Портретная характеристика Мармеладова

Портрет Мармеладова дан в сцене в трактире – 2-я глава 1-й части. Встреча с отцом семейства – один из важных этапов на пути Раскольникова к преступлению. Происходит она после долгого периода отчуждения Раскольникова: «С какою-то… жадностью накинулся он на Раскольникова, точно целый месяц тоже ни с кем не говорил».

Портрет Мармеладова, как и портреты других героев «Преступления и наказания», дан от 3-го лица, однако – в излюбленной манере Достоевского – словно через призму болезненного восприятия главного героя, то есть как бы глазами самого Раскольникова.

С первых секунд героев необъяснимо потянуло друг к другу, они почувствовали глубину и сходство страданий друг друга, общее душевное смятение, предчувствие несчастья и глубинную нравственную жизнь – то, что входит в понятие «родственность душ». В этот момент они двойники: оба раздавлены несправедливой жизнью, оба грешники, страдальцы и оба знают оправдания своим грехам.

Достоевский подчёркивает, что Мармеладов на остальных, кроме Раскольникова, «смотрел… со скукой… с оттенком некоторого высокомерного пренебрежения, как бы на людей низшего положения и развития», потому что они, эти люди, живут бездумно и бесчувственно, существуют, а Мармеладов и Раскольников страдают, мучительно сознают свою жизнь и берут на себя страдания других. Страдания и чувства, вопреки здравой логике, пробуждаются в Мармеладове именно тогда, когда он «пьяненькой-с» (заметим, что в стихах Некрасова чаще наоборот: пьянство – забытье, спасение от дум о жизни).

Вся портретная зарисовка построена на контрастах: жёлтое, зеленоватое лицо, крошечные, красноватые, но одушевлённые глазки, во взгляде которых «светилась как будто даже восторженность» (возможно, от счастья осознания себя в мире и ощущения чувства превосходства над теми, кто живёт бессознательно). Во взгляде – «смысл и ум, - но в то же время мелькало как будто и безумие». Одет в старые лохмотья – и в то же время «в ухватках его… было что-то солидно-чиновничье». Он беспокоится, волнуется, растерян («Подпирал в тоске… обеими руками голову») – и в то же время «прямо посмотрел на Раскольникова и громко и твёрдо проговорил…». Во всём облике мы чувствуем и слабость, и силу одновременно, и это писатель передаёт контрастным использованием прилагательных (эпитетов), глаголов, наречий.

В портрете, как и во всём романе Достоевского, очень много неопределённых местоимений и наречий «как-то», «что-то», «как будто». Часто употребляется и чрезвычайно любимое Достоевским (и сегодняшней молодёжью) слово «как бы», словно переводящее повествование в разряд условного, невозможного. Видимо, в определённой степени Мармеладов – загадка и для автора, и для Раскольникова, его противоречивость непросто объяснить. Казалось бы, отец, пользующийся деньгами дочери, заработанными с помощью унижения и жертвы, - законченный подлец. Но настоящий подлец в романе – Лужин, а не Мармеладов. Почему? Лужин действует по сухому расчёту, находя своей подлости даже теоретическое оправдание. Мармеладов же сознаёт своё падение и глубоко страдает, не отъединяясь от людей, а страдая вместе с ними и даже беря их страдания на себя. Вот почему он, один из великих грешников в романе, говорит Раскольникову: «Меня распять надо, распять на кресте… Но распни, судия, распни, и, распяв, пожалей». Он, как и Раскольников, - преступник, но преступник нравственный, достойный наказания и прощения, ибо сам – жертва неправедной жизни, сам судит себя и мир.

Портретная характеристика предваряет, предсказывает и объясняет героя и его место в истории Раскольникова, предупреждает главного героя романа: становление на путь преступления ведёт к краху самоуничтожения. Последующая гибель Мармеладова – тому доказательство.

Эпилог романа

В первое время пребывания в остроге Раскольников «заболел от уязвлённой гордости». Достоевский жёстко пишет: «Он не раскаивался в своём преступлении». Раскольников по-прежнему верит в свою теорию о разрешении крови по совести избранным властелинам, а раскаивается лишь в том, что в отличие от них «не вынес и, стало быть,… не имел права разрешить себе этот шаг».

Раскольников не подозревает в себе добрую человеческую природу, «натуру», как любил говаривать Порфирий Петрович, которая обязательно когда-нибудь должна была пойти наперекор холодной теории, рождённой в болезненном рассудке измученного нищетой и унижением молодого человека.

Он мучительно и медленно сознавал, что его рассудок породил ложь. Зато каторжники сразу почуяли эту ложь нутром, инстинктом и возненавидели Раскольникова: «Ты барин!.. Тебе ли было с топором ходить…» Они назвали его безбожником и даже хотели убить, потому что его холодное «теоретическое» убийство было им непонятно и чуждо. В то же самое время они оценили глубинную доброту и сердечное милосердие Сони. Смутное предчувствие будущего воскресения стало первым этапом движения героя к новой жизни.

Второй этап воскресения – болезнь и чудовищный апокалипсический сон. Другие сны Раскольникова и Свидригайлова уже сыграли свою важную роль в романе. Но здесь Раскольников видит по существу конец света, настигающий мир в результате повсеместного распространения теории об избранных. В его сознание входит мысль о неотвратимости вселенской трагедии: зло порождает зло и приводит к глобальной катастрофе. Не случайно спасшихся от все уничтожающей язвы нескольких «чистых и избранных… никто нигде не видел», «никто не слыхал их слова и голоса».

Болезнь Раскольникова сменяется болезнью Сони. Соня не осуждает, не судит, не воспитывает – она просто любит. Её болезнь пробудила и в нём истинные человеческие чувства, теперь «сердце его сильно и больно билось». Пришедшее чувство начало вытеснять изболевшийся разум.

Следующий этап прояснения души – светлый и свободный пейзаж, резко контрастирующий с мрачными интерьерами Петербурга, породившими чудовищную теорию. Именно в это время, когда к душе героя подступила светлая тоска, появляется Соня, и он без лишних слов в приливе любви падает к её ногам: «он плакал и обнимал её колени».

Вот тут звучат ключевые для всего романа слова: «Их воскресила любовь…», а чуть погодя – ещё одна ключевая фраза романа: «…он ничего не разрешил теперь сознательно; он только чувствовал. Вместо диалектики наступила жизнь».

Этим всё сказано. Жизнь выше любой теории, и никакая идея не может позволить никакому человеку решать вопрос о жизни и смерти. И ещё жизнь – это любовь и сострадание, торжество чувства над рассудком, совести над догмой.

Эпилог помогает Родиону Раскольникову совершить главные для него открытия, тем самым предоставляя ему возможность будущего воскресения и счастья. Страдание очистило душу героя. Точно по Достоевскому.

Л.Н.Толстой. «Севастопольские рассказы». «Война и мир»