, цитируемые на обложке первого номера: «Нам нужно научиться хорошо работать — точно, чисто, аккуратно. Нам, нужна культура в работе, культура в жизни, культура в быту... Нет такого рычага, чтобы сразу поднять культуру. Тут нужен долгий процесс самовоспитания рабочего класса, а рядом с ним и вслед за ним и крестьянства». Здесь же, на обложке, журнал выражал солидарность с этой программой: «Редакция журнала «Пламя» поставила перед собой задачу дать именно то, о чем говорит т.Троцкий: культивировать жизнь и быт трудящихся, указать пути, как стать культурным, образованным, пролетарским интеллигентом и научиться видеть и понимать жизнь во всем ее многообразии».
Первый номер журнала открывался портретом Ленина, сделанным в августе 1923 года (в кресле-каталке), который сопровождался следующей текстовкой: «По самым последним сведениям, здоровье т.Ленина улучшается: он получил способность двигать парализованной ногой и ходит уже без посторонней помощи, кроме того, врачи разрешили ему читать телеграммы — есть надежда, что в момент, когда нам придется принимать ответственные решения, мы будем пользоваться советами и указаниями Владимира Ильича». Судя по тому, что вождя большевизма через несколько месяцев не стало, воспользоваться его «советами и указаниями» редакции «Пламени» едва ли удалось.
Передовая статья первого номера журнала «Наши задачи» формулировала программу издания так. Классовая борьба переместилась с полей битвы в область идеологии. «Здесь капитал готовится дать коммунизму решительное сражение. Он уже кует черные стрелы и, отравляя их ядом своей разлагающейся идеологии, ехидно бросает в рабоче-крестьянский стан». Буржуазия стремится «отравить своим ядом социальный организм рабочего класса, и борьба на этом фронте будет самая жестокая, отчаянная... Ассоциация Пролетарских писателей города Царицына это поняла и решила принять активное участие в борьбе, заняв свою позицию со стороны революционного пролетариата.
В своем журнале «Пламя» мы ставим перед собой ясную и твердую задачу. Ярким светом простых, правдивых, но художественных образов, присущих мышлению и восприятию рабоче-крестьянских масс, мы будем настойчиво и неустанно освещать путь героическо-революционной борьбы; кропотливо, но неуклонно собирать отдельные лучи пролетарского революционного подвижничества, рассеянного, но сверкающего молниеносными искрами коммунизма в его хозяйственном, культурном и бытовом зодчестве, и вплетать эти лучи в заревое пламя коммунистической мысли».
Содержание «Пламени» было довольно разнообразным. В его структуру входили политико-экономический обзор «За две недели» или «Панорама событий» (со второго номера),
который делился на две части: «Жизнь СССР» и «Иностранное обозрение» (позднее — «По СССР» и «За рубежом») разделы «Искусство», «Рабочий университет», «Вопросы быта», «По Нижнему Поволжью», «Физическая культура», «Рабочая книга» (в котором рецензировались книги, необходимые, по мнению редакции, рабочему), «Самообразование». Редакция постоянно знакомила своих читателей, которые «не в состоянии следить за иностранной литературой», с произведениями зарубежных авторов, с их биографией и портретами (Эптон Синклер, Анатоль Франс, Анри Барбюс). Был в журнале «Детский уголок», в котором помещались стихи, короткие рассказы, рекомендации по воспитанию детей, письма юных читателей. Публиковались и материалы (с довольно экспрессивными иллюстрациями), представляющие собою политическую сатиру, способствующие выработке у детей мировоззрения. Интересна в этом плане сатирическая интерпретация, политический перифраз сказки «Репка». Называлось это стихотворение «Советская репка». Вот ее содержание:
Сидит не на месте, совсем нелепо
Красная репа.
— Вырвать ее отсюда! — сказал
— Толстый дядя Капитал.
— Тянет-потянет он, пыжится,
— Красная репа не движется.
Кличет дядя тётеньку контрреволюцию:
— Не могу, ж один тянуться я!..
Тянут-потянут, да репка крепка!
Кличут на помощь меньшевика.
Тянут-потянут репку втроем —
Не идет репка ни по чем!
Свистнул дядя: «Эй, пес-саботаж!
Помоги нам, сделай милость, уважь!»
Ухватились они друг за дружку цепко,
Как вырвется вдруг красная репка,
Только раз ей дунуть и пришлось —
Полетели все старатели врозь.
Чтобы сделать журнал действительно рабочим, издатели решили создать «широкую редакцию, в которую, — как информировал второй номер журнала, — будут входить рабочие от каждого крупного предприятия по одному». В передовой статье второго номера «Художественная литература и переустройство быта» журнал определял задачи пролетарской литературы. Среди них на первый план выдвигалось освещение быта рабочей семьи, культурной жизни, борьбы с вековыми предрассудками и мелкобуржуазной идеологией. «Простые, но художественно живые картинки и образцы рабоче-крестьянской жизни, представляющие из себя сколки с живой неподкрашенной повседневной действительности, встанут перед взором пролетарского разума как искусно созданные модели быта трудящихся, по которым всякий интересующийся рабочий и крестьянин может изучать оригинал — свой быт, свою жизнь.
Одновременно художественная литература будет нести пролетариату яркий свет могучих идеалов грядущего коммунизма и тем самым вдыхать в него живую освежительную струю энергии, необходимую для борьбы и творчества».
Здесь же как на образец такого рода литературы редакция указывает на публикуемый во втором номере журнала рассказ Марка Колосова «Тринадцать», в котором описывается жизнь тринадцатилетнего подростка Ваньки.
С третьего номера в журнале была создана «Литературная студия». Ее целью являлась подготовка пролетарской интеллигенции, без которой, по мнению редакции, была немыслима перестройка культуры. В статье «Задачи студии» журнал заявлял:
«Искусство — это величайшее оружие воспитания — особенно бережно лелеялось буржуазией и особенно бережно отгораживалось от творческого в нем участия пролетариата. Искусство в руках буржуазии было одним из могущественнейших орудий классового господства. Художественное творчество было делом лишь особо избранных «гениев и талантов», особой касты жрецов с высокой квалификацией....Искусство только тогда станет нашим орудием, не менее мощным, чем оно было, когда в него войдет непосредственно сам пролетариат. Тут ему помочь никто не может. Все сверху донизу здание искусства должно быть занято и пропитано рабочим, пролетарским духом» (№3).
На страницах «Литературной студии» встречались и откровенно беспомощные строки, но
зато пропитанные пролетарским духом:
В наших взорах нет отныне
ни боязни, ни тоски,
развернуть теперь должны мы
силу мозга и руки.
(Конст. Аргалъский. Подруге)
А когда грозно гудки
режут небес грани, в моей утренней груди горит пламя дерзаний. (Ян Горбушин. Утренней зорей)
В этой беспомощности нет ничего удивительного, так как и стихи одного из редакторов журнала — Н.Золотухина — тоже были весьма далеки от художественного совершенства («Волжанка» — №4, «Гимн Октябрю» —№5, «Из песен о себе» — №6).
Теоретическая программа «Пламени» была весьма эклектичной. Поклоняясь ленинскому лозунгу классовой культуры, редакторы журнала публиковали и статьи прямо противоположного свойства. Так, статья Л.Троцкого «Чтобы перестроить быт — нужно познать его» (№3) выдвигала положения, которые были далеки от культурнической позиции журнала, ориентирующегося в своей практике на художественные ценности рабочего класса. «Главный исторический фактор, — писал в этой статье Л.Троцкий, — экономика, но воздействовать на нее мы. Коммунистическая партия, мы, рабочее государство, можем только через рабочий класс, непрерывно повышая технику, культуру и квалификацию его составных элементов. Культурничество в рабочем государстве служит социализму, а социализм означает мощный расцвет культуры подлинной, внеклассовой (курсив мой — В.С.), человеческой и человечной».
Об этих словах Л.Троцкого журнал вспомнил в восьмом номере, призывая читателей «к активной и решительной борьбе за всеобщую грамотность», к тому, чтобы неустанно искать «волшебный ключ от чертога коммунистической культуры». Однако искался он в соответствии с идеологией времени только в рабоче-крестьянской среде. Тематика и поэзии, и прозы была однообразной. Очень широко воспевалась победа Октября: Василий Пила «Итоги Октября», Николай Золотухин «Гимн Октябрю», А.Павлыч «Красный Октябрь», Н.Власов-Окский «Разрушители-творцы», И.Стукалов «Октябрь» и др. Много материалов было посвящено жизни рабочих, в особенности тяжелых профессий, таких, как грузчик, шахтер, кочегар: СЛенский «В шахте», В.Александровский «Грузчик», Ян Горбушин «Грузчики», Акоп Акопян «Кочегар» (пер. с армянского Мих. Юрина), И.Стукалов «В мартеновском цехе»,
В.Соловьев «Комсомольская кузница», С.Ленский «Песнь старика-кузнеца», Н.Никитин «Рудокопы» и др.
Часто публиковались бытовые зарисовки, нечто вроде поэтической физиологии нравов: П.Коростелев «Папиросник», А-Соколов «Угольщик», Ник.Алексеевский «Булочник». А также стихи на антирелигиозные темы: В.Темный «А что эти люди в длинных одеждах...», С.Л. «Продналог на тысячу процентов» и др.
Лирика как таковая практически отсутствовала. А о той, которая публиковалась в «Пламени», могут дать представление строки из стихотворения Н.Никитина «Пой смелей, кобзарь!»:
Взошла заря над нами,
восстал титан...
Наш железный стан
сеет ураган
кровавых гроз...
Стройными рядами
без слез,
без тоски,
без нытья,
без молитв —
мы шагнем
в лучезарные дали.
И в угаре
отчаянных битв,
в знойной музыке
смерти,
и крови,
и стали,
даже в первом
могучем ударе
мы скуем,
запалим
нашу радость,
наш союз трудовой,
и в грозе зоревой с
красим пятна грехов
с прошлой были седой...
Мы, ведь, новь!..
Мы — любовь!..
Мы — сама
солнцеликая младость!
Из лиро-эпических произведений можно выделить поэму В. Тёмного «В черном тумане» (№7-8), рассказывающую о трагической любви Вани и Маши, работавших у заводчика. Заводчик осквернил Машу, а Ваня отомстил ему, перерезав горло. Но и сам погиб от «сторожевской пули». Из прозаических — рассказ П.Ярового «Грузчик», в котором поэтизируется широкая, могутная фигура волжского грузчика, человека открытой души, то есть предпринимается попытка создания национального характера.
Несмотря на то, что журнал только становился на ноги, он быстро приобрел популярность в рабочей среде и общероссийскую известность. Тираж его (семь тысяч экземпляров) быстро расходился. «На многих царицынских заводах, — как свидетельствует исследователь, — рабочие выносили единодушное решение: всем как один подписаться на журнал «Пламя»... Подписка на него поступала со всех концов страны». Да и принимали участие в нем не только царицынские авторы, но и из других городов: Мих.Юрин (Тифлис), А. Соколов (Москва), В.Кириллов (Москва), Е.Ефремов (Москва) и др.
Как бы подводя итоги первого года существования журнала, царицынский рабочий-деревообделочник Быков посвятил «Пламени» следующие строки (№7):
|
|
|
