Драматургического произведения (пьесы)

Для удобства исполнения и восприятия художественного мате­риала пьеса обычно делится на акты, картины и эпизоды.

Пролог и эпилог, выполняющие в некоторых пьесах функции экспозиции и финала, являются вместе с тем и формами органи­зации художественного материала,— самостоятельными, находя­щимися вне актов, частями пьесы.

К формам организации художественного материала пьесы следует отнести и антракт. Далеко не безразлично, в каком месте прервать движение действия. Неверно выбранный момент пере­рыва может привести к спаду зрительского внимания и тем самым затруднить и ослабить восприятие последующего действия. Напро­тив,— антракт, сделанный в разгар напряженного действия или в момент такого завершения ситуации первого акта, которое порождает (заставляет ожидать) новый поворот событий, будет способствовать интересу и вниманию зрителя к продолжению действия, не развеет, а закрепит их эмоциональный настрой.

Эпизод — самое мелкое деление любой современной пьесы. (В старой драматургии применялось еще более мелкое деление текста на явления).

Деление драматургического произведения на эпизоды как пра­вило не имеет формального обозначения — первый, второй, третий и т. д. Тем отчетливее выступает содержательный характер деления текста пьесы на эпизоды по признаку четко выраженной закончен­ности каждого из них.

Итак, эпизод в драматургическом произведении — это фраг­мент, заключающий в себе законченный момент содержания.

В драматургических произведениях можно различить три вида эпизодов.

Эпизод — драматургическая микроструктура, обладающая своей завязкой конфликта, его развитием и завершением. К числу таких эпизодов, занимающих часто целую картину, можно отнести, например: сцену Отелло — Дездемона, завершающуюся убийст­вом Дездемоны, сцену у фонтана в «Борисе Годунове», встречу Любови Яровой с мужем — поручиком Яровым в пьесе «Любовь Яровая».

«Эпизод-«мост» — необходимое связующее звено между пред­шествующим последующим эпизодами, без которого был бы непонятен переход от одного к другому. Такие эпизоды особенно часто встречаются в детективах, когда эпизод — выявление нового обстоятельства, или имени свидетеля — движет расследование в новом направлении и как бы вызывает следующий эпизод — новая встреча, засада, поимка преступника.

Немалое значение в драматургическом произведении имеет эпизод-штрих. Эпизод этого типа не имеет самостоятельного значения и не нужен в структуре произведения. Если его «вы­нуть» — ход действия не пострадает и не перестанет быть понят­ным. Эпизод-штрих служит для дополнительного раскрытия харак­тера героя или ситуации.

Возьмем пример из пьесы Жуховицкого «Справедливость — мое ремесло». В редакции газеты появляется поэт. Он читает свое стихотворение и уходит. Больше он не появляется и для развития сюжета этот эпизод не нужен.

Прочитанное стихотворение очень хорошее, смелое, и заведомо должно понравиться зрителям. Один из героев говорит: «Надо этот стих напечатать». Другой из соображений перестраховки говорит: «Не надо печатать». В результате этого маленького эпи­зода зритель в самом начале пьесы настраивается в пользу героя, высказавшегося за напечатание стиха и против того, кто печатать этот хороший стих не хочет.

В драматургии для театра встречается и поэпизодное деление произведения, столь обычное для киносценария, а также для сце­нариев массовых представлений и праздников.

Поэпизодное деление характерно для пьес, написанных на ис­торическом материале, в частности, для пьес историко-революционных. Произведения такого рода, написанные для театра, по сво­ей литературной основе тяготеют к эпосу, к панорамированию большого конкретного конфликта эпохи, а не к прослеживанию развития конкретного конфликта между конкретными героями. Для охвата широкой панорамы исторических событий им и тре­буется эпизодная форма, позволяющая обозреть много разных событий, происходивших и в разных местах, и в разное время.

Поэпизодное построение пьесы представляет собой большую сложность для драматурга. Произведение, построенное из эпи­зодов, не должно «рассыпаться» на свои отдельные части. Между тем, опасность такого результата подстерегает его автора.

Прежде всего, необходимо, чтобы все эпизоды обладали доста­точно высоким художественным уровнем. Крупный эпизод явля­ется, как правило, самостоятельной драматургической микро­структурой со своей завязкой, развитием конфликта, с его куль­минацией и развязкой. При наличии ряда сильных эпизодов це­лостного произведения, тем не менее, не получится, если они будут перемежаться с эпизодами неравноценными, слабыми.

Целостная драматургическая картина не получится и в том случае, когда эпизоды сами по себе будут сильными и яркими, но автор не сумеет расположить их так, чтобы обеспечить единую логику действенного развития изображаемого конфликта, на­растание эмоционального напряжения.

В этой связи следует сказать и об инсценировании произведе­ний прозы. Тем более, что сегодня инсценировке и экранизации подвергаются все сколько-нибудь значительные произведения ли­тературы. Процесс массового инсценирования имеет под собой серьезные объективные причины и размах его будет увеличиваться.

Справиться с художественными задачами построения единой пьесы из отдельных эпизодов особенно трудно, когда готовые, не предназначавшиеся для сцены эпизоды, «выстригаются» из инсценируемого романа, а затем «склеиваются» в том порядке, который подсказан их положением в романе. К сожалению, такой метод инсценирования произведений прозы — заведомый путь к неудаче — весьма распространен. Вместо драматизации прозы на деле происходит «прозаизация» театра — справедливо говорит об этом Е. Г. Холодов.

Единственно плодотворным путем инсценирования' является создание на основе избранного для этой цели романа (повести) самостоятельного художественного драматургического произведения.

"Для этого необходимо извлечь из произведения прозы драма­тургический конфликт — конфликт, творимый героями, развиваю­щийся от начала и до конца, то есть от завязки и до развязки, непрерывно, по принципу причинно-следственного ряда. Именно таким образом драматург В. С. Розов с успехом инсценировал роман А. И. Гончарова «Обыкновенная история».

Многочисленные инсценировки «Тихого Дона» М. А. Шоло­хова до настоящего времени делались способом «выстрижения» и «склеивания» избранных мест (эпизодов) из романа. Не слу­чайно экранизации «Тихого Дона», как в немом, так и в звуковом кино получились значительно удачнее театральных инсценировок, стали подлинными достижениями киноискусства. Объясняется это тем, что киноэкран, в отличие от театральной сцены, обладает большими повествовательными возможностями, способен подобно самому роману «панорамировать» эпоху, сохранить тем самым в достаточно цельном виде образ исторического отрезка времени, изображенный в романе.

Примером великолепного использования для экранизации ро­мана возможностей кино является кинофильм «Чапаев». Его сце­нарий, хотя и был «списан» на бумагу уже с готового фильма,— стал выдающимся самостоятельным художественным произведе­нием кинодраматургии. Успех фильма объясняется, в частности, (если не главным образом), точным соотношением в его сценарии драматургического и эпического.