Перемена имени и обещание сына

Авраму дается новое имя: Авраам – отец множества народов (Быт. 17: 5). В Священном Писании несколько раз встречаются примеры того, как человеку меняют имя. Значение этого события по крайней мере тройственное: первое – кто-то хочет явить свою власть, как, например, фараон меняет имя Елиаким на Иоаким (4 Цар. 23: 34), второе – в указание будущего предназначения, как, например, Господь Иисус Христос говорит Симону, «ты наречешься Кифа» (Ин. 1: 42), и третье – в память о каком-либо событии, например, после некоторого таинственного поединка Иакову дается новое имя Израиль (Быт. 32: 28). Так и здесь: в знак покорности Авраама Богу и в память о заключении этого завета, и в знак предзнаменования будущей судьбы потомков Авраама дается ему это новое имя. Сара становится Саррой (Быт. 17: 15), что значит «госпожа».

«Я благословлю ее и дам тебе от нее сына; благословлю ее, и произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее. И пал Авраам на лице свое, и рассмеялся, и сказал сам в себе: неужели от столетнего будет сын? и Сарра, девяностолетняя, неужели родит? И сказал Авраам Богу: о, хотя бы Измаил был жив пред лицем Твоим! Бог же сказал: именно Сарра, жена твоя, родит тебе сына, и ты наречешь ему имя: Исаак; и поставлю завет Мой с ним заветом вечным [и] потомству его после него» (Быт. 17: 16–19). В этих словах есть черты, напоминающие Благовещение. Прежде чудесного рождения сына уже дается имя и обещается поставление вечного завета.

У Авраама меняется и звучание и значение имени, он становится отцом верующих. У Сарры – только звучание, что, возможно, означает ее причастие к завету через Авраама. Свт. Иоанн Златоуст объясняет это так: «Как тебе, говорит Бог Аврааму, через приложение буквы Я назнаменовал, что будешь отцом многих народов, так подобным образом и к имени Сары прилагаю букву, дабы ты знал, что теперь наступает время исполниться прежним обетованиям» [29, т. 4, с. 435].

Можно задаться вопросом, почему, после того как Аврааму было дано обетование, то есть обещание, с ним заключается еще и завет, который налагает обязательства и на Авраама? Не является ли предъявление ему дополнительных условий нарушением справедливости? Ведь ради обетования он пришел в землю Ханаанскую, и тут оказалось, что от него требуется что-то еще.

На самом деле все требования завета (кроме обрезания) Авраам соблюдал раньше, чем они ему были явным образом предъявлены. И внимательное сравнение двух текстов показывает нам, что обетование дано лично Аврааму. А завет, скрепляемый обрезанием, относится главным образом к его потомкам. «Ибо Я избрал его для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя, ходить путем Господним, творя правду и суд» (Быт. 18: 19). Чтобы они не думали, что сам факт происхождения от Авраама делает их наследниками обетования, Бог указал, что именно будет отличать истинных наследников и чад Авраама – хождение пред Богом и непорочность. Потому-то и сказал Христос иудеям: «Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы» (Ин. 8: 39).

3.9. Шестое явление Бога Аврааму.
Откровение Святой Троицы

Шестое богоявление произошло у дубравы Мамре (то есть принадлежавшей Мамре аморреянину, союзнику Авраама – Быт. 14: 13), где поселился Авраам после разделения с Лотом.

«И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного. Он возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли, и сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего» (Быт. 18: 1–3). Во время этого явления Авраам получает подтверждение того, что именно от Сарры меньше чем через год родится сын.

Святитель Амвросий Медиоланский считал, что в виде трех ангелов явились три лица Святой Троицы, – кажется, это единственное такое святоотеческое мнение. Блаженный Августин полагал, что это были просто три ангела. И, наконец, целый ряд отцов – это Иустин Философ, Ириней Лионский, святитель Иоанн Златоуст – считали, что это было явление двух ангелов и Сына Божия. Одним из главных аргументов в пользу этого мнения является то, что уже после этого Богоявления говорится, что два мужа «пошли в Содом; Авраам же еще стоял пред лицем Господа» (Быт. 18: 22). И еще то, что именно со Вторым Лицом Святой Троицы в Писании и связывается имя Ангела. Мы увидим подтверждение этому в последующих книгах.

Святитель Филарет Московский говорит о том, что «обыкновение Церкви представлять на иконах тайну Святой Троицы в образе трех ангелов, явившихся Аврааму, показывает, что благочестивая древность точно в числе этих ангелов полагала символ Святой Троицы, ибо, впрочем, в лицах их нельзя искать сего символа, поелику Бога Отца и Бога Духа Святого никогда никто не представлял в образе ангелов» [81, ч. 2, c. 122]. Неслучайно, что на известной иконе преподобного Андрея Руб­лева отмечается схожесть ликов трех ангелов, так что толкователи иногда предлагают разные изъяснения, какой ангел какое лицо Святой Троицы собой представляет. Этот факт подтверждает справедливость мнения святителя Филарета.

Обстоятельства гибели Содома и Гоморры

В связи с историей гибели Содома и Гоморры хочется сделать следующие замечания. «И сказал Господь: утаю ли Я от Авраама, что хочу делать!» (Быт. 18: 17). Эти слова проливают свет на тайну пророческого служения. Почему бы и не утаить? Такова Его воля. «Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Ам. 3: 7). «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15: 15). Итак, Авраам есть друг Божий.

Обратите внимание еще вот на какое обстоятельство. Когда Бог собирается поразить Содом и Гоморру, Он проявляет как бы некоторую нерешительность и незнание всех обстоятельств дела (Быт. 18: 20, 21). Нас это уже не должно удивлять, поскольку подобная ситуация уже не в первый раз встречается нам на страницах книги Бытия (Быт. 3: 9–11; 4: 9). И каждый раз она связана с тем, что человеку тем самым дается какая-то новая возможность. В данном случае благодаря этой «нерешительности» Авраам получает возможность выступить ходатаем к милосердию Божию. Он молит Господа пощадить город, и ради десяти праведников Господь согласен помиловать Содом и Гоморру (Быт. 18: 32), но даже и десяти там не находится, хотя города, казалось бы, были большие. Спасся оттуда только Лот с дочерьми, от которых берут начало моавитяне и аммонитяне (Быт. 19: 30–38).

Наследники Авраама

После рождения Исаака «увидела Сарра, что сын Агари Египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается. И сказала Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее, ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком. И показалось это Аврааму весьма неприятным ради сына его. Но Бог сказал Аврааму: не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя. И от сына рабыни Я произведу народ, потому что он семя твое» (Быт. 21: 9–13). Измаил отсылается, а наследником обетования делается Исаак.

Очень назидателен пример толкования Священного Писания, который мы встречаем в беседах святителя Филарета относительно трех последовательных наследников Авраама: Елиезера, Измаила и Исаака. В их лице он видит изображение трех периодов жизни Церкви – патриархальный, подзаконный и новозаветный.

Кроме того, в них можно увидеть три вида устроения человеческой души по отношению к Царству Небесному.

Елиезер изображает собой естественно благоустроенную жизнь: че­ловек начинает трудиться, делая какие-то первые опыты самоотвержения, но пребывает в недоумении и неизвестности относительно своего спасения. И, утомившись от этой неизвестности, человек начинает считать свое природное состояние за благодатное. Он опирается на естественные добродетели: человеколюбие, милосердие, чтобы на них основать все право наследия Вечного. Делается сие из простоты, и если человек молится Богу, то ему открывается, что эти добродетели – порождение плоти и крови – Царство Божие не наследуют. Нередко приходится слышать о ком-то: он в Бога не верует, в церковь не ходит, но он хороший, добрый, всем помогает, никого не обижает – разве он не спасется? Оказывается, что естественная легкость характера, хорошее воспитание, приятность в обращении еще не делают нас сыновьями Благодатного Царства, как Елиезер, которому Аврам сначала собирался оставить весь свой дом, действительно не стал наследником обетования.

Следом Измаил, который вследствие неплодства Сарры родился от Агари. Это рождение толкуется следующим образом. Бездетность Сары и Аврама являет собой пример души, которая долго не чувствует спасительных плодов возрождения и уверенности в истине благодатных обетований и по нетерпеливости стремится усиленными действиями способствовать скорейшему пришествию благодати. Эти усилия, эта деятельность проявляются в каких-то делах внешних, в делах внешнего благочестия или, как в Ветхом Завете, делах законных. И это смешение Аврама с Агарью есть смешение животворящего духа веры с убивающей буквой закона, свободы веры, которую изображает Авраам, с рабством закона (ср. Гал. 4: 24–25).

Как говорит святитель Филарет, «в делах плоти по закону человек мнит обрести право на рождение, поверив в духовное чадство Божие. Эта деятельность, нравственная по своему источнику, поскольку эти законы происходят от Бога или устанавливаются Церковью, если говорить к нашему времени, но рабская по своему образу, поэтому не обретает своего покоя, своей субботы в Боге». Святитель Филарет говорит, что «в людях, находящихся в сем состоянии, нередко примечать можно измаилово свойство – налагать руки на всех». Такое говорится Агари по поводу Измаила, что «руки его на всех» (Быт. 16: 12), он будет постоянно воинствовать на всех, кто его окружает. В историческом плане это обещание исполняется постольку, поскольку Измаила своим предком считают арабы, и их воинственная история на протяжении веков считается исполнением этого пророческого откровения Агари. В духовном смысле налагать руки на всех означает «осуждать всех тех, которые идут не одним с ними путем, и вооружаться против них сильною, но не всегда благорассудною ревностью» [81, ч. 2, c. 100]. Если Елиезер представляет собой состояние человека дозаконное, некоторое состояние естественной праведности, Измаил – состояние ветхозаветное, то есть подчиненность и рабство, то благодатное состояние свободы изображается Исааком, который есть рождение в свободу чад Божиих.

Итак, третий образ – это Исаак, который есть рождение в свободу чад Божиих. Девяностодевятилетний Авраам с изумлением слышит о рождении от него сына. Это изумление Авраама напоминает изумление, которое испытал Никодим в беседе со Спасителем, когда Он ему сказал, что «должно вам родиться свыше» (Ин. 3: 7). Здесь идет речь об одном и том же: благодатное, настоящее духовное возрождение человека, его действительное вхождение в обетование, усыновление Божие происходит совершенно для человека непонятным, сверхъестественным образом. Жизнь внутренняя утверждается на развалинах внешних. Как говорит святитель Филарет Московский, «Бог не отвергает Измаила, но завет вечный поставляет с Исааком: Бог не отвергает дел закона, которым помоществует и за которые предстательствует вера; но к вечному с собой соединению предопределяет токмо благодатью насаждаемою в душе внутреннюю жизнь веры и любви» [81, ч. 2, c. 116], – все эти промежуточные стадии, которые символизируют Елиезер и Измаил, еще не есть то, чем наследуется обетование, а оно наследуется именно благодатью Божией.

Когда Бог дает Авраму обетование о рождении Исаака, то печатью этого обетования и залогом его рождения является новое имя Авраам и закон обрезания, которые прообразуют собой таинство Крещения, поскольку в крещении христианин получает новое таинственное имя и переживает новое, духовное рождение.

Великое искушение Авраама

И, наконец, седьмое и восьмое Богоявления связаны с принесением в жертву сына Авраама – Исаака. Перед нами встает вопрос, который часто вызывает недоумение даже у самих православных: зачем Богу нужно было проверять веру Авраама? Разве Бог не знал, что Авраам в него верует, когда уже Авраам поверил Богу, и вера эта вменилась ему в праведность? Иногда формулируют более жестко: разве можно так издеваться над отцом, велеть ему принести в жертву собственного сына, зачем это было нужно? Обычный ответ – в этой жертве мы видим прообраз крестной жертвы Сына Божия – сразу проблему не снимает. Стоит ли ради создания прообраза так жестоко обращаться с Авраамом? Говорят: нет, все-таки Бог у вас какой-то злой, с людьми зло и нехорошо обращается – нам Бог такой не нравится. А Авраам просто фанатик.

Бог, конечно, в нашей защите не нуждается, но тем не менее, хотя бы для своего собственного уразумения, здесь, наверное, все-таки нужно что-то сказать. Давайте подумаем, может быть, Авраам приобрел в результате что-то такое, чего никаким другим образом приобрести невозможно? Что же Авраам мог переживать, чувствовать помимо великой скорби от необходимости принесения этой жертвы? Ключом могут служить слова Господа Иисуса Христа, сказанные иудеям: «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел, и возрадовался» (Ин. 8: 56). Когда, в какой момент увидел и возрадовался Авраам, когда он умер задолго до Христа? Как сказали Ему иудеи: «Тебе нет еще пятидесяти лет, – и Ты видел Авраама?» (Ин. 8: 57). Святитель Иоанн Златоуст комментирует это так: «Под днем Он разумеет здесь день Христа, который Авраам прообразовал принесением овна и Исаака. <…> Этим показывает, что не по неволе идет на страдания (Господь), потому что хвалит Того, Кто радовался о кресте, так как крест был спасением вселенной» [29, т. 8, c. 362]. Итак, святитель Иоанн Златоуст утверждает, что Авраам радовался именно о Кресте и о дне Креста.

Мы знаем, что путь в Царствие Небесное лежит через Крест, лежит через Голгофу, причем этот путь и этот закон положен не только людям новозаветным, не только тем, которые живут после Христа, но это путь единый для всех людей. И если посмотрим на жизнь ветхозаветных праведников: патриархов, пророков, – то всегда увидим этот же самый закон: несения Креста и сострадания Христу. На путь самоотвержения Авраам вступил, выходя из Харрана. Вся его последующая жизнь была крестоношением. Теперь же мы видим его кульминацию. Несомненно, что этот прообраз крестной жертвы конечно же открывается не только нам, но в первую очередь сам Авраам сделался свидетелем Христу, и именно ему открылась эта тайна Сына Божия. В этом сомневаться совершенно не приходится. Апостол Павел в 11-й главе Послания к евреям говорит о том, что «верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака...»(Евр. 11: 17). Какой верой? Верой в то, что Бог, давший Исаака от омертвелой утробы Сарриной, способен «и из мертвых воскресить» его, поскольку именно через него должно было бы прийти исполнение обетования. (Сразу отметим, что намерение апостол приравнивает к самому действию.) Вот эта вера во Христа«страдавша, и погребенна, и воскресшаго в третий день» и сделала его свидетелем и соучастником тайны Христова страдания. Только действенная вера, а не одно знание того, что Бог есть, является спасительной.

Окончательно убедиться в справедливости такого объяснения этого события позволяет тот факт, что именно во время последовавшего за ним богоявления Аврааму изменяется формулировка обетования. Если прежде говорилось, что «благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12: 3), или что в потомстве твоем благословятся все колена земные, то теперь говорится, что «благословятся в семени твоем все народы земли» (Быт. 22: 18). Мы уже с вами этот термин – семя – встречали в Перво­евангелии (Быт. 3: 15) и говорили о его мессианском значении. Здесь уже конкретное указание, что не в Аврааме лично и не во всей совокупности потомков, а именно во Христе будет его благословение и избавление, тайну которого Авраам созерцал здесь, во время этой жертвы.

Теперь нам совершенно ясна причина обилия прообразовательных черт. Это не просто инсценировка, два события имеют глубокую внут­реннюю связь. Христос безропотно подчиняется Отцу, и Исаак подчиняется; Христос несет крест, и Исаак несет дрова. Прежде жертвы Авраам с сыном совершают трехдневное путешествие. И если мысленно Авраам заклал Исаака сразу, то трехдневное путешествие предуказывает на трехдневное пребывание Спасителя во гробе. И, наконец, как вместо Исаака приносится в жертву агнец, так и Христос-Агнец приносится в жертву за всех людей.

Авраам являет великую высоту самоотверженной любви к Богу, которая делает его причастником тайны. Это та же самая высота, на которой Моисей молил Бога о спасении израильтян даже ценой своего собственного отвержения и своей собственной гибели. Точно так же апостол Павел говорил, что он готов был быть отрешенным от Христа ради спасения своего народа (Рим. 9: 3).

Гора есть образ духовного восхождения. Святитель Филарет так говорит в этой связи. Вы помните, что Авраам с Исааком пошли на гору наверх, а рабы Авраамовы остались внизу сторожить ослов, на которых они приехали. Святитель Филарет Московский говорит, что «люди, порабощенные или закону плоти похотью, или закону внешних только дел: гордостью и лицемерием, не достигают этой высоты любви, не постигают ее и даже отвергают. “Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия”, – говорит апостол Павел (1 Кор. 2: 14), – вместо того, чтобы, оставив все земное и неся крест свой, восходить на гору являющегося Бога, дабы причаститься смерти и воскресения Христова, они остаются под горою и стерегут осля свое» [81, ч. 2, c. 178].

И последнее. Гора, на которой совершается жертвоприношение Исаака, по преданию, гора Мориа (ср. Быт. 22: 2), на которой впоследствии был сооружен Иерусалимский храм.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: