Г. Общегородская проверка на СПИД

Ошо по-прежнему храпит молчание и пребывает в уеди­нении. Когда врачи сообщают ему про эпидемию СПИДа, он пред­лагает провести в Раджнишпураме всеобщую проверку, кото­рую могут пройти и жители, и гости. Кроме, того, он советует жителям города соблюдать меры предосторожности, чтобы не заразиться: пользоваться презервативами, надевать латексные перчатки при любовных ласках и других контактах с те­лесными жидкостями и избегать поцелуев. В то время подобные меры считались крайностями, даже бессмыслицей, и высмеива­лись в прессе. Членов общины, чьи анализы на СПИД были поло­жительными, переселили в отдельные дома и обеспечили особой работой, развлечениями и опекой врачей.

Это, вероятно, единственное место на свете, где приняты все меры предосторожности против СПИДа. Проверку прошли шесть тысяч человек! Нигде в мире не решились проверить на вирус целый город. Все боятся найти больных СПИДом. А те, кто сам что-то подозревает, тоже боятся проверки —уже потому, что, если анализ будет положительным, от них отвернутся все: жены, дета, родители. Им придется уйти из родного дома. Их не пустят ни в один ресторан. Бывшие друзья станут врагами.

Никто не хочет проходить проверку: это не нужно ни прави­тельству, ни больницам, ни самим больным. Пожар разгорается, но никто не желает этого замечать. Это неразумно. Оттого что ты закрыл глаза, враг не исчезнет.

Мы нашли двух больных СПИДом. Мы создали для них чудес­ные изолированные условия. Мы дали им лучшее, что только мо­жем. И они не утратили нашу любовь и уважение.

Г. Отголоски фашизма

В октябре 1984 года Ошо решает прекратить период без­молвия и уединения. Ежедневные беседы возобновляются. Любопытно, что его секретарь Шила была против такого решения и уговаривала его не нарушать молчание; она тревожилась за его здоровье. В конце концов было решено, что он начнет с выступ­лений перед небольшими группами в гостиной собственного дома.

В первое время эти беседы записывались на. видеопленку и демонстрировались на следующий день всей общине в большом зале для медитаций. Когда Шила предложила отменить тате показы, поскольку это отнимало немало рабочего времени, об­щина взбунтовалась. Было принято компромиссное решение: за­писи начали показывать поздно вечером, в конце рабочего дня.

14 сентября 1985 года Шила и сплоченная группа ее сторон­ников собрали вещи и уехали в Германию. Вскоре после ее отъез­да вскрылась целая лавина свидетельств разнообразных прес­тупных махинаций, которые она совершила, в том числе по­пытка отравления личного врача Ошо, организация взрыва в окружном комитете по землеустройству и тайное прослуши­вание телефонных разговоров жителей общины.

Ошо открыто рассказывает о найденных свидетельствах и предлагает федеральным следователям и полиции штата пол­ное сотрудничество в расследовании этих-преступлений. В го­род съезжаются репортеры, они просят у Ошо рассказать, как такое могло случиться, и он дает им ряд интервью.

Вопрос: Я встречался с Шилой. Ее смекалка — во всяком случае, практическая сметка, —и житейская мудрость на всех произ­водила впечатление, хотя заметна была и другая сторона ме­дали: некая деспотичность, мелочность. Вы общались с ней каж­дый день. Что вы можете о ней сказать?

Ответ: Я все это знаю! Но именно эти черты помогали справиться с окружившими нас подлыми политиканами. Если бы делами об­щины заправляли люди порядочные, политики давно бы ее погу­били.

Вопрос: Но разве вы не видели, что она вытворяла тут, на ранчо?

Ответе Нет, ведь я никогда не выхожу из дому и почти ни с кем не встречаюсь...

Вопрос: вы создали эту общину, вы поставили такой великий эксперимент! Неужели нельзя было найти хотя бы еще одно доверенное лицо?

Ответ: Нет. Даже этот эксперимент не сравнится по важности с моим безмолвием. Я помогаю каждому стать личностью и пола­гаться на собственную интуицию. И если человек полагает, что его принуждают к чему-то неблаговидному, он имеет полное право протестовать. Не нужно никому покоряться —кстати, многие лю­ди действительно ушли. Отныне тут будет совсем иная атмосфера, но я смотрю на мир, вижу, что происходит, — и понимаю, что успеха добиваются только дурные люди, как это ни грустно. Хоро­ший человек ничего не добивается.

Вопрос: Знаете, я целый год гадал, соберетесь ли вы когда-ни­будь прогнать в шею эту Шилу или хоть что-то изменить в здешних порядках. Казалось, вы предоставили ей полную свободу действий.

Ответ: Я делаю что-то лишь тогда, когда чувствую, что время пришло. Когда я понимаю, что пришла пора что-то сделать, тогда и делаю.

Вопрос: И когда вы поняли, что пришла пора ее прогонять?

Ответ: Когда она попыталась отравить моего врача. В тот самый момент, когда я начал задавать ему разные вопросы, а потом объявил, что намерен встретиться с людьми и поговорить. Начали просачиваться разные слухи, выставлявшие Шилу в истинном све­те. Тогда я известил власти, полицию, ФБР — они, кстати, тут, но ничего не предпринимают. Мы передали им все необходимые свидетельства, а они твердят: «У нас нет веских доказательств». Не понимаю, какие еще им нужны доказательства. Такое впечатление, что они поверят, лишь когда застанут Шилу на месте убийства с обагренными кровью руками.

Вопрос: Почему вы тянули почти девять месяцев?

Ответ: Так было нужно. Она занималась множеством судебных тяжб, а я не хотел прерывать эти дела, Я хотел, чтобы все дошло до логического конца, после чего делами могли бы заняться новые люди. И это время пришло. Одни судебные тяжбы завершились, другие должны начаться лишь через восемь месяцев, и за этот срок новые юристы успеют как следует подготовиться. Так и будет, можете не сомневаться

Вопрос: Вы играли в очень рискованную игру!

Ответ: Разумеется! Я человек азартный. А точный выбор време­ни —увлекательная игра. Впрочем, я в ней — просто арбитр.

Из беседы с Джеймсом Гордоном, «Нью-Йоркер мэгэзин»

Продолжающиеся разоблачения преступной деятельности Шилы вызывают у жителей общины потрясение и смятение. События и явления, казавшиеся прежде непонятными, выстра­иваются в логическую цепочку преступного замысла. Люди ре­шают мучительные проблемы личной ответственности и от­крытости действий, а Ошо с привычной остротой дает отве­ты на такие вопросы в своих ежедневных беседах.

Мы пытаемся жить не так, как живет внешний мир. Перед нами лишь два пути: либо мой путь, либо путь Шилы. Я выбрал Шилу своим секретарем, чтобы вы увидели, что такое фашизм. Прошу вас, лучше уж сворачивайте на мой путь, путь ответствен­ности за самого себя! Тогда никто не посмеет вами командовать...

Если хотите, чтобы Шила вернулась, я позову ее, всю ее шайку и опять поручу им эту общину. Если же не хотите, чтобы вами помыкали, сами несите ответственность за себя.

Вы очень интеллигентные люди, но это общая беда всех интел­лигентов. Они вечно пользуются свободой не так, как надо.

Я хочу напомнить, что Германия — одна из самых интеллекту­альных стран в мире. Она дала миру таких гениев мысли, как Кант, Гегель, Фейербах, Карл Маркс, Зигмунд Фрейд, Мартин Хайдеггер, —великих философов, великих психологов и мыслителей. Но третьесортному шизофренику Адольфу Гитлеру удалось повести за собой всю интеллигенцию страны.

И мне кажется, что человечество это ничему не научило. Но если ты не учишься на своих ошибках, история повторяется. Толь­ко усвоение урока оставляет ошибки в прошлом.

Мартин Хайдеггер был, пожалуй, самым примечательным фи­лософом нашего века. И этот человек, современник Гитлера, под­держивал Гитлера! Невероятно! Вся молодежь—а это цвет общес­тва, —вся интеллигенция, все университетские преподаватели и ученые поддерживали Адольфа Гитлера —человека необразован­ного, недоучку, которого выгнали из художественной школы и не приняли в архитектурную по причине умственной отсталости. Но этот человек стал вождем самой интеллигентной на свете страны и создал фашистский режим. Он убил почти десять миллионов людей, но его по-прежнему поддерживали.

Это достойно внимания психоаналитиков. В чем же причина? В том, что Германия потерпела поражение в Первой мировой. В том, что интеллектуалы склонны к грызне друг с другом. Они спорят, строят рациональные выводы, философствуют. Они живут не телом, а умом. Кроме того, они эгоистичны. Они — все без исключения! —полагают, будто познали тайну жизни.

После поражения в Первой мировой войне в Германии воца­рился хаос —хаос, созданный Адольфом Гитлером. Он это обе­щал и сдержал свое обещание. Он говорил: «Я смогу сделать эту страну единой, я смогу снова сделать ее сильной —такой сильной, что она будет править миром».

Именно это и было нужно людям. Люди не трудились, царил полный застой творчества. Нужен был кто-то, кто снова сделает страну творческой, кто наведет порядок —и Гитлер заполнил со­бой пустое пространство. Через десять лет Германия снова стала силой мирового масштаба.

Как это странно... Когда даешь людям свободу, они начинают лениться, ничего им уже не хочется. Но если установишь фашист­ские порядки, народ вкалывает изо всех сил: он творит, он слива­ется воедино и становится сильным. Пять лет подряд Германия одерживала победу за победой. Это доказывает, что немцы выбра­ли правильного человека. Весь остальной мир объединился про­тив Германии, но этот человек справлялся со всеми в одиночку.

Он дал интеллигенции такое эго, какого никто прежде ей не давал. Он убедил их в том, что нордическая немецкая раса — чис­топородные арийцы, а их предназначение — править миром, по­тому что все прочие народы — недочеловеки. Интеллигенция бы­ла невероятно благодарна. Их интеллектуальное эго так раздува­лось, что в эту ловушку попадали даже самые блестящие умы вроде Хайдеггера.

И лишь после того, как Гитлера победили, а Германия была почти уничтожена, все начали оглядываться, все задумались, что же они наделали, кого же они поддерживали—чудовище, убийцу, который уничтожил миллионы живых людей. Он был самым кро­вожадным убийцей за всю историю человечества.

Помните об этом. Свобода—это не вседозволенность, а ответ­ственность. И если вы сами за себя не отвечаете, кто-нибудь не­пременно начнет отвечать за вас. И это будет означать рабство.

Меня сейчас все время спрашивают, как такое могло случиться. Почему пять тысяч человек—почти все, между прочим, с дипло­мами лучших университетов мира! — почему ни один из них це­лых четыре года не замечал, что происходит?

А причина в том, что Шила, при всей уродливости ее фашист­ских поступков, одновременно создавала нашу общину. Помимо преступлений, она превращала эту пустыню в оазис, устраивала наш быт и удобства. У любой медали есть две стороны, так что давайте теперь посмотрим на светлую сторону. Кроме того, вы были в осаде, вас окружала враждебность всего Орегона. Это тоже подстроили Шила и ее дружки, это очень простая политическая стратегия.

В автобиографии под названием «Майн Кампф» Гитлер гово­рит, что, если хочешь сделать свой народ сильным, его нужно окружить врагами. Нужно раздувать паранойю, делать вид, что со всех сторон тебе кто-то угрожает. То же самое делала и Шила. Она добилась враждебного отношения со стороны властей Орегона. Она добилась неприязни со стороны американцев в целом. И это сблизило вас, сплотило, вы стали сильнее. Вы знали, что нужно быть начеку и тогда никто не причинит тебе вреда.

Если сам за себя не отвечаешь, непременно случается нечто подобное. История повторяется, потому что люди так ничему и не научились...

Арест

Ошо обещает сотрудничать с правоохранительными орга­нами и помочь до конца расследовать преступления Шилы, но следователей больше интересует поиск повода обвинить в чем-то самого Ошо и жителей города. Настойчиво расходятся слухи о том, что большое жюри готовит обвинительный акт, где Ошо и нескольких его санньясинов обвиняют в нарушении им­миграционных правил. Однако попытки адвокатов Ошо догово­риться о мирной явке с повинной отвергнуты прокурором шта­та Чарльзом Тернером, который заявляет, что подобные пере­говоры «преждевременны».

Тем временем национальная гвардия занимает позиции, удобные для вторжения в Раджнишпурам. Угроза жестокого вооружейного нападения на общину заставляет принять решение о том, что Ошо должен совершить авиаперелет через всю стра­ну и укрыться в Шарлотте, штат Северная Каролина. Предпо­лагается, что там он будет в безопасности, а адвокаты тем временем попытаются прояснить ситуацию. В аэропорту Шарлотты Ошо и его спутников встречают вооруженные до зубов сотрудники таможни и судебные исполнители, извещен­ные о том, что перед ними якобы опасный террорист. Ордера на аресту чиновников нет, и они зачитывают список подозре­ваемых, переданных из Орегона по факсу. Ни одного из этих людей в самолете нет, но пассажиров — в том числе и Ошо — все-таки берут под стражу и заключают в камеру предвари­тельного заключения федеральной тюрьмы Шарлотты.

На слушании дела, которое проходит три дня спустя, сопро­вождающих Ошо санньясинов отпускают, но его самого судья обязывает вернуться в Орегон для дополнительного слушания. Власти настаивают, чтобы он вернулся назад на тюремном транспортном самолете, а не пассажирским или частным рей­сом. Перелет в Орегон занимает у тюремного самолета шесть дней; на протяжении одного дня правительство отказывается раскрыть место пребывания Ошо даже его адвокатам. Со вре­менем становится известно, что Ошо тем временем содержат в федеральном исправительном заведении Рино, штат Оклахо­ма, причем под вымышленным именем —якобы ради его собс­твенной безопасности.

В Орегоне Ошо наконец-то освобождают под залог. Ему предъявлено обвинение в нарушении ряда иммиграционных пра­вил; утверждается также, что он самостоятельно сочетал браком своих учеников и неверно указал намерения своего приез­да в поданной при въезде в страну туристической визе. После переговоров с властями Орегона адвокаты Ошо по-прежнему обеспокоены его безопасностью в том случае, если дело затя­нется. После долгих уговоров Ошо неохотно уступает просьбе «не опротестовывать» два из тридцати четырех пунктов об­винения и мирно покинуть страну.

Тюремное заключение самым серьезным образом сказывает­ся на его здоровье, но лишь два года спустя врачи начнут подоз­ревать, что во время пребывания под стражей Ото был отрав­лен..

Когда меня выслали, прокурор штата Чарльз Тернер при­знался на пресс-конференции, что я не совершал никаких прес­туплений. Он объяснил причину моей депортации так: «Мы хоте­ли уничтожить эту общину. В этом состояла наша главная задача». Но общину нельзя было уничтожить, не избавившись вначале от меня.

Меня взяли под стражу без ордера на арест, не объяснив при­чин, не предъявив никаких обвинений. Клочок бумаги, на нем какие-то имена — и нам говорят: «Нам приказано немедленно арестовать этих людей».

«Загляните в наши паспорта! — сказал я. — В этом списке нет ни моего имени, ни имен моих шести спутников. Это нелепо! Посмотрите на наши паспорта и сравните одни имена с другими. Вы что-то перепутали». Но нас все равно арестовали.

По правде говоря, у них и не могло быть никакого повода для ареста. Но меня двенадцать дней не хотели выпускать под залог. Меня арестовали в Северной Каролине, а оттуда до Орегона, где находилась наша община, всего пять часов лету. Но меня везли в Портленд целых двенадцать дней, меня таскали из одной тюрьмы в другую. За двенадцать дней я успел побывать в шести тюрьмах.

И только позже я все понял, когда британские специалисты по ядам изучили мои симптомы и вынесли свое заключение.- я был отравлен таллием. Этот яд нельзя выявить по анализам крови или мочи—он очень быстро распадается. Но симптомы остались. От­рава распалась, но успела что-то нарушить в моем организме. Этот яд давно применяется против политзаключенных. Но если хоть чуток превысить дозу, человек умрет сразу. Вот почему меня дер­жали под стражей двенадцать дней — яд давали крошечными до­зами, чтобы я не отдал концы прямо в тюрьме. Тогда весь мир возмутился бы.

И когда меня наконец-то освободили, мне было велено поки­нуть Америку немедленно, в течение четверти часа. Перед судом стояла моя машина, а в аэропорту ждал мой самолет, он был готов к взлету. Я должен был убраться из страны немедленно. Они боя­лись, что я подам жалобу в Верховный Суд, если задержусь хотя бы на день. А в данном случае у меня были все шансы выиграть дело, ведь ни одно из их обвинении... Тридцать четыре пункта против человека, который хранил молчание и ни разу не вышел из своего дома! Как такой человек может совершить тридцать четыре пре­ступления? К тому же ни одно из них не было доказано.

Когда я вижу демократию «по-американски» в деле... Как глупо говорить о демократии в этой стране! Их Конституция —просто показуха для внешнего мира. Страной заправляют преступники, что-то лепечущие о свободах...

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: