Частные деньги предпочтительнее

Разумеется, деньги могут существовать (и существовали) без какого-либо участия правительства. Они даже оказывались вполне удовлетворительными, хотя им и редко удавалось просуществовать в течение длительного времени. (Эпизодические попытки властей торговых городов обеспечить деньга хотя бы с постоянным содержанием драгоценного металла (такие, как создание Амстердамского Банка) в течение долгого времени были вполне успешными и их деньга использовались далеко за пределами национальных границ. Но даже в этих случаях власти рано или поздно начинали злоупотреблять своим квазимонопольным положением. Амстердамский Банк был государственным учреждением, услугами которого люди должны были пользоваться в определенных случаях, а его деньга были единственным законным средством платежей, превышающих некоторую сумму. Его услугами нельзя было пользоваться при обычных мелких сделках и местных операциях за пределами города. То же самое, в общем, относится к аналогичным экспериментам в Венеции, Генуе, Гамбурге и Нюрнберге.) Нужно, однако, помнить урок, содержащийся в работе столетней давности одного голландского автора, посвященной Китаю. Он заметил о бумажных деньгах, обращавшихся тогда в той части мира, что «поскольку они не являются законным средством платежа и не предоставлены попечению государства, они повсюду принимаются как деньги» [Willem Vissering, On Chinese Currency. Coin and Paper Money, Leiden, 1877]. Именно правительствам мы обязаны тем, что сегодня в пределах данных национальных территорий общепринятым является только один вид денег. Но желательно ли это, и могут ли люди, поняв собственную выгоду, получить лучшие деньги безо всякого шума вокруг «законного тендера» — вопрос открытый. Более того, «законное средство платежа» (gesetzliches Zahlungsmittel), не обязательно должно быть точно определено законом. Достаточно, если закон позволяет судье решать, в каких именно деньгах должен быть уплачен тот или иной долг.

80 лет назад с позиций здравого смысла дело очень ясно изложил выдающийся сторонник либеральной экономической политики, юрист, статистик и высокопоставленный государственный чиновник лорд Фаррер. В работе, написанной в 1895 г.,[41]он признал, что если нации «…ограничиваются введением стандартной единицы законного платежного средства (принятой ценности), не будет ни нужды, ни возможности для действия какого-то специального закона о законных платежных средствах. Обычное договорное право делает все необходимое безо всякого закона, приписывающего особое значение тем или иным видам денег. Допустим, мы приняли за единицу, или стандарт ценности, золотой соверен. Если я обещал уплатить 100 соверенов, нет нужды в каком-то специальном правовом акте о законном тендере, гласящем, что я обязан уплатить 100 соверенов и что, если у меня потребуют уплаты 100 соверенов, я не могу расплатиться по этому обязательству чем-либо еще».

Исследовав типичные случаи применения понятия законного платежного средства, лорд Фаррер заключает: «Глядя на приведенные случаи применения закона (или, скорее, злоупотребления законом) о законном платежном средстве… мы видим, что в них есть одна общая черта — а именно, что закон во всех случаях разрешает должнику уплатить и требует от кредитора принимать другое средство платежа, не предусмотренное контрактом. В сущности, это насильственная и неестественная конструкция, навязанная людям, заключающим сделки, произвольной властью».[42]

К этому лорд Фаррер добавляет несколько строк, о том, что любой закон о законном платежном средстве по природе своей «является подозрительным».[43]

«Законное платежное средство» как источник неопределенности

Истина состоит в том, что «legal tender» есть просто дозволенное законом средство заставить людей принимать в уплату по контракту что-то, что они не собирались принимать, когда заключали контракт. При некоторых обстоятельствах это становится фактором, усиливающим неопределенность деловых операций и состоит, как заметил в этой связи лорд Фаррер «…в подмене свободного заключения добровольных контрактов и закона, просто обязывающего соблюдать условия таких контрактов, искусственной конструкцией, которая никогда не пришла бы в голову сторонам, если бы не навязывалась им произвольным законом».

Все это ясно видно на примере того исторического периода, когда выражение «legal tender» стало широко применяться в качестве определения денег. На печально известных «процессах о законном средстве платежа» в Верховном Суде Соединенных Штатов после Гражданской войны, стоял вопрос о том, должны ли кредиторы принимать доллары по текущему курсу «доллар за доллар» в уплату за деньги, данные взаймы, когда доллар имел намного более высокую ценность.[44]Та же проблема стала еще острее в конце эпохи великих европейских инфляции после Первой мировой войны, когда, даже в крайнем случае с немецкой маркой, принцип «марка есть марка» применялся до самого конца — хотя позже были предприняты некоторые попытки предложить ограниченную компенсацию наиболее пострадавшим.[45]

Налоги и контракты

Правительство, конечно, должно быть вправе определять, в каких денежных единицах должны уплачиваться налоги, и заключать контракты в любых единицах по своему выбору (таким образом, оно может поддерживать валюту, которую выпускает или желает укрепить). Но трудно найти объяснение тому, почему оно должно отвергать другие счетные единицы в качестве основы при определении налогов. В недоговорных платежах, таких, как возмещение ущерба или компенсация в случае гражданского правонарушения, валюту, в которой надлежит выплачивать компенсацию, должен был бы определять суд, возможно вырабатывая при этом новые правила. Однако здесь нет необходимости в каком-либо специальном законодательстве.

Реальная трудность, возникающая при замене выпускаемой правительством денежной единицы другой, имеет место в случае, когда правительство перестает существовать в результате завоевания, революции или распада страны. Новое правительство обычно устанавливает специальный правовой режим для частных контрактов, выраженных в единицах исчезнувшей валюты. Если частный эмиссионный банк прекращает операции и становится неспособным выкупить эмитированные им обязательства, скорее всего его «валюта» лишается ценности и ее держатели не могут предъявить требование о возмещении, обеспеченное правовой санкцией. Суды, однако, могут решить, что в подобном случае обязательства, выраженные в данной денежной единице, по контрактам между третьими лицами, заключенными еще в тот период, когда были основания надеяться на ее стабильность, должны быть исполнены в какой-то другой валюте, использование которой в наибольшей степени соответствует предполагаемым намерениям участников контракта.