Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Идейно-теоретические предпосылки социологического знания

Введение

История любой науки — необходимый элемент еесамоосознания.

Прослеживая историческое развитие своей дисциплины, ученые глубже понимают ее современное состояние, противоречия и проблемы. Неудивительно, что по мере развития науки растет и интерес к ее истории. Это полностью относится и к социологии.

В отличие от естественных наук для социологии собственная история ‑ не побочный вопрос, а содержательная проблема, исследуемая теми же методологическими средствами, вплоть до количественных процедур, что и другие социальные проблемы [3, с.164].

В последние двадцать лет удельный вес историко-социологических исследований в общей массе социологической литературы значительно повысился. Расширилась и их тематика. Наряду с историей социологической теории возникла история эмпирических социальных исследований. Больше внимания стали уделять истории институционализации социологии, изучению ее социальных функций и ее взаимоотношений с другими науками. В 1970 г. на VII Всемирном социологическом конгрессе по инициативе советских ученых в рамках Международной социологической ассоциации был создан Исследовательский комитет по истории социологии, в состав которого вошли многие видные социологи. В 1978г. в США начал издаваться специальный журнал по истории социологии. Вопросы истории социологии занимают заметное место в работе международных социологических конгрессов и симпозиумов по истории науки.

Однако разработка научной истории социологии сопряжена с большими трудностями. История любой науки включает в себя историю становления ее предмета, методов, понятийного аппарата, внутренней логической структуры, сферы практического при-

менения, ее институционализации, взаимоотношений с другими дисциплинами, а также соотношение разных школ и течений в самой науке. Но междисциплинарные границы подвижны и изменчивы. Даже сегодня предмет социологии определяют не совсем одинаково. Тем более невозможно такое единство на протяжении всей истории науки. Дело не просто в дефинициях и нюансах. Социология всегда была и остается полем острой идейной борьбы, прежде всего борьбы между марксизмом и различными буржуазными теориями. Идеологические и теоретические установки автора, его понимание современного состояния социологии неизбежно влияют и на его исторические концепции. Сами принципы построения и периодизации истории социологии у разных авторов весьма различны.

Не вдаваясь в историографию истории социологии, которая еще ждет своего исследователя, можно перечислить ряд принципов, лежащих в основе историко-социологических курсов и монографий.

1. Простое изложение взглядов различных социологов и школ в хронологической последовательности с минимальным содержательным анализом [18].

2. Организация материала по пространственно-хронологическому принципу, т.е. по отдельным странам и периодам [28, 30].

3. Рассмотрение социологических идей и теорий как аспекта и элемента более широкой истории общественно-политической мысли, на фоне изменения социально-экономических, политических и идеологических отношений [17, 39].

4. История преемственности и развития социологической теории как специализированной системы знания, причем разные течения социологической мысли рассматриваются либо как стадии формирования и подготовки собственной концепции автора [34, 37], либо как альтернативные и взаимодополнительные потоки [15, 16.29,36,38].

5. История формирования или проявления в социологии какой-то определенной, достаточно общей философской ориентации, например позитивизма [6, 25].

6. История эволюции каких-то фундаментальных социологических категорий, содержание и функции которых меняются на разных стадиях развития общества [32].

7. Серия монографических очерков, посвященных отдельным выдающимся социологам прошлого, каждый из которых рассматривается в связи с особенностями его эпохи, личности и научной деятельности, а также в определенной исторической перспективе [21, 23, 35].

8. Серия очерков, посвященных отдельным, наиболее важным конкретным исследованиям, в которых прослеживается эволюция взаимосвязи теоретических концепций и эмпирических методов исследования [27].

9. Биографический подход, при котором содержание социологических концепций выводится из индивидуальных особенностей и жизненного опыта социолога [31].

10. История эмпирических социальных исследований с упором на развитие методологии и техники исследования [26, 33].

11. История институционализации социологии, ее превращения в университетскую дисциплину, формирования и развития научных учреждений, кафедр, журналов и т. д. [20, 22].

12. Ретроспективный анализ некоторых важнейших современных проблем, как они ставились крупнейшими социологами прошлого [19].

В какой-то степени все эти подходы взаимодополняют друг друга, представляя разные точки зрения на один и тот же предмет. Нередко они даже объединяются в одной и той же работе, особенно в общих курсах. Но формальные вопросы структуры и изложения материала тесно связаны также с содержательными проблемами и различным пониманием предмета и общих тенденций развития социологии.

В трудах буржуазных ученых по истории социологии часто проявляется отсутствие историзма, субъективизм в оценках и отборе материала, стремление приглушить или завуалировать классово-идеологический смысл рассматриваемых теорий, и в особенности неправильная трактовка марксизма. Так, в старых курсах истории социологии марксизму обычно отводили лишь несколько страниц, написанных к тому же в критическо-пренебрежительном тоне. В последние годы в связи с общим ростом влияния марксизма мало кто из буржуазных ученых решается отрицать значение социологического наследия К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. Однако история борьбы марксистской и буржуазной социологии часто изображается упрощенно и искаженно, многие положения, впервые сформулированные классиками марксизма, злонамеренно или по незнанию приписываются другим авторам, поэтому разработка марксистско-ленинской концепции истории социологии имеет не только теоретическое и просветительное, но и важное идеологическое значение.

Принципиальные основы концепции истории социологии содержатся в классических работах К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина, посвященных истории общественной мысли и критике современных им идейных школ и течений. Значительный вклад в эту концепцию внесли также Г. В. Плеханов, А. Лабрио-

ла и другие теоретики марксизма конца XIX ‑ начала XX в. Эта работа была продолжена в советском обществоведении 20-30-х годов, когда были опубликованы важные критические статьи о таких крупных буржуазных социологах, как Эмиль Дюркгейм, Макс Вебер и др. Существенный вклад в разработку истории социологии внесли историки философии и общественно-политической мысли [2, 5, 8, 11, 13].

С превращением социологии в самостоятельную науку тематика историко-социологических исследований заметно расширилась и обогатилась. Наряду с трудами общего характера [6, 9] появились монографические исследования об отдельных социологах прошлого [10], ряд тематических сборников и работ по истории отдельных отраслей социологии [4, 7]. Многие историко-социологические статьи опубликованы в «Философской энциклопедии». Началась систематическая разработка истории марксистской социологии и истории социологии в России [12, 14]. Существенно продвинулось вперед и изучение истории близких к социологии дисциплин ‑ политэкономии, психологии, истории и этнографии. Широко развернулись историко-социологические исследования в социалистических странах.

Не стремясь охватить все проблемы истории социологии этого большого и сложного периода, авторы хотели дать читателю представление об основных направлениях и тенденциях развития немарксистской социологии, без чего непонятны ее дальнейшая эволюция и современное состояние.

Книга подготовлена в Отделе теории и истории социологии Института социологических исследований АН СССР авторским коллективом под руководством доктора философских наук профессора И.С. Кона. Главы первая, пятая, седьмая, введение и заключение написаны И. С. Коном, главы вторая, десятая и двенадцатая ‑ Е.В. Осиповой, третья ‑ И.С. Коном, четвертая ‑ А.Б. Гофманом и А.Д. Ковалевым, шестая ‑ М.С. Ковалевой, восьмая и девятая ‑ Л.Г. Иониным, одиннадцатая ‑ П.П. Гайденко.

Именной указатель составлен М.С. Ковалевой.

Научно-вспомогательная работа выполнена М.С. Ковалевой.

Литература

1. Ленин В.И. Полн. собр. соч. ‑ Т.18.

2. Богомолов А.С. Идея развития в буржуазной философии XIX и XX веков. М., 1962.

3. Голосенко И.А. История социологии как научная проблема: Анализ главных подходов в зарубежных исследованиях. ‑ Социол. исслед., 1976, № 1.

4. Из истории буржуазной социологии XIX-XX веков. М., 1968.

5. История философии. М., 1957-1965. ‑ Т. 1-6.

6. Кон И.С. Позитивизм в социологии. Л., 1964.

7. Лашук Л.П. Введение в историческую социологию. М., 1977, вып.1.

8. Царский И. С. Очерки по истории позитивизма. М., 1960.

9. Осипов Г.В. Современная буржуазная социология. М., 1964.

10. Осипова Е.В. Социология Эмиля Дюркгейма. М., 1977.

11. Позитивизм и наука: Критический очерк. М., 1975.

12. Социологическая мысль в России: Очерки немарксистской социологии последней трети XIX — начала XX века. Л., 1978.

13. Францов Г.П. Исторические пути социальной мысли. М., 1965.

14. Чагин Б.А. Очерк истории социологической мысли в СССР. Л., 1971.

15. Abel Т. Foundation of Sociological Theory. N.Y., 1970.

16. Aron R. Les Etapes de la pensée sociologique. Paris, 1968.

17. Becker H., Barnes H. E. Social Thought from Lore to Science. 3rd ed. N.Y., 1961. Vol.3.

18. Bogardus E.S. The Development of Social Thought. 4th ed. N.Y., 1960.

19. Cavalli L. Il mutamento sociale. Bologna, 1970.

20. Clark T.N. Prophets and Patrons. The French University and the Emergence of the Social Sciences. Cambridge (Mass.), s. a.

21. Coser L. Masters of Sociological Thought: Ideas in Historical and Social Context. 2nd ed. N.Y., 1977.

22. The Establishment of Empirical Sociology: Studies in Continuity, Discontinuity and Institutionalization/Ed. A. Oberschall; Foreword P.F. Lazarsfeld. N.Y., 1972.

23. Ferrarotti F. II pensiero sociologico da Auguste Comte a Max Horkheimer. Roma, 1974.

24. Giddens A. Capitalism and Modern Social Theory. Cambridge, 1971.

25. Giddens A. Positivism and Sociology. London, 1974.

26. Lecuyer В., Oberschall A.R. Sociology: Early History of Social Research. ‑ In: International Encyclopedia of the Social Sciences. N.Y., 1968, vol.15, p.36-52.

27. Madge J. The Origins of Scientific Sociology. N.Y., 1964.

28. Maus H. A Short History of Sociology. London, 1962.

29. Martindale D. The Nature and Types of Sociological Theory. N.Y., 1960.

30. Mitchell D. A Hundred Years of Sociology. Chicago, 1968.

31. Mitzman A. The Iron Cage: A Historical Interpretation of Max Weber. N.Y., 1970.

32. Nisbet R.A. The Sociological Tradition. N.Y., 1966.

33. Oberschall A. Empirical Social Research in Germany 1848-1914. The Hague, 1965.

34. Parsons T. The Structure of Social Action. 2nd ed. N.Y., 1949.

35. Poggi G. Images of Society. Essays on the Sociological Theories of Tocqueville, Marx and Durkheim. Stanford, 1972.

36. Sczepański J. Sociologia: Rozwój problematyki i metod. Warszawa, 1969.

37. Sorokin P.A. Contemporary Sociological Theories. N.Y., 1928.

38. Timasheff N.S. Sociological Theory, Its Nature and Growth. 3rd ed. N.Y., 1967.

39. Zeltlin I.M. Ideology and the Development of Sociological theory. Englewood Cliffs (N.J.), 1968.

Глава первая
От социальной философии к социологии

Идейно-теоретические предпосылки социологического знания

Социология как самостоятельная наука о закономерностях развития и функционирования социальных систем возникла в середине XIX в. не потому, что появился новый объект исследования, а потому, что в других общественных науках возникли проблемы, которые невозможно было решать традиционными способами и в пределах существовавшей системы знания.

Социологическое видение мира (или социологический стиль мышления) предполагает, во-первых, взгляд на общество как некое системное целое, функционирующее и развивающееся по своим собственным законам, «а не как нечто механически сцепленное и допускающее поэтому всякие произвольные комбинации отдельных общественных элементов» [2, т.1, с.165]; во-вторых, осознанную установку на изучение реально существующих общественных отношений в отличие от утопического конструирования идеального общественного строя; в-третьих, опору на эмпирические методы исследования (хотя понимание этих методов может быть различно) в противоположность умозрительным философским построениям.

Элементы такого подхода складывались постепенно, в рамках социальной философии и философии истории нового времени, а также по мере развития эмпирических социальных исследований и дифференциации общественных и гуманитарных наук, причем сильное воздействие на этот процесс оказывал отмеченный В.И. Лениным могущественный ток к обществоведению от естествознания [2, т.25, с.41].

Проблема общества как системы ставилась уже теориями «социальной физики» XVII в. (см. подробнее: [6]). Поскольку об-

щество представлялось частью природы, обществоведение становилось методологически частью естествознания. Если звездный мир изображался в этих теориях как механическое взаимодействие небесных тел, то и общество рассматривалось как своего рода астрономическая система индивидов, связанных социальным притяжением и отталкиванием.

«Естественная теория общества» была рационалистической. Ее цель не описание социальных фактов, а их сведение к небольшому числу имманентных природе, (в том числе природе человека) общих законов, достоверность которых не вызывала сомнений. Взяв за образец науки математику (геометрический метод), астрономию и механику, мыслители XVII в. стремились к широким дедуктивным построениям и с пренебрежением относились не только к истории, но и к социальной статистике, которая в это время делала первые значительные успехи.

Социальная философия XVIII в., ориентировавшаяся не на астрономию и геометрию, а на ньютоновскую физику, была уже не столь механистична и более осторожна в своих обобщениях.

Средневековая философия и ее идейные наследники ‑ романтики-традиционалисты ‑ представляли общество как органическое целое, как общину, в которой социально-экономические связи неотделимы от моральных, персонифицированы и освящены традицией и религией. Просветители противопоставляли этому идеализированному образу средневековой «общинности «механическую» модель общества, основанного на разделении труда и рациональном обмене между индивидами. Уподобление общества машине, составлявшее своего рода структурный эквивалент философско-исторических робинзонад, было наивно и в конечном счете идеалистично. Но оно открывало возможность аналитического вычленения и уяснения реальных функций отдельных социальных институтов и подсистем (государства, права, экономики, культуры), которые в «органической» модели были едва различимы.

Прежде всего проясняется различие между обществом и государством. Первый шаг в этом направлении сделали уже теоретики «естественного права» и договорного происхождения государства. При всей идеалистичности их взглядов разграничение «естественной» социальной структуры и «искусственных» правовых установлений открывало путь к пониманию независимости хозяйственно-экономической жизни от политики.

Английские материалисты XVII в. (Томас Гоббс, Джон Локк), шотландские моралисты (Дэвид Юм, Адам Смит, Адам Фергюсон и др.) и французские материалисты XVIII в. (Поль-Анри Гольбах, Клод-Адриан Гельвеций) единодушно считали челове-

ческое поведение принципиально эгоистическим, направленным на достижение какой-то личной пользы. Но от сведения мотивов социального поведения лица или группы к интересам последних до установления зависимости этих интересов от реального социально-экономического положения лица и группы всего лишь один шаг. Тезис о столкновении социальных интересов логически приводил к выводу о принципиальной несопоставимости осознанных мотивов индивидуальных действий и их общественных результатов. Шотландские моралисты подчеркивают, что социальное поведение людей, не говоря уже о его результатах, в решающей степени управляется внерациональными, инстинктивными силами и влечениями и что поступки людей, переплетаясь и сталкиваясь, порождают совершенно непредвидимые и неожиданные для всех участников этого взаимодействия результаты. Отсюда вытекает, что структура и динамика социального целого могут быть объяснены без их соотнесения с сознанием составляющих это целое индивидов, включая и политиков. В итоге сам постулат «общественного договора», необходимый для осознания человеческой (а не божественной) природы власти, становится излишним и подвергается резкой критике.

Физиократы, благодаря которым «политическая экономия... превратилась в особую науку» [1, т.3, с.413], сознательно исходят из принципа автономии экономической жизни по отношению к праву, полагая, что стихийная игра экономических сил вернее и надежнее приводит к общеполезным результатам, чем административно-бюрократические мероприятия.

Прояснение значения экономических отношений собственности вплотную подводит социальную мысль, начиная уже с Жан Жака Руссо, к проблеме классовых различий и функциональной роли социального неравенства. Английские экономисты-классики выводят социальное разделение общества из общественного разделения труда. Уже в конце XVIII в. входит в употребление понятие «класс», не совпадающее с до тех пор принятым понятием «сословие». Французские историки эпохи Реставрации, особенно Огюстен Тьерри, сделали популярным понятие классовой борьбы. Хотя новые термины еще не имели того строгого значения, которое они получили в марксизме, они явно подразумевали новую социальную структуру, основанную в первую очередь на имущественных различиях в отличие от средневековой сословности.

«Реальный» мир стихийно складывающихся общественных отношений в отличие от мира политических и правовых институтов получил наименование гражданского общества. Терминологически это было связано с традиционным различием гражданского

(частного) и публичного права. Но уже Гегель рассматривал эту проблему глубже, видя гражданское общество одновременно и единым (так как ни один индивид не может в таком обществе обойтись без других), и раздробленным, раздираемым противоречивыми эгоистическими интересами. И поскольку Гегель подчеркивал, что резкое противопоставление гражданского общества политическому свойственно не всякой, а лишь «современной» эпохе, этот термин приобрел также и исторический смысл, обозначая, с одной стороны, определенную сферу, часть социального целого, а с другой ‑ буржуазное общество как этап исторического развития.

Очень важными достижениями философии XVIII в. были предпринятая Джанбаттиста Вико попытка концептуального разграничения общества и культуры, а также разработанная просветителями идея прогресса.

Просветительские теории прогресса, сыгравшие роль идеологического обоснования буржуазной эпохи, во многом подготовили эволюционистские схемы XIX в. Но линейная концепция общественного развития нередко принимала откровенно телеологический характер: цель, постулируемая философом, фактически играла роль провидения. Кроме того, констатация глубоких социальных перемен сплошь и рядом уживалась с принципом неизменности «человеческой природы», трактуемой в антропологическом духе.

В применении к историческомуматериалу идея «вечных и неизменных» законов была наиболее шаткой. Попытки объяснить одной и той же формулой и общую структуру общества, и его конкретное состояние в определенный момент времени неизбежно терпели крах, а отождествление понятий социального изменения, развития и прогресса создавало иллюзию движения истории по заранее намеченному маршруту.

Таким образом, хотя социальная философия нового времени разрабатывала важные теоретические проблемы, ее построения оставались умозрительными и неконкретными. Однако параллельно спекулятивной философии истории в XVII-XVIII вв. начинают развиваться эмпирические социальные исследования, прежде всего социальная статистика. Вырастая из практических нужд управления, эти исследования первоначально были локальными, несовершенными по методам и неодинаковыми в разных странах [7]. Но постепенно они набирают размах и силу. Во Франции разрабатывается техника массовых статистических опросов и хозяйственных переписей. Английские «политические арифметики» XVII в. Уильям Петти, Джон Граунт, Грегори Кинг и Эдмунд Галлей заложили основы современной демографии и

и выработали методы количественного исследования социальных закономерностей.

Рассматриваемые порознь, эмпирические исследования XVII-XVIII вв. кажутся лишь описательными, лишенными общей теоретической базы. Но за неимением социологической теории эти исследователи опирались на естественнонаучные и общефилософские концепции. Характерно, что в числе родоначальников эмпирической социологии были многие выдающиеся естествоиспытатели (например: Галлей, Лаплас, Бюффон, Лавуазье), изучение ими социальных процессов было органически связано с их естественнонаучной деятельностью.

Эти ученые в исследовании социальных проблем не просто «применяли» готовые методы, разработанные в естественных науках: многие общенаучные методы и теории разрабатывались именно на социальном материале. Так, работа Лапласа «Философские очерки о вероятностях» (1795 г.) была в значительной мере результатом социально-демографических исследований самого Лапласа и других ученых. Стремление вывести строгую количественную формулу роста народонаселения в немалой степени объясняет и популярность «Очерка о народонаселении» (1798 г.) Томаса Роберта Мальтуса, несмотря на явную реакционность и несостоятельность его теорий.

Кроме социальной статистики, важное значение для социологии имело развитие в конце XVIII ‑ начале XIX в. этнографических исследований. Начиная с эпохи великих географических открытий, рассказы о путешествиях и жизни заморских народов были любимейшим чтением образованных людей в Европе. Но в этих повествованиях правда тесно переплеталась с вымыслом. Для первых историков, путешественников или колонистов открывавшийся им «мир дикарей» был не столько предметом изучения, сколько объектом воздействия. Однако просветительские теории «естественного человека» стимулируют все более активное сопоставление «цивилизованных» нравов с «дикими»; дикарь «представляется теперь первобытным человеком, в котором европеец может узнать черты своей собственной истории» [3, с.254].

В середине XVIII в. слово «антропология» еще принадлежало лексикону анатомии и обозначало «изучение человеческого тела». Но уже Бюффон определяет антропологию как общую науку о человеке, включая в нее языкознание, культуроведение и т.д.

В XVIII в. делаются первые попытки систематического описания и сравнения образа жизни разных народов, часто с историческим уклоном (Жозеф Лафито, Жан-Николя Деменье, Франсуа Вольней). В результате спекулятивные философские построе-

ния то и дело сталкиваются с проверенными и зафиксированными научными фактами, показывающими сложность проблемы единства и многообразия человеческий культуры.

Сравнительно-исторический метод применяется не только при изучении «примитивных» народов, но и в юриспруденции, фольклористике, языкознании.

В начале XIX в. спекулятивной социальной философии всюду противопоставляется идея научного, «положительного» исследования. Ускоряется и сам процесс дифференциации и «отпочкования» научных дисциплин. Вслед за юриспруденцией и историей от философии отделяются политэкономия, этнография, статистика, языкознание. Это служит образцом и прецедентом для возникновения новых дисциплин и вместе с тем усиливает потребность в каком-то новом интеллектуальном синтезе, в обобщающей, но вместе с тем нефилософской (в смысле: неспекулятивной) науке о человеке и обществе.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒