Современный этап развития драматургии

Теория драматургии — обобщение ее прошлого опыта и осмыс­ление сегодняшнего состояния — приобретает сейчас особо серь­езное значение. Никогда ранее за тысячелетия своего существо­вания драматургия не переживала такой ломки, такой перестрой­ки, не выходила на столь ответственные рубежи в общественной жизни, как в наше время.

Все знают крылатое выражение Станиславского: театр начи­нается с вешалки. В том смысле, какой вкладывал в эти слова Станиславский, они бесспорны. Когда зритель входит в театр, его с самого начала, уже от гардероба, должна встречать празд­ничная театральная обстановка. Однако в более широком плане театр «начинается» не с вешалки. Театр начинается с драматургии, с репертуара. Драматургия, в свою очередь, «начинается» со зри­теля, с его запросов, с его уровня. Поэтому вопрос о том, что же представляет собою сегодняшний зритель, исключительно важен, ибо для него все: и драматургия, и театр вместе с вешалками, актерами, режиссерами, завлитами... Все для него и только для него.

Эта мысль, казалось бы, далеко не новая, приобретает в наши дни совершенно новое звучание и значение. Обязанности, которые должен выполнять театр перед зрителем сегодня, во многом отличны от тех, которые он выполнял вчера. Современная теория драматургии, поэтому, не может ограничиться осмыслением на­копленного драматургами исторического опыта. Она должна сде­лать попытку осмыслить те принципиально новые явления, которые вносит в драматургию современность. Это означает прежде все­го — рассмотреть вопросы, вытекающие из такого кардинального факта современности, как появление совершенно нового зрителя.

Сегодняшний зритель — это зритель действительно новый, зри­тель, который никогда прежде не заполнял театральные залы. Наш современник — принадлежит к поколению совершенно осо­бому с точки зрения тех возможностей, которые открылись для него в познании мира. Трудно даже представить себе, насколько инте­реснее, богаче, чем в прежние времена, стала для человека окружающая его действительность. Веками человек глядел на мир в основном чужими глазами. Сам он видел вокруг себя очень немного, а весь остальной мир познавал через посредника, через другое лицо. Еще сравнительно недавно, скажем, до революции, большинство населения нашей страны никогда не выезжало за пре­делы своей губернии. Подавляющее большинство ее жителей, во всех поколениях, никогда не видело своей столицы,— была ли это Москва, или позднее — Петербург. Впечатления о большом мире возникали из рассказов. Типичной фигурой такого рассказ­чика в старое время был, например, солдат, возвращавшийся в свою деревню. Он служил в столице, «самолично» видел царя... Он прошел через всю Европу, «аж до Парижу», он ходил «на тур­ку», он «воевал с японцем»... Он повидал бесконечно больше своих соседей, своих земляков. Были другие посредники, например, купцы, «калики перехожие», всякого рода странствующие свя­тоши, ходившие к святым местам, на Ближний Восток, или на святую гору Афон...

Самым грандиозным рассказчиком — посредником между че­ловеком и окружающим миром была и остается книга. Книга — это произведение автора, человека, который рассказывает тому, кто его читает, то, что он видел или узнал сам. Еще сравнительно недавно никаких иных средств ознакомления с жизнью других народов и стран, кроме книг, не было для большинства людей.

Только драматургия и театр, или, лучше сказать, только драма­тургия через театр, могли тогда показывать человеку события, свидетелем которых он не был, воспроизводить для него картины чужой жизни, сделать человека как бы сопричастным к ней, как бы «самовидцем» того, что происходит или происходило в далеких, неведомых ему краях, а иногда и в знакомой ему обста­новке, но с другими людьми. Познавательная функция театра была в этих условиях столь велика, что очень многие люди на­всегда сохраняли именно те впечатления о жизни и быте, людях, живших в других странах или в другое время, например, в шекспи­ровской Англии, которые они получили в театре.

Таким же образом с помощью театра создавались представ­ления о жизни средневековой Италии, Испании, Франции и дру­гих стран. Во всяком случае, только театр и драматургия в про­шлые времена могли создавать эффект совидения той или иной жизни за пределами того небольшого региона, в котором человек жил сам.

Человек никогда не удовлетворялся тем, что только из рас­сказов другого узнавал о мире, о жизни в других странах, да и о собственной стране, в ее отдаленных от него краях.

Эта неудовлетворенность порождала мечту о возможности перенестись в другие края, увидеть мир своими глазами, порож­дала сказки о ковре-самолете, о Коньке-горбунке, с помощью которых можно было быстро переместиться по свету.

Сегодня положение резко изменилось. Даже книга уже не яв­ляется единственным посредником между человеком и всем осталь­ным миром. Теперь с помощью кино и телеэкрана любой человек может своими глазами увидеть беспредельно широкие простран­ства, может увидеть, что происходит в кабине космического ко­рабля и внутри живой клетки, может увидеть жизнь микроскопи­ческих организмов. С самого раннего возраста, с помощью много­численных познавательных передач человек видит чуть ли не все страны и народы, их жизнь и быт, видит политические события — войны, бушующие на земле, сражения классовых битв, наконец, он видит бесконечное количество спектаклей, передаваемых из те­атров различных городов, видит множество художественных про­изведений драматургии, так или иначе воспроизведенных экраном.

С помощью широко развитых коммуникаций и связей, с по­мощью скоростных средств передвижения, с помощью телевидения и кино он привык воспринимать огромный окружающий его мир как «самовидец», по принципу соприсутствия и сопереживания, то есть по тому самому принципу, который использовали и продол­жают использовать драматургия и театр. Можно с полным осно­ванием сказать — сегодняшний человек на земле — зритель, а весь мир — огромный театр, в котором он — человек-зритель — постоянно присутствует.

Таким образом сегодня слова — «театр жизни» — перешли из категории сравнения, уподобления театра с жизнью и жизни с театром, в категорию прямого сближения. Характер восприятия человеком широкого внешнего мира стал по существу, в принципе, адекватным характеру восприятия зрителем происходящего на театральной сцене. Благодаря этому театр из совершенно уни­кального, неповторимого никакими другими способами воздей­ствия на восприятие, стал теперь одной из форм подобного воз­действия.

Для того, чтобы не утратить своей действенной силы и инте­реса к своей работе, театр должен самым серьезным образом позаботиться о том, чтобы сохранить за собой свое собственное место в общем потоке зримой информации, несущей не только познавательный, но и эмоциональный заряд. В этих условиях осмысление всех сторон театральной работы и в первую очередь ее содержания — драматургии, ее прошлого и современного опыта, ее возможностей и задач — приобретает исключительное значение.

Сегодня человек приходит в театр с иными требованиями к достоверности изображаемого. Привычка видеть любой предмет в его подлинности мешает, например, воспринимать бутафорское изображение домов, деревьев и тому подобные элементы декора­ции. Поэтому незначительная примета, обозначающая дом, дерево или интерьер вагона, воспринимается как более убедительное, реалистическое изображение, чем добросовестно выполненный из фанеры и раскрашенный макет. Чем более скупа деталь, сим­волизирующая изображаемый предмет, тем больше места остается для вполне реалистической дорисовки его в воображении зрителя, в тем большей степени зритель становится также и «чи­тателем», втягивается в активное соавторское восприятие про­исходящего на сцене.

Сказанное касается не только зрелищного ряда, того, что зри­тель видит на сцене глазами. Современный человек в значительно большей степени, чем прежний зритель, информирован о бес­конечном разнообразии «случаев», вариантов, эпизодов, словом, примеров из области человеческих отношений. Поэтому от сов­ременного драматургического произведения (и от спектакля) требуется глубинное проникновение в суть характеров взаимо­отношений героев. Только в подлинной, еще неизведанной глубине проникновения в проблемы современной жизни таится возмож­ность добиться сильного эмоционального воздействия на зрителя.

Теперь создается возможность добиться нужной узнаваемости изображаемого с помощью более скупых средств, чем те, которые порой требовались раньше. Это в первую очередь касается основ­ного предмета изображения в любом драматургическом про­изведении — движения взаимоотношений героев. Чтобы «обо­значить» серьезный поворот в их отношениях или перемену во внут­реннем состоянии человека, теперь чаще всего достаточно несколь­ких скупых слов. Поэтому типическим недостатком современной драматургии становятся длинноты, «говорильня», когда герои вместо живого, а значит — динамичного и лаконичного диалога, обмениваются «выступлениями» на заданную тему.

Новый характер познания мира современным человеком ока­зывает заметное влияние на весь литературный процесс. Стано­вится анахронизмом подробная описательность. Литература все больше «высвобождается» от нее ради выполнения своей главной функции — глубинного проникновения во внутренний мир совре­менника, в сущность явлений жизни. Вместе с тем, проза и поэзия все больше проникаются чертами, присущими драматургии. Речь, в частности, идет о тяготении современных произведений прозы к четкости и завершенности композиционного построения, к дей­ственности и напряженности повествования.

Человек, естественно, не перестает " быть читателем. Книга никогда не исчезнет из жизни человека, и роль ее отнюдь не умень­шается, а, напротив, бесконечно увеличивается вместе с ростом грамотности, культуры, науки. Но и сама книга вступает сегодня с театром, с кино, с телевидением в интенсивные отношения.

Сегодня сколько-нибудь значительные произведения художест­венной прозы «обречены» на инсценирование или экранизацию. Силою вещей драматургия становится посредником между лите­ратурой в целом и миллионами людей — зрителями театра, кино и телевидения.

Ежегодно наше кино производит 150—170 художественных фильмов. Для каждого из них должен быть написан сценарий, то есть — должно быть создано произведение драматургии. Ежедневно только Центральное телевидение выходит в эфир с че­тырьмя, пятью, а в выходные или праздничные дни даже и с семью драматургическими передачами — театральными и телеспектак­лями, телефильмами, кинофильмами, литературно-художествен­ными композициями.

Если представить себе с этой точки зрения современное поло­жение драматургии, становится ясным: драматургия оказалась на поточном производстве. Спрос, как известно, рождает предло­жение, тысячи людей берутся за перо и пишут сценарии, экра­низации произведений прозы, пьесы... На этой почве, если речь идет о количественной стороне дела, мы можем говорить о так на­зываемом драматургическом взрыве. Никогда в истории челове­чества потребность в драматургических произведениях не была столь велика и столь остра, как сейчас. Вместе с тем, вполне по­нятно, возрастает ответственность за художественный уровень драматургии, за ее идейное содержание. Произведения драматур­гии, благодаря телевидению, одномоментно смотрят десятки миллионов людей. Это значит, что вопрос об уровне драматургии — это сегодня вопрос об уровне идейного и художественного воспи­тания миллионов людей, об уровне идейного и художественного воспитания народа. Из этого вытекает необходимость серьезного осмысления и обобщения связанных с развитием драматургии процессов.

Внутренняя жизнь современной драматургии, проблемы ее раз­вития, неустанные поиски новых форм отражения действитель­ности, появление новых героев и конфликтов,— все это также требует общетеоретического осмысления.

Небольшой объем учебного пособия позволяет изложить здесь теорию драматургии лишь в самых основных чертах, конспек­тивно. По этой же причине нецелесообразно подробно останавли­ваться на вопросах достаточно ясных, устоявшихся. Их изучение хорошо обеспечено уже существующей литературой. Акцент в данном Учебном пособии сделан на тех новых моментах и пробле­мах, которые вносит в теорию современная жизнь драматургии и театра. Так, в частности, в Учебном пособии уделено большое внимание историко-документальной драматургии — новому на­правлению искусства, получившему энергичное развитие в наше время.

Знание основ драматургии может помочь драматургу в решении его творческих задач. Было бы, однако, глубоким заблуждением думать, что для написания художественного произведения — пьесы или сценария — достаточно «выучить» некие законы и правила. Никакие законы и правила не заменят автору собствен­ного таланта, художественного видения, четкой идейной позиции, знания современного жизненного или исторического материала.

Цель изучения теории драматургии — состоит не в том, чтобы вооружить студента «самоучителем» для написания пьес и сце­нариев, а в том, чтобы научить его драматургически мыслить, помочь понять суть художественных задач драматурга, познако­мить с обобщенным опытом, накопленным в этой области твор­ческой деятельности.