 |
Система персонажей в повести
|
|
|
|
Главной темой повести является тема детства. Повествование в книге ведется от первого лица, от имени Саши Савельева, маленького мальчика, рассказывающего о собственных поступках, личностном восприятии жизни.
"Меня зовут Савельев Саша. Я учусь во втором классе и живу у бабушки с дедушкой. Мама променяла меня на карлика-кровопийцу и повесила на бабушкину шею тяжкой крестягой. Так я с четырех лет и вишу".
"В школу я ходил очень редко. В месяц раз семь, иногда десять. Самое большое - я отходил подряд три недели и запомнил это время как череду одинаковых, незапоминающихся дней. Не успевал я прийти домой, пообедать и сделать уроки, как по телевизору уже заканчивалась программа "Время", и надо было ложиться спать" [34].
Мама оставила Сашу жить у бабушки с дедушкой. Мальчик видит её только во время кратких свиданий, причем мама с бабушкой постоянно ссорятся. Скандалы повторяются, они становятся неотъемлемой частью жизни Саши:
"Разговор, начатый бабушкой неторопливо и дружелюбно, медленно и незаметно переходил в скандал. Никогда не успевал я заметить, с чего все начиналось. Только что, не обращая внимания на мои просьбы дать с мамой поговорить, бабушка рассказывала про актрису Гурченко, и вот уже она швыряет в маму бутылку с "Боржоми". Бутылка разбивается о стену, брызгает маме по ногам шипящими зелеными осколками, а бабушка кричит, что больной старик ездил за "Боржоми" в Елисеевский. Вот они спокойно обсуждают уехавшего в Америку Бердичевского, и вот бабушка, потрясая тяжелым деревянным фокстерьером с дедушкиного буфета, бегает за мамой вокруг стола и кричит, что проломит ей голову, а я плачу под столом и пытаюсь отскрести от пола пластилинового человечка, которого слепил к маминому приходу и которого они на бегу раздавили" [224-225].
|
|
|
Подобными скандалами заканчивался каждый приход мамы. Ребёнок в такие дни надеялся, что всё может завершиться благополучно, но этого не происходило. Детские ожидания не оправдывались:
"… каждый раз я до последнего момента надеялся, что всё обойдётся. Не обходилось" [225].
Тяжело даже представить, в каком постоянном напряжении, ожидании скандала, крика и брани находился Саша.
Когда в семье конфликты и ссоры, больше всех страдает, конечно, ребенок. Саша тяжело переживает разлуку с мамой, их редкие встречи для него - праздник:
"Редкие встречи с мамой были самыми радостными событиями в моей жизни. Только с мамой было мне весело и хорошо. Только она рассказывала то, что действительно было интересно слушать, и одна она дарила мне то, что действительно нравилось иметь. Бабушка с дедушкой покупали ненавистные колготки и фланелевые рубашки. Все игрушки, которые у меня были, подарила мама. Бабушка ругала ее за это и говорила, что все выбросит" [88].
Ребенок становится разменной монетой в отношениях матери и бабушки. Мать не может его забрать, а бабушка и не собирается его отдавать.
Безусловно, Саша любит свою маму. Он ласково называет её "моя Чумочка" и прямо говорит:
"Я любил Чумочку, любил ее одну и никого, кроме нее. Если бы ее не стало, я безвозвратно расстался бы с этим чувством, а если бы ее не было, то я вовсе не знал бы, что это такое, и думал бы, что жизнь нужна только затем, чтобы делать уроки, ходить к врачам и пригибаться от бабушкиных криков. Как это было бы ужасно и как здорово, что это было не так. Жизнь нужна была, чтобы переждать врачей, переждать уроки и крики и дождаться Чумочки" [204].
Таким образом, встречи с мамой, короткие минуты счастья, становятся для Саши смыслом жизни. Потеря мамы для него становится потерей собственной жизни:
|
|
|
"Когда мама наконец пришла, я бросился к ней на шею и обнял, как вернувшуюся ко мне жизнь" [207].
Безгранична любовь Сашеньки к маме, любовь искренняя, неподдельная:
"…Совсем иначе было, когда меня целовала мама. Прикосновение ее губ возвращало все отнятое и добавляло в придачу. И этого было так много, что я терялся, не зная, как отдать что-нибудь взамен. Я обнимал маму за шею и, уткнувшись лицом ей в щеку, чувствовал тепло, навстречу которому из груди моей словно тянулись тысячи невидимых рук. И если настоящими руками я не мог обнимать маму слишком сильно, чтобы не сделать ей больно, невидимыми я сжимал ее изо всех сил. Я сжимал ее, прижимал к себе и хотел одного - чтобы так было всегда" [205-206].
Данные строки просто умиляют. Ребёнок передаёт своё чувство к матери. Очень показательно, что делает он это не словами, а на уровне эмоций: любовь так сильно переполняет сердце Саши, что просто не хватает нужных слов.
Страх потерять маму становится самым главным страхом для ребёнка:
"Я все время боялся, что с мамой случится что-то плохое. Ведь она ходит где-то одна, а я не могу уследить за ней и предостеречь от опасности. Мама могла попасть под машину, под поезд метро, на нее мог напасть убийца с заточенной спицей в рукаве, о котором говорила бабушка. Глядя ночью в окно на темную улицу, где зловеще мерцали белые фонари, я представлял, как пробирается к себе домой мама, и невидимые руки из моей груди отчаянно простирались в темноту, чтобы укрыть ее, уберечь, прижать к себе, где бы она ни была.
Я просил маму не ходить поздно вечером, просил осторожно переходить улицу, просил не есть дома, потому что бабушка уверила меня, будто карлик-кровопийца подсыпает ей в ужин яд, и ненавидел свое бессилие, из-за которого не мог быть рядом и проверять, как она меня слушается" [206].
Образ "невидимых рук", не раз возникающий в воображении ребёнка, становится связующим между ним и матерью. Эти невидимые руки обнимают, передавая всю безграничность любви, защищают, оберегают от опасности и не отпускают далеко. Именно по той причине, что Саша не мог быть постоянно рядом с мамой и возникают эти "невидимые руки", которые, словно пуповина, связывают родные души.
|
|
|
Минуты встреч Саши с мамой настолько коротки, что он начинает ценить даже крошечные вещи, подаренные ею, и даже слова, сказанные родным человеком:
"Я запоминал каждое сказанное мамой ласковое слово и был в ужасе, представляя, что слово "лошадка" последнее, что придется мне запомнить" [207].
Саша очень трепетно относился к каждому подарку от мамы:
"Но я любил ее не за эти вещи, а эти вещи любил, потому что они были от нее. Каждая подаренная мамой вещь была словно частицей моей Чумочки, и я очень боялся потерять или сломать что-нибудь из ее подарков. Сломав случайно одну из деталей подаренного ею строительного набора, я чувствовал себя так, словно сделал маме больно, и убивался весь день, хотя деталь была не важная и даже часто оставалась лишней. Потом дедушка ее склеил и, оставив внутри себя связанные с мамой переживания, она превратилась в драгоценность - подобных у меня было несколько, и я дорожил ими больше всего. Такими драгоценностями были случайно доставшиеся от Чумочки мелочи. В игрушке я видел прежде всего вещь, а потом маму. <…> Мелочи я держал в небольшой коробке, которую прятал за тумбочкой, чтобы ее не нашла бабушка. Коробка с мамиными мелочами была для меня самой большой ценностью, и дороже была только сама мама" [222-223].
Особенно дорожил мальчик стеклянным шариком:
"В мелочах, вроде стеклянного шарика, который Чумочка, порывшись в сумке, дала мне во дворе, я видел маму и только. Эту маленькую стеклянную маму можно было спрятать в кулаке, ее не могла отобрать бабушка, я мог положить ее под подушку и чувствовать, что она рядом. Иногда с шариком-мамой мне хотелось заговорить, но я понимал, что это глупо, и только часто смотрел на него" [223].
Для того чтобы изредка видеть маму, Саше приходилось изворачиваться, подстраиваться под бабушку, угождать ей:
"Выгнав маму, бабушка захлопывала дверь, плакала и говорила, что ее довели. Я молча соглашался. Никогда не укорял я бабушку за происшедшее и после скандала всегда вел себя так, словно был на ее стороне. Иногда я даже со смехом вспоминал какой-нибудь момент ссоры.
|
|
|
Как она от тебя вокруг стола бегала, - напоминал я.
И не так еще побегает, сука! Кровью харкать будет! Пришла уже, небось. Дай-ка позвоню ей, скажу еще пару ласковых" [226].
Но такое поведение Саши можно оправдать. И дальше он сам объясняет:
"Бабушка была моей жизнью, мама - редким праздником. У праздника были свои правила, у жизни - свои" [226].
Таким образом, ребёнок лишается настоящего детства. Саша не может быть всегда искренним, не может открыто выражать свои чувства, мысли, переживания. Он понимает, что праздники проходят, а жизнь остается и по-другому быть не может. За праздник жизнь не отдают. И когда его напрямую ставят перед вопросом, с кем ему жить, мальчик, не веря в возможность жизни-праздника, отказывается от счастья, чтобы сохранить, как он думает, всем жизнь: себе, маме, бабушке.
Мама - олицетворение доброты, ласки, счастья, радости. Любовь её к сыну - искренняя, тёплая, настоящая. Она всегда думает о том, чтобы рядом с нею сыночку было хорошо, уютно, весело, интересно. Но она не может противостоять бабушкиной злой воле и вырвать Сашу из этого ада - просто не умеет сделать этого, хотя видит, что мальчик страдает.
Глазами ребенка автор изобразил мир взрослых. Маленький Саша очень любит свою маму, к бабушке у него смешанные чувства. Он всеми силами души стремится к маме, преграда на его пути - бабушка.
Бабушка Саши - домашний деспот, тиран в семье, у неё очень тяжелый характер. Нина Антоновна постоянно чем-то недовольна, бранит всех и вся, во всех неудачах она винит окружающих, но только не себя. Своего любимого внука она называет "проклятая сволочь", "вонючая смердящая сволочь", "мразь", "скотина", "падаль", "кретин", "идиот", "тварь", "гад" и др., мужа - "гицель", дочь - "сволочь", "идиотка" и т.д. Ребенок постоянно слышит брань, для него подобная манера общения становится нормой:
" - Сво-олочь… Старик больной ездит достает, чтобы ты тянул как-то, а ты переводишь! <…>
А ты дакай, дакай! Одну сволочь вырастили, теперь другую тянем на горбу. - Под первой сволочью бабушка подразумевала мою маму. - Ты всю жизнь только дакал и уходил таскаться. Сенечка, давай то сделаем, давай это" [18].
" - Мразь!!! - заорала она. - Вставай немедленно, или я тебя затопчу ногами!!!" [102].
" - Уйди, гнида, не путайся под ногами!" [246].
Подобные ругательства калечат детскую психику, разрушают личность, заставляют ребёнка думать, что он хуже всех, самый больной и несчастный, ни на что не способный. Эти черты характера проявились в санатории, во взаимоотношениях со сверстниками, когда Саша не смог противостоять старшему, более сильному мальчику.
|
|
|
Автор находит возможным обратиться к читателю, чтобы дать некоторые пояснения:
"Прежде чем начать следующий рассказ, мне хотелось бы сделать некоторые пояснения. Уверен, найдутся люди, которые скажут: "Не может бабушка так кричать и ругаться! Такого не бывает! Может быть, она и ругалась, но не так сильно и часто!" Поверьте, даже если это выглядит неправдоподобно, бабушка ругалась именно так, как я написал. Пусть ее ругательства покажутся чрезмерными, пусть лишними, но я слышал их такими, слышал каждый день и почти каждый час. В повести я мог бы, конечно, вдвое сократить их, но сам не узнал бы тогда на страницах свою жизнь, как и не узнал бы житель пустыни привычные взгляду барханы, исчезни вдруг из них половина песка" [19].
Маленькому Саше бабушка запрещает практически все: играть во дворе с друзьями, быстро бегать, есть мороженое и т.д. Бабушка совершенно искренне считала, что она поступает правильно, что мальчик болен, поэтому его нужно оберегать от всего. Такое воспитание травмировало его психику, порождало развитие различных фобий у мальчика:
"Я спросил, как железная дорога выглядит, мама описала ее, а потом я сказал, что боюсь Бога.
Что ж ты трусишка такой, всего боишься? - спросила мама, глядя на меня с веселым удивлением. - Бога теперь выдумал. Бабушка, что ли, настращала опять?" [90].
"Я был очень завистлив и страшно завидовал тем, кто умеет что-то, чего не умею я. Так как не умел я ничего, поводов для зависти было много. Я не умел лазить по деревьям, играть в футбол, драться, плавать. Читая "Алису в стране чудес", я дошел до строк, где говорилось, что героиня умеет плавать, и от зависти мне стало душно. Я взял ручку и приписал перед словом "умеет" частицу "не". Дышать стало легче, но ненадолго - в тот же день по телевизору показали младенцев, умеющих плавать раньше, чем ходить. Я смотрел на них испепеляющим взглядом и втайне желал, чтоб ходить они так и не научились.
Больше всего я завидовал "моржам". <…> "У, оскалился, зараза! - подумал я. - Хоть бы ты замерз там!" [139-140].
Ребенок разрывается между мамой и бабушкой, он вынужден подчиняться бабушке, которую боится, и предавать мать:
" - Сейчас она вернется, скажи, что тебе неинтересно сказки какие-то слушать, про петушка… - зашептала бабушка, появившись в комнате вскоре после того, как из нее вышла мама. - Пусть она сама в говнах ходит, что она за дурачка тебя держит. Скажи, что тебя техника интересует, наука. Имей достоинство, не опускайся до кретинизма. Будешь достойным человеком, все тебе будет - и магнитофон, и записи. А будешь, как недоросль, байки дешевые слушать, будет к тебе и отношение такое …
Что ж ты ребенка против меня настраиваешь? - осуждающе сказала мама, войдя в комнату с тарелкой творога. - Что ж ты покупаешь его? Он слушал, у него глаза загорелись. Как он может сказать, что ему неинтересно было? Зачем ты так? Иезуитка ты!" [244-245].
Сашино отношение к бабушке пронизано в первую очередь страхом. Например:
"Обзывать бабушку специально я больше не пробовал, а во время ссор так ее боялся, что мысль об отпоре даже не приходила мне в голову" [173].
Ребенок боится бабушку, даже ненавидит, но он не понимает, что она тоже любит его. Любовь бабушки слепа, эгоистична, деспотична:
"…Это он по метрике матери своей сын. По любви - нет на свете человека, который любил бы его, как я люблю. Кровью прикипело ко мне дитя это. Я когда ножки эти тоненькие в колготках вижу, они мне словно по сердцу ступают. Целовала бы эти ножки, упивалась! Я его, Вера Петровна, выкупаю, потом воду менять сил нет, сама в той же воде моюсь. Вода грязная, его чаще чем раз в две недели нельзя купать, а я не брезгую. Знаю, что после него вода, так мне она, как ручей на душу. Пила бы эту воду! Никого, как его, не люблю и не любила! Он, дурачок, думает, его мать больше любит, а как она больше любит, а как она больше любить может, если не выстрадала за него столько? Раз в месяц игрушку принести - разве это любовь? А я дышу им, чувствами его чувствую! Засну, сквозь сон слышу - захрипел, дам порошок Звягинцевой. <…> кричу на него - так от страха, и сама себя за это кляну потом. Страх за него, как нить, тянется, где бы ни был, все чувствую. Упал - у меня душа камнем падает. Порезался - мне кровь по нервам открытым струится. Он по двору один бегает, так это словно сердце мое там бегает, одно, беспризорное об землю топчется. Такая любовь наказания хуже, одна боль от неё, а что делать, если она такая? Выла бы от этой любви, а без нее зачем мне жить, Вера Петровна? Я ради него только глаза и открываю утром" [184-185].
Данный отрывок из разговора бабушки со своей знакомой как нельзя лучше характеризует ее отношение к внуку.
Даже в отдельных фразах, брошенных вскользь, можно уследить тёплые чувства бабушки к своему внуку:
"Я скорее сама землю есть буду, чем тебе несвежее дам" [117].
"Больной, покинутый ребёнок, пусть хоть одна отрада у него будет, магнитофон этот сраный. Заслужил мальчик страданиями своими" [212].
"А как смириться с этим, когда сама его люблю до обморока! Он скажет "бабонька", у меня внутри так и оборвется что-то слезой горячей радостной" [266-267].
"Он последняя любовь моя, задыхаюсь без него. Уродлива я в этой любви, но какая ни есть, а пусть поживу еще" [267].
Данные слова подтверждают, что за всей грубостью, жестокостью, деспотизмом кроется любовь бабушки к ребёнку. Особенно показателен в этом отношении эпизод, повествующий о болезни Саши, где бабушка искренне проявляет ласку, заботу и участие к своему внуку:
" - Плохо чувствуешь себя, Сашенька? - спросила бабушка, убирая руку. - Болит что-нибудь?
Нет, не болит.
А что? Может, слабость такая, знаешь, ломит все?
Нет у меня слабости. Прилег просто и уснул.
Ну вставай, - сказала бабушка и вышла из комнаты.
Вставать не хотелось. Я согрелся в кровати и действительно, здесь бабушка угадала, испытывал слабость.
"Может, мне где-нибудь ломит?" - подумал я и, закрыв глаза, стал прислушиваться к своим ощущениям.
Ой, как ломит под мышкой! Прямо как будто там сверлят дырку. И сильнее, сильнее.
Я открыл глаза. Бабушка совала мне под мышку градусник, поворачивая его туда-сюда, чтобы он встал получше. Оказывается, я снова уснул.
Сейчас тутульки смерим, - сказала бабушка, поставив наконец градусник, как ей хотелось. - Ты, когда был маленький, говорил "тутульки". А еще ты говорил "дидивот", вместо "идиот". Сидишь в манежике, бывало, зассанный весь. Ручками машешь и кричишь: "Я дидивот! Я дидивот!" Я подойду, сменю тебе простынки. Поправлю ласково: "Не дидивот, Сашенька, а идиот". А ты опять: "Дидивот! Дидивот!" Такая лапочка был.
Бабушкина рука, нежно гладившая меня по голове, вздрогнула.
Господи, температура жарит, лоб горит. За что этот ребенок несчастный так страдает? Пошли мне, Господи, часть его мук. Я старая, мне терять нечего. Смилуйся, Господи!" [141-143].
" - Сашуня, кашки поешь, - сказала бабушка, поставив на тумбочку рядом со мной тарелку пшенной каши. - Давай сначала ручки и мордашку вытрем влажным полотенчиком. Ну, привстань.
Я вытер руки и лицо влажным полотенцем, потом сухим. <…>
Я доел кашу и, обессилев, откинулся на подушку. На лбу выступила прохладная испарина, но это было приятно. Бабушка дала мне таблетки, поправила подушку, спросила:
Что тебе еще сделать?
Почитай, - придумал я.
Спустя несколько минут бабушка с книгой в руках сидела у меня на кровати. Она вытерла мне лоб и стала читать. Мне неважно было, какую она взяла книгу. Смысла слов я не улавливал, но было приятно слушать голос тихо читавшей бабушки. Я и не думал, что, когда она не кричит, голос у нее такой приятный. Он успокаивал, отгонял головную боль. Хотелось слушать как можно дольше, и я слушал, слушал и слушал." [158-159].
Другой близкий человек Саши - дедушка. Дедушка - артист, он очень часто уезжает на гастроли, любит рыбалку. Однако он обладает слабым характером, поэтому терпит ругательства бабушки, во всем ей потакает. Саша своим непосредственным детским взглядом замечает все достоинства и недостатки деда, мальчик понимает, что искать поддержки у деда бесполезно, т.к. он почти никогда не возражает бабушке и безропотно сносит ее ругательства:
"Я пролепетал, что не мы с дедушкой разбили чайник, и оглянулся в поисках поддержки. Но дедушка вовремя смылся за газеткой" [15].
" - А ты дакай, дакай! Одну сволочь вырастили, теперь другую тянем на горбу. - Под первой сволочью бабушка подразумевала мою маму. - Ты всю жизнь только "дакал" и уходил таскаться. Сенечка, давай то сделаем, давай это. "Да. Потом." Потом - на все просьбы одно слово!
Глядя в тарелку, дедушка сосредоточенно жевал котлету" [18].
"А этот чмур двуличный тоже хорош: "Говорю, что не люблю, чтобы бабушка не ругалась." Нарочно бабке передам, чтобы знала, какая тварь неблагодарная" [198-199].
Дедушка оказывается абсолютно равнодушным к ребёнку, он сосредоточен только на своих заботах.
Отчим, в повести представлен как "карлик-кровопийца". Только так называла его бабушка. Мальчик слышал о нем всегда что-то плохое от бабушки, поэтому в воображении ребенка рисуется страшный образ, он начинает его бояться. Например:
"Прямо на нас вышел из-за угла карлик-кровопийца. Это был он, я сразу узнал его, и в горле у меня пересохло.
А я вот полчаса хожу вас ищу, - сказал карлик, зловеще улыбнувшись, и протянул ко мне страшные руки.
Сашуха, с днем рождения! - крикнул он и, схватив меня за голову, поднял в воздух!" [90].
Саша боится отчима, ему кажется, что он улыбается "зловеще", потому что он ничего не знает об этом человеке, а бабушка говорит о нем только плохое.
Самый главный и любимый человек в жизни Саши Савельева - его мама. Мальчик очень сильно любит ее, страдает от разлуки с ней, мечтает видеть ее каждый день. У Саши одна мечта - жить с мамой. Однако жизнь ребенка полна разочарований, поэтому он уже почти не верит в осуществление своей мечты. Тогда у мальчика возникает странная идея - он думает, что хорошо бы было, чтобы, когда он умрет, его бы похоронили "за плинтусом" в квартире мамы:
"Я попрошу маму похоронить меня дома за плинтусом, - придумал я однажды. - Там не будет червей, не будет темноты. Мама будет ходить мимо, я буду смотреть на нее из щели, и мне не будет так страшно, как если бы меня похоронили на кладбище" [138].
" - Мама! - испуганно прижался я. - Пообещай мне одну вещь. Пообещай, что, если я вдруг умру, ты похоронишь меня дома за плинтусом.
Что?
Похорони меня за плинтусом в своей комнате. Я хочу всегда тебя видеть. Я боюсь кладбища! Ты обещаешь?
Но мама не отвечала и только, прижимая меня к себе, плакала" [269].
Саша Савельев живет в тяжелой атмосфере, он уже в раннем возрасте сталкивается с ненавистью, черствостью, - все это отражается на его психике. Поэтому не приходится удивляться тому, что мальчику приходят в голову такие странные мысли. Так и возникло название повести.
|
|
|
