Другого сознания мы не знаем

В самом начале рассмотрения машины Тьюринга мы полагали, что она всего лишь алгоритмическая модель и принципы ее структурного построения никакого отношения к структурной организации реального мозга не имеют. Действительно, никакой ленты с лентопротяжным механизмом, никакой считывающей или записывающей головки там нет. Скорее всего, если мозг и работает с алфавитным представлением информации, то это лишь один из используемых им способов; наверняка мозг может оперировать с более крупными блоками информации, которые для него являются элементарными и неделимыми.

Несомненно, что хранение информации в мозге отличается от ее посимвольной записи на ленте машины Тьюринга. Тем не менее, колоссальные (теоретически) вычислительные возможности универсальной машины Тьюринга при ее безусловной структурной простоте впечатляют.

Ранее было отмечено, что основной недостаток тьюринговой модели как вычислительного средства крайне низкая скорость обработки информации. Однако, учитывая быстродействие мозга (около 20 бинарных операций в секунду), следует сказать, что оно как раз не впечатляет по сравнению с быстродействием современных компьютеров. Известно, что мозг компенсирует свое низкое по привычным меркам быстродействие распараллеливанием операций по обработке информации, а также эффективным использованием ранее накопленных данных. В таком случае и в машине Тьюринга быстродействие может быть повышено за счет параллельной обработки информации сразу на нескольких лентах.

Мы, разумеется, не призываем отождествлять структуру мозга с машиной Тьюринга, но простота ее устройства, с одной стороны, и неограниченные функциональные возможности с другой, настойчиво заставляют проводить пусть не прямые, но параллели между ней и мозгом.

Тем не менее, после многих доводов в пользу высказанной догадки о том, что способность к возникновению субъективного начала есть результат действия механизма внутреннего отражения структуры мозга (что соответствует самоприменимости модели), требует дальнейшего уточнения. Дело вот в чем.

Важно подчеркнуть (в этом автор глубоко убежден), что в настоящее время ни одна из реально существующих, созданных человеком информационных систем не устроена таким образом, чтобы ее можно было подвергнуть испытанию самоприменимостью. В этом смысле мы не имеем практики самоприменимости, если не считать ежеминутного общения с ней. Конечно, заключительная часть предыдущей фразы верна только в том случае, если справедлива выдвинутая гипотеза.

Видимо, можно придумать достаточно несложную машину Тьюринга, которая будет обладать свойством самоприменимости (такая несложная машина придумана). Наверное, можно построить и реальный автомат, моделью которого будет эта машина. Здесь не ставится вопрос как и из чего сделать такой автомат, в какие конкретно слова будет перерабатывать он свое собственное описание. Важно другое будет ли такой автомат обладать сознанием? Наверняка, человеческим сознанием нет, а другого сознания мы пока не знаем.

Чего мы не можем

Таким образом, когда мы говорим о соотнесении самоприменимости и сознания, конечно же, предполагается, что речь идет о самоприменимости не любой информационной структуры, а особым образом организованной (как уже упоминалось). Но почему самоприменимость особым образом организованной системы приводит к появлению некоторого субъективного начала, являющегося частью сознания, а не чего-то другого, например, мелодичного звона или периодических вспышек света? Этого мы, скорее всего, никогда не узнаем. Можно лишь сказать, что между статичными свойствами какой-либо системы и проявлениями ее действия, как правило, редко удается установить причинно-следственную связь путем только теоретических выводов. Это скорее устанавливается путем практических наблюдений и опыта.

В повседневной жизни мы привыкли не обращать внимания на то, что многие проявления того или иного процесса никак не вытекают из структур устройств, механизмов, порождающих этот процесс, и, более того, никак в них не обозначенных. Действительно, почему всякий движущийся механизм вызывает шум, хотя шума как такового ни в одной детали, ни в одном элементе, например, автомобиля нет? И сколько бы мы ни исследовали узлы и детали автомобиля, там есть геометрические сопряжения, гладкость или шероховатость поверхностей, легкость или тяжесть деталей и т.д., но там нет шума: он появляется как следствие движения автомобиля, то есть процесса.

Вы можете разобрать компьютер на составляющие его микросхемы, подвергнуть их различным физическим и химическим воздействиям и т.д., но вы так и не установите, что данный компьютер, если бы его не подвергли подобной экзекуции, а просто включили, может быть, напечатал на экране своего монитора какую-нибудь приятную для вас фразу. Аналогичных примеров можно привести множество. Из них видно, что трудно, а порой просто невозможно связать статичные свойства какого-либо объекта с его определенными динамическими проявлениями.

Высказанного положения придерживается не только автор, подтверждений тому не так уж мало, вот, например, два из них: Однако самое полное описание структуры органа, то есть описание его в бездействующем состоянии, не имеет никакого права выдавать себя за хотя бы приблизительное описание той функции, которую он выполняет, за описание того дела, которое он делает [32,с.37]. Здесь неизбежно возникает эффект сборки: на определенном уровне сложности системы у нее возникают свойства, не выводимые из свойств ее элементов [61,с.38]. Нужно отметить, что проблема сборки, т.е. определение свойств системы на основе информации о свойствах ее элементов, не только труднейшая, но она только начинает осознаваться как одна из самых актуальных и самых универсальных проблем современной науки [21,с.54].

К сожалению, доказать выдвинутое нами положение о связи самоприменимости машины Тьюринга и человеческого сознания нельзя, так как в этом положении, с одной стороны, фигурируют не поддающиеся математической формализации понятия сознание, я, с другой сочетание слов самоприменимость определенным образом организованной системы, в котором, во-первых, неясно, что значит определенным образом организованной (хотя, может быть, когда-нибудь, что-нибудь здесь станет ясным), а, во-вторых. Сам процесс самоприменимости никогда не может быть описан алгоритмом.

Видимо, сущность соотнесения сознания и самоприменимости в какой-то степени аналогична основной гипотезе теории алгоритмов о том, что всякий алгоритм может быть задан посредством тьюринговой функциональной схемы и реализован в соответствующей машине Тьюринга. Как известно, эта гипотеза не может быть доказана, правда, ее справедливость постоянно подтверждается на практике. Следовательно, утверждение о невозможности доказательства тезиса о соотносимости сознания и самоприменимости не должно стать фатальным препятствием на пути изучения сознания, подобно тому, как невозможность доказательства основной гипотезы теории алгоритмов не мешает ее успешному развитию.

Позволим себе в конце главы небольшое отступление по поводу введенного нами и часто используемого термина субъективное начало, который обозначает новое понятие, отсутствующее в литературе по психологии (по крайней мере, в том смысле, который мы пытаемся в него вложить). Мы не одобряем поспешного введения новых сущностей, и если это все-таки приходится делать, то данное обстоятельство необходимо прокомментировать особым образом. По существу, новый термин должен соответствовать упомянутым ранее понятиям чистое я, первичное я и т.д., взятым из арсенала интроспекционистов. Однако если в работах последних они использовались как не раскрываемые первичные сущности, мы под субъективным началом понимаем проявление вполне реального процесса, существующего в модели и являющегося отражением не менее реального процесса первичной рефлексии реального мозга.

Глава 6. ПАРАДОКС ЗАМОРОЖЕННОГО МИЛЛИАРДЕРА