Последние представители династии

Восточная политика царя Василия по ясности пре­следуемых задач и по обдуманности принятых им свое­временно и систематически проведенных военных и дипломатических мер еще более возвышает государст­венный ум и характеризует военный талант этого по­следнего представителя даровитой Македонской динас­тии, чем изложенные в предыдущей главе греко-болгар­ские войны. В наших глазах положение дел на восточной границе и потому привлекает к себе преимущественное внимание, что там и в конце X в., так же как в VIII и IX вв., продолжалась начатая еще между мусульманским кали-фатом и христианской империей партия, в которой той и другой стороной разыгрывалась весьма большая став­ка. Следить за ходом этой гигантской борьбы, не прекратившейся поныне, составляет существенную часть со­держания Византийской истории. Хотя восточные дела вообще менее известны и трудней для изучения, но в по­следнее время благодаря прекрасным работам барона Розена и французского академика Густава Шлумбергера пролит свет и на эту до сих пор мало разработанную страницу истории.

Смуты на восточной границе столько же поддержива­лись честолюбивыми военными генералами и крупными местными землевладельцами, сколько находили себе пи­щу в общем положении Сирии как страны, пограничной с калифатом и подверженной постоянному брожению. При царе Василии II Византии принадлежала лишь Северная Сирия с центром в Антиохии, находившейся под управле­нием дуки; Алеппо и Дамаск, хотя и переходили иногда под власть империи, все же были прочной опорой мусуль­манской власти, откуда арабы старались расширять сферу своего влияния. Вследствие этого Сирия продолжала ос­таваться театром борьбы греческого и арабского полити­ческого влияния, и весьма часто случалось, что недоволь­ные византийским правительством находили себе покро­вительство в городах калифата, и наоборот. Такое положение легко должно было создать в Сирии особенно либеральный дух и выражаться в живом протесте против центральной власти, безразлично, была ли то христиан­ская или магометанская. Таким образом, по замирении движения, поднятого Фокой и Склиром, в Сирии снова на­чался бунт, и на этот раз в мусульманской среде: дамас­ский эмир Бакджур начал возмущение против египетско­го калифа, от которого зависела Сирия. Но, потерпев по­ражение от евнуха Мунира ал-Саклаби (термином «саклаби» у арабов обозначается славянская народность), сделавшегося затем правителем Дамаска, Бакджур успел затем снова снискать расположение калифа, и в 991 г., ког­да умер эмир алеппский Каргуя, он испросил у калифа разрешение вступить в управление городом Алеппо. Тогда потомок владетельных князей Алеппо из рода Хамданидов, Саад ад-Дауле, уведомил царя Василия о происках Бакджура и убедил его принять участие в сирийских де­лах. Царь приказал своему антиохийскому губернатору, дуке Михаилу Вурце, поспешить на помощь к Алеппо и оказать содействие Сааду ад-Дауле против Бакджура. В битве 25 апреля 991 г., в которой на стороне арабов Хам-данида был и византийский отряд, Бакджур был разбит и взят в плен. Новый порядок вещей, когда во главе сирий­ских городов снова стал Хамданид, состоявший к Визан­тии в вассальных отношениях, сопровождался ослабле­нием политического влияния в Сирии Египетского кали-фата и вызвал попытку со стороны ал-Азиза занять в Сирии более твердое положение. Несколько времени пе­ревес склонялся на сторону мусульман, так как Банджуте-кин, предводитель египетских мусульман, нанес у Апамеи сильное поражение правителю Алеппо Лулу и его союзни­кам-грекам (994).

Начались осада Алеппо и опустошительные набеги до стен Антиохии. Михаил Вурца не мог подать помощи осажденному городу, начавшему ощущать лишения по случаю недостатка в припасах. Именем малолетнего эми­ра Абул-Фадаила правитель Алеппо Лулу умолял царя Ва­силия подать немедленно помощь. Но в Константинополе и без того хорошо понимали, что если Алеппо попадет в руки египетских мусульман, то и положение Антиохии, оплота византийского господства в Сирии, окажется не­прочным, так что для арабов снова откроется дорога в ма-лоазийские фемы, как это было до победоносных похо­дов на Восток Никифора Фоки. «Поспеши, царь, — писали из Алеппо, — поспеши: мы не просим тебя воевать с Банд-жутекином, мы желаем только, чтобы ты напутал его од­ним своим движением на помощь нам. Один слух о твоем приближении заставит его снять осаду. Подумай и о том, что, если падет наш город, та же участь скоро постигнет Антиохию. Раз этот город очутится во власти врагов, опас­ность будет угрожать и Константинополю». Но как раз в это время царь Василий был занят войной в Болгарии и уже несколько лет до такой степени был поглощен воен­ными предприятиями в этой стране, что не возвращался в столицу. Тем не менее слухи и известия об азиатских делах заставили его, несмотря на важность подготовляемых в Болгарии событий, немедленно обратиться к Востоку. Предпринятый царем поход в Сирию в зиму 994/95 г. со­ставляет одно из блестящих его дел и служит характерис­тикой его непреклонной воли и изумительной настойчи­вости. Наскоро составленный корпус в 40 тысяч человек был посажен на мулов и с невероятной быстротой должен был совершить поход. Правда, под Антиохию прибыло только 17 тысяч, но эффект получился блестящий: египет­ское войско сняло осаду с Алеппо. Банджутекин спешил спастись под защиту укрепленных городов. На этот раз Василий не оставался в Сирии более того, сколько было нужно для утверждения своей власти в подчиненных уже городах. Между прочим, недовольный дукой Антиохии Вурцой, царь поставил на его место, также с титулом дуки, Михаила Далассина, которому предстояла задача поддер­живать в Сирии власть императора. Скоро затем анти­охийскому дуке пришлось считаться с непредвиденными затруднениями, выставленными как со стороны местных мусульманских князей, так и владетелей Египта. Египет­ский флот угрожал Тортозе, к которой с суши подступил из Дамаска Банджутекин. Правда, флот рассеяла буря, и осада Тортозы не сопровождалась существенными ре­зультатами; тем не менее это обстоятельство побудило Да­лассина начать с своей стороны военные действия против приморских мусульманских крепостей. Дальнейший ход событий был нарушен неожиданной смертью калифа ал-Азиза, когда он в 996 г. предпринял поход в Сирию. Во гла­ве Фатимидского калифата стал сын его, имевший всего 11 лет и принявший имя ал-Хакима. Впоследствии он стал известен неслыханными жестокостями то против хрис­тиан, то против мусульман, а равно странными и противо­речивыми распоряжениями, следствием чего была нена­висть к нему со стороны лиц всех вероисповеданий и всех его подданных. При новом калифе усилилась местная партия туземных берберов, или магрибинцев, поддержи­ваемая всесильным министром его Емином ад-Дауле, вследствие чего прежняя господствовавшая в калифате партия турок-мамелюков должна была утратить свое зна­чение. Большинство сирийских эмиров, сидевших в заво­еванных мусульманами городах, принадлежало к турец­кой национальности и потому должно было испытать на себе перемену политических настроений в Каире. В Дама­ске, Тире, Триполи и других городах началась борьба пар­тий, вследствие чего антиохийский дука имел полную возможность, поддерживая одну партию, усилить влияние императорского авторитета. Царь Василий, к которому обращались с письмами мусульманские эмиры, прося его содействия и обещая принять его зависимость, признал положение дел благоприятным для нанесения решитель­ного удара мусульманскому преобладанию в Сирии и дал приказ Дамиану Далассину поддерживать движение про­тив калифа. Повод к решительным действиям представил­ся в 998 г., когда сильным пожаром Апамея была приведе­на в такое состояние, что ее легко мог взять даже неболь­шой военный отряд. Этот эпизод изложен в истории Яхъи следующим образом (1).

«Когда Дамиан Далассин узнал, что вАпамее нет ни запасов, ни оружия, он пошел к ней. И подступил к ней ду­ка с сильным войском, и осаждал ее с величайшей энерги­ей и чуть было не взял ее». Но на помощь к осажденной Апамее прибыл из Дамаска эмир Самсам, и хотя и был по­бежден византийским отрядом, но победа была куплена слшиком дорогой ценой, так как при погоне за врагом ду­ка Далассин получил рану в бок и был убит. Вследствие этого немедленно изменилось положение сторон: «греки обратились в бегство, и было их убито более 6000, и взя­ты в плен два сына дуки и многие из военачальников».

Несчастие с византийским отрядом, последовавшее близ Баальбека, обнадежило врагов императора и постави­ло в крайнюю опасность сирийские владения Византии.

В 999 г. император предпринял второй поход в Сирию с целью восстановить пошатнувшийся авторитет империи вследствие неудачи прошедшего года и смерти Далассина. Василий вполне оценивал важность политического момента. Малейшая неудача в Сирии или колебание необхо­димо сопровождались перевесом мусульманского влияния на всем восточном фронте. Необходимо было доказать си­рийцам — и чем скорее, тем лучше, — что ромэйский царь не допустит окончательного утверждения в Сирии Египет­ского калифата. Этот поход продолжался три месяца. Пря­мой целью его было восстановить значение пошатнувше­гося византийского авторитета и подкрепить военные средства Антиохии. Царь прибыл сюда осенью 999 г. По словам Асохика, из Антиохии Василий отправился «на то место, где войско его понесло поражение, приказал со­брать кости павших, вырыть яму, зарыть их в одном месте и построить над ними церковь». Византийские войска прошли от Северной Сирии до Ливана, опустошая страну и делая ее неспособной к пропитанию мусульманского на­селения. В Гомсе (древняя Эмеса) произошел инцидент, особенно отмеченный у восточных писателей.

«И укрепились некоторые из жителей в тамошней церкви св. Константина. И когда об этом узнали русские, бывшие в его войске, то подожгли ее. Была же это церковь удивительная».

Здесь вновь мы встречаем упоминание о том русском вспомогательном отряде, который был прислан Владими­ром. Из Гомса царь направился через Баальбек к Дамаску, который был главной опорой египетского господства и где сосредоточены были главные мусульманские силы. Может быть, на этот раз Василий был у цели византийских стремлений в Сирии: решительным ударом на Дамаск окончательно подорвать египетскую власть в Сирии. Но император ограничился только демонстрацией и возвра­тился к Антиохии, где назначил в начале 1000 г. нового ду-ку для управления городом и командования сирийскими войсками в лице магистра Никифора Урана.

В самом начале 1000 г. на восточной границе произо­шли события, отвлекшие всецело внимание царя от Си­рии. До царя дошла весть, что могущественный государь того времени, грузинский царь Давид, состоявший в осо­бенном договорном отношении к Византии, погиб насильственной смертью, и притом при исключительно ред­ких обстоятельствах. Ему была поднесена отрава архиепи­скопом Иларионом в св. причастии, причинившая Давиду мучительную смерть в Пасху тысячного года. У византий­ского правительства существовали издавние сношения с армяно-грузинскими властителями, и Византия имела особенные виды на обширные владения Давида, носивше­го придворное звание куропалата. По этому вопросу луч­шие сведения заимствуются у Яхъи.

«И гневался царь Василий на Давида, царя грузин, вла­детеля ал-Тайя (Таик), за то, что он помогал Фоке, и по­слал войско для войны с ними... И просил Давид у царя Ва­силия прощения и пощады, и обещал ему повиновение и покорность и что его владения после его смерти будут присоединены к его государству, так как сам он дряхлый старик и не имеет ни сына, ни других наследников, и про­сил царя разрешить ему прислать своих сановников ко двору его, чтобы царьмог взять с них клятвы и заручить­ся обязательствами с их стороны, что они сдадут горо­да по смерти их государя. И понравился образ действия его царю Василию, и сделал он его куропалатом, и послал ему платья с драгоценными украшениями. И надел он их, и велел в стране своей молиться за царя Василия, и от­правил кафолика грузин ко двору царя со многими санов­никами государства. И роздал им царь титулы и оказал им милости, и возвратились они все к Давиду».

Весьма может быть, что грекофильская политика Да­вида и была причиной образовавшегося против него дви­жения в стране, вождем которого и был архиепископ Иларион. Во всяком случае смерть Давида могла вызвать нежелательное для Византии политическое движение в Армении и Грузии, которые уже были вовлечены в инте­ресы империи и были весьма важными орудиями в борь­бе с мусульманскими властителями. Предстояло немед­ленно урегулировать вопрос о грузинском наследстве и о включении в империю новых и обширных провинций. О важности задачи, какая предстояла перед царем, свиде­тельствует и то, что он приказал следовать за собой и антиохийскому дуке Никифору Урану. Область ал-Тай, или Таик, лежала на отдаленном востоке, в соседстве с фемой Халдия, с главным городом Трапезунтом. В эти горные и малодоступные места редко ходили византийские вой­ска, так что смелое движение царя Василия должно было произвести большое впечатление. Преодолев громадные трудности утомительного пути, царь дошел до границ нынешней Грузии и расположился лагерем в области Та­ик, в укреплении Гаваджиг. Здесь ему представились кня­зья, служилая и земельная аристократия Тайка и Грузии, приветствовавшие в нем своего государя. Сюда же при­были соседние цари и владетели Великой Армении и Гру­зии, именно Баграт II, царь Абхазии и Карталингии, и Ге­оргий, царь Грузии, имевшие притязания на наследство после Давида куропалата, цари Карса, Вана и Васпурахана. Весьма важным вопросом было удовлетворить притя­зания Багратидов, происходившие из акта усыновления их умершим царем Тайка Давидом. Царь Василий обязал их письменным договором не вторгаться в область Дави­да и почтил саном куропалата царя Абхазии и титулом магистра — Георгия Грузинского. Но наиболее сильный владетель Армении, «царь царей» Какиг, сын Ашота III, ко­торый вошел в сферу политического влияния Византии при царе Цимисхии, не явился на свидание с царем Васи­лием. Он не доверял политике империи и чувствовал себя не совсем спокойным в своей новой столице Ани, кото­рую украсил церковными постройками и укрепил стена­ми. Здесь во время празднеств и парадных представлений произошел неожиданный и прискорбный случай, при­ведший к вооруженному столкновению между царскими и туземными военными отрядами. Один русский воин, принадлежавший к составу варяжской дружины, нес в ла­герь охапку сена для лошади, но на него напал один гру­зин и отнял у него сено. За варяга вступился его сопле­менник и заставил грузина призвать на помощь своих, вследствие чего произошла схватка между грузинами и русскими (2). «Тогда, — говорит восточный писатель, — шесть тысяч русских, вооруженные копьями и щитами, бросились на противников. Все князья и вассалы земли Таик, вся знать мужественно сопротивлялись русским, но были принуждены уступить, так как оказались в мень­шинстве. Дело окончилось многочисленными жертвами. Чтобы исполнить акт подчинения империи владений Да­вида куропалата, царь Василий посетил главнейшие го­рода области, остановился, между прочим, в Манцикерте, где Альп-Арслан разбил в 1071 г. царя Романа Диогена и взял его в плен, затем в Аласгерде. Везде он ставил грече­ские гарнизоны и назначал своих управителей, присое­динив таким образом к империи эту область Армении.

Весной 1001 г. Василий возвратился в Константино­поль, ведя с собой множество знатных армян и грузин в ка­честве заложников и частию в качестве колонистов для но­вых завоеванных в Болгарии свободных земель. Значи­тельное время был наблюдаем мир в присоединенных областях. Вообще в первые годы XI в. достигнуто было ус­покоение в Сирии и Месопотамии, купленное заключен­ным с калифом ал-Хакимом десятилетним миром, кото­рым царь с успехом воспользовался для выполнения своих планов в Болгарии. Несмотря, однако, на официальный мир, не могла затихнуть малая война в стране, погранич­ной с пустыней, с кочевым бедуинским населением, среди которого всегда находились вожди племен, промышляв­шие разбоем и грабежом, так что антиохийскому дуке по­стоянно нужно было держаться на военном положении и в это время." Так, в летописи Яхъи (3) читается известие, что в это время (1004—1005) появился боец за веру по прозва­нию ал-Асфар.

«И надел он на себя платье факиров, и последовала за ним толпа арабов и обитателей деревень. И был с ним не­который муж из знатнейших арабов, известный под име­нем ал-Хамали. И подступил он к Шейзару (Ларисса) — и встретил войско греков».

Магистр Никифор Уран вышел против бедуинов и должен был осаждать их в занятом ими укрепленном горо­де Кафар-Азун, что близ Эдессы, захватил в плен 12 тысяч. Опасный демагог ал-Асфар успел, однако, спастись бегством и в короткое время собрал около себя вновь шесть ты­сяч конников, готовых пожертвовать за него своей жиз­нью. Благодаря искусным мерам удалось заманить попу­лярного магди в Алеппо (1007), где он был водворен и со­держался в почетном заключении девять лет.

В 1009 г. египетский калиф ал-Хаким начал страшное преследование христиан, взволновавшее Египет и осо­бенно Палестину. Самым грубым и оскорбительным для христиан распоряжением его было приказание срыть до основания храм Воскресения в Иерусалиме и уничто­жить в нем священные памятники. По приказанию своего повелителя эмир Рамлы Ярух поручил своему сыну ис­полнить данное ему приказание. Вследствие этого цер­ковь Воскресения была разрушена, равно как Лобное ме­сто и базилика Константина. Вместе с упомянутым па­мятником пострадали от руки мусульман и другие христианские церкви в Иерусалиме. При этом разграбле­ны были драгоценности иерусалимского храма, прине­сенные Гробу Господню со всех концов христианского мира, и разогнаны служители храма и монахи. Не менее суровые преследования христиан и евреев произведены были в Каире, и притом здесь жестокий калиф не щадил и преданных ему верных слуг. Византийские владения бы­ли прибежищем для всех преследуемых или недовольных управлением калифа, что не переставало вызывать погра­ничные недоразумения и столкновения. В 1011 г. бежали под защиту антиохийского дуки сыновья визиря ал-Гуссейн ибн-Джаухара, но калиф объявил за их головы, боль­шую награду, и они были схвачены близ Дамаска своими же единоверцами и убиты. На армянском Востоке отло­жился от вассальной зависимости Георгий I, царь Абха­зии и Карталингии, из династии Багратидов, члены кото­рой носили византийский титул куропалата. Это был сын Баграта, усыновленного, как мы видели выше, куропалатом Давидом, царем Грузии. По смерти своего отца, в 1018 г., Георгий начал восстание против Византии, охва­тившее и соседние области; в этом противугреческом движении, по всей вероятности, принял участие и царь Иоанн Сембат. Чтобы осветить эту сторону политическо­го и культурного влияния империи на самой отдаленной северо-восточной окраине, близ Кавказских гор, мы должны заимствовать отрывочные сведения из арабских и местных грузинских писателей. Оказывается, что при­нятые царем Василием меры к закреплению за Византи­ей наследства куропалата Давида не были достаточны и что, пользуясь затруднениями, какие представляла война в Болгарии, царь Абхазии Георгий, сын Баграта, овладел некоторыми крепостями, принадлежавшими царю Васи­лию. Когда затянувшаяся война с болгарами была нако­нец окончена в 1018 г., император мог обратить внима­ние на восточную границу. Здесь составилось значитель­ное движение против Византии; владетель Абхазии Георгий вступил в переписку с египетским калифом ал-Халкимом и сговорился с ним начать одновременное с мусульманами наступление на имперские области. «Тогда Василий, — по словам Яхъи (4), — преисполнился гневом и пошел из Константинополя в Филомилий, не сказав ни­кому, что имеет в виду, а объявив приготовления к походу в сирийские земли». Чтобы вполне усыпить врага, кото­рому предполагалось нанести удар, к Антиохии были на­правлены военные запасы и вспомогательные отряды, и вообще были приняты все меры, чтобы скрыть истинную цель похода. Между тем в Филомилий распространился слух о том, что пропал без вести калиф Хаким. Так как это событие относится к февралю 1021 г., то хронология вто­рого похода в Армению определяется довольно точно. Проход Василия к границам Армении по труднопрохо­димым горным дорогам представлял большое военное предприятие, тем не менее он был выполнен с обыкно­венной быстротой и застал неприятеля совершенно врасплох. Перейдя границу и вступив в Малую Армению, царь сделал остановку в долине Карин, близ нынешнего Эрзерума, и пытался войти отсюда в сношения с Георги­ем, чтобы убедить его в бесполезности сопротивления. Но царь Абхазии, возлагая много надежды на свое войско и на обещание помощи со стороны соседей, не уступил увещаниям Василия и пошел против него с вооруженной силой. Оба войска сошлись у верховьев Аракса.

«И преследовал царь Георгия, пока он не нашел защи­ты за рекой, чрез которую не могли переправиться грече­ские войска. Тогда он сжег его селения, и разграбил все на­ходившиеся там припасы, и увел из его страны, и убил, и ослепил более двухсот тысяч человек, и опустошил все принадлежавшие ему области и селения».

При наступлении зимы Василий перевел свое войско в Трапезунт, имея намерение весной следующего 1022 г. докончить завоевание Абхазии и Грузии. Результатом это­го похода было подчинение Георгия, царя Абхазии, кото­рый поступился в пользу Византии владениями куропала­та Давида и обещал оставаться на всю жизнь покорным вассалом царя, дав в качестве заложника своего сына Баг­рата; вместе с ним принесли Василию подчинение царь Асфарагана (Васпурахан) Сеннахариб и царь Анийский Иоанн Сембат.

Зимой, во время пребывания царя в Трапезуйте, при­был к нему послом от царя царей Армении Иоанна Сембата католикос Ведрос I, принесший письмо, на которое на­циональный историк смотрит как на причину близкой по­гибели этой несчастной страны. После продолжительной усобицы с братом своим Ашотом III из-за власти Иоанн Сембат при помощи Сеннахариба, царя Васпурахана, ут­вердился в части Армении со столицей в Ани, между тем как Ашот вступил в сношения с Василием и признан им в достоинстве царя царей. По-видимому, он принимал учас­тие во враждебных действиях против империи Георгия Грузинского и, обманутый тем, что тот заключил с Васили­ем отдельный мир, спешил в настоящее время заявить свою преданность и готовность быть верным вассалом ца­ря. Возможно, что для него служил побуждением заручить­ся расположением восточного императора и весьма есте­ственный страх перед турками-сельджуками, которые в то время сделали свое первое большое и опустошительное нападение на Васпурахан и соседние области Армении. Иоанн Сембат посылал ключи от Ани и передавал царю все свои земли и города в вечное владение. Вследствие перего­воров, происходивших в Трапезуйте, Иоанн удостоен зва­ния магистра и оставлен во главе своих владений пожиз­ненным правителем Ани и Великой Армении. Когда он умер, в 1040 г., племянник его, сын Ашота Какиг II, послед­ний из Багратидов, возбудил сомнение относительно акта передачи Армении византийскому царству, и лишь после продолжительной войны при Константине Мономахе го­род Ани подпал под власть империи. Нельзя сомневаться, что успех в переговорах с Иоанном Сембатом имел весьма важное значение для царя Василия. Прежде всего его при­меру последовал владетель Васпурахана из династии Ардзруни Иоанн Сеннахариб, который также совершил акт передачи своего царства императору. Особенностью соглашения с этим владетелем было то, что вся царская се­мья переселилась из Васпурахана в границы империи, по­лучив для поселения, на правах помещичьего владения, область в Сивасе, между тем уступленная империи страна входила в границы Византийского государства и получала имперское управление. Когда были окончены все фор­мальности передачи, было предоставлено желающим при­соединиться к царской семье, и при этом оказалось, что из Васпурахана переселилось в Сивас до 40 тысяч.

Между тем оставались еще не оконченными перегово­ры с Георгием, царем Абхазии. Чтобы побудить к уступкам этого наиболее горячего защитника независимости, Васи­лий принял меры к доставке новых войск при помощи флота, чтобы весной вторгнуться в Абхазию со свежими силами. Понимая всю трудность борьбы и следуя примеру других владетелей, Георгий признал наконец необходи­мым смириться.

«И прибыл к нему, — пишет Яхъя, — от царя их Геор­гия посол, чрез которого он старался склонить его к ми­лости и обещал, что уступит ему все крепости и все вла­дения, которые принадлежали его дяде, куропалату Да­виду, и отдаст, ему в заложники сына своего Баграта, и неизменно и неуклонно останется, пока он жив, в покор­ности ему и преданности».

Следствием этого было то, что Василий отправил в Аб­хазию своих сановников, которые приняли от жителей присягу на верность императору.

Весной 1022 г. Василий отправился в Абхазию, чтобы принять вновь присоединенную страну и сделать необхо­димые распоряжения относительно ее управления. В это время получены были им тревожные известия из Констан­тинополя, которые тем более могли внушать опасения, что имели близкое отношение к обстоятельствам, переживае­мым самим царем Василием. В надежде на затруднитель­ные обстоятельства, равно как на продолжительное отсут­ствие царя, два генерала подняли восстание в малоазий-ских фемах и увлекли за собой фемные войска. Это были патрикий Никифор Ксифия, стратиг Анатолики, и Никифор Фока, сын знаменитого Барды. Движение опиралось главным образом на население Каппадокии, где фамилия Фок была популярна и где у них было много связей между крупными землевладельцами. Время для бунта, имевшего целью низвержение Василия, было выбрано весьма удач­но, так как можно было надеяться, что, когда начнется дви­жение в Малой Азии, заговорщикам подадут руку обижен­ные Василием и лишенные своих владетельных прав цари и князья Грузии и Армении. Хотя это движение заставило царя приостановить свой поход в горные области Арме­нии, но в общем нимало не изменило отмеченного выше хода вещей. Заговорщики не условились между собой по поводу дальнейшего образа действий. Ксифия стал подо­зревать Фоку в своекорыстных действиях и обманным об­разом заманил его в засаду и лишил жизни. А когда понял, что без Фоки его партия была слишком незначительна, то отказался от затеянной борьбы и сдался на милость царя. Он окончил свои дни в монастырском заключении на ост­рове Антигони. Все меры по усмирению мятежа в Малой Азии были выполнены Никифором Далассином, назна­ченным в стратиги Анатолики, между тем как сам царь ос­тавался в Армении и благодаря его личному присутствию враждебное ему движение не сообщилось на занятые им области. Как оказалось, выраженные Георгием Абхазским чувства преданности и подчинения имели целью лишь прикрыть его замысел напасть на Василия вместе с бунтов­щиками.

Рассказанные обстоятельства, положившие конец со­противлению Георгия Абхазского, происходили осенью 1022 г. Царь Василий удовлетворился осуществлением ра­нее установленного соглашения насчет передачи наслед­ства куропалата Давида, но в точности обозначить сделан­ные Византией приобретения мы не имеем возможности. Во всяком случае сфера византийского влияния распрост­ранилась до долины реки Куры и даже до Тифлиса.

Чтобы не возвращаться к делам на восточной границе, упомянем здесь, что после калифа ал-Хакима в Сирии зна­чительно ослабела власть Фатимидов при его сыне ал-За-хире, за которого правила делами его тетка. Точно так же в вассальном княжестве Алеппо постепенно клонилась к упадку власть калифа Азиз ад-Дауле, эмир Алеппо, объявил себя независимым и стал чеканить монету со своим име­нем, но это далеко не обозначало усиления Хамданидов; напротив, в 1022 г. он был убит по наущению Бедра, воен­ного начальника алеппской крепости, который замышлял основать самостоятельную власть. Но вскоре затем Алеппо был взят египетскими войсками, владения эмира были об­ращены в область, находящуюся под непосредственным управлением назначаемых калифом лиц. Весьма важно для последующих отношений отметить здесь совершенно но­вый факт. Три начальника бедуинов начинают играть глав­ную роль в делах Сирии. Один из них, ал-Муфарридж, из­вестен даже заботами о восстановлении храма Воскресе­ния в Иерусалиме. По его смерти его дети с бедуинами ушли в степь, покинув Рамлу и другие места. Но в пустыне скоро началось движение, во главе которого стал Гассан ибн-ал-Джаррах, сын Муфарриджа. Это был весьма даро­витый и предприимчивый бедуин, задумавший воспользо­ваться слабостью Египетского калифата. Заключив дого­вор с своим зятем Синаном и другим начальником племе­ни бедуинов, Салих ибн-Мирдасом, они решились отнять у Фатимидов Сирию и Палестину и поднять открытое восстание. Союзники несколько раз нанесли поражение по­сланным против них египетским войскам и легко завладе­ли городами Сирии. Алеппо был взят 30 июня 1025 г. Реше­ние возникавших здесь новых задач принадлежало уже преемникам царя Василия.

Болгарские и сирийские походы, равно как настойчи­вая политика по отношению к Армении и Грузии, в доста­точной степени обнаруживают стремление Василия II обезопасить границы империи на севере и востоке, дать преобладание греческому элементу на Балканском полу­острове и положить пределы расширению мусульманства на счет империи. Пользуясь временным ослаблением как Фатимидов, так и Аббасидов, царь Василий хотя и не делал попыток отнять у египетских арабов Сирию и Палестину, но зато в высшей степени удачно воспользовался обстоя­тельствами для распространения пределов империи в со­седстве с фемой Халдия, в Армении и Грузии. /Знач. славя­но-русского элемента в событиях./[167]

Сицилия давно уже находилась под властию египет­ского калифа, который управлял страной посредством вассального владетеля с титулом эмира. Если египетские калифы старались поддерживать дружественные сноше­ния с империей, то нельзя того же сказать про сицилий­ского эмира, который часто действовал на собственный страх и поощрял набеги на византийские владения. Так, в первые годы царствования Василия эмир Абул-Касим не­однократно нападал на береговые места и делал высадки в Апулии и Калабрии. Нельзя сказать, какие меры прини­мало византийское правительство для защиты против са­рацин своих заморских владений в Южной Италии; нуж­но думать, что стратиг фемы Лангобардии предоставлен был собственным средствам и должен был довольство­ваться местным ополчением. Преемник Оттона I и зять царя Василия, Оттон И, первые годы своего правления имел достаточно забот в Германии и только к 980 г. ре­шился посетить Рим и лично ознакомиться со своими итальянскими владениями. Много было говорено о том, что вмешательство германских императоров в итальян­ские дела было столь же вредно для Германии, как и ста­рание византийских императоров удержать за собой юж­ноитальянские владения. Но Византия имела за собой ре­альные права, каких Германия не имела: последняя не была связана ни с Римом, ни с Италией такими давними политическими и церковными узами, сделавшими из Южной Италии великую Грецию, как Восточная империя. Наследство, оставшееся после Оттона I в Италии, было так обременительно, что его преемнику было бы лучше совсем от него отказаться.

Отношения в Италии складывались весьма неблаго­приятно. Прежде всего в самом Риме происходила смена лиц и влияний далеко не в пользу германского императо­ра. Именно церковная и светская политика попала в руки римского дворянского рода Кресцентиев, которые, как прежде Альберики, проявили свое влияние при выборе пап. В июле 974 г. был низвергнут папа Бенедикт VI, и на его место поставлен Бонифаций VII. Но этот папа спустя месяц и 12 дней, забрав церковное имущество, бежал в Царьград, из чего можно прийти к заключению, что он был поставлен в папы византийской партией. Вновь из­бранный на престол св. Петра Бенедикт VII управлял цер­ковными делами в течение 10 лет, поход Оттона II в Ита­лию происходил именно при этом папе. Какими намере­ниями руководился Оттон, предпринимая этот поход, судить об этом весьма трудно. Что касается Рима, здесь за­дача Оттона была ясна: предстояло поддержать папу, стес­ненного враждебной партией, и поставить римскую арис­тократию на свое место, утвердив пошатнувшийся автори­тет германского императора.

Точно так же нетрудно понягь цели и намерения Оттона по отношению к Южной Игалии: здесь сфера влия­ния Западной империи покоилась на верности герцогов Капуи и Беневенга, и казалось необходимым поощрить службу этих князей и вместе с тем попытаться распрост­ранить влияние и среди других лангобардских князей. Гораздо трудней выяснить дальнейшую задачу Оттона, которая, по-видимому, была воспринята уже в Риме и которая привела его к роковому поражению. Именно Оттон и его ближайшие советники нашли теперь своевременным одним ударом покончить с Южной Игалией, освободив ее от хищнических набегов сицилийских арабов и заодно уже изгнав греков из Апулии и Калабрии. Германская точка зрения, выраженная в хронике Титмара (5), заключается в том, что Оттон был законный претендент на южноитальянские провинции в качестве императора и наследника Оттона I.

Германское движение в Южную Италию можно признать неосгорожной авантюрой. Прежде всего опора германской власти в стране, Пандульф Железная Голова, умер за несколько месяцев перед тем. Власгь была в руках его вдовы, энергичной и умной Алоары, которая на первых порах сдерживала лангобардских князей. Но по мере движения имперагора далее на юг полигические огношения между княжесгвами значигельно изменяются. Пример революционного движения дан в Салерно: недовольная существующими отношениями партия вступила в сношения с дукой и патрикием Амальфи, и при его помощи освобождается из-под власти наследников Пандульфа Железная Голова. Это был большой удар для германских видов, так как усиление Амальфи означало начало преобладания Византии. Такой же неблагоприятный симптом обнаружился в Беневенте, откуда был изгнан сын Пандульфа, Пандульф П. Несмотря на эти важные и далеко не успокоительные события, император решил продолжать свой поход и в январе 982 г. был уже под стенами Матера, близ Тарента. Остается невыясненным, чем были заняты германские войска в течение пяти месяцев со времени вступления в Апулию. Все ведет к догадке, что Оттон встретил здесь большое сопротивление и что едва ли овладел он в Апулии какими-либо городами. Потратив здесь много времени, император перешел в Калабрию, имея в виду войну с сарацинами, делавшими набеги и производившими опустошения в этой греческой области. Соперником его был на этот раз сицилийский эмир Абул-Касим, объявивший священную войну против христиан. Были ли с арабами в союзе греки, что ут­верждает главным образом немецкая летопись, об этом не имеется достоверных известий. Не говоря о прочем, про­тив тенденциозной германской версии можно указать сле­дующее наблюдение. В походе участвовала и Феофано, се­стра византийских царей; во время рокового поражения германского войска она находилась в укрепленном Россано, неподалеку от места битвы под защитой византийско­го гарнизона. Из этого уже можно заключить, что едва ли мог существовать в то время союз между греками и сараци­нами против Оттона. Точно неизвестно, где происходила битва, окончившаяся поражением германского войска 13 июля 982 г. Обыкновенно принимают, что это было к югу от Котроны, на равнине реки Стило, где измученная длинным переходом и удушливым жаром германская ар­мия подверглась почти поголовному истреблению. Равни­на покрыта была трупами и ранеными. «Цвет отечества скошен железом, посрамлена честь белой Германии», — замечает жизнеописатель св. Войтеха-Адальберта (6). С боль­шим трудом и как бы чудом спасся от плена сам Оттон: с берега моря он увидал два корабля, бросился в море и вплавь добрался до одного из них, где и был принят. Так как слух об испытанном поражении быстро распростра­нился по Италии и Германии, то император поспешил на север, чтобы пр