 |
Ребенок заглядывает в больницу
|
|
|
|
Ветер плюнул на зрачки снежком,
тает он и, подражая слезам,
капает кометами на ком,
что катит мальчик под окном
больницы, где отец его
следит за стариком. Тот жив
себе во зло.
Забравшись на ком, мальчик смотрит на
палату и раздетую догола
смерть, противясь которой
врачи посадили цветы
на увядающем подоконнике.
И кончились нервы у стен:
они будто в коме.
На площадке снегири свистели,
вторя скрежету качелей
мальчик потянулся к небу
и от солнечного света
он закрыл глаза, нахмурил брови.
Таял снег в румянце на щеках,
но выпадал новый.
15 окт 11
***
Безлюдное небо над мной, я лежу на камне,
к ногам прилип песок.
Волосы отданы ветру, во рту моем не тает снег,
в раскрытых губах — безмолвие.
Мои глаза опущены в землю, и я протягиваю ветви:
головы покрываю.
Ветер
ветер с губ слетел моих
и смешался с ветром перед ними.
ветер дунул в спину мне.
все состоит из ветра.
снег, похожий на пыль,
касается щек моих,
и секунды летят
вместе с ним.
сколько стоит лицо мое?
распадаясь во мглу
я пронзаем лучами
и отвергаю мглу.
и если моя любовь
никому не нужна —
буду любить затылки.
если моя душа
попала сюда по ошибке —
срубите ее и создайте скрипки.
опилки — сожгите.
сожгите опилки.
8 дек 2011
Златоносец
Пробудись. От снов отверзи веки.
Я слышу, — видишь ты кошмары.
Встань, и рухнут цепи гор,
вздохнув предсмертно пылью золотой.
Ты облаком щеки вздуешь,
освободишь пустыни от песка,
и прогремит твое живое слово,
и мир начнется снова.
Ты подойдешь ко мне, как ливень к лесу,
подняв из почвы травы и зверей,
и сотни птичьих голосов
сольются в имени твоем.
|
|
|
Ты склонишься надо мной,
как гора над водой,
и листья вернутся к деревьям,
я лягу на твою ладонь.
Неси меня. Неси меня над миром.
Я облака сквозь пальцы пропущу,
и все, что в прежней жизни было,
я ветру дам. Я отпущу.
4 июн 12
Ребро
выйдешь в ночь, а в ней
стаи черных лошадей.
солнце встанет и лучом
мир создаст и все, что видишь в нем.
дрожи, взглянув в космические дали.
так картина узнаёт, что ее нарисовали.
встанешь, спрыгнешь ты с холста
и увидишь: жизнь пуста.
крикнешь в небо: — зря живу, устал!
донесется в спину: — ты не прав.
4 янв 2012
День, в который исчезло время
Все оказалось проще:
обошлось без декораций.
Бог присел,
и нимб освободился.
Он простерся за края
и сужаться начал, собирая колоски.
Влекомые кругом из света,
сливались они.
И вырос город,
без единой стены.
11 фев 11
Пробуждение
в стакане вода с тишиной пополам
пресная осень под языком
и я настолько закончен
что жизнь впереди излишний мазок
страницы не шелестят захлебываясь ветром
птицы вмерзли в лёд
и стало тихо как будто в утробе
и мир зазвучал по-иному
я подошел к балкону
фонарь смотрел внимательно
не на меня
на ствол дома лепестки его
они общались меж собой
лампочка гудела, горело окно
и я не мешал застывши оттого
что нет ничего мертвого.
Воды многие
Пальто расстегнуто. Прогулка в парке.
Все чаще кажется, что солнце и не смотрит на меня.
памятник спорит с булыжником о том,
возможно ли победить хаос.
лавочка против бесформенной ветки.
между ними вопрос о симметрии.
фонарь пытается доказать звезде,
что отличается от нее.
голубь не понимает, что он поет, а человек понимает.
и я не знаю как сказать глухому миру, что я существую.
что он ответит? есть ли ему что сказать?
чем отличаюсь от неживого? тем, что могу кричать об этом.
и если это — всё, пускай прорвется голос
затопит город по колено
|
|
|
иду, и волосы, как пена, а лицо — волна
я поднимаюсь над водой и озираю бесконечный океан
так в зеркало смотрят, не узнавая себя.
и миллиарды лиц направлены вверх
и миллиарды голосов обращаются в вой
— живой! я живой! я живой…
25 авг 12
Дождь у древнего храма
За причастием пилась Христова кровь, а церковь — это сердце,
из которой исходят артерии света.
Люди обходили меня.
Я смотрел на дождь,
стоя под козырьком у входа в храм.
Если из жизни вычесть смерть, то останутся эти капли.
Боже! Ради чего я живу после взгляда на воду?
Неужели, Ты откроешь что-то прекраснее этих зеленых листьев?
Да, я буду жить и на пути своем я буду расстилать
зеленые листья.
30 июн 13
Ветер над полем шпината
я сидел на крыше деревенского домика.
зонт укрывал от дождя, но иногда капли прикасались к моей коже,
шепча о чем-то важном.
они просачивались в землю, а я не видел,
но догадывался, что в каждой из них есть отражение.
по листьям зеленым лилась дождевая вода,
делая их еще зеленее.
между каплями растянулась паутинка
и поймала в себе неуловимое мгновение красоты,
сделав его вечным.
я в дудочку дунул —
ветер пронесся над полем шпината.
от внезапного дуновения упала рисовая шляпа приведения,
сидевшего рядом со мной.
оно улыбнулось мне, а я улыбнулся ему.
Прощание с яблоней
куда вы уносите белую робу мою?
я в откровениях столько слов на ней вышивал!
— ты сбрасывал ее, и она лежала на грязном полу,
мы у тебя отнимаем белую робу.
а скипетр златый зачем и куда?
я людям и духам указывал на небеса!
— ты разбивал им фонари,
мы у тебя отнимаем скипетр златый.
державу в каменьях за что и зачем?
я шептал, и в ночи загоралась она солнцем.
— ты, будто камнем, ей бездну измерил
мы у тебя отнимаем державу в каменьях.
вы отняли всё, но яблоню только не троньте!
я наг перед вами, я жил под цветами её!
— возьми эту рясу из почвы сырой,
а пень из угля слезами отмой.
Встреча в пустыне
Ангел брел по пустыне. В его кожаные сандалии
попадал раскаленный песок.
Его крылья были весьма огромны,
|
|
|
и кончики перьев касались песка, проводили по нему линии,
неуверенные, как записи в дневнике первооткрывателя.
Отсутствие запаха.
Окруженные маревом горячего ветра,
вдалеке медленно передвигались столпы песка,
точно лодыжки титана, чье имя забыли даже рисунки на скалах.
Ангел встал на колени и, зачерпнув горсть песка,
положил несколько песчинок на влажный язык. Сплюнул.
Мимо пробежал скорпион.
К ангелу подошел человек, чьи губы обветрились
и сливались с кожей лица. Его желтые глаза
с опаской посмотрели на нимб, доспехи и крылья.
— Господи! Эти скалы — языки демонов, а песок — их слюна!
Это — дом смерти!
— Нет, Микаэль, это — колыбель человека.
Два поезда
Январь проходил, отряхивая снег с плечей,
где под сгоревшим фонарем я стоял,
и перрон растворялся в ночи.
Он лежал, как скомканная карта,
но даже если карта — старая была,
название той местности ей все равно забыто.
Свистел переход, срывая шапку,
вдалеке петардой взорвался гараж.
ветер пел в тембре баса и рвал струны сосен.
Январь гудел, и плоть дрожала ему в подтанцовку.
фанерный забор развевался, как флаг
в опере ледяной страны.
Но возрос и этот шум:
так быки сшибались бы черепами,
будь они созданы из каленой стали:
два поезда, два поезда огромных —
не едут — падают из мглы.
Фары горят, качаются столбы.
С обоих сторон перрон подогнули,
и металлический скрежет снег разорвал
на стаи скрежечущих птиц.
И воздух в поднятой груди стал камнем,
и мгла разбилась тьмами лиц
с неисчислимыми глазами.
Люди, люди, тысячи людей.
Они летели улыбаясь, хмурясь,
всех одежд и всех кровей.
Их взглядом зацепить нелепо будто каплю из реки.
И лица разлились из окон,
как горная река, что затопила гору
Вихрь подбросил меня, но я продолжал смотреть им вслед,
так на расстреле вместо крика
выбирают петь.
Стихло, и если над перроном пролетела бы птица,
то было бы слышно крылья ее,
но птицы не было.
И чувства, с кипящим белком вместо глаз,
|
|
|
помчались за поездами,
держа мою душу в клыках, иного пути отныне не зная.
Ураган
я иногда раздвигаю шторы и открываю окна:
напротив меня — детский сад.
на простыни белой слушаю как играются дети
и я макаю душу в сладкий чай из этого смеха
по комнате — и я не лгу — разливается солнечный свет
в нем нет особого ничего
я смотрю на него и вспоминаю как мы проходили
способность несчастного делать счастливым
я вышел на балкон и встал на ледяную плитку
зеленые листья. солнце завешано тучами
о ветер ты в урагане дышишь вместе с людьми
ты совершенство и вдохи твои мне до счастья слышны
как передам я промысел этот когда
волосы летят как перелетные птицы
и куда занесет меня эта прекрасная жизнь не знаю
но за эту красоту я всё на свете принимаю
мне нужно учиться любить и сочинять стишки
я хочу печь хлеба и раздавать их детям
но если мне суждено переправиться через ад —
детишки мои, пусть будет так.
Белые ткани
Я вышел с народом из церкви,
звон колокольный заполнил полое сердце.
Я иду к Тебе и носиком рву слои воздуха,
сегодня они, как паутинки, в которых невозможно запутаться.
Полдень светел и тих на поляне,
ангелы стелют белые ткани на клёны, клюкву и камни.
|
|
|
