Тюркское наступление и гибель хакана

Разгром ал-Хариса ибн Сурайджа позволил Асаду решиться начать восстановление арабской власти в Согде. В том же 736 г. он совершил поход на Самарканд, но взять его не смог. Не удалась и его попытка перекрыть Зеравшан у Варагсара, главного вододелителя, отводящего воду в шесть магистральных каналов, орошающих область Самаранда, чтобы лишить самаркандцев воды. Видимо, начинался летний паводок, который смывал все, чем Асад, лично принимавший участие в работе, пытался запрудить реку. От Самарканда пришлось отступиться и возвратиться ни с чем.

В 737 г. Асад совершил поход на Хуттал, область в верховьях Амударьи, восточнее Вахша. Правитель области, ал-Джаш (Алджиш), после взятия крепости Загарзак бежал в Китай. Арабское войско рассеялось по Хутталю в погоне за добычей, и один из местных правителей известил об этом хакана, предлагая воспользоваться подходящим моментом и напасть на арабов. Хакан, находившийся в Невакете, в Семиречье, спешно собрал войско и двинулся на юг.

Через 17 дней тюркское войско появилось на западе Хутталя, отрезая Асаду путь для отступления к Термезу. Асад стал отступать к востоку и дошел до места, где вблизи были снежные горы, а Пяндж – достаточно мелок, через него было легко переправляться вброд. Прежде всего, были переправлены верблюды с нагруженной на них добычей. Охранять обоз было поручено Ибрахиму ибн Асиму, в подчинении которого был правитель Чаганийана и какая-то группа согдийцев.

Начав переправу войска, Асад приказал каждому воину перенести с собой по овце. Переправа еще не закончилась, когда на горизонте появились тюрки и вступили в бой с арабским арьергардом. Теперь уже было не до спасения четвероногой добычи. Асад приказал скорее переправляться налегке. Арьергард не выдержал удара и бежал. Тюрки набросились на неуспевших переправиться, многих перебили и взяли в плен, но все же основную часть войска Асаду удалось вывести из-под удара. Он поспешил на помощь своему ушедшему вперед обозу, который успел стать лагерем на каком-то острове и окопаться. Хакан все же опередил Асада, напал на обоз, и захватил его. Противники разошлись, Асад поспешил к Балху, чтобы найти подкрепление и убежище за его стенами, а хакан ушел в Тохаристан к своему вассалу, йабгу. Праздник разговенья (I. X. 737) Асад встретил под Балхом или в самом Балхе.

Передышка была недолгой. В середине зимы 738 г., хакан отправился добивать Асада. Гарнизон Хулма, крайнего восточного форпоста арабов, пытался задержать тюрков, но был отбит и укрылся в крепости. Пока Асад готовился к новой встрече с противником, хакан, по совету ал-Хариса ибн Сурайджа, прошел по предгорьям южнее Балха в Хорасан, и войско его отдельными отрядами рассеялось по стране в поисках добычи.

После некоторого колебания – отсиживаться в Балхе или сразиться в поле, – Асад выбрал второе. Ему с трудом удалось собрать 7000 человек. Чтобы увеличить их боевое рвение, Асад выдал каждому по 20 дирхемов, заняв для этого 120000.

Оставив в Балхе Джудай‘а ибн Али ал-Кирмани, он поспешно двинулся на запад, не дожидаясь подкреплений и отставших. И оказался прав: войско хакана рассыпалось по обширной территории в погоне за добычей, при нем осталось 4000 воинов и знатное окружение: карлукский йабгу Тохаристана, владетель Усрушаны, согдийские феодалы и самый энергичный противник Асада, ал-Харис ибн Сурайдж.

Сражение началось на утро после прибытия Асада. На его стороне был численный перевес и неожиданность появления, но для надежности он включил в каждое из трех главных подразделений сирийских воинов. Бой был недолгим. Сначала ал-Харису ибн Сурайджу удалось потеснить левый фланг арабов, но сказался их численный перевес, а внезапный удар с фланга, нанесенный отрядом владетеля Джузаджана довершил разгром тюрков. Хакан бежал. Арабам достался лагерь со всем имуществом и много женщин. В лагере хакана оказались находившиеся в плену мусульмане, которые обрели свободу.

Хакан бежал в Тохаристан под покровительство йабгу, а затем вместе с ал-Харисом ушел через Фергану в Семиречье, в Невакет, где вскоре был убит (как сообщает арабский источник, из-за пустяковой ссоры, возникшей при игре в нарды). Асад несколько дней простоял в лагере хакана, убивая и захватывая в плен ничего не подозревавших тюрков, возвращавшихся из набегов к ставке своего повелителя. На девятый день арабы победителями вступили в Балх; Джудай ибн Али ал-Кирмани был отправлен добивать тюрков, рассеявшихся по Джузаджану. Победа была столь велика и неожиданна, что халиф не сразу поверил гонцу, принесшему известие о ней, и стал перепроверять его рассказ. Для верности из Хорасана был вызван Мукатил ибн Хаййан ан-Набати как человек свободный от арабских племенных пристрастий, и тот подробно рассказал о происшедшем. По-видимому, летом после разгрома тюрков, Асад предпринял новый поход на Хуттал, в котором в тот момент главной фигурой был какой-то Бадр-Тархан. Арабы осадили укрепленную резиденцию Бадр-Тархана, и он прибыл к Асаду для переговоров, предлагая выплатить контрибуцию в миллион дирхемов. Асад не принял этого условия замирения, но отпустил его невозбранно возвратиться в свою крепость. Однако вскоре Асад пожалел о своем великодушии и отправил гонца к командующему осадой с приказом убить Бадр-Тархана, если он еще не успел войти в крепость. Гонец прибыл вовремя, и Бадр-Тархан был убит, а владения его завоеваны.

Осенью 738 г. Асад было почувствовал себя на вершине славы: порядок в провинции был восстановлен, непобедимый хакан был разгромлен, и, более того, каганат, распавшись на две половины, утратил прежнее могущество. В праздник михраджана, в день осеннего равноденствия, который Асад встречал в Балхе, принимая, по иранскому обычаю дары вассалов, льстивый владетель Герата разразился речью, прославлявшей образцовое правление Асада, сравнивая его с заботливым домохозяином. Упомянул он, в частности, строительство Асадом хорошо обеспечиваемых постоялых дворов. Асад как истинно щедрый правитель тут же роздал все подношения своим приближенным.

Триумфатору не удалось долго наслаждаться плодами своих побед. В том же 120 г. х., скорее всего в его конце (то есть вскоре после михраджана) был смещен его брат и покровитель Халид ибн Абдаллах. Причина смещения была самой обычной – неумеренное присвоение казенных денег. Стоит пояснить, что наместники не имели фиксированного жалования. Из собранных налогов они должны были обеспечить местные нужды: выплатить жалования, обеспечить содержание в порядке ирригационных систем, почты и так далее, все оставшееся отправлялось вышестоящей власти, вплоть до халифской казны. Размер поступлений из провинций не был жестоко фиксирован, но желательно, чтобы не был и меньше предыдущих лет. Часть средств, оставшихся на месте после удовлетворения местных нужд, была в полном распоряжении наместника, составляла его личный фонд (жалованием это трудно назвать). В этих условиях трудно определить, где граница между законным и незаконным, и на вольности в присвоении средств со стороны наместника в пределах, считавшихся приличными, провинции смотрели снисходительно, гром гремел только тогда, когда наместник совсем зарывался. Так и случилось с Халидом, который за полтора десятилетия своего наместничества привык к беззаконности.

Речь шла о 5 млн дирхемов из собранных с каких-то имений и еще 20 млн, а также о каких-то 13 млн, послуживших поводом для доноса на него. Поручиться за точность этих цифр невозможно, но через Халида ежегодно проходило 36 млн дирхемов жалования (более 100 т серебра); большая часть этих денег появлялась в казне не в монетной форме, а в виде зерна, полученного в уплату хараджа, зерно поступало в оптовую продажу, и здесь открывались прекрасные перспективы спекуляции на колебании цен. Не брезговал этим и сам Хишам, предписавший Халиду не продавать зерно из его поместий, пока цена не станет высокой.

На бескорыстие наместников никто и не рассчитывал – главное, чтобы они не выходили за рамки принятых размеров стяжательства и не ущемляли интересов самого халифа. За 14 лет правления Халид стал забывать об этом. Он даже как-то заявил, что не почитает за честь управление Ираком, что возмутило Хишама; к тому же стало известно, что доход с халифских имений меньше, чем мог бы быть, что постарались довести до сведения Хишама. Дополнительным поводом для смещения Халида ибн Абдаллаха могло быть недовольство северных арабов, кайситов, предпочтением, в том числе и финансовым, которое он оказывал йеменитам. Проверка финансовой деятельности Халида велась под большим секретом: приближенный слуга халифа, евнух Хасан, прибывший в Ирак, отправлял свои донесения не халифу, а наместнику Йемена Йусуфу ибн Умару чуть ли не тайнописью. Когда накопилось достаточно изобличающего материала, в Куфу секретно прибыл Йусуф под видом простого путника. В городе, проезжая квартал мударитов, он призвал их жителей в мечеть и там объявил себя и приказал привести Халида. Был арестован не только Халид, но и его сын, а также Тарик и другие высокопоставленные лица, связанные с финансами; все они были обложены огромными штрафами. По самым скромным данным (и, следовательно, более близким к реальности) Халид должен был заплатить за свою свободу 9 млн. Окружение Йусуфа считало эту сумму недостаточной, но он не изменил своего решения.

Наместник Басры Билал ибн Муса бежал из тюрьмы Йусуфа к Хишаму за спасением, но халиф выдал его Йусуфу, и тот пытками довел Билала до смерти. Узнав о жестокостях Йусуфа, наместник Синда решил спастись, уйдя в поход, и военные успехи снискали ему расположение Йусуфа, но вскоре он был убит, оставив преемником Амра ибн Мухаммада ибн ал-Касима, продолжившего завоевания в Синде.

Асад скончался, скорее всего, в конце лета 120/738 г., от прободения язвы желудка, оставив своим заместителем некого Джа‘фара ал-Бахрани, человека не выдающегося и вряд ли подходящего для этого поста. Однако он оставался на этой должности четыре месяца, пока наверху искали подходящего кандидата на пост наместника Хорасана. В конце концов Хишам остановился на Насре ибн Саййаре как вожде мударитов Хорасана, не желая назначать представителя южных арабов и их союзников-раби‘итов. Грамота о назначении пришла к Насру зимой, в начале 121/739 г.

Наср сместил прежнюю администрацию в крупных центрах и назначил новых амиров из мударитов, тогда как до этого предпочтение отдавалось южным арабам и союзникам – раби‘итам. Наср ибн Саййар, всю жизнь находившийся в гуще политических и военных событий Хорасана, хорошо знал его проблемы и лучше любого человека со стороны мог взяться за их решение. Одной из важнейших было несправедливое налогообложение мусульман-неарабов, которые и после принятия ислама не освобождались от уплаты налогов, не уплачивавшихся арабами. Как мы видели, попытка Умара II решить эту проблему только расстроила финансы, а возврат к прежней практике привел к восстанию в Мавераннахре.

Система взимания налогов была неоднозначной; как уже говорилось, мусульмане обязаны были платить только благотворительный налог, закат: скотоводы определенную часть скота, торговцы и ремесленники – определенный процент с капитала, земледельцы – 1/10 урожая (ушр). Иноверцы же платили вдвое больший земельный налог и (или) подушную подать (джизью) соответственно уровню доходов. На практике все это нарушала система коллективной ответственности. Общая сумма налогов каждого вассального владения определялась договором с завоевателями, и вассальный владетель собирал ее по традиционным нормам под контролем мусульманских чиновников. Усложняет понимание функционирования этой системы терминологическая путаница: арабские историки называют налоговые поступления этого рода то хараджем, то джизйей, и то и другое имеет под собой основание, так как, с одной стороны, подавляющую их часть составлял поземельный налог, харадж, а с другой – их можно было считать джизйей, платой за право сохранять свое вероисповедание, пользуясь защитой со стороны мусульманского государства. Поэтому, встречая в средневековых источниках упоминания незаконного обложения мусульман джизйей, невозможно поручиться, что речь идет именно о подушной подати.

Как утверждает источник, не прошло и недели после заявления Насра о намерении восстановить справедливое обложение мусульман, как объявилось 80000 мусульман, плативших неподобающие налоги, и 50000 немусульман, не плативших обязательные для них налоги. Неизвестно, насколько близки эти цифры к действительности и как такое количество немусульман могло укрываться от налогов. Можно только сказать, что Насру удалось обеспечить соблюдение прав новообращенных мусульман без заметного ущерба для казны.

Весной 739 г. Наср отправился в поход на Самарканд. Никаких деталей о нем не сообщается, кроме того, что упоминается Варагсар, где находился вододелитель, распределявший воду по магистральным каналам Самаркандского оазиса, из чего можно заключить, что город сразу не сдался, и была попытка лишить его воды. Так остается неясным, овладел ли Наср столицей Согда. Есть сведения о том, что в том же году Наср совершил поход за Сырдарью против тюрков. По-видимому хакан Курсул счел появление арабской армии под Самаркандом вторжением в зону его интересов и стал готовиться к ответному шагу. Курсул с пятнадцатитысячным войском встретил Насра на левом берегу Сырдарьи. Это войско могло состоять из наемников, так как сообщается, что хакан платил воинам за месяц куском шелка ценой в 25 дирхемов, что соответствует среднему размеру жалования воинов в те времена. В рядах врагов Насра находился и ал-Харис ибн Сурайдж со своим отрядом. Исход этого противостояния решило пленение Курсула, будто бы случайно захваченного мусульманским передовым отрядом или разведкой. Царственных пленников обычно не убивали, за свое великодушие победитель получал признательность помилованного или хороший выкуп и добрую славу в придачу. Судьбу Курсула решило его признание в том, что он участвовал в позорном для арабов сражении «день жажды». Разгневанный Наср приказал отрубить ему голову, а затем тело облили нефтью и сожгли, чтобы тюрки не могли с почестью похоронить его кости. Гибель хакана лишила его войско боевого духа, и оно отступило, открыв Насру дорогу к Шашу.

Кажется, Наср не сразу воспользовался открывшейся возможностью двинуться на Шаш, решившись на это только после приказа Йусуфа ибн Умара расправиться с ал-Харисом ибн Сурайджем. Какое-то время они стояли друг против друга лагерями, о чем можно судить по тому что обе стороны использовали камнеметы. Крупное сражение между ними не упоминается, говорится лишь о том, что ал-Харис отступил после гибели одного из лучших воинов. Затем, по-видимому, Наср напал на Фергану, дойдя до городка Кува и захватив 30000 пленных. Царь Ферганы вынужден был вступить в переговоры и заключить мирный договор с выплатой дани. Из Ферганы Наср возвратился в Самарканд, где в его окружении произошел серьезный инцидент. Два дихкана из отряда бухар-худата Тохшады, командовавшего арьергардом, пришли к Насру с жалобой на то, что бухар-худат вместе с наместником Бухары притесняет их. В ответ Наср только спросил их, почему они, приняв ислам, носят на поясе кинжалы. Отчаявшиеся жалобщики решили рассчитаться с обидчиками, как благородные люди: закололи бухар-худата Тохшаду и наместника Бухары, и погибли сами. Наместника похоронили тут же, в его палатке, а из тела Тохшады его люди вырезали кости и отвезли в Бухару. Это могло быть тюркским обычаем, но именно так, только очищенные от мяса кости, хоронили и зороастрийцы. Интересно и другое: почему Наср счел недостойным для мусульман ношение кинжала на поясе? По-видимому, на дихканах были золотые пояса, отмечавшие принадлежность к сословию благородных, пояса, на которые подвешивалось оружие. Арабы поясов не носили, а мечи носили на перевязи через плечо; видимо, считалось, что, приняв ислам, нужно принять и арабский способ ношения оружия.

После покорения Ферганы очередной целью Насра был бы Шаш. Его царь не стал испытывать судьбу и вступил в переговоры с Насром, тот поставил обязательным условием изгнание ал-Хариса ибн Сурайджа из Шаша, и ал-Харису пришлось искать прибежища на севере, в Фарабе. О никаких иных условиях и размерах дани, установленной договором, не сообщается, известна только лишь одна любопытная деталь: после заключения договора к Насру приезжала мать царя, возможно, в составе делегации, доставившей дань, в любом случае ее появление у врагов сына свидетельствует о высоком статусе женщин в тюркском обществе до ислама.

Контроль над Ферганой и Шашем позволил Насру возвратить на свои места некоторых представителей знатных правящих родов, бежавших от Асада. Возможно, договор с Шашем следует отнести к 122/740 г.