 |
Глава 24. Конец стабильности. Халиф-поэт
|
|
|
|
Глава 24. Конец стабильности
Халиф-поэт
Шел двадцатый год правления Хишама, четвертого из сыновей Абдалмалика, занимавших халифский престол. Ему было 52 года, но какая-то внутренняя болезнь, сопровождавшаяся болями, изнуряла его, и 6 февраля 743 г. он скончался в своем дворце в Русафе. Его наследник ал-Валид ибн Йазид находился в это время в семистах с лишним километрах, в ал-Азраке. Несмотря на его отсутствие и нелюбовь к нему сыновей Хишама, присяга преемнику была проведена в тот же день без осложнений и противодействия, из чего можно заключить, что в окружении Хишама было много сторонников ал-Валида.
Он в своем далеке получал достаточно информации из Русафы и знал о болезни дяди-халифа, ждал его смерти и скорого своего вступления на престол, поэтому 11 февраля, завидев издали гонцов, сразу понял, что долгожданный час настал. Прочитав официальное послание из халифской канцелярии, он первым делом осведомился о судьбе своего секретаря и товарища по вечеринкам Ийада ибн Муслима, арестованного Хишамом, и узнав, что он вышел на свободу, запер и опечатал сокровищницу, отчего Хишам не мог быть похоронен в достойном халифа саване. Ал-Валид не поехал сам в ненавистную Русафу, а послал туда близкого ему двоюродного брата, ал-Аббаса ибн ал-Валида принять государственную казну и арестовал средства сыновей Хишама, кроме Масламы, который был ему родственен по пристрастию к вину. Сам ал-Валид 15 февраля появился в Дамаске, где руководил пятничной молитвой и принял присягу жителей столицы.
Новому халифу было около 32 лет, но голова его уже заметно поседела, отмечалось, что у него были необычно длинные пальцы рук и ног. Более ничего примечательного о его облике не сообщается. Средневековых авторов больше всего привлекала тема пьянства и связанных с этим стихов, хотя без сомнения, эта сторона его жизни несколько преувеличена, во всяком случае, она не был настолько предосудительна, чтобы сделать его недостойным сана халифа. Иное дело, что по характеру он не был создан возглавлять государство: повышенная эмоциональность, свойственная большинству поэтов, порождала непредсказуемость действий, не позволяла собрать вокруг себя влиятельных и надежных сторонников, а государство для него было только источником для удовлетворения своих желаний, а не организмом, о котором надо заботиться.
|
|
|
Начало правления было вполне благополучным и могло понравиться подданным: он восстановил размер жалования, сокращенного Хишамом, и даже прибавил всем по 10 дирхемов в год (а сирийцам – по 20), возобновил выплату жалования мединцам, которой их лишил Хишам, наконец, по примеру своего тезки ал-Валида ибн Абдалмалика, назначил содержание слепым и параличным сирийцам, приставил к ним услужающих, а женам подарил благовония и одежды (если только историческая память не перенесла на него то, что было сделано его тезкой).
Одним из первых наместников удовлетворение приходом к власти ал-Валида выразил наместник Джазиры и Арминии Марван ибн Мухаммад. Поддержка этого влиятельного и энергичного деятеля имела для нового халифа большое значение. Он написал, что рад окончанию правления Хишама, который в опьянении властью пренебрегал предписаниями Аллаха и выражал надежду, что теперь этому наступит конец. Приветствовали его приход также Йусуф ибн Умар и Наср ибн Саййар, оказывавшие ему моральную и материальную поддержку до прихода к власти. Все они сохранили свои прежние посты.
Знакомясь с документами канцелярии Хишама, ал-Валид обнаружил письма, в которых некоторые наместники советовали лишить его права наследования; они, понятно, были смещены, как и сыновья Хишама.
|
|
|
Ал-Валид, так долго дожидавшийся осуществления своего права на высшую власть, поспешил закрепить право наследования ее за своими сыновьями, ал-Хакамом и Усманом, хотя они еще не достигли совершеннолетия. В провинции были направлены послания с предложением провести им присягу, и обосновывалась законность и полезность этого акта для мусульманской общины. Документ вышел из канцелярии через 99 дней после того, как ал-Валид узнал о своем воцарении. Йусуф, в свою очередь, разослал копии этого послания нижестоящим администраторам. Такое поспешное решение об утверждении наследниками двух несовершеннолетних вряд ли было всеми встречено одобрительно. По некоторым данным, эти малолетние престолонаследники были назначены наместниками Дамаска и Химса, реальное управление которыми осуществляли доверенные лица ал-Валида.
Одновременно с присягой престолонаследникам, ал-Валид сместил с поста наместника Хиджаза Мухаммада ибн Хишама ал-Махзуми, который советовал Хишаму лишить его права престолонаследования, и отправил его вместе с его братом Ибрахимом к Йусуфу ибн Умару в Васит, где они умерли в тюрьме от пыток.
А за пределами сравнительно узкого круга людей, вовлеченных в борьбу за места у власти, продолжалась та же мало менявшаяся жизнь. В очередной раз был предпринят поход в Малую Азию. Очередной тур борьбы за обладание Кипром кончился, видимо, в пользу Византии, так как киприотам, желавшим переселиться в Сирию (то есть мусульманам), было предложено сесть на суда, подошедшие к острову, и многие воспользовались этой возможностью.
В Хорасане покой и порядок нарушил алид Йахйа ибн Зайд ибн Али ибн Хусайн. За антиумаййадскую пропаганду он был арестован Насром ибн Саййаром, но освобожден по приказу ал-Валида. Наср постарался удалить его из Хорасана и отправил его в Дамаск, выдав на дорогу 2000 дирхемов и двух мулов. Йахйа доехал до Серахса и там задержался. Наср приказал амирам округов, расположенных на главной почтовой дороге, не давать ему останавливаться и следить за ним. По дороге к Йахйе присоединились его почитатели, и в Байхаке, на границе подвластной Насру территории, у него собралось 70 человек. Чтобы превратить эту группу в подвижный боевой отряд, нужны были кони, и он отобрал их у какого-то каравана. Это был уже прямой вызов Насру. Наср приказал наместнику Нишапура нагнать и наказать мятежника. Амр ибн Зурара настиг его где-то в области Мерверруда, но потерпел поражение и погиб в бою. Другой отряд, посланный Насром из Мерва, настиг Йахйу, направлявшегося к Балху, в Джузаджане, и разгромил его. Йахйа погиб в этом бою, голову его Наср отправил вместе с победным донесением Йусуфу ибн Умару, а тот, видимо, отослал ее ал-Валиду.
|
|
|
Некоторое время при ал-Валиде находился бывший наместник Ирака Халид ибн Абдаллах ал-Касри, впавший затем в немилость. Лояльность Йусуфа ибн Умара не избавила его от неприятностей. Ал-Валиду захотелось назначить своего дядю на доходное место, сместив Йусуфа. Ему было приказано явиться с дарами к халифу. Предупрежденный одним из придворных, он согласился оплатить долг, числившийся уже пять лет за Халидом ибн Абдаллахом, и уплатить 50 млн дирхемов, сохранив свой пост. Халида он увез с собой, пытками выколачивая деньги. Получил ли он хоть что-то, не сообщается, известно только, что Халид умер от пытки. В конце лета 743 г. группа руководителей аббасидской пропаганды из Хорасана, среди которых были Сулайман ибн Касир, Малик ибн ал-Хайсам, Кахтаба ибн Шабиб и, возможно, Букайр ибн Махан, прикрываясь, как обычно, паломничеством в Мекку, посетили главу Аббасидов Мухаммада ибн Али в Хумайме, привезли ему 200000 дирхемов, собранных как садака его сторонниками, и подарки, получив от него необходимые наставления. Букайр задержался у него, присутствовал при его кончине в начале зу-л-ка‘да (конец августа) и передаче имамата его сыну, Ибрахиму ибн Мухаммаду.
Конец 743 г. не был отмечен заметными политическими событиями, зато дала о себе знать природа, наслав зимние холода, ливни, попортившие каналы в Джазире, и, наконец, чуму, спутницу голодных лет. Спасаясь от нее, состоятельные горожане покидали города, покинули их и арабские амиры, располагавшие, как мы видели, прекрасными именьями с дворцами в сирийских степях.
|
|
|
Амир Дамаска уехал в Катану, ал-Аббас, старший сын ал-Валида I, перебрался из Химса в Кастал, а ал-Валид II наслаждался весенним солнцем и воздухом в любимом ал-Азраке, где каким-то способом изгонял боли из руки с помощью молока. Жизнь была прекрасна: днем верховые прогулки по цветущей степи и охота, вечерами – упоение музыкой, пением и вином.
Но в благорастворении весенней пасторали, в разбросанных по весенней благодати многочисленных кочевнических и некочевнических шатрах формировался заговор против халифа.
Инициатором его стал не кто-то из сыновей и других близких родственников Хишама, ущемленных ал-Валидом, а сын ал-Валида I, Йазид. Он не был обездолен ал-Валидом, и по старшинству не мог претендовать на власть, когда имелся брат старше него – им двигала ненависть к образу жизни ал-Валида. В отличие от него он был благочестив, вечерами предавался не музыке, а молитвам, и разделял идеи ранних му‘тазилитов (кадаритов) о свободе воли и ответственности человека за свои поступки. Отсюда следовал и принцип «наставлять на благое и препятствовать предосудительному. Ал-Валид нес зло, и его надо было остановить.
Неизвестно, какие страсти рассказывал Йазид, разъезжая по степным соседям из своей ставки около Кастала. Вряд ли пристрастие халифа к вину особенно возмущало сирийских арабов, нужны были более страшные обвинения в безбожии и богохульстве. Не тогда ли появился рассказ о том, что пьяный ал-Валид прострелил Коран, да еще сочинил издевательское двустишие:
Грозишь тому, кто противостоит,
Вот я, такой, кто противостоит.
И встретив Господа, ты в день Страшного суда
Скажи Аллаху: «Меня поранил ал-Валид».
Достоверность этого рассказа более чем сомнительна. Возможно, он появился позже как сочный мазок, дополняющий портрет разгульного и грешного халифа. Йазида слушали, но не рвались в бой свергать халифа, обладателя законной власти, имевшего возможность направить против мятежников многочисленное войско. Ему посоветовали заручиться поддержкой ал-Аббаса, сына ал-Валида I, авторитет которого обеспечил бы приток сторонников и успех движения. Йазид обратился к ал-Аббасу и получил отповедь. Это не охладило пыл Йазида, продолжавшего свою агитацию.
Это не могло остаться в совершенном секрете. Слухи дошли до окружения ал-Валида, и ему доложили о происходящем, но он не придал этому значения. Зато это обеспокоило наместника северных провинций Марвана ибн Мухаммада, сидевшего в Мосуле. Он написал своему двоюродному брату Са‘иду в Дамаск, прося успокоить это брожение умов своим авторитетом (Са‘ид славился праведным образом жизни и был признанным знатоком хадисов). Тот тоже проявлял озабоченность, но ограничился пересылкой письма Марвана ал-Аббасу.
|
|
|
Между тем, действуя вопреки предостережениям ал-Аббаса, Йазид приобрел сторонников в Дамаске и решился на рискованный шаг – захватить столицу. Он отправился в Дамаск. Скромная группа путников на ослах не привлекла ничьего внимания и через четыре дня, дождливым вечером пятницы 9 апреля благополучно въехала в Дамаск. Йазид проехал через него в Меззу, где склонил на свою сторону главу жителей этого города, и так же беспрепятственно возвратился в Дамаск.
Губернатор Дамаска Абдалмалик ибн Мухаммад, внук ал-Хаджжаджа, уехал от чумы в Катану, оставив город на попечение сына и начальника полиции. Время было ночное, начальник полиции под хмельком готовился спать и отмахнулся от сообщения, что в городе появился мятежный Йазид. Йазид с дюжиной сопровождающих вошли в ворота Фарадис, прошли в мечеть и вместе со всеми совершили вечернюю или ночную молитву, а когда все, кроме сторожа, оставили мечеть, взяли сторожа с собой и направились к дворцу. По дороге отряд постепенно увеличивался. Они подошли к двери дворца, требуя впустить посланца ал-Валида. Слуга открыл ворота, мятежники ворвались к начальнику полиции и схватили его пьяного. Дальше уже не было никаких затруднений. Была захвачена казна и арестован начальник почты, к ничего не подозревавшему Абдалмалику ибн Мухаммаду в Катану за 20 км от Дамаска были посланы люди арестовать его. В мечети хранилось много оружия, его роздали восставшим, а утром в Дамаск вошло более двух тысяч воинов из окрестных селений.
Абдалмалик не оказал сопротивления и сдался под гарантию неприкосновенности. В его замке были найдены две переметные сумы с динарами, доставшиеся победителям. Начальник отряда устоял перед настоянием своих воинов поделить эту добычу и доставил ее Йазиду. Эти 60000 динаров позволили выплатить участникам восстания полное жалование, а тем, кто не состоял в списках, выдать по 1000 динаров «вспомоществования» (ма‘уна). Тем же, кто изъявлял желание участвовать в походе на ал-Валида, были обещаны полторы тысячи, и на это откликнулись полторы тысячи человек.
Немедленный арест начальника почты привел к тому, что ал-Валид не смог получить официальное сообщение о захвате Дамаска. Слух об этом дошел до мавлы ал-Валида во время поездки по степи. Он примчался к халифу с этой важной новостью, но вместо благодарности получил от повелителя, разъяренного своей оплошностью и бессилием, сто ударов плетью. Тут же ал-Валид поручил Зийаду ибн Абдаллаху, правнуку Му‘авии (больше известному под именем Абу Мухаммад ас– Суфйани), отправиться в Дамаск, узнать, что там происходит. Абу Мухаммад остановился под Дамаском и, когда к нему прибыл посланец Йазида, присягнул ему.
В ал-Азраке тем временем решали, что предпринять. Совет перебраться в Химс и оттуда созвать войско для войны с мятежником ал-Валид отверг, как неприемлемый для халифа, на которого не напали, отверг он и совет обосноваться в хорошо укрепленном Тадмуре и остановил свой выбор на ал-Бахра, бывшей римско-византийской пограничной крепости в нескольких милях от Тадмура. Покидая ал-Азрак, ал-Валид затребовал подкрепление из Химса, и на подходе к ал-Бахра к нему присоединились 500 кавалеристов. Из-за нехватки фуража ал-Валид закупил на корню недозревшие хлеба, но кавалеристы сказали, что на таком корме кони ослабнут, и потребовали деньги для закупки фуражного зерна. За это время к нему успел прискакать перебежчик, предупредивший о приближении опасности. Против полутора тысяч воинов Абдал‘азиза ал-Валид располагал максимум семью-восьмью сотнями. Тем не менее, он вывел их из крепости, расположил в боевом порядке, а сам сел на кресло у ворот, что по понятиям того времени означало уверенность в победе своего войска. Для подъема боевого духа каждому, кто принесет голову убитого врага, было обещано по 500 дирхемов.
Первое столкновение не принесло преимущества ни одной из сторон, войска разошлись, готовясь к новому бою. Ал-Валид потерял около 60 человек убитыми. Оставалась еще надежда на приход ал-Аббаса с подкреплением, но он был перехвачен, и отряд оказался в лагере мятежников. Глашатай возгласил, обращаясь к воинам ал-Валида: «Кто приедет к ал-Аббасу ибн ал-Валиду, тот помилован. А он – между ними и вами». Появление знамени ал-Аббаса в стане врагов и его объявление сломили боевой дух воинов ал-Валида: одни бросились сдаваться, другие побежали в крепость. Ал-Валид потребовал коня, и сам вступил в бой, но это уже не могло спасти положение. Осыпаемый градом камней под крики: «Убейте врага Аллаха, как убили людей племени Лота» он отступил в крепость. Все стало ясно, и ал-Валид приготовился достойно встретить смерть, сказав: «День, как день [убиения] Усмана», взял Коран и стал его демонстративно читать, затем вышел во двор с мечом на перевязи в ножнах. В это время осаждающие принесли лестницы и полезли через стену. Первый из перелезших сказал: «Обнажай меч». На что ал-Валид будто бы ответил: «Если бы я хотел меча, то дело между нами было бы другим». Йазид ибн Анбаса хотел взять его за руку, чтобы объявить своим пленником, но тут подскочил еще десяток перелезших через стену, один из них ударил ал-Валида мечом по лицу, он упал, ему тут же отрубили голову, а заодно и кисть левой руки. В толпе слуг и домочадцев нашли двух сыновей ал-Валида, объявленных наследниками, и забрали в плен. Гонец с главным трофеем, головой убитого халифа, помчался во весь опор в Дамаск. Ал-Валид был убит в четверг 16 апреля, а уже в пятницу, самое большее через 50 часов, гонец одолел 230 км от ал-Бахра.
Убедительное доказательство победы дамаскинцев, в массе холодно встретивших мятеж Йазида, заставило их смириться со свершившимся. Йазид хотел выставить голову на копье на стене мечети, но остальные Умаййады воспротивились – на такое позорище выставляли головы хариджитов, а это все-таки был законный халиф и к тому же родственник. Мятежником и преступником был сам Йазид, впервые за столетнюю историю Халифата убивший предшественника. Об этом ему не говорили, но думали многие.
Позже в Дамаск доставили пленных сыновей ал-Валида и поместили как почетных пленников во дворце ал-Хадра.
|
|
|
