Как искать ответ на вопрос, куда течет «река времен»

Таким образом, та ситуация, которая наблюдается в современной России, вовсе не обязательно должна быть поводом для априорного плачевного вывода о провале реформ, якобы все разрушивших и ничего не создавших. Да, действительно, количественные показатели говорят о резком спаде за последнее десятилетие — в полтора, два и более раз. Задача исследователя заключается в том, чтобы трезво и без паники выяснить, по какой модели происходит эволюция — наблюдается ли недоразвитость через упадок (вариант № 4) или развитие через спад (вариант № 2), происходит ли «творческое разрушение» (как назвал это явление И. Шумпетер) или «потеря старого мира без создания нового» (по К. Марксу).

Вопрос, наблюдается ли в экономике рост (подъем) или спад (упадок), является в конечном счете техническим — для его решения необходимы «всего лишь» надежная статистика и эффективные приемы ее анализа. С анализом развития ситуация гораздо более сложна, поскольку здесь в принципе не может быть каких-либо раз и навсегда заданных количественных критериев. Общеизвестно, казалось бы, что индустриальное общество (капиталистический способ производства, если пользоваться марксистской терминологией) — это общественный строй, в котором подавляющее большинство населения занято в промышленности. Между тем, например, во Франции доля промышленного пролетариата в экономически активном населении никогда не превышала 40 %1, что не мешает нам рассматривать эту страну как один из классических примеров развития индустриального общества.

Поэтому в поисках ответа на вопрос, наблюдается ли развитие в данной стране в данный период времени или нет, исследователь вынужден обращать основное внимание на институциональные параметры хозяйственной жизни, не выражаемые однозначно в цифрах.

Институциональные параметры экономики образуют, как известно, два класса:

а) формальные — юридические «правила игры»; формы работы государственных учреждений, следящих за соблюдением этих правил; организационные структуры и формы деятельности негосударственных официальных объединений;

б) неформальные — этические правила и нормы, на которые ориентируются люди в своей повседневной жизни;

См., например: [3-6]. Следует обратить внимание, что при подведении «предварительных итогов» развития постсоветской России речь должна идти именно о «ельцинском» периоде (1992-2000 гг.), который уже завершен и на который уже можно смотреть с некоторой дистанции.

структуры и формы деятельности различных неформальных объединений.

Следовательно, именно изменение этих институтов постсоветской России и их влияние на основных субъектов хозяйственной жизни — домохозяйства, фирмы и государство — должны стать главным объектом исследований отечественных экономистов, пытающихся постичь общую логику хозяйственного развития прошедшего десятилетия. Только институциональный анализ позволяет понять, наблюдались ли в экономике развитие или деградация.

Исследователями переходной экономики, отечественными и зарубежными, сделано уже немало попыток создать целостный образ тех изменений, которые происходили в «ельцинской» России в 1990-е гг. [7, с. 242]. Тем не менее комплексный институциональный подход к этой проблеме определенно еще не сформировался.

Первой в нашей стране попыткой комплексного анализа институциональных процессов в постсоветской экономике «ельцинизма» следует считать опубликованную в первый год нового столетия коллективную монографию «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)» [8], созданную коллективом экономистов Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Ростова-на-Дону и ряда других городов. Эта книга стала результатом уникального опыта по организации эффективного научного Интернет-коллектива — «Виртуальной мастерской P.M. Нуреева», в которой совместно трудились экономисты и социологи разных городов России, общаясь друг с другом в основном по электронной сети1.

1 Среди участников этого многообещающего проекта были такие известные экономисты и социологи, как А.В. Алексеев, Н.А. Кравченко, М.Ю. Малкина, М.А. Шабанова и др. — всего 22 человека. Автор данной статьи также был участником этого проекта, организованного Московским общественным научным фондом.

Главной целью исследований авторов этой коллективной монографии как раз являлся, в конечном счете, поиск ответа на вопрос, какие институциональные изменения преобладали в постсоветской России 1990-х гг. — приближающие нас к постиндустриальному обществу или отдаляющие от него, прогрессивные или регрессивные. Однако, как это часто бывает, некоторые наиболее общие (и наиболее важные) выводы нашли в этой книге, как нам кажется, недостаточно полное отражение. Чтобы лучше понять ответ «виртуальных мастеровых» на вопрос, куда же зашла постсоветская Россия, попробуем показать картину «леса», который сложился из описанных в монографии «деревьев».

Трехчастная структура этой книги1 была продиктована следующими теоретическими соображениями.

Прогрессивный вектор экономической эволюции современной России, как считают авторы монографии, задают все те институциональные изменения, которые способствуют переходу от индустриального общества командного типа к смешанной экономике постиндустриального общества. Речь идет прежде всего о следующих процессах:

а) на уровне домохозяйств — формирование работника нового типа, не исполнительного «человека-винтика», а инициативной творческой личности;

б) на уровне фирмы — формирование устойчивых самостоятельных организационных структур, способствующих снижению трансакционных издержек в производственном процессе;

в) на уровне государства — формирование эффективных механизмов спецификации и защиты прав собственности.

Соответственно регрессивными следует считать любые институциональные изменения, отдаляющие формирование подобного работника, таких организационных структур и соответствующего государственного механизма (см. табл.).

При исследовании результатов экономического развития России 1990-х гг. необходимо учитывать, что изменения формальных и неформальных институ-

Институциональные изменения в России переходного периода

тов происходят существенно по-разному. Формальные меняются дискретно, неформальные — непрерывно. Кроме того, формальные институты изменяются в процессе сознательного институционального конструирования, неформальные — спонтанно. Для изучения постсоветской России принципиально важно также, что эти изменения могут идти в различных направлениях — не только сонаправлен-но, но и /соятрнаправленно. Поэтому особое внимание при этом надо обращать на институты неформальные, которые труднее фиксируются, но гораздо сильнее «укоренены». Исторически, при переходе от античности к феодализму и от феодализма к капитализму авангардную роль играли именно неформальные институты (идеология христианства в первом случае и идеология сначала протестантизма, а потом либерализма во втором), «подтягивая» затем за собой более «неповоротливые» формальные институты.

Если на уровне хотя бы неформальных институтов постсоветской России мы заметим позитивные сдвиги, это будет доказательством в пользу концепции «развития через спад» (даже если на уровне формальных институтов позитивных сдвигов еще нет). Напротив, если таких изменений не будет отмечено, то придется склониться к версии «недоразвитости через упадок».

Какие же выводы можно сформулировать по итогам работы членов «Виртуальной мастерской P.M. Нуреева»? Рассмотрим по книге «виртуальных мастеровых» картину важнейших институциональных изменений в функционировании трех экономических субъектов постсоветской России 1990-х гг. — до-мохозяйств, фирм и государства1.

В последующих разделах излагаются в обобщенной форме только выводы создателей коллективной монографии «Экономические субъекты постсоветской России» без пересказа их аргументов. За формулировки выводов несет ответственность автор данной статьи.