Квадраты: административно-управленческие зоны 55 глава

В соответствии с изначальными учениями Гаутамы, спасение, помимо божественной помощи, достигается за счет человеческих усилий; здесь нет места для спасительной веры или молитв, обращенных к сверхчеловеческим силам. В своей попытке свести к минимуму суеверия Индии, Гаутама стремился отвратить людей от вульгарных утверждений о магическом спасении. И в этом он оставил своим преемникам широкое поле для ошибочных толкований своего учения и позволил им утверждать, что любая попытка человека чего-то достигнуть неприятна и болезненна. Его последователи не заметили того, что высшее счастье связано с разумным и увлеченным стремлением к достойным целям и что такие достижения — истинный прогресс в космическом самопознании.

Великой истиной учения Сиддхартхи был тезис о вселенной абсолютной справедливости. Это была лучшая философия без бога, когда-либо созданная смертным человеком. Она представляла собой идеальный гуманизм, лишивший всяких оснований суеверия, магические ритуалы и страх перед призраками и демонами.

Огромная слабость изначального евангелия буддизма заключалась в том, что оно не создало религии бескорыстного общественного служения. В течение долгого времени буддистское братство было не братством верующих, а скорее общиной тех, кто готовил себя на роль учителей. Гаутама запрещал им получать деньги, тем самым пытаясь предотвратить нарастание иерархических тенденций. Дятельность самого Гаутамы отличалась огромной социальной направленностью; воистину, его жизнь была значительно больше его проповеди.

9. РАСПРОСТРАНЕНИЕ БУДДИЗМА

Буддизм получил широкое признание потому, что он предлагал спасение через веру в Будду, просветленного. Он больше соответствовал истинам Мелхиседека, чем какая-либо другая религиозная система во всей восточной Азии. Однако как религия буддизм получил широкое признание только после того, как он был принят принадлежавшим к низкой касте властителем Ашокой, который, вслед за египетским Эхнатоном, являлся одним из самых замечательных гражданских правителей в период между Мелхиседеком и Михаилом. Ашока создал великую индийскую империю благодаря проповеди буддизма его миссионерами. В течение двадцати пяти лет он подготовил и направил в самые отдаленные уголки известного в то время мира более семнадцати тысяч миссионеров. За одно поколение он превратил буддизм в господствующую религию половины всего мира. Вскоре буддизм утвердился в Тибете, Кашмире, Цейлоне, Бирме, Яве, Сиаме, Корее, Китае и Японии. В целом, эта религия неизмеримо превосходила те, которые она вытесняла или усовершенствовала.

Распространение буддизма из его индийской родины на всю Азию — одно из захватывающих повествований о духовной преданности и миссионерской настойчивости искренне верующих. Проповедники евангелия Гаутамы не только мужественно смотрели в глаза опасностям, подстерегавшим их на сухопутных караванных путях, но и рисковали своей жизнью в китайских морях, продолжая свою миссию за пределами азиатского континента и донося до всех народов идеи своей веры. Однако этот буддизм уже не был простым учением Гаутамы: он превратился в евангелие, которое приобрело сверхъестественные черты и сделало Сиддхартху богом. И чем дальше удалялся буддизм от своей высокогорной родины в Индии, тем меньше он напоминал учения Гаутамы и тем больше походил на те религии, которые он вытеснял.

Впоследствии большое влияние на буддизм оказали даосизм в Китае, синтоизм в Японии и христианство в Тибете. В Индии, спустя тысячу лет, буддизм просто иссяк и угас. Он пропитался брахманизмом и впоследствии полностью уступил свои позиции исламу, в то время как во многих других восточных странах он выродился в ритуал, который никогда бы не признал Гаутама Сиддхартха.

На юге фундаменталистский стереотип учений Сиддхартхи сохранился на Цейлоне, в Бирме и Индокитае. Эта ветвь буддизма — хинаяна — придерживается более древней, или асоциальной, доктрины.

Но еще до краха буддизма в Индии китайские и североиндийские группы последователей Гаутамы стали развивать учение махаяны о «великой колеснице» к спасению — в отличие от пуристов юга, которые были приверженцами хинаяны, или «малой колесницы». Сторонники махаяны освободились от социальных ограничений, присущих буддистской доктрине, и с тех пор эта северная ветвь продолжает развиваться в Китае и Японии.

Сегодня буддизм является живой, развивающейся религией, ибо ему удается в значительной мере сохранить высокие нравственные ценности своих поборников. Он поощряет спокойствие и самообладание, повышает безмятежность и счастье и помогает предотвратить горе и скорбь. Те, кто верят в эту философию, живут более счастливой жизнью, чем многие из тех, кто не верит в нее.

10. РЕЛИГИЯ В ТИБЕТЕ

В Тибете можно встретить самое причудливое сочетание учений Мелхиседека с буддизмом, индуизмом, даосизмом и христианством. Когда буддистские миссионеры достигли Тибета, они столкнулись с примитивным варварством, что очень напоминало то состояние, в котором христианские миссионеры застали северные племена Европы.

Эти простодушные тибетцы не желали полностью расставаться со своей древней магией и талисманами. Изучение религиозных обрядов, входящих в современные тибетские ритуалы, показывает чрезмерно разросшееся братство бритоголовых жрецов, которые пользуются изощренным ритуалом, включающим колокольчики, песнопения, благовония, процессии, четки, идолов, талисманы, скульптурные изображения, святую воду, яркие одеяния и сложные хоры. Они отличаются жесткими догматами и застывшими символами веры, мистическими ритуалами и специальными постами. Их иерархия включает монахов, монахинь, аббатов и Великого Ламу. Они молятся ангелам, святым, Святой Матери и богам. Они устраивают исповеди и верят в чистилище. Их монастыри огромны, их соборы величественны. Они занимаются бесконечным повторением священных ритуалов и верят в то, что такие обряды приносят спасение. Тексты молитв привязываются к колесу, и они верят, что вращение колеса придает их прошениям силу. Ни у одного другого народа современности невозможно встретить столь обильные заимствования из столь разных религий; такая совокупная литургия неизбежно становится необычайно громоздкой и невыносимо обременительной.

У тибетцев есть нечто от всех ведущих мировых религий, за исключением простого учения евангелия Иисуса о человеке как Божьем сыне, братстве людей и восхождении на всё более высокие уровни гражданства в вечной вселенной.

11. ФИЛОСОФИЯ БУДДИЗМА

В Китае буддизм появился в первом тысячелетии после Христа, и он хорошо вписался в религиозные традиции желтой расы. Поклоняясь предкам, в течение долгого времени желтые люди молились своим усопшим; теперь они могли также молиться за них. Буддизм быстро смешался с остатками ритуальных обрядов разрушавшегося даосизма. Вскоре эта новая синтетическая религия, с ее храмами и стройными религиозными обрядами, стала общепризнанным культом народов Китая, Кореи и Японии.

Хотя в некоторых отношениях и прискорбно, что буддизм получил широкое распространение только после того, как последователи Гаутамы настолько извратили культовые традиции и учения, что превратили его в божество. Тем не менее, этот миф о человеческой жизни Будды, при всём том, что он был приукрашен множеством чудес, оказался чрезвычайно привлекательным для сторонников северного евангелия буддизма, или махаяны.

Некоторые из последующих приверженцев Шакьямуни Будды учили, что его дух периодически возвращается на землю в виде живого Будды. Это открыло путь для бесконечного потока статуй и храмов Будды, буддистских ритуалов и самозванцев, называвших себя «живыми Буддами». Так религия великого индийского протестанта оказалась опутанной теми самыми ритуальными обрядами и заклинаниями, с которыми он столь бесстрашно боролся и которые столь героически осуждал.

Огромный прогресс буддистской философии заключался в ее понимании относительности всякой истины. Эта гипотеза позволила буддистам согласовать и связать воедино расхождения в своих собственных религиозных писаниях, равно как и различия между своими и многими другими писаниями. Они учили, что маленькая истина — для небольших умов, большая истина — для великих умов.

Также, согласно этой философии, в каждом человеке заключена присущая Будде (божественная) сущность, что человек, благодаря своим собственным усилиям, может достигнуть реализации своей внутренней божественности. Это учение является одним из наиболее ясных изложений истины о внутренних Настройщиках в урантийских религиях.

Вместе с тем, огромный недостаток изначального евангелия Сиддхартхи — в том виде, в котором оно было истолковано его последователями, — заключался в том, что оно пыталось завершить освобождение человеческого «я» от всех ограничений смертной сущности через изоляцию «я» от объективной реальности. Истинно космическая самореализация является следствием отождествления с космической реальностью и с конечным космосом энергии, разума и духа, связанных пространством и обусловленных временем.

Однако, хотя церемонии и внешние ритуалы буддизма были в огромной степени испорчены обрядами и ритуалами тех стран, где он получил распространение, это вырождение не имело столь же явного характера в мудрой жизни великих мыслителей, которые время от времени принимали эту систему мысли и веры. Более двух тысячелетий усилия многих лучших умов Азии были сосредоточены на проблеме выяснения абсолютной истины и истины об Абсолюте.

Развитие высокого представления об Абсолюте стало возможным благодаря использованию многих источников мысли и сложной аргументации. Совершенствование доктрины о бесконечности не получило столь же ясного определения, как эволюция концепции Бога в иудейской теологии. Тем не менее, можно выделить несколько общих уровней, которых достигли буддистские умы, на которых они задержались и которые они прошли на пути к созданию представления о Первоисточнике вселенных:

1. Легенда о Гаутаме. В основе этого представления лежал исторический факт жизни и учений Сиддхартхи — индийского князя-пророка. Проходя через века и просторы Азии, эта легенда всё больше превращалась в миф, в результате чего она перестала быть представлением о Гаутаме как о просветленном и начала приобретать дополнительные черты.

2. Множественные Будды. Выдвигался аргумент о том, что если Гаутама пришел к народам Индии, то в далеком прошлом и далеком будущем человеческие расы должны были и, несомненно, должны будут получать благословение в лице других учителей истины. Это породило представление о том, что существует неограниченное, бесконечное число Будд, и даже о том, что любой человек может стремиться стать Буддой, — обрести его божественность.

3. Абсолютный Будда. Когда число Будд стало приближаться к бесконечности, мыслители того времени пришли к необходимости повторного объединения этого громоздкого представления. Согласно новому учению, все Будды являлись проявлением некоторой высшей сущности, некоего Вечного, обладающего бесконечным и неопределенным существованием, некоего Абсолютного Источника всей реальности. С этого времени буддистская концепция Божества — в своей высшей форме — отделяется от человеческой личности Гаутамы Сиддхартхи и освобождается от сковывавших ее антропоморфических ограничений. Окончательная концепция Вечного Будды вполне позволяет отождествить его с Абсолютом, иногда — даже с бесконечным Я ЕСТЬ.

Несмотря на то что эта идея Абсолютного Божества никогда не была особенно популярной среди народов Азии, она всё же позволила мыслящим людям этих стран объединить свою философию и согласовать свою космологию. Концепция Абсолютного Будды иногда является квазиличностной, иногда — полностью безличностной и доходит даже до представления о бесконечной созидательной силе. Хотя такие идеи полезны для философии, они не являются принципиальными для религиозного развития. Даже антропоморфический Ягве представляет большую религиозную ценность, чем бесконечно далекий Абсолют буддизма или брахманизма.

Временами Абсолют представлялся даже заключенным в бесконечном Я ЕСТЬ. Но такие рассуждения были слабым утешением для страждущих масс, которые надеялись услышать слова надежды, услышать простое евангелие Салима, гласящее, что вера в Бога принесет божественное благоволение и вечную жизнь.

12. КОНЦЕПЦИЯ БОГА В БУДДИЗМЕ

Огромная слабость космологии буддизма заключалась в двух вещах: ее испорченности многочисленными суевериями Индии и Китая и в ее возвышении Будды — сначала как просветленного, затем как Вечного Будды. Как и христианство, пострадавшее от усвоения многих ошибочных философских воззрений человека, буддизм несет на себе следы человеческого происхождения. Однако на протяжении последних двух с половиной тысячелетий учения Гаутамы продолжали развиваться. Для просвещенного буддиста Будда столь же далек от человеческой личности Гаутамы, как Иегова просвещенного христианина — от духа-демона Хорива. Терминологическая скудость в сочетании с сентиментальным сохранением древних наименований зачастую приводит к неспособности понять истинное значение эволюции религиозных представлений.

Постепенно в буддизме стала формироваться концепция Бога, противопоставляемая Абсолюту. Ее истоки восходят к тем далеким временам, когда среди последователей Будды произошло разделение на «малую колесницу» и «большую колесницу». Именно в «большой колеснице» окончательно созрела дуалистическая концепция Бога и Абсолюта. Шаг за шагом, век за веком, представление о Боге развивалось, пока с появлением в Японии учений Рионина, Хонен Шонина и Шинрана оно не принесло, наконец, свои плоды: веру в Амиду Будду.

Сторонники этого учения считают, что после смерти, до того, как погрузиться в нирвану, — высшее возможное существование, — душа может избрать пребывание в Раю. Они провозглашают, что это новое спасение достигается благодаря вере в божественное милосердие и любвеобильную заботу Амиды, — Бога Рая, находящегося на западе. В своей философии амидаисты постулируют Бесконечную Реальность, которая полностью выходит за пределы конечного человеческого понимания. В своей религии они придерживаются веры во всемилостивого Амиду, любовь которого к этому миру не допускает, чтобы хоть один смертный, взывающий к его имени в истинной вере и с чистым сердцем, не смог бы достичь небесного счастья в Раю.

Великая сила буддизма заключается в том, что его сторонники вольны отбирать истину из всех религий. Урантийские религии редко отличались такой свободой выбора. В этом отношении японская секта син стала одной из наиболее прогрессивных религиозных групп мира; она возродила древний миссионерский дух последователей Гаутамы и стала направлять учителей к другим народам. Готовность пользоваться истиной из любых и всех источников является действительно достойной одобрения тенденцией среди верующих первой половины двадцатого столетия после Христа.

Сам буддизм переживает ренессанс двадцатого века. Соприкосновение с христианством существенно усилило социальные аспекты буддизма. В сердцах монахов-священников — членов братства — вновь возродилось стремление к знанию, и широкое распространение образования среди сторонников этой веры непременно приведет к новым достижениям в эволюции религии.

Сегодня, когда пишутся эти документы, значительная часть Азии возлагает свою надежду на буддизм. Смогут ли приверженцы этой благородной веры, проявившие такое мужество в течение мрачных веков прошлого, еще раз услышать истину о расширенных космических реальностях — так же, как некогда ученики великого индийского учителя услышали провозглашенную им новую истину? Сможет ли эта древняя вера еще раз откликнуться на вдохновляющее воздействие новых концепций о Боге и Абсолюте, которых они так долго искали?

Вся Урантия ждет провозглашения облагораживающей проповеди Михаила, свободной от доктрин и догматов, накопившихся на протяжении девятнадцати веков контакта с религиями эволюционного происхождения. Настало время познакомить приверженцев буддизма, христианства, индуизма, равно как и других религий, не с евангелием об Иисусе, а с живой, духовной реальностью евангелия Иисуса.

[Представлено Мелхиседеком Небадона.]

 

ДОКУМЕНТ 95

УЧЕНИЯ МЕЛХИСЕДЕКА В ЛЕВАНТЕ

Подобно тому, как Индия породила многие религии и философии восточной Азии, так Левант стал родиной вероучений Запада. Салимские миссионеры распространились на всю юго-западную Азию — Палестину, Месопотамию, Египет, Иран и Аравию, повсюду провозглашая благую весть евангелия Макивенты Мелхиседека. В некоторых из этих стран их учения принесли плоды; в других миссионерская деятельность протекала с переменным успехом. В одних случаях неудачи объяснялись недостаточной мудростью, в других — не зависящими от них обстоятельствами.

1. САЛИМСКАЯ РЕЛИГИЯ В МЕСОПОТАМИИ

К началу 2-го тысячелетия до н. э. учения сифитов практически исчезли из религий Месопотамии, которые в значительной степени попали под влияние примитивных верований двух вторгшихся сюда групп: семитских бедуинов, проникших из западной пустыни, и конных варваров, пришедших с севера.

Однако обычай ранних адамических народов — соблюдение седьмого дня недели — в той или иной форме сохранился в Месопотамии, разве что в эпоху Мелхиседека седьмой день считался самым проклятым. В злополучный седьмой день действовало множество табу: было противозаконным отправляться в путь, готовить пищу или разводить огонь. Вернувшись в Палестину, евреи принесли с собой многие месопотамские табу, связанные с соблюдением в Вавилоне седьмого дня, — субботы.

Хотя салимские проповедники существенно улучшили и усовершенствовали религии Месопотамии, им не удалось добиться неизменного признания различными народами единого Бога. Их учение господствовало в течение более чем ста пятидесяти лет, после чего оно постепенно уступило место более древней вере во множественность божеств.

Салимские проповедники значительно сократили месопотамский пантеон; было время, когда оставалось семь главных божеств: Бел, Шамаш, Набу, Ану, Эйя, Мардук и Син. В период расцвета нового учения они вознесли трех богов над остальными. Так появилась вавилонская триада: Бел, Эйя и Ану — боги земли, моря и неба. В других местах появились свои триады, каждая из которых напоминала троичные учения андитов и шумеров и основывалась на вере посланников Салима в три кольца, — символы Мелхиседека.

Салимским проповедникам так и не удалось преодолеть популярность Иштар — матери богов и духа сексуальной плодовитости. Они сделали многое для того, чтобы облагородить поклонение этой богине, однако вавилоняне и их соседи не смогли полностью отказаться от замаскированных форм сексуального поклонения. По всей Месопотамии женщины придерживались распространенного обычая хотя бы один раз в юности отдаваться незнакомцам. Они полагали, что этого требовала от них Иштар, и верили, что их плодовитость в основном зависела от этой сексуальной жертвы.

Распространение учений Мелхиседека давало прекрасные результаты, пока Набодад — глава школы в Кише — не решил организовать широкое наступление на господствовавшую практику храмовой проституции. Но салимским миссионерам не удалось провести свою социальную реформу, и под обломками этого начинания были похоронены и все их другие, более важные духовные и философские учения.

Сразу же вслед за поражением салимского учения произошло широкое распространение культа Иштар — ритуала, который к тому времени уже завоевал Левант: в Палестине это была Ашторет, в Египте — Исида, в Греции — Афродита, у северных племен — Астарта. Именно в связи с возрождением поклонения Иштар вавилонские жрецы вновь стали звездочетами. Астрология переживала свой последний в Месопотамии расцвет, вошло в моду предсказание судьбы, и началось многовековое вырождение священнослужителей.

Мелхиседек призывал своих последователей рассказывать о едином Боге, Отце и Творце всякой сущности, и не проповедовать ничего, кроме евангелия божественного благоволения, для снискания которого достаточно только веры. Однако обычная ошибка учителей новой истины состояла в том, что они пытались добиться невозможного, стремясь заменить постепенную эволюцию внезапной революцией. Миссионеры Мелхиседека подняли моральные требования в Месопотамии на слишком большую для людей высоту; они хотели слишком многого, и их благородные устремления завершились поражением. Они были направлены как проповедники конкретного евангелия, провозглашавшего истину о реальности Всеобщего Отца. Но они чрезмерно увлеклись несомненно благородным делом исправления нравов, и их великая миссия, лишенная своего главного ориентира, закончилась практически полным поражением и забвением.

Через поколение перестал существовать салимский центр в Кише, и пропаганда веры в единого Бога, по существу, прекратилась по всей Месопотамии. Но остатки салимских школ уцелели. Небольшие разрозненные группы людей продолжали верить в единого Создателя и боролись против идолопоклонства и аморальности месопотамских жрецов.

Именно салимские миссионеры написали многие из псалмов Ветхого Завета в период, наступивший после отказа от их учения. Псалмы, высеченные на камнях, были впоследствии обнаружены плененными древнееврейскими священниками и включены ими в сборник церковных гимнов, авторство которых приписывалось евреям. Эти прекрасные псалмы из Вавилона не были написаны в храмах Бел-Мардука: они были творением потомков более ранних салимских миссионеров и разительно отличаются от магических нагромождений вавилонских жрецов. Книга Иова довольно хорошо отражает учения салимской школы в Кише и по всей Месопотамии.

Значительная часть религиозной культуры Месопотамии попала в древнееврейскую литературу и обряды богослужения через Египет благодаря Аменемопу и Эхнатону. Египтяне удивительно точно сохранили учения об общественном долге, которые были заимствованы у ранних месопотамских андитов и впоследствии во многом забыты вавилонянами, занимавшими долину Евфрата.

2. РЕЛИГИЯ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА

По существу, самые глубокие корни изначальные учения Мелхиседека пустили в Египте, откуда они впоследствии распространились на Европу.

Эволюционная религия долины Нила периодически совершенствовалась благодаря прибытию сюда лучших групп нодитов, адамитов и, позднее, андитов из долины Евфрата. Время от времени среди гражданских правителей Египта появлялось много шумеров. Если Индия того времени отличалась самым большим взаимопроникновением мировых рас, то Египет способствовал развитию наиболее смешанного типа религиозной философии на Урантии, распространившейся из долины Нила на многие части света. Евреи получили свои представления о происхождении мира в значительной степени от вавилонян, однако понятие божественного Провидения они унаследовали от египтян.

Именно политические и моральные, а не философские или религиозные тенденции делали Египет более благоприятным, чем Месопотамия, местом для распространения салимских учений. Пробившись на трон, каждый египетский племенной вождь стремился увековечить собственную династию, провозглашая своего бога изначальным божеством и создателем всех других богов. Так египтяне постепенно привыкали к идее о сверхбоге, промежуточной ступени на пути к последующей доктрине всеобщего созидательного Божества. В течение многих веков идея монотеизма претерпевала в Египте взлеты и падения; вера в единого Бога всегда встречала поддержку, но никогда не господствовала над развивавшимися представлениями политеизма.

Веками египетские народы поклонялись природным богам. Точнее, у каждого из сорока отдельных племен был свой особый групповой бог: одно племя чтило быка, другое — льва, третье — барана, и так далее. Еще раньше они представляли собой тотемные племена, очень напоминавшие америндов.

Со временем египтяне заметили, что мертвые тела, помещенные в земляные могилы, сохранялись — бальзамировались — за счет действия песка, насыщенного углекислым натрием, в то время как трупы, оставленные в кирпичных склепах, разлагались. Эти наблюдения привели к экспериментам, в результате которых появилась практика бальзамирования покойников. Египтяне верили, что такое сохранение тела помогало прохождению через будущую жизнь. Для того чтобы в далеком будущем, после разложения тела, человека можно было надежно опознать, вместе с трупом в гробницу помещали статую покойника и вырезали его изображение на гробе. Изготовление таких статуй в огромной мере усовершенствовало египетское искусство.

Веками египтяне верили в гробницы как гарантию безопасности тела и приятного продолжения жизни после смерти. Последующая эволюция магических обрядов — хотя и обременявших жизнь от колыбели до могилы — оказалась эффективным средством, избавившим от религии гробниц. Жрецы наносили на гроб магический текст, который должен был защитить «человека от изъятия у него сердца в подземном мире». Вскоре появилось собрание разнообразных магических текстов, сохранившееся как Книга Мертвых. Однако магический ритуал долины Нила уже на ранней стадии своего развития затрагивал совесть и моральный облик, причем в такой мере, какая не часто достигалась ритуалами тех дней. И впоследствии эти нравственные и этические идеалы стали более верным залогом спасения, чем искусно выполненные гробницы.

Хорошей иллюстрацией суеверий того времени является повсеместная вера в эффективность слюны как целительного средства. Это представление возникло в Египте и распространилось оттуда на Аравию и Месопотамию. В легендарном сражении Гора с Сетом молодой бог потерял глаз, однако после поражения Сета мудрый бог Тот плюнул на рану и исцелил Гора, вернув ему глаз.

В течение долгого времени египтяне верили в то, что звезды, мерцающие в ночном небе, означают спасшиеся души достойных покойников; они полагали, что другие спасшиеся души поглощаются солнцем. В одно время солнцепоклонство стало разновидностью поклонения предкам. Наклонный вход в великую пирамиду указывал строго на Полярную звезду, чтобы душа царя, поднявшись из гробницы, могла отправиться прямо в состоящие из неподвижных звезд устойчивые и неизменные созвездия, которые считались обителями царей.

Косые лучи солнца, пронизывающие облачный покров земли, считали признаком опускавшейся на землю небесной лестницы для восхождения на небо царей и других праведных душ. «Воспользовавшись этим сиянием как лестницей, царь Пепи взошел по нему к своей матери».

Когда Мелхиседек явился во плоти, религия египтян намного превосходила религию окружающих народов. Они верили, что лишившись тела, душа, должным образом вооруженная магическими формулами, могла ускользнуть от преграждавших ей путь злых духов и достигнуть судного зала Осириса, где душа, неповинная в «убийстве, грабеже, лжи, прелюбодеянии, краже и эгоизме», допускалась в царство блаженства. Если же взвешенная на весах душа оказывалась неполноценной, ее отправляли в ад, к Пожирательнице. По сравнению с верованиями многих окружающих народов, это было относительно прогрессивным представлением о будущей жизни.

Концепция посмертного суда за грехи, совершенные при жизни на земле во плоти, попало в иудейскую теологию из Египта. Во всем еврейском Псалтыре слово «суд» употребляется только один раз, и именно этот псалом был написан египтянином.

3. ЭВОЛЮЦИЯ МОРАЛИ

Хотя культура и религия Египта были унаследованы главным образом от месопотамских андитов и переданы последующим цивилизациям в основном через древних евреев и греков, социальный и этический идеализм египтян появился в долине Нила в значительной мере как чисто эволюционное явление. Несмотря на то что многие истины и культурные ценности были заимствованы у андитов, в эпоху до посвящения Михаила нравственная культура как чисто человеческое явление достигла в Египте большего развития, чем в каком-либо другом ограниченном регионе, где существовали аналогичные естественные процессы.

Нравственная эволюция не определяется только откровениями. Высокие моральные критерии выводятся из собственного опыта человека. Благодаря присутствию внутреннего божественного духа, человек способен развить в себе даже духовные качества и космическую проницательность. Такой естественной эволюции совести и моральных качеств способствовали также периодические прибытия учителей истины: в древности — из второго Эдема, впоследствии — из салимского центра Мелхиседека.

За тысячи лет до того, как салимское евангелие проникло в Египет, духовные лидеры Египта учили людей быть справедливыми, честными и избегать алчности. За три тысячелетия до появления древнееврейских священных писаний девизом египтян были слова: «Твердо стоит на ногах лишь тот, чьим образцом является праведность и кто идет по начертанному ею пути». Они учили мягкости, умеренности и благоразумию. «Поступайте правильно и обращайтесь справедливо со всеми» — гласила заповедь одного из великих учителей этой эпохи. Египетской триадой этого века была Истина-Справедливость-Праведность. Из всех чисто человеческих религий Урантии ни одна не превзошла социальных идеалов и нравственного величия этого древнего гуманизма долины Нила.

Такие эволюционирующие этические идеи и нравственные идеалы оказались благодатной почвой для сохранившихся учений салимской религии. Понятия добра и зла быстро нашли отклик в народе, который верил, что «жизнь дается умиротворенным, смерть — виновным». «Умиротворен тот, чьи поступки вызывают любовь; виновен тот, чьи поступки вызывают ненависть». Веками обитатели долины Нила следовали в своей жизни этим развивающимся этическим и социальным нормам, пока они не приняли более поздние представления о хорошем и плохом — представления о добре и зле.

Египет отличался своей интеллектуальностью и нравственностью, но не слишком высокой духовностью. За шесть тысяч лет в среде египтян появилось только четыре великих пророка. В течение некоторого времени они внимали Аменемопу; Охбана они убили; Эхнатона они приняли, но не полностью и лишь ненадолго; Моисея они отвергли. Опять же, только в силу политических, а не религиозных причин Аврааму и, позднее, Иосифу удалось оказать огромное влияние на весь Египет в качестве проповедников салимских учений о едином Боге. Но когда салимские миссионеры впервые достигли Египта, они обнаружили, что эта высокоэтическая эволюционная культура была смешана с менее строгими нравственными нормами месопотамских иммигрантов. Эти древние проповедники долины Нила первыми провозгласили, что совесть есть веление Бога, глас Божества.

⇐ Предыдущая137138139140141142143144145146Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: