Завоевание Хайбара и Фадака

Теперь Мухаммаду предстояло расправиться с иудеями, выселенными из Медины, которые поселились в оазисах Хайдар и Фадак. Они были если не инициаторами нападения на Медину, то, во всяком случае, наиболее ожесточенными противниками Мухаммада в «битве у рва», не оставляя враждебной деятельности и после нее.

Еще до Худайбии Мухаммад послал в Хайбар группу мусульман убить главу бану надир, который подстрекал гатафан и их соседей к враждебным действиям против Мухаммада. При неясных обстоятельствах был убит и его преемник. Из рассказа Ибн Са‘да, историка IX в., нельзя понять, погиб он в результате недоразумения или его заманили в ловушку и убили вместе со всеми спутниками (шаввал 6/13. 11–12. 111 628 г. ) Через два месяца после возвращения из Худайбии Мухаммад решил расправиться со своими врагами в Худайбийи. В поход были взяты только присягнувшие в Худайбии. Было объявлено, что это – борьба за веру, участие в которой добровольно, и поэтому не вознаграждается добычей. Всего набралось около 1400 человек при 200 конях, из чего можно видеть, насколько увеличилась ударная сила мусульман за минувший после Ухуда год.

Как утверждают арабские историки, появление армии Мухаммада под Хайбаром было совершенно неожиданным, но сами же приводят сообщения о том, что иудеи Хайбара призвали на помощь бану гатафан во главе с Уйайной ибн Хисном и бану асад во главе с Тулайхой ибн Хувайлидом. Однако, постояв под Хайбаром, они участия в военных действиях не приняли.

В оазисе было три главных укрепленных селения: аш-Шикк, ан-Натат и ал-Катиба – и в каждом имелись крепости и укрепленные дома, каждый из которых приходилось брать в отдельности. Хотя хайбарцы сражались упорно, памятуя о судьбе бану надир, все же замок за замком переходили в руки мусульман. Дольше всех держалась ал-Катиба. Первым в ней пал ал-Камус, замок переселенцев из бану надир. Побежденные обязались сложить оружие и сдать все ценности. Добыча оказалась огромной, но Мухаммад обнаружил отсутствие дорогих серебряных сосудов, о существовании которых знал, и потребовал у Кинаны ибн Абу-л-Хукайка (одного из вождей бану надир) сдать их. Кинана и его брат поклялись жизнью, что все израсходовали на подготовку к войне. Дело испортил их слабоумный племянник, ответивший Мухаммаду, что не знает, где спрятаны сокровища, но часто видел Кинану около развалин дома. Посланные туда люди нашли спрятанные сокровища, Кинана и его брат подверглись пыткам и были переданы для казни родственникам мусульман, убитых ими во время боев в Хайбаре, а их семьи – обращены в рабство. Жена Кинаны, Сафийа, досталась Мухаммаду, сделавшему ее своей восьмой женой.

Осажденные в других крепостях ал-Катибы предпочли прекратить борьбу и сдались на условии сохранения им жизни, если они отдадут все имущество. Потом Мухаммад разрешил им остаться в Хайбаре обрабатывать свои земли, отдавая мусульманам половину урожая, так как обрабатывать эти земли было некому. Все же вероятнее, что это условие сразу появилось в договоре, так как жители ал-Катибы с самого начала не собирались никуда выезжать, и даже скупали вещи из добычи, продававшейся на аукционе.

В этих боях погибло 93 хайбарца, но и мусульмане понесли самые тяжелые после Ухуда потери – не менее 25 человек убитыми и не менее сотни ранеными. Побежденные попытались расквитаться с Мухаммадом, угостив его отравленной бараниной. Один из мусульман, проглотив кусок, умер, а Мухаммад, почувствовав привкус, выплюнул мясо и отделался недомоганием. Виновницу казнили, хотя она и отговаривалась тем, что знала – истинный пророк не съест отраву.

С завоеванием Хайбара и подчинением Фадака мусульманская община, замкнутая в пределах одного оазиса, стала превращаться в государство. Одновременно неизмеримо вырастало богатство самого Мухаммада и его окружения, четко обозначился переход от проповеди равенства и нестяжательства к откровенному приобретательству. Раздел доходов Хайбара доказывает это самым недвусмысленным образом.

Добыча, захваченная в боях, была разделена в соответствии со сложившейся практикой, а наиболее ценное приобретение, земли оазиса, как полученные по договору, а следовательно, как дар Аллаха пророку, Мухаммад разделил по собственной воле. Весь оазис был разделен на 36 частей, половину из них он оставил в своем распоряжении, а вторую отдал участникам осады. Каждая из этих 18 частей состояла из 100 долей. Размер доходов, приходившихся на долю рядового участника осады, нигде не сообщается, но мы можем вычислить их косвенно и получить достаточно ясное представление о принципах раздела благ внутри зарождавшегося мусульманского государства.

Доходы с одной половины оазиса достались 1400 человекам, а с половины, оставленной Мухаммадом в своем распоряжении – 40–50 родным и приближенным к Мухаммаду людям; причем преимущество он отдавал своим женам и ближайшим родственникам. Фатима получила ежегодную ренту в 200 васков фиников (около 400 ц), Аиша – 200. Из всех сподвижников Мухаммада только Усама ибн Зайд получил большую ренту – 250 васков, Абу Бакр – только 100. Любопытно, что в эту привилегированную группу попал и Мистах ибн Усаса, которого, по сведениям того же Ибн Хишама, будто бы бичевали за клевету на Аишу.

Список Ибн Хишама позволяет составить представление об общем объеме поступлений из оазиса и о размере пожалования рядовым участникам похода. Общий объем поступлений с половины оазиса по этому списку 3020 васков, но, возможно, еще какая-то часть урожая поступала в непосредственное распоряжение Мухаммада. Остановимся на округленной цифре – 3 000 васков. Если вторая половина, разделенная между рядовыми участниками похода, была примерно равноценной, то на долю каждого из них придется 1⅔ васка (3⅓ ц) фиников. Проще говоря, 120 рядовых участников сражения получали столько же, сколько одна Аиша, а доля всех жен Мухаммада равнялась доле 540 воинов. Вряд ли эти цифры нуждаются в дополнительных комментариях.

Из Хайбара Мухаммад двинулся на Вади-л-Кура. После четырехдневной осады и взятия одного из укреплений жители оазиса согласились признать власть Мухаммада и выплачивать ему определенную долю урожая. Услышав об этом, будто бы согласились платить дань и жители Таймы.

Победа в Хайбаре совпала с другим успехом, значение которого мы не можем достаточно точно оценить, – в эти дни из многолетней эмиграции в Эфиопии вернулась последняя партия мусульман во главе с Джа‘фаром ибн Абу Талибом, братом Али. Согласно Ибн Хишаму, Джа‘фар приехал прямо в Хайбар в день заключения договора, и Мухаммад, целуя его, сказал: «Не знаю, чему я больше рад: завоеванию Хайбара или приезду Джа‘фара».

Вместе с ними к Мухаммаду приехала еще одна жена, Рамла, дочь Абу Суфйана, овдовевшая в Эфиопии. Сватать ее был послан специальный посланец, одновременно вручивший негусу письмо с предложением принять ислам. Единственной разумной причиной этого настойчивого заочного сватовства (если не предполагать странную страсть Мухаммада к вдовам) могло быть только ее происхождение – женитьба на ней могла быть своеобразным вызовом Абу Суфйану. Недаром последний, услышав о женитьбе Мухаммада на его дочери, с досадой сказал: «Вот необузданный жеребец! ».

После взятия Хайбара военные акции Мухаммада снова ограничиваются набегами на со седей-бедуинов, в основном небольшими силами. Все они были направлены на север и восток от Медины.

Между тем подошло время паломничества в Мекку, обусловленного договором в Худайбии. 1 зу-л-ка‘да 7/2 марта 629 г. Мухаммад собрал всех присягнувших в Худайбии, к ним присоединились и некоторые язычники, так что всего набралось около 2000 человек. Вперед был выслан авангард из 100 кавалеристов, за ним – обоз с оружием, а следом двинулись паломники в ихрамах, одеждах для паломничества. Около Мекки обоз с оружием был оставлен под охраной 200 человек, а остальные вступили в Мекку с одними мечами. Мекканцы освободили им место около Дар ан-надва. После совершения семикратного обхода святыни Мухаммад остановился около ал-Марвы и совершил заклание жертвенных животных. Затем часть совершивших обряд ушла, чтобы сменить отряд, охранявший оружие, а Мухаммад на несколько часов уединился в Ка‘бе. Мекканцы издали внимательно следили за происходящим.

Это паломничество, получившее название «предрешенного малого паломничества» (ал-умра ал-кадийа), закончилось еще одной женитьбой Мухаммада, на Маймуне, свояченице ал-Аббаса и Джа‘фара. Видимо, желание укрепить связи с этими двумя людьми было важнейшей целью брака.

Мирно закончившееся паломничество сыграло большую роль в укреплении позиций Мухаммада: все могли убедиться, что задуманное и обещанное им сбывается, а мекканцы, наблюдая в течение трех дней, как беспрекословно повинуются ему две тысячи человек, воочию убедились, какой реальной силой он обладает. Первым понял это Халид ибн ал-Валид, заявивший: «Теперь каждому умному человеку ясно, что Мухаммад не колдун и не прорицатель, а его речи – речи господа миров, и каждый, у кого есть соображение, должен следовать за ним». Несмотря на попытки отговорить его, Халид принял ислам. Однако, распространение ислама среди бедуинов не имело успеха: две экспедиции, посланные в разные районы, кончились трагически для мусульман.

Ряд средневековых мусульманских историков сообщают, что после Худайбийи Мухаммад направил послания с призывом принять ислам Ираклию, Хосрову II, негусу, гассанидскому эмиру, наместнику Египта ал-Мукаукису, «царю» Омана, «царю» Йемена, правителям Бахрейна и Йамамы. Если такие послания и отправлялись, то значительно позднее, когда власть Мухаммада была признана во всей Аравии. Эти историки приводят текст некоторых из этих посланий, которые выдержаны в повелительном тоне. Сообщается что, Хосров II, услышав содержание письма, разгневался и разорвал его. И этому можно поверить.

Современные мусульманские историки подтверждают достоверность изложенного события и самого текста письма указанием на существование подлинника этого послания, написанного на коже со следом надрыва его Хосровом. В начале XX в. на антикварном рынке появились якобы подлинники этих писем на коже. Они опубликованы, и о них более столетия идет дискуссия. Наиболее рьяный защитник их подлинности М. Хамидуллах приводит в доказательство совпадение их текстов с текстами, фигурирующими в исторических сочинениях. С чисто текстологической точки зрения совпадение текстов этих документов с приводимыми в источниках является не доказательством их подлинности, а аргументом против, так как во всех других случаях, когда представляется возможность проверки, оказывается, что исходный текст (даже если он первоначально был точно скопирован) при переписках неминуемо искажается. Именно это и является наиболее убедительным опровержением подлинности этих пяти «документов», так как текст подлинного документа не мог воспроизводиться слово в слово в сочинениях, написанных через 200–300 лет после их отправки в разные страны. Наконец, древний облик почерка, на который ссылается Хамидуллах, воспроизводит не рукописный почерк, а арабские граффити и простейшие надписи на камнях VII–VIII вв.

Приходится смириться с тем, что в нашем распоряжении имеется лишь приблизительная передача содержания писем, направленных Мухаммадом в разные годы. Однако известен один случай несомненного серьезного контакта с правителем страны за пределами Аравии – с «ал-Мукаукисом», наместником Египта Георгием, который будто бы в начале 7 г. х. (май – июнь 628 г. ) прислал Мухаммеду подарки: двух сестер-невольниц с евнухом, мула и одежды из коптских тканей. Одну из невольниц, Марию, Мухаммад взял себе в наложницы, а другую подарил одному из сподвижников. Во всяком случае, до конца 629 г., когда была завоевана Мекка, Мухаммад вряд ли обращался к кому-то, кроме ближайших соседей, с предложением принять ислам. Насколько можно судить по имеющимся сведениям, он отличался трезвым взглядом на ситуацию и, несмотря на убеждение в своей особой миссии, не ставил перед собой нереальных целей, тем более что до конца жизни считал, что его миссия касается вразумления одних только арабов.