Оформление государственно-законодательных подходов к социальной справедливости и милосердию с XV по первую половину XVII века

 

В XV веке Российское государство становится правопреемником византийского православия. Расширение идеологического геополитического пространства приводит к новому уровню оценок текущей «социальной политики», где происходит учет интересов не только внутриполитических сил и взглядов оппозиции (светской и конфессиональной), но и западных и восточных соседей. Так, мы можем наблюдать, что активизация мер против профессионального нищенства в России в XVI веке совпадает с законодательными реформами в отношении данного слоя населения в таких странах, как Англия, Франция, Германия.

Расширение российского геополитического пространства повлекло за собой и изменение идеологии управления в самом государстве, а внутренние социально-исторические процессы привели к изменению понимания сущности милосердия.

В теории милосердия в этот период происходят существенные изменения. Во-первых, изменяется исторический контекст; во-вторых, мыслители позднего Средневековья испытывают на себе влияние различных теоретических школ и — Дионисия Ареопагита, Иоанна Лествичника, Филиппа Пустынника и других; в-третьих, христианство как целостное мировоззрение претерпевает различные изменения, появляются его новые течения — от исихазма на отечественной почве до старообрядческих идей; в-четвертых, развитие законодательства вносит существенные коррективы в традиционные христианские догматы о милосердии и людях Церкви. Все это в совокупности определило своеобразие подходов к идеям милосердия и оформлению основ «теории призрения», которая со стороны государства первоначально сложилась как «теория нищепитательства».

Одним из первых концептов, выражающих данные тенденции, стала теория монаха Филофея о Москве как о «Третьем Риме» (XVI век), где «освященная» персона царя обязана была заботиться о своих поданных, причем не только в пределах своего государства. Новая для России государственная идеология управления строится не на положениях номоканона, а на рациональных принципах пользы, нашедших свое отражение в римском праве. Все это внесло определенные коррективы в подходы к социальной справедливости. Милосердие возводится в ранг государственных добродетелей, которые, в свою очередь являются необходимым общественным условием для сохранения «закона и укрепления царства». Поддерживать нищих в тяжелый для них час необходимо, поскольку «и они будут в тяжелый час твоей опорой. Так ты сохранишь свой закон и укрепишь свое царство». Проявляются здесь и новые тенденции, когда Церковь выступает защитником перед властью обиженных и оскорбленных, так формируется новый концепт защиты, основанный на принципах «печалования и заступничества».

Значительную роль начинают играть не только теологические, но и светские идеологемы справедливости в отношении ближних, к которым причисляют как традиционных субъектов (клиентелла Церкви), так и бояр, служилых людей, тягловое население. Светские представления о справедливости выстраиваются на основе исторического контекста и прошлого, которое начинает выступать в качестве оценочной категории текущей социальной политики власти. В историческом прошлом находят образцы и уроки правления, а также критерии справедливого и несправедливого отношения к поданным. Большое значение здесь имеют вопросы распределения и перераспределения, что находит отражение в памятниках тех лет.

Максим Грек в посланиях к Ивану Грозному обосновывает новые критерии справедливого государственного правления, которые выстраиваются на примерах античной истории, Ветхого и Нового Заветов. «Праведный царь» уже не тот, кто только выполняет все христианские заповеди в отношении людей Церкви, как мы это видели в наставлениях прошлого периода, а тот, кто царствует в «глубоком мире и тиши-u/*i не». Это достигается «праведностью», соблюдением необходимой обрядности, правящей литургией, «прилежным попечением о подчиненных». В разряд «подопечных», попадают помимо вдов, сирот и убогих, «знатные князья и бояре», «воеводы храбрые воины». Спасительные заповеди, которым должен следовать монарх, помогут ему творить праведный «суд и правду», что позволит обеспечить блаженство не только в будущем, но и в «настоящем». К таким выводам подводят М. Грека, помимо Святого Писания, историческое прошлое Византии, страницы которого являются наглядной иллюстрацией и доказательством его аргументов.

 

Широко и подробно им разрабатывается концепция милосердия как индивидуальный путь спасения. Милосердие как источник спасения рассмотрено М. Греком в канонах Иоанну Крестителю. В Песнях 3 (Небесного крута) и 4 (Услышах, Господи), где оно выступает для человека как путь спасения, в основе его лежит слово. Человек «злобою морской обуреваемый» и ее «пучиной» «молитвами к пристани спасения» приводится. Слово Иоанна Крестителя для человека верующего, по мнению М. Грека, становится «милосердия изобильный источник». «Милосердия пучиной», а следовательно, путем спасения, оно предстает перед человеком, находящимся в состоянии «страстей смятений». И предстает не только как фактор внешнего спасения, но и как средство защиты и помощи от личностных страданий и духовных смятений. Мы видим, как интерпретация понятий спасения, милосердия и слова приводит к построению некой единой познавательной парадигмы. Духовное спасение возможно и при помощи слова. В этом смысле М. Греком понимается более широко сущность духовных дел милосердия. Примечательно и то, что слово как спасение, милосердие выступает в качестве акта обыденной литургии жизни отдельного человека, утешительного канона «на любой час по желанию». Здесь можно отметить, что происходит «сращивание» слова и поступка, т. е. можно наблюдать как предпринимаются первые шаги объединения «теории» и практики милосердия.

 

КАРПОВ ФЕДОР ИВАНОВИЧ (? — ок. 1540 г.) — боярин в княжение Ивана III Васильевича, Василия III Ивановича и Ивана IV Васильевича, сын И.К. Карпова.

 

Государственная справедливость, милосердие государя как основа порядка находят отражение в «Посланиях» Федора Карпова (конец XV — начало XVI века). Правда и законы должны быть той основой порядка, предотвращающего «бесчинства». Однако, приводя изречения апостола Павла, Федор Карпов подчеркивает, что закон обязан не только карать, но и поддерживать «малодушных», «слабых». Поэтому государственное управление должно включать в себя и определенные «милости». Именно на сочетании «правды» и «милости» достигается социальная стабильность. Поддержка нуждающихся, «слабых», контроль «бесчинных». Именно таким должно быть государственное управление, а следовательно, мир и порядок в обществе. «И это все делается правдой, и милостью, и истиной. Из-за милости ведь правитель и князь поданным весьма любим, а из-за истины его боятся. Ибо милость без правды есть малодушество, а правда без милости есть мучительство, и обе они разрушают царство и всякое общежитие. Но милость, правдой поддерживаемая, а правда милостью укрощаемая, сохраняют царю царство на многие дни».

 

ПЕРЕСВЕТОВ ИВАН СЕМЕНОВИЧ (XVI в.) — писатель и публицист, выходец из Западной (Литовской) Руси. Сведения о П. содержатся в его сочинениях, главным образом в Малой и Большой челобитных, обращенных к Ивану IV; кроме того имя писателя упоминается в описи царского архива.

 

По этой же логике происходит обоснование необходимости проведения поддержки на государственном уровне в отношении нищенствующих Иваном Пересветовым. Он считал, что забота о социально уязвимых слоях населения является не только христианским догматом, но и обязательным условием «социальной политики», направленной на стабильное существование государства. Эта концепция находит свое отражение в «Большой челобитной» (1549 год). В ней дается генезис некоторых аспектов нищенства и влияние его на «мир и спокойствие» в государстве. Рассуждая о государственном управлении молдавского царя Константина, И. Пересветов обращает внимание на то, что обнищание воинства, переход их в другую социальную группу приводят к государственным конфликтам, переходящим в междоусобную войну.

Тематика идеологии социальной поддержки не ограничивалась только вопросами справедливого управления. От власти требовалось решать и текущие актуальные проблемы, связанные с массовым голодом, с различными аспектами социальной патологии, которыми являлись алкоголизм, разбой, профессиональное нищенство.

Ермолай-Еразм, церковный деятель и публицист, уже в середине XVI века ставит вопросы о налогах, как мерах, позволяющих устранить массовый голод. По его мнению, одно «тяглое бремя» позволит крестьянству дать больше хлеба, а постоянный «оброк», «ямские поборы» и другие виды налогов приводят только к обнищанию крестьянства. Выступая за рациональное введение налогов, которые бы регулировали центральные власти, он приводит пример из периода правления египетских фараонов, когда рациональное земледелие и налоговая политика позволили прийти к обилию и достатку.

Не менее важной проблемой для достижения «мира и благоденствия» должно было явиться повсеместное закрытие кабаков. По мнению Ермолая-Еразма, данные заведения провоцировали такое социальное зло, как «блуд», пьянство, убийство, разбой. Царь во имя мира и спокойствия должен запретить по городам кабаки, и тогда «упразднится» это социальное зло.

Не только концепции «мира и благочиния» развивает Ермолай-Еразм, концепции милосердия тесно связаны с концепциями государственного благоустройства. Ермолай-Еразм обоснование милосердия начинает с позиции христианского детерминизма, обоснования противоестественности почитания «богатства», злата, серебра, поскольку это противоречит сущности человека, сотворенного по образу и подобию Божию. Однако дальше он переходит к критике вельмож, «насилующими коварствы обогате», деяниями своими угождающими дьяволу, а потому «душу же имуще от насильства темну». Критикуя богатых, социальное неравенство, он обращается к достаточно распространенной идее возмездия или «праведного суда», в результате которого Бог «отыимет власть его». В этом видятся «милости» Бога. Но Ермолай-Еразм в своих размышлениях идет дальше, к всеобщему равенству на основе истинного покаяния богатого и принятия последним нищеты «как честнейшее богатство». Тем не менее имеются и другие пути спасения и христианского равенства между людьми. Безусловным фактором является милостыня, как средство достижения гражданского равенства. Но оно возможно тогда, когда подающий «низ-ща» и «странна» не только смиренно, но «возлюбите» и «не оскорбише» ее подает, ибо в последнем случае он в смирении своем достигает прощения. Автор обращает внимание на то, что милостыню нельзя творить «у инаго убога же во вражду взял еси». В этом отношении нарушается принцип равенства и любви к ближнему. Развивая эту идею дальше, Ермолай-Еразм обосновывает ее в канонах христианского социального гуманизма, где помощь оказывать необходимо не только бедным и нищим, но и к «чюждим единоверным», «тако и ко врагом».

 

ЕРМОЛАЙ-ЕРАЗМ (Ермолай Прегрешный, Иеразм) — писатель, богослов. В 40-е годы XVI века служил священником в Пскове. В начале 50-х годов переехал в Москву, где служил в соборе Спаса-на-Бору. Позднее состоял в свите митрополита Макария. По его поручению написал жития муромско-рязанских святых, в которых отчетливо проявился светский характер. За это, а также за самостоятельность суждений подвергался опалам.

Видя в социальном равенстве высшее предначертание, когда помогаешь другому, Бог помогает тебе, «имать бо истинную надежду Бога, иже не оставит его гладана и нага», Ермолай-Еразм тем не менее критикует современную ему Церковь, которая «соблюдает злато и серебро и мшел надежи ради снедей и риз». Здесь четко видно, как расширяются и переосмысливаются семантические понятия «милость», «милосердие» в контексте социальных понятий «богатый», «справедливость». Заметим, что и понятия «нищий» и «убогий» в данном контексте несут в себе социальные, а не только эсхатологические смыслы.

Помимо переосмысления концепций христианского милосердия оценка исторических событий может даваться с традиционалистских позиций, с точки зрения достаточно распространенной концепции божественного «справедливого возмездия», которое наступает тогда, когда правитель нарушает христианские законы справедливости. Иван Тимофеев, негативно относящийся к правлению Бориса Годунова, анализируя его социальные реформы, рассматривает во «Временнике» (1616—1619) действия императора Тита применительно к российским условиям. «Вдовствующее» состояние московского государства ему видится, прежде всего в-том, что«выгнав из города» «скитающихся по миру нищих», в злобе своей правитель восстал «на самого Бога». Отсюда все беды и социальные потрясения, которые обрушиваются на Московское государство. Причем в своей притче он говорит об ответственности власти за свои поступки, нарушающие извечные христианские законы справедливости. Он призывает к ответственности и преемственности в политических реформах власть держащих, чтобы они не оставляли народ один на один со своими проблемами, подобно оставшейся после мужа вдовы, «которая находится во власти своих же собственных рабов».

 

ТИМОФЕЕВ ИВАН (2-я пол. XVI— 1631 г.) — автор «Временника», произведения о событиях Смутного времени.

 

В отмечаемый период меняется отношение к институту нищенства. В нем видят не только святость, как это было декларировано Церковью, но ненормальное nni состояние образа жизни человека, противоречащее общественным представлениям о жизненном сценарии личности. К нищему как субъекту подходят с позиций «возможности —невозможности» быть ему как все, т. е. его идентифицируют по отношению к феноменам социального мира, где человек рассматривается как деятель, как представитель определенного слоя, как носитель определенных норм и ценностей.

В этой связи характерны «Судебники», в которых институт нищенства подвергается официальному осуждению. Административная реформа института нищенства и его регламентация начинаются с того, что упорядочивается проживание «нуждающихся» в монастырях. Ограничительными факторами являются социальный статус, возраст, источник «питания». Исходя из этого, определяются полномочия суда. Законными людьми Церкви, попадающими под святительский суд, согласно Судебнику 1550 года, являлись следующие категории: «попы», «дьяконы», «чернецы», «старые вдовицы», «нищие, которые питаются от Церкви Божьей милостью». Обращает внимание на себя категория «старых вдовиц» и противопоставление им «вдовиц», которые живут своим домом. К институту вдов, как священному христианскому институту, начинают подходить с прагматических позиций — «возможности—невозможности» самостоятельно кормиться.

Реформирование было направлено на разрушение ктиторской монастырской системы и идеологии помощи, оно затрагивало и такой слой населения, как купцы и горожане, которым запрещалось жить под сенью монастырских стен. Им велено было вернуться к сословным видам деятельности.

Дальнейшее развитие общественно-правовой мысли в области помощи нуждающимся осуществлено в Стоглаве (1551). Стремление упорядочить «скитающихся по миру» заставляет выделить из них наиболее массовые группы: чернецов и черниц, попов, мирян, а также «строи со святыми иконами».

Всех нуждающихся условно поделили на две большие группы, каждую из которых в той или иной степени брали под патронат государство и Церковь. Таким образом, определялись структурно-типологичес- кие категории нуждающихся. В первую группу попадали чернецы и черницы. В главе «О нищепитательстве» отдельно для женщин и мужчин предполагались свои превентивные меры.

Чернецы и черницы подлежали переписи, с тем, чтобы направить их в общие монастыри. Находясь под началом «духовных пастырей», они должны были пройти обучение «страху Божию и житию чернеческому», после чего здравых телом «посылали в монастырские службы». Больных же и старых чернецов оставляли в общих монастырях, «устраивали в больницах пищею и одеждой» за счет государственной казны. Но была оговорка, «как ему, царю и государю, Бог известит», т. е. не устанавливались жесткие финансовые границы и периодичность выплат на содержание больных и старых чернецов и черниц. Если здоровые чернецы могли «трудитися» и «служити» «за свои вклады», то черницам и здоровым, и больным, «вклады давали» из «царской и святительской» казны, правда, на тех же основаниях, «как ему царю и государю, Бог известит».

Регламентируя жизнедеятельность нецерковных людей, закон определял следующие категории нуждающихся, попадающих под патронат и контроль со стороны государства: прокаженные, колосные, «престаревшиеся», «в коробех лежащие», «на тележках и на санях возящих», «не имущих главы где подклонити». В отношении их предусматривались такие мероприятия, как перепись, строительство мужских и женских богаделен по городам, приставление к ним «здравых строев» и «баб стряпчих». Финансирование подобных заведений предполагалось осуществлять за счет «милостыни боголюбцев».

Далее в главе 73 Стоглава сказано: «А здравые строи с женами по богадельням не жили, а питались бы по дворам ходячи, от боголюбцев якоже и доднесь, а которые возмогут работать, и они бы страды подлежали». Ктиторская система монастырского хозяйствования была ведущей формой монастырской жизнедеятельности. После разрушения ее из-под ее юрисдикции и хозяйственной деятельности выходили лица, которые пополняли отряд профессиональных нищих. Поэтому, с одной стороны, их деятельность «по дворам ходячи» узаконивалась, поскольку государство не могло за счет казны решить их судьбу, с другой — оно организовало там где это было возможно, в случае уже построенных богаделен, определенный вид деятельности — «работу»

по патронату за больными и престарелыми, принципиально не отличающуюся от того вида помощи, который был характерен для многих монастырей. Причем предусматривалось, что они должны были быть обучены со стороны священников разным умениям — «исповедовать, причащать перед смертью».

Переведение милосердия в ранг определенной «социальной технологии» отразилось и на дальнейших документах данного периода. Характерен в этом плане «Домострой», который «на своих страницах, среди прочих «технологий жизни», таких как засолка грибов или сбор урожая, отражает специфику социальной помощи нуждающимся. Обращает внимание на себя одно обстоятельство, а именно то, что в «Домострое» не обосновывается милосердие, оно априори принимается, вопрос строится вокруг реализации принципов милосердия в существующих социальных институтах. Поэтому не случайно, что статьи носят практико-ориентированный характер и основной вопрос фокусируется на том, как выполнять дела милосердия. Вот почему главы так и начинаются: «Как посещать...», «Как врачевать...»

В главе 6 даются принципы милосердного отношения «для закрытой» и «открытой», непосредственной помощи в среде обитания человека. Для закрытой системы помощи, в таких ее «социальных институтах», как монастырь, больница, «темница» необходимо было, «вглядываясь» в скорбь и беду нуждающихся, при посещении «подавать милостыню», «по силе своей возможности». Открытая помощь предусматривала различать человека в скорби, бедности, нуждающегося. Непременное условие помощи: напоить, накормить, согреть. При этом предъявлялись требования к оказывающему помощь, чтобы он дела милосердия творил «с любовью и чистою совестью». Не забывались и традиционные клиенты христианской помощи — нищие, которые выделялись особо. Данные способы помощи можно отнести, согласно классификации И. Златоуста, к разряду «технологий» милостей телесных. Однако были «технологии помощи» милостей духовных. В главе 23 говорится о «врачевании» христиан от болезней и от всяких страданий. Здесь были иные средства помощи: милостыня, молитва, милостыня нищим, благодарение, прощение.

К середине XVII века происходит переориентация социальной политики в государстве. Соборное уложение 1649 года, направленное на секуляризацию церковной власти, смещает акценты в подходах государственного милосердия. В нем все больше и больше места занимают светские тенденции в организации и идеологии социальной помощи.

 

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: