 |
Кириморут, рассвет следующего дня, 1091 дней после Геонозиса.
|
|
|
|
— Он хорошо будет гореть? — спросил Ком'рк. — Не хочешь добавить в костер горючего?
Ордо подумал, что это было бы неплохой мыслью, и прикинул как это можно будет сделать поделикатней. Он вновь осознал, что ему не хватает знаний, которыми обладает всякий человек — своеобразные слепые пятна в социализации; знал, что он реагирует не совсем так, как другие, и потому старался обращать внимание на то, что могло оскорбить окружающих — если, конечно, это были те, чьи чувства были для него важны. Кремация Этейн была ритуалом, чем–то, что должно было утешить собравшихся, а не утилизацией, которую надо было провести максимально эффективно.
— Разве что немножко. — осторожно сказал Ордо. Некоторое количество смолы, разлитой на поленья может оказаться полезным; без излишнего усердия, ровно столько чтобы дерево горело пожарче. — Да, возьмем немного смолы.
— Орд'ика, ты еще не видел сегодняшние выпуски ГНР?
— Нет.
— Палпатин отменил Республику — теперь это Империя, а себя он объявил Императором.
— Какой скромник.
— И мне приходится думать — что это значит для наших братьев на Корусканте.
— От этого есть какая–то разница?
— Да. — Ком'рк вытащил свою деку. — Смотри. Я понял, почему мы не можем связаться.
Маленький экран показывал незнакомый Ордо портал. Там должен был находиться вход в систему ВАР, куда пару дней назад он мог легально подключиться — и приступить к нелегальному взлому. Теперь он выглядел совершенно иначе: эмблема Империи и другой интерфейс. Ордо активировал на деке Ком'рка систему фальсификации местонахождения терминала, чтобы скрыть попытку доступа, и попытался войти.
Ему не удалось.
— Шаб. — проговорил он.
|
|
|
— За ночь они полностью перестроили систему, Орд'ика. — Ком'рк забрал деку. — Данные, коммы, всё. Мы не можем войти. Мы не можем их вытащить. Мы не можем говорить и слушать когда захотим. Не можем шпионить.
Это был первый на памяти Ордо случай, когда он и его братья не могли получить того, чего хотели. Ничто не было скрыто от них прежде; они взломали даже главный компьютер Типоки, когда были детьми. Имперские сети, тем не менее, закрылись у них перед носом. Причём все.
— Это, скорее, просто досадная помеха. — наконец, сказал Ордо. Туман, который завис над тихим белым пейзажем начинал рассеиваться. День похорон обещал быть ясным и солнечным. — Это не за пределами того, что ты или я могут обойти, а Мереель или Джайнг смогут взломать это за чашкой кафа.
— Уверен, что можем, но начинать нам придется с нуля. Изменилась вся система. Мы привыкли быть внутри, использовать её возможности, но если мы хотим и дальше иметь такой уровень доступа — надо будет здорово потрудиться.
— Если не считать, что это из–за побега наших братьев — почему такая спешка?
Ком'рк пожал плечами.
— На всякий случай?
А мы терпеть не можем быть глухими и немыми. Ордо и его братья привыкли держать руку на пульсе.
— Так, значит мы не можем связаться с Дарманом или Найнером?
— Нет. И даже медотчёт по Найнеру мы получить не можем. Или узнать, где сейчас Дарман. Потому что теперь это Имперская Армия. Нет больше Бригады СО и Республиканского Командования
— Значит, начнем сначала. Но важное — в первую очередь. Ты раздобудешь смолы для костра, а я посмотрю как там Кэл'буир.
Ордо пошел назад, поскрипывая снегом и забыв на время о том, что надо прятать следы. Они не пытались связаться с Дарманом, потому что были в гиперпространстве, а когда они сели — они были заняты зализыванием своих эмоциональных ран. А потом окно возможностей закрылось, по крайней мере, временно. Ордо знал, что Кэл'буир будет расстроен этим и это, в свою очередь, огорчало его. Он решил отложить этот разговор до окончания похорон.
|
|
|
«Все мы решаем что стоит знать тем, кого мы любим, и чего им знать не стоит, и считаем это добротой. Не с этого ли все и начинается?»
Он нашел Скирату в комнате, где они уложили тело Этейн. Она казалась живой. Как бы странно это ни звучало — казалось, что она обрела покой, и это злило Ордо; он знал как закончилась ее жизнь, и на покой это было вовсе не похоже. Теперь он не сможет верить тому, что говорят его глаза о том, что и как происходило. И это не потому, что он вел спокойную жизнь до того, как в нее ворвались смерть и насилие.
— Готов, сынок?
Скирата держал Кэда на руках. Ребенок смотрел на тело не с горестным видом, он выглядел, скорее, растерянным. Он протянул руку, и Скирата чуть наклонил его, чтобы он мог коснуться волос Этейн. Брэлор постаралась на совесть, приводя ее в порядок. Кэд сжимал в руке прядь волос, и явно не собирался её отпускать.
— Орд'ика срежешь прядь её волос, хорошо? — попросил Скирата. — И его тоже. В будущем ему понадобится что–то, что от неё осталось. Не видел куда дели её сумку? У неё была сумка…
Ордо поднял потрепанную коричневую торбу и заглянул внутрь. Два световых меча, связное и информационное снаряжение. И игрушка. Он проверил деку и комлинк.
— Так, тут чипов данных нет… нет, в сумке больше ничего. Игрушку заберёшь?
Похоже что именно игрушка доконала Скирату. Он в полном молчании передал Ордо Кэда и вышел; через несколько минут он вернулся, с совершенно потрясенным видом.
— Всё, я в порядке. — сказал он. — Все готовы?
— Да.
— Тогда приступим.
На этот раз Скирата воспользовался репульсорными носилками чтобы вынести тело Этейн. Наверное, это было слишком — вынести её на руках словно живую, а затем положить её на погребальный костер. Сейчас она была мертва и следовало держать некоторую дистанцию. Скирата вытащил игрушечного нерфа из сумки и Кэд протянул к нему руки. Кэд прижимал нерфа к себе, когда Скирата передавал ребенка Лазиме. Джусик забрал световые мечи прежде чем Скирата мог положить их на костер. Ордо знал, что Кэл'буир хотел бы избавиться от них; и знал, что позже он пожалел бы об этом.
|
|
|
— Они не сгорят дотла. — проговорил Джусик. — Кроме того, они много для неё значили.
— Ладно. — уступил Скирата.
В те несколько тягостных секунд, после того как был брошен последний взгляд, и перед тем как был зажжен огонь, Кэд заныл и забился в руках Лазимы, протягивая нерфа.
— Он хочет отдать его. — сказала Лазима. — Он прощается. Идем, милый.
Она подошла поближе, так чтобы он мог положить игрушку рядом с Этейн. Скирата с опущенной головой пробормотал что–то, что Ордо не смог расслышать, а затем он выпрямился и молча зажег костер ударом огнива, которое он таскал в кармашке на поясе. От искр сразу же занялось пламя. Языки огня начали облизывать поленья, поднимаясь все выше, пока они не поравнялись с телом.
— Ну кир'адик, ши тааб'эчаадж'ла. — проговорил он. «Не умерли, просто далеко ушли.» Так говорили воины Мэндо о своих павших товарищах. Они никогда не умрут; пока кто–то каждый день вспоминает их имена, говорит о них, и о тех прекрасных днях, когда они были живы.
Ордо не нужно было спрашивать. Кэл'буир уже добавил имя Этейн в памятный список, что он каждый день шептал про себя.
Был предел тому, сколько смогут присутствующие оставаться при кремации. В ней было слишком много того, чего скорбящим лучше было бы не видеть. Лазима отошла, чтобы передать Кэда Джусику и пестрая толпа, казалось, растерялась оттого, что не было никакой завершительной церемонии или ритуала. Даже Джусик ничего не сказал; он приложился лбом ко лбу Кэда — возможно, сейчас что–то прошло между ними, что–то недоступное таким, как Ордо.
— Никогда больше этого не сделаю. — Скирата вернулся к погребальному костру. Ордо видел что его губы двигались, но он не слышал слов. Он увидел, как его отец протянул руку в огонь — без перчатки, не выказывая страха обжечься — и что–то взял, перед тем как бросить в огонь что–то, похожее на прядь волос Кэда.
Скирата вернулся, сжимая обгоревшую игрушку и повернулся к остальным.
— Ори'баат, клянусь — я никогда больше не увижу, как мои дети уходят в Мэндо до срока.
Скирата начинал примерно с сотней учеников–командос, а сейчас на службе оставалось восемьдесят пять из них. И все же лишь «Омега», похоже, стала настолько важной для него, сколько бы он ни проводил времени, разговаривая с остальными отрядами на местах их службы. Ордо гадал — начнет ли он также опекать и остальных. Если так и будет — Ордо не имел ничего против.
|
|
|
— Ты обжег руку. — заметил Ордо.
Скирата сунул игрушку в карман. Было в этом что–то от болезненной нежности.
— Ерунда, сынок.
— Ты сказал: «гэй бэл мэндо», верно? — Чтобы официально принять в семью, достаточно было всего нескольких слов. И к посмертному усыновлению относились точно также, как и к прижизненному. — Ты, наконец, принял ее. Ты поступил благородно.
— Быть женой моего сына — недостаточно. — проговорил Скирата. — Я хотел искупить то, что я наговорил ей. И она никогда не знала своих родителей. Что ж, теперь она знает своего отца. — Ордо показалось что Скирата снова может потерять самообладание, но Кэл похоже уже прошел через эту грань. — Когда огонь прогорит, я соберу пепел для Дармана. Фай? Ат'ика? Идите сюда, парни. — Он поманил их рукой. — Позавтракайте хорошенько. И наденьте полный бескар'гам. Мы будем говорить со старым другом.
— Утан? — с надеждой поинтересовался Фай.
— Да. — ответил Скирата. — Мы почтили мертвых. Теперь позаботимся о живых.
* * *
Скирата был искренне рад, что доктор Оволот Куэйл Утан была рядом.
Не только оттого, что она воплощала собой возможность подарить его мальчикам полноценную жизнь. Она была для него полезным отвлечением. Она была заданием, которое надо было исполнить, и заключая с ней сделку, он мог «сточить когти». Это помогало ему; это спасало его от погружения в пучину горя, не давало ему сбиться с пути, и кидаться на тех, кто был рядом и горевал точно также, как он. Он отпер дверь оружейки, и его сопровождали Атин в новенькой броне, коричневой с пурпуром и Фай в доспехах, которые он снял с Геза Хокана на Квиилуре. Они выглядели совершенно непринужденно, словно они были вольными Мэндо'аде всю свою жизнь и никогда не служили Республике.
— Подожди, пока я тебя не позову. — попросил Скирата.
В доспехах Хокана таилась жестокая ирония — ведь только что был кремирован джедай, который обезглавил их хозяина. Вероятно, Этейн начала меняться после этого первого убийства. Скирата подозревал, что именно это было тем моментом, когда она начала отдаляться от Ордена Джедай.
— Доктор! — Скирата заставил себя быть радушным. — Как у вас дела?
Утан оторвалась от своих записей. Мереель устроил ее со всеми удобствами; у нее было почти всё, кроме связи с внешним миром. Впрочем, в своей одиночной камере она должна была к этому привыкнуть.
|
|
|
— Я в порядке. — ответила она. — Как идет война? Корускант еще не взяли?
— Война закончена. — ответил Скирата.
— В самом деле? — моргнула Утан. — Серьёзно?
— Взгляните сами.
Скирата выложил на стол приемник ГолоНета и экран. Все было самой лучшей модели. Она будет гостить здесь очень долго, так что смысла экономить не было; когда он включил — они уже были настроены на новостной канал ГНР.
Утан смотрела, и на лице у нее проступало изумление. Она не видела новостных программ почти три года, и всем, что она знала о войне после того как «Омега» захватила ее на Квиилуре, было лишь то, что рассказывала ее охрана.
«За шоком интересно наблюдать.» — подумал Скирата. «Он развивается в несколько стадий. И для шокированного человека — она не спешит их продемонстрировать.»
Утан пыталась заполнить трехлетний пробел в знаниях — конец войны, конец КНС и Республики… а теперь она получит еще и орешки с сиропом поверх неувианского мороженого.
— Как летит время, не правда ли? — сказал Скирата и прислонился к открытой двери. — Ад'ике? Заходите.
Атин и Фай вошли. Атин не привлек ее внимания — он выглядел как всякий охранник–мэндо, которого она ожидала увидеть — но Фай… Фай носил серо–алый доспех Геза Хокана, а она хорошо знала Хокана по Квиилуре.
Она уставилась на Фая. Возможно, она забыла какого был роста Хокан — тот не выделялся ростом — и она видела только броню.
— Ты все ещё жив, Гез. — проговорила она.
Она не знала, насколько забавно это звучало для мандалориан; таков был буквальный перевод их универсального приветствия, «Су куэ'гар».
Фай хихикнул и стащил шлем.
Скирата усмехнулся.
— Как говорится — один взгляд стоит тысячи слов.
— Сюрприз! — объявил Фай. — Скучали по мне, мэм?
Утан лишь медленно приложила ладони к щекам и внимательно посмотрела на него. Реакция была неожиданно светской, не той, что ожидал от нее Скирата.
— Вы меня спасли не для того, чтобы я продолжила уникальные исследования по нейтрализации Феттовских клонов, не так ли? — наконец произнесла она. — Так, чисто женская интуиция…
Фай уселся напротив. Если присмотреться, было видно, что он двигался прихрамывая и подергиваясь; он все еще испытывал проблемы с равновесием и координацией, но уверенности у него было до небес. Было видно, что он снова ощущает себя опытным солдатом.
— У нас есть имена. — заявил он. — Жены, добрая одежда, банковские счета и всё прочее.
Скирата до сих пор не мог сказать, когда Фай насмешничает, и когда он становится убийственно серьезным, но в любом случае — звучало это неплохо.
— Это месть? — спросила Утан.
Скирата уважал тех, кто мог не сломаться, обнаружив что его, с самого начала, водили за нос.
— Итак, вы в самом деле хотите убивать клонов, или же вы просто пытаетесь решать загадки, Доктор?
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что не могу представить, чтобы разумное существо искренне хотело убивать незнакомых ему существ без причины. Так что или вы тяжело больной шабуир, или вы типичный ученый, который хочет что–то сделать, не особо задумываясь о последствиях.
— Или… — подхватила Утан, — Я могу быть патриоткой, которая не хотела… не хочет, чтобы моей планетой правила корускантоцентричная диктатура, и которая поэтому использует свои умения, целясь в её армию.
— Здорово сказано. Не возражаете, если я это запишу?
— Вы читали бы мне эти лекции на тему морали, если бы я просто собирала бластеры, из которых стреляют в ваших клонов?
— Может быть. — Скирата попытался представить — что могла бы любить, и о чем могла заботиться эта женщина, но это было почти также трудно, как догадаться о том, что может разжалобить каминоанца. Он решил попробовать самое примитивное. — У вас есть дети, Доктор?
— Нет.
Он мог это предположить, но он был уверен, что долю секунды она колебалась. Она могла лгать… или же это была больная тема. Он присматривался к ее глазам, выискивая сокращения зрачков или же легкие движения, которые выдадут эмоции.
— А вы хотели детей?
Вновь легкая пауза. Она моргнула.
— Когда–то. Но потом жизнь решила по–своему, и в следующий раз, когда я об этом задумалась, было слишком поздно.
«Есть.»
— Так вот, эти клоны — мои сыновья. — Голос Скираты был мягок и доверителен. Теперь он знал, на какие кнопки жать. — Не образно — буквально. Я их усыновил. Они мои дети, и я люблю их, и они мой второй шанс обрести настоящую семью. Я намерен забрать их из армии, и мне будет до шаба, если Корускант провалится в мусорный пресс — если при этом ничего не случится с моими мальчиками.
— Мы здесь заключаем сделку?
— Нет.
— А…
— Я просто хочу, чтобы вы понимали мотивы, доктор. Мне плевать на Республику потому что я — мандалорианин. Мандалориане не любят быть стадом. Республика хотела насаждать её сияющую демократию всем подряд, джедаи поддерживали её властной рукой — потому что они всегда лучше знали, что нужно простым смертным вроде нас. Нет, я бы предпочел сражаться за сепаратистов, но на этом фронте были мои сыновья. И они там до сих пор. И есть кое–что что, в чём вы можете мне помочь.
— А почему я должна захотеть помогать?
— Вы ещё, не слышали чего я хочу. — Скирата потрепал Фая по голове и жестом попросил Атина снять шлем. — Эти милые парни стареют вдвое быстрее чем вы или я. Я хочу, чтобы это несправедливое положение вещей прекратилось.
— Вы хотите, чтобы у них был нормальный срок жизни.
— Да.
Утан несколько секунд смотрела на них, а затем уставилась в похожее на бойницу окно. Возможно, ее тревожила девственная белизна снаружи. Кириморут был насколько это было возможно далеко от цивилизации, среди дикой природы, которая напоминала людям как бесконечно одиноки и незначительны они на фоне великого механизма галактики. Утан могла бы справиться с этим, в своей дорогой секретной лаборатории, на заштатной планете вроде Квиилуры, но сейчас опереться ей было не на что, у нее не было рядом союзников и не было гарантированного билета домой.
— Что я буду с этого иметь? — поинтересовалась она.
— Сказано, словно настоящим мэндо'ад. — улыбнулся Скирата. — А вы как думаете?
— Зная вашу породу — хотелось бы ещё пожить.
— Док, не надо играть передо мной ледяную королеву. Я жил среди каминоанцев. Я знаю что такое лед. Кончайте с осиком, и говорите мне, что вам нужно. Вы уже свободны от республики, сепаратистов и даже от нашего нового императора.
— Я хочу вернуться домой. Я потеряла почти три года жизни в той камере.
Скирата думал что она захотела бы кредитки, или, по крайней мере, забрать с собой свои работы — она хотела бы этого, он был уверен, но ее первой реакцией было попросить вернуться домой.
А может ли он позволить ей уйти?
Нет, пока есть клон–солдаты, уязвимые для ее биооружия. У нее не было шанса закончить свой нановирус до того, как Команда «Омега» выкрала её с Квиилуры, но тот был вполне рабочим, насколько ему было известно, а в армии всё ещё было полно клонов Фетта.
— Пойдем иным путем. — сказал Скирата. — Чего вы хотите от жизни? Быть богатой? Знаменитой? Уважаемой в академических кругах? Спасать галактику от болезней и страданий?
— Если бы я была наивна — я бы сказала, что это попахивает отчаянием…
— Я пытаюсь понять — сколько информации я могу спокойно вам передать, без того чтобы вы стали угрозой.
— Если у вас есть данные — вам не понадобилась бы я.
Скирата знал этот тон. У Утан была та же страсть к решению загадок — в лучшем случае не обращая внимания на мораль, в худшем не стесняясь жестокости — что и у Ко Сай, Ненилина и прочих. Она жаждала знания, и это было ее силой. Что ж, у него тоже есть знание. Он включил инфоэкран на столе.
— Взгляните сами. — пригласил он.
Утан помедлила немного, вызывающе глядя ему прямо в глаза, но потом любопытство взяло верх, и она медленно повернула голову, чтобы посмотреть в экран. Скирата вытащил пару жевательных полосок руик–корня и неслышно отступил назад.
— Валяйте, док. Смотрите.
Она так и сделала. И она не была игроком в сабакк; лицо выдало ее чувства. У нее был вид голодного ребенка, которого пустили на пир. Поначалу она прокручивала данные на экране не торопясь, потом все быстрее и быстрее, и, наконец, она откинулась на стуле, глядя на него, и задохнувшись от волнения.
— Вы тут… собрать все это…
Скирата пожал плечами с видом «я–всего–лишь–простой–наемник».
— Ну да, собрали.
— Как вы всё это нашли?
Мы перерыли кучу всего за последнюю пару лет. Камино, «Арканиан Микро», «ГенеСкульпт», «ТераГен», Республиканская Администрация Агрокультур и Животноводства, «Центр Планирования Популяции» Кхомма, «Институт Здоровья» Колумуса, Лур, исследования, всё ещё ведущиеся в ведущих республиканских университетах — не так уж много осталось данных по клонированию и геному разумных и неразумных, которые бы мы не утянули. — Скирата эффектно выдержал паузу, прежде чем упомянуть бывшего нанимателя Утан. — Даже из Гибаданской Академии Жизненных Наук. Просто мы не совсем представляем, как сложить все это вместе, чтобы добиться нужного нам результата.
Утан явно разрывалась между желанием вцепиться в работу и выторговать побольше.
— Еще никто не собирал столько в одной базе.
— Мои мальчики одержимы. И внимательны.
— И все что вы хотите — чтобы эти клоны получили нормальный срок жизни…
— Да.
— В самом деле…?
— В самом деле.
— Скирата, это же стоит миллиарды. Ты мог бы предложить это любой компании из списка и стать очень, очень богатым человеком. Серьезно. Они удавятся за такую подборку данных.
Миллиарды? У него был триллион кредиток, и сумма росла с каждым днем.
— Мы все это украли ради одной цели. Итак, ты в игре?
Утан поднялась, глядя на него.
— Я сказал — ты в игре, Доктор? Мы заключили сделку?
— Какие условия?
— Если ты попытаешься меня обмануть — я лично перережу тебе глотку. Если, конечно до тебя раньше не доберется один из моих мальчиков. И, так или иначе — это будет не быстро. Если ты играешь честно, делаешь свою работу, и не используешь любые из этих данных, или своих собственных, чтобы навредить клонам Фетта — сможешь со всем этим уйти.
Утан задумалась.
— Это может потребовать много лет…
— Чем быстрее справитесь — тем быстрее освободитесь. — хмыкнул Скирата. — Можете поверить.
В любом случае, другого выбора у Утан не было.
— Я справлюсь. — проговорила она.
— Хорошо. — Скирата надел шлем. — Дайте Фаю список покупок, и я достану любое оборудование какое понадобится.
— Так что же случилось с Ко Сай?
— Я хотел бы сказать, что я убил ее — чтобы подстегнуть ваш энтузиазм. — ответил Скирата. — Я в самом деле часто мечтал об этом. Но она покончила с собой. Полагаю, что здесь для каминоанца было слишком мрачно. Или, возможно, так предпочитают поступать такие шовинисты как она — сделать что угодно, лишь бы низшие существа не сделали этого с ними.
Против воли, Утан Скирате почти что нравилась. Было в ней что–то, какая–то искра страсти, которой не было в Ко Сай и ее мерзких сородичах. Говоря дипломатично, нельзя было даже сказать, что они были по разные стороны; просто ей дали такую работу — избавиться от клонов. Если они смогут стереть это различие, то они могут основать отличные деловые отношения.
Джайнг и Мереель ждали за дверью, чуть дальше по коридору. Они подтянулись, когда Скирата вышел и направился к ним. Джайнг со своим серым бескар'гамом носил те самые серые перчатки. Он к ним очень привязался. Скирата гадал — как ещё увековечили Ко Сай после того, как он прислал генералу Зею ее голову.
«Я никогда не брал трофеев. Это забавно. Не в моем стиле пожалуй.»
— Итак, Кэл'буир?
— Она подхватила мячик. — объявил Скирата. — По–моему, дела идут на лад.
Он шел по бастиону Кириморута, и поймал себя на том, что насвистывает себе под нос. Какая жалость, что Этейн не может увидеть это. Впрочем, Джусик дал ему в каком–то роде надежду; если у джедаев был такой шанс благодаря Силе, и если Этейн была в этом джедайском Мэндо, то, возможно, она знала. И, возможно, она ушла куда–то, скучая по тем, кого ей пришлось оставить.
Если этот шанс был именно таким… нет, Скирата совершенно не завидовал джедайской привилегии.
Глава 25
«Реджорхаа'руэтиизе мег'ойаси джорку ми р'ашам. Скажи аруэтиизе, что они живут потому что мы умерли.»
Надпись на мандалорианском мемориале павшим наемникам. Кириморут.
|
|
|
