Особенности национального бизнеса: фирмы -квази-агенты квази-рынка

Отечественные фирмы — субъект экономики, который пришлось создавать почти на пустом месте. Если домохозяйства и государство были и в СССР, то фирмы в советской экономике могли существовать только полулегально (неформальные отношения в легальном секторе) или откровенно нелегально

1 См.: [8, гл. 6].

(в теневом секторе). Полноценный легальный бизнес начал развиваться только в «горбачевский» период.

Жизнь современных фирм в развитых странах отличается следующими особенностями:

— в ходе «революции менеджеров» управление отделилось от собственности и стало анонимно-коллективным (это заметно даже в США, несмотря на культ «звезд» бизнеса);

— предприниматели и наемные работники рассматривают друг друга как равноправных партнеров, ищущих в конфликтных ситуациях взаимоприемлемые компромиссы (в Японии, правда, за ширмой партнерства во многом скрывается традиционный патернализм);

— конкурируя друг с другом, бизнесмены постоянно ищут новых деловых партнеров, сделки происходят в атмосфере взаимного доверия («честность — лучшая политика»), расчеты осуществляются через банки;

— преднамеренных нарушителей общепринятых «правил игры» наказывают официальные власти, они же совершенствуют сами правила и служат арбитрами в разрешении сложных конфликтных ситуаций (впрочем, в Японии публичным разбирательствам предпочитают неформальные соглашения, в том числе с использованием услуг мафии).

В ельцинской России почти все получилось «не как у людей» (если, конечно, под людьми понимать в основном евро-американцев).

Вместо гэлбрейтовской «технострук-туры» фирмами управляют «новые русские», что снижает корпоративный бюрократизм, но одновременно ставит эту «экономику физических лиц»  в чрезмерную зависимость от личной судьбы и прихотей «хозяина». Внешний контроль (со стороны акционеров, государства, партнеров по бизнесу) олигархи категорически не признают, в результате чего деятельность крупных фирм информационно непрозрачна. Сложилась «экономика инсайдеров»^ — бизнес, куда допускаются только «свои».

Там, где труд и капитал должны были стать уважающими друг друга партнерами, воцарилась «экономика патернализма»2 — неформальная полуфеодальная система с отношениями «мы, рабочие, ваши, добрый хозяин, верные холопы». «В постсоветском обществе, — указывают авторы коллективной монографии, — зависимость в отношениях рабочих и руководства стала носить преимущественно односторонний характер» [8, с. 377]: когда буквально все работники постоянно ходят под дамокловым мечом увольнения, они вынуждены забывать о своих формальных правах и надеяться лишь на «доброго барина» — на неформальное попечительство «начальства».

Для характеристики отношений между постсоветскими фирмами можно воспользоваться понятием «экономика недоверия». Это означает, что отно-шенческий капитал фирм (личные связи с контрагентами) гораздо важнее всех иных факторов — не обманывают лишь тех, кого лично знают, в отношениях же с «чужаками» господствует вседозволенность («не обманешь — не продашь»). Мир бизнеса стал миром личных неформальных сетей3.

Чем дольше длились реформы, тем реже фирмы использовали денежные формы платежей, погружаясь в «экономику бартера»4, где даже зарплату но-

1 К сожалению, данная характеристика не получила в коллективной монографии специального освещения.

2 См.: [8, гл. 9].

3 См.: [Там же, гл. 7].

4 См.: [Там же, гл. 10].

ровят выдавать натурой. К 1996—1997 гг., когда бартеризация достигла апогея, по бартеру обменивалось до 3/4 всей промышленной продукции.

Что же касается конкуренции, то она развивалась в рамках «экономики олигополии», где хозяйственным развитием страны по существу управляла кучка магнатов-олигархов (одно время в ходу был даже термин «семибанкирщина»), а мелкий бизнес был слаб и дезорганизован1.

Наконец, по части защиты прав собственности и вообще защиты правопорядка в России 1990-х гг. сложилась ситуация, которую ученые мужи называют «экономикой рэкета»2, а обыкновенные люди — просто «беспределом». Это означает, что на обычного предпринимателя (не-олигарха) все глядели как на объект вымогательства, причем трудно даже сказать, кто «обдирал» сильнее — уголовный рэкетир или «рэкетир в мундире» (бюрократ-вымогатель). Для защиты своих прав бизнесмены были вынуждены обращаться не к государственным правоохранительным органам, а к бандитам, либо создавать собственные «дружины».

Российский бизнес 1990-х гг. стал, таким образом, противоречивым и не слишком удачным соединением черт американской, западноевропейской и японской моделей. Он очень «личностей», так что трудно сказать, где проходит грань между экономикой домохозяйств и экономикой фирм (черта, роднящая его с американской индивидуалистической коммерцией); он сильно зависим от государственного регулирования (как в Западной Европе и Японии); в нем сильны черты патернализма, причем мелкий бизнес развивается в основном вне поля зрения государства, а роль защитников прав собственности уголовные авторитеты выполняют не реже, чем легальные стражи порядка (как в Японии).

1 К сожалению, и эта характеристика не получила в монографии специального освещения.

2 См.: [8, гл. 11].

Впрочем, нельзя сказать, что российская фирма только копирует чужой опыт. Оригинальной, свойственной только России особенностью стала тотальная бартеризация: чем дольше длились рыночные реформы, тем, казалось, меньше фирмы пользовались деньгами и тем чаще они прибегали к меновым операциям типа «шило на мыло».

В результате соединения экономики физических лиц, экономики патернализма, экономики недоверия, экономики бартера и экономики рэкета мир постсоветских фирм приобрел очень причудливый вид, где основные признаки современного рыночного хозяйства проявлялись через самоотрицание. Одним словом, фирменные структуры России 1990-х гг. напоминают рынок не XX в., а, скорее, докапиталистических эпох.

И все же именно фирмы остаются в новой России самым «продвинутым», прорыночным институтом. Самое главное, трудности их взросления уже вполне осознаны, по крайней мере, в отношении проблем рэкета и бартера. После кризиса 1998 г. бартеризация начала сокращаться. Относительно рэкета достаточно вспомнить хотя бы появившуюся летом 2001 г. социальную телерекламу «Административные барьеры опасны для экономического здоровья страны». Конечно, между словом и делом — дистанция огромного размера...