6.4.Контакт

Охотск в шестидесятые годы был глухой провинцией, до которой не докатывались волны цивилизации. В поселке с трудом насчитывалось десятка три деревянных домов. Люди жили за счет лова рыбы. Когда мне было лет семь, произошло событие, которое врезалось в мою память, как раскалённая подкова в лёд. Несмотря на запрет, или, как говорят сегодня учёные – на поставленный в памяти «блок», воспоминание о нём постоянно всплывало в моей голове, если я не была занята какой-нибудь умственной работой. Но, похоже, мне был поставлен сильный «психоблок», потому что, как я ни старалась, я не могла общаться на эту тему много лет. Стоило у меня появиться желанию заговорить об этом событии, как я о нём… тут же забывала! Долгое время я списывала всё на свою забывчивость и не придавала этому значения. Но настало время, когда до меня, что называется, – дошло: что-то не так! Почему я ни с кем не могу обсудить такой волнующий меня вопрос? Почему, когда я хочу поговорить с кем-либо об этом происшествии, или написать в письме, у меня случаются провалы в памяти? А через некоторое время, когда «опасность» утечки информации исчезает, воспоминание всплывает в мозгу, как кусок пробкового дерева. Это показалось мне настолько странным, что я уже старалась целенаправленно нарушить запрет говорить вслух об этом событии, но... всё было напрасно! Лишь по истечении нескольких лет, когда в нашей стране было разрешено читать не только отчёты об очередном съезде партии и обсуждать вслух не только перевыполнение плана на производстве, я встретила людей, интересующихся запредельным, и смогла «заговорить».

Так что же произошло в начале 1957 года в забытом богом посёлке на краю света? Воспоминание начинается с того момента, когда я иду по коридору. Он метра три шириной. Слева от себя вижу высокую женщину в чёрном облегающем костюме. В коридоре царит полумрак. Явного источника света нет, освещение идёт от стеновых панелей. На них виден темно-бордовый, муаровый рисунок – его объемные разводы выступают из стен. Идём мы недолго и вскоре выходим на металлическую площадку с ограждением или, скорее, балкон, нависающий над пустотой. Здесь тоже царит полумрак. Больше всего меня поражает пол. Он не просто металлический, а с какими-то выпуклостями и прорезями. Воспоминание об этом поле намертво врезалось в мою память. Каждый раз, при воспоминании об этом событии, необычный пол первым вставал у меня перед глазами. Наверное, потому что я до этого случая никогда не видела металлического пола, да ещё такого странного. Когда мы с женщиной «в чёрном» вышли на площадку-балкон, я осмотрелась. Проём был на ширину коридора. Вправо и влево уходили высокие гладкие стены, сделанные из абсолютно чёрного и отполированного материала без швов. Справа вверху, в двух с лишним метрах от пола, светилось тусклым жёлтым светом единственное небольшое окошко. Под ним, чуть отставая от пола, находилась чёрная тонкая пластина размером где-то 50х50 см. Женщина поставила меня на нее. У меня было такое ощущение, что я нахожусь в огромной полутёмной пещере. Потолок находился так высоко, что терялся в полумраке. Стену напротив можно было рассмотреть. Ее неровная поверхность была из серого камня. Это была естественная или искусственная пещера в скале. Слышался гул от работы невидимых механизмов. Вдруг выступ, оказавшийся подъемной площадкой, начал медленно подниматься. Я прижималась лопатками к стене, так как боялась упасть. Вскоре окно оказалось у меня за спиной, я чувствовала это по свету. Сверху обзор стал больше. Площадка была в ширину метров пять-шесть. Внизу угадывалось дно. Там клубился густой пар или туман, и в нём ползали большие механизмы, которые и издавали услышанный мною гул. Видны были скорее их силуэты или тени, яснее рассмотреть было невозможно из-за сумеречного освещения, пара и расстояния. Кстати источников освещения я не увидела. Откуда шёл рассеянный свет, было не понятно. Наверное, хозяева этой странной пещеры не любили свет или глаза их были приспособлены к сумеречному освещению, а яркий свет их ослеплял. На этом мои отрывочные воспоминания обрываются.

Но есть и другие, хотя все они носят фрагментарный характер. Встреч с женщиной «в чёрном» было ещё две, по крайней мере, из тех, которые я помню. Описывая событие далёкого прошлого, я смотрю на него со стороны, интерпретируя происшедшее с учётом опыта своей жизни.

С того события прошло лет шестнадцать. Я закончила Ленинградский Инженерно-Строительный институт и поехала работать в проектно-исследовательский институт в Заполярье. Руководитель группы сразу же повел меня на экскурсию по комбинату, чтобы показать цеха, для которых институт выполнял проектные работы. Во время учебы я проходила практику в Тольятти на нулевом цикле, т. е. там мы выполняли фундаменты под коробку цеха. На другой практике я работала штукатуром-маляром, еще раз ездила в стройотряд в сельскую местность. В действующих цехах мне бывать не приходилось. И вот тут-то я испытала шок! Я увидела... тот самый «неровный» металлический пол! Увидела первый раз наяву, а не в своих воспоминаниях. Потом я узнала, что это так называемые полы из «рифлёнки» или «просечки». Если некоторые скажут, что в детстве пол я видела во сне, то, как я могла увидеть во сне этот проклятый пол, если впервые увидела его в двадцать три года, испытав при этом чувствительное потрясение.

Тогда моя спутница «в черном» сказала, что эта база представителей с Сириуса. И я должна запомнить это слово, так как планета – моя родина, вращается вокруг одного из солнц Сириуса. То есть, как я понимаю, свое восхождение по эволюционной лестнице моя душа начала на планете в системе Сириус, а продолжила на планете Земля в Солнечной системе. И это знание прочно закреплено в моем подсознании.