Краткий исторический экскурс

Современный плюрализм философских учений с трудом до­пускает выдвижение каких-либо общих положений о природе философии. Однако можно рискнуть и высказать утверждение, что центральные философские вопросы о природе человека, его особом отношении к миру и специфике философского знания тесно связаны с проблемой сознания, в каждую историческую

¹ Так что эти контраргументы, выдвигаемые В.В. Васильевым, здесь не работа­ют. См.: Васильев В.В. Трудная проблема сознания. М„ 2009. С. 88.

эпоху обретающей новую форму благодаря развитию науки и культуры. В XX в., как, вероятно, никогда ранее, постановка этой проблемы изменяется также и в силу трансформации предмета и методологического инструментария самой философии. В про­цессе эволюции философии от нее уже неоднократно отделялись конкретные области знания, образуя научные дисциплины, и ха­рактерным образом изменялась терминология. Так, natural philosophy Ньютона превратилась в физику, philosopie zoologique Ламарка - в эволюционную биологию, аристотелевская Athenaion Politeia и Гоббсов social contract - в социально-поли­тические науки, а юмовское учение о human understanding — в психологию. В свое время Ф. Энгельс заявил в «Анти-Дюринге», что от прежней философии остается лишь учение о мышлении -формальная логика и диалектика, остальные области заняты «позитивными науками». Однако уже тогда ситуация изменя­лась; логика, лингвистика и психология превращались в само­стоятельные дисциплины, и на долю философии в итоге не оста­лось ни одной монопольной сферы. В наши дни философство­вать о природе сознания невозможно вне критического анализа результатов и методов не только гуманитарных, но и естествен­ных наук — в общем виде этот тезис не оспаривается ни одним философским направлением.

Справедливо и обратное. Философские способы проблемати-зации сознания сохраняют свою потенциальную значимость для ученых, притом вне зависимости от того, признают ли они это в явной форме. Картезианская рядоположенность мыслящей и протяженной субстанций олицетворяет собой для психологов дуализм психики и тела, сознания и мозга. Родоначальниками сходного учения о психофизическом параллелизме стали Н. Мальбранш и Г.В. Лейбниц. Механистический материализм, наиболее рельефно выраженный Т. Гоббсом и Ж.О. Ламетри, вы­ступил прототипом научного редукционизма. Д. Юм совместил понимание сознания как «потока», или «театра» впечатлений, с отрицанием духовной субстанции. Тем самым он инспирировал два противостоящих подхода: феноменологический ментализм и нейрофизиологический элиминативизм, вплотную приблизив­шись к парадоксу реальности сознания (единственно реальным яв­ляется сознание, но сознание не является реальностью).

60 Раздел I. Категориальные сдвиги

Многообразие взглядов на природу сознания — хорошо из­вестный факт¹. Исследователи по-разному классифицируют раз­личные подходы, выделяя от двух до десяти их типов. Это «идеа­лизм», «материализм», «элиминативизм», «панпсихизм», «дуа­лизм», «психофизический параллелизм», «репрезентационизм», «логический бихевиоризм», «функционализм», «нейтральный монизм», феноменологический и культурно-исторический под­ходы. Стремление выйти за их пределы характеризует последние дискуссии в данной области, в частности работы Дж. Сёрла, Д. Деннета и Д. Чалмерса². Однако многообразие подходов при внимательном рассмотрении обнаруживает определенное един­ство. По мере того как мы углубляемся в детали рассматриваемых концепций, выясняется, что все они похожи друг на друга в той мере, в какой являются продуктом обстоятельной философской рефлексии. Едва ли не всех философов сознания объединяет стремление учесть максимальное количество аспектов избранной области анализа и найти наиболее сбалансированное решение, которое учитывало бы и философский, и научный, и обыденный ракурсы рассмотрения. Впрочем, в итоге все они фактически рас­писываются в невозможности найти «конкретное решение» про­блемы сознания, приходя либо кее отрицанию, либо к существен­ной переформулировке.

При этом обнаруживаются три общие черты большинства ос­новных современных англо-американских подходов к сознанию, вызывающие наибольшее недоумение. Во-первых, сознание (психика, ментальные события) рассматривается, как правило, безотносительно к процессу познания, а также предметной дея­тельности, коммуникации, культуре и обществу³. «Загадка созна­ния» во многом определяется тем, что дискурс аналитических философов уже многие десятилетия циркулирует почти исключи­тельно в области «mind-body problem». Вероятно, здесь проявляет­ся неприятие, а может, и незнание целого крупного направления в

¹ См., например: Прист С. Теории сознания; пер. с англ, и предисл. А Ф Гряз­ное. М., 2000.

² См., среди прочего: Юлина Н.С. Головоломки проблемы сознания. М., 2004; Васильев В.В. Указ. соч.

³ О тщете такого подхода см.: Касавин И. Т. О семиотическо-коммуникативной теории сознания (в развитие идей Л.С. Выготского). Россия в диалоге культур М 2010.

Глава 3. Что значит быть лондонской цветочницей?

философии, психологии, социологии и лингвистике — культурно-исторического подхода (Г. Шлет, Л. Выготский, М. Бахтин, М.К. Петров и др.), который в определенной степени связан с марксизмом¹. На поверхности же это обусловлено стремлением к дисциплинарной стерильности — отграничением области того, что понимается под «philosophy of mind»², от эпистемологии, тео­рии культуры, социологии и философии языка.

Во-вторых, в качестве достойного собеседника для философа сознания избирается исключительно ученый естественно-науч­ного профиля (физик, биолог, физиолог, специалист в области когнитивной науки) или психолог естественно-научной ориента­ции. Это можно понять так, что социально-гуманитарным наукам отказывается в собственно научном статусе или же что они объяв­ляются нерелевантными для рассматриваемой проблематики. В такой установке проглядывает очевидный и давно изживший се­бя сциентизм, от которого отказываются даже сами ученые-есте­ственники.

Наконец, в-третьих, вопрос об онтологическом статусе созна­ния (именуемый «трудной проблемой сознания») никак не соот­носится с вопросом о его генезисе. Получается, что даже если со­знание имеет собственный онтологический статус, то как он при­обретается, никого не интересует. Можно ли в таком случае вообще понять его природу? Это довольно странная позиция в эпоху, когда ученые уже выдвинули множество гипотез даже о воз­никновении Вселенной. Она уподобляет философию сознания современной теологии, которая отказалась оттеогонических пре­тензий и табуирует проблему возникновения бога. По всей види­мости, генезису сознания отводится роль частной научной задачи, которая рано или поздно будет разрешена без вмешательства фи­лософов (то, что Чалмерс именует «простыми проблемами созна-

¹ Особняком стоят некоторые «научные материалисты», чьи идеи порой резо­нируют с положениями вульгарного марксизма-ленинизма в стиле «Материализ­ма и эмпириокритицизма».

² Различие между «philosophy of mind» (философия сознания) и «philosophy of consciousness» (теория психического) существенны для современной аналитиче­ской философии и символизируют различия между концепциями Райла, Стросо-на, Сёрла, с одной стороны, и Черчлендов, Деннета, Чалмерса - с другой. На наш взгляд, эта современная тенденция (например, в упомянутой книге в честь Г. Фейгля ее еще нет) только запутывает проблему, поэтому мы не будем учитывать данное различение.

Раздал I. Категориальные сдвиги

ния»¹). Однако в таком случае рассмотрение всего многообразия типов сознания (первобытного и современного, животного и че­ловеческого, детского и взрослого, индивидуального и коллектив­ного) лишается всякого смысла и вопрос ставится только «в самом общем виде», а говоря попросту, чрезмерно абстрактно даже для философии.