 |
Гиена есть гиена, или Се ля ви
|
|
|
|
Г. Полонский
«НИКТО НЕ ПОВЕРИТ»
Песенка
Пролога
В играх своих забываются дети,
Им только шаг от забавы до слез!
Это чистейшее дело на свете -
Если играют всерьез!
Мир деловит, он играет все реже,
Чем он так занят - не разберу!
Но все равно - мы по знаку помрежа
Втянем вас в нашу игру!
П р и п е в:
Кого-то обмануть,
Кого-то обдурить -
Не та мечта, чтоб стоило стараться!
Играем, чтоб до правды доиграться -
И вам ее с поклоном подарить!
В играх бывают безжалостны дети:
«Ты будешь конюх! Я буду король!»...
Это труднейшее дело на свете -
Ждать свою лучшую роль...
В сказке не будет царей и министров -
Чтоб свергать не пришлось их потом;
Сказка - лесная, и верьте артисту,
Если он выйдет с хвостом!
П р и п е в.
Будет вам лес, его тьма и прохлада...
След убегающий в ночь от норы...
Дикие нравы, в которых не надо
Видеть намек до поры...
Просто сыграем, как делают дети:
Что вне игры, то для них мишура...
Это сладчайшее дело на свете -
Общая наша игра!
П р и п е в:
Кого-то обмануть,
Кого-то обдурить -
Не та мечта, чтоб стоило стараться!
Играем, чтоб до правды доиграться -
И вам ее с поклоном подарить!
Действие
Первое
Картина первая
Отщепенец
Лисья нора - дом семейства Ларссонов. Гостиная. П а п а и М а м а обсуждают внутрисемейную сенсацию.
ПАПА. Он так и выразился? Нет, ты повтори точно, как он сказал!
МАМА. Он не сказал, он заорал: «До чего же вы все бессовестные вруны! Лучше вообще не родиться, чем вырасти таким же!» Я поперхнулась, питье пошло у меня через нос, девочки стали колотить меня по спине, - в общем, ужас!
ПАПА. Он поет с чужого голоса, это ясно. Кто-то наболтал ему насчет совести... Кто?
|
|
|
МАМА. Понятия не имею! А если он брякнет такое при чужих? Я просто сползу под стол... я не перенесу этого...
ПАПА. Что мне чужие! Это зараза прежде всего для наших детей - похуже любой скарлатины. А что сказал бы наш мудрый старый дедушка? Завкафедрой хитрологии, академик обмановедения, - он достиг этого, когда я был еще юнец! От таких речей своего правнука он, бедный, на всю оставшуюся жизнь закашляется!
МАМА (к дочерям). Луиза, Лаура! В чем дело? Кто вам позволил подслушивать?
ЛУИЗА. Мамуля, мы на секундочку! Я уточку забыла резиновую...
ЛАУРА. И шарик от пинг-понга закатился куда-то...
ЛУИЗА. А Людвиг, если хотите знать, он давно такой!
ЛАУРА. Потому что он дружит с зайцами!
ЛУИЗА. Потому что он просто дурак!
ПАПА. Вас пока не спрашивают, убирайтесь. И пусть он явится сюда, этот правдолюб.
Девочки убегают.
МАМА. Отец, только не пори его, это не метод!
ПАПА. Я прижму его к сердцу и подарю портрет прадедушки!
Входит Л ю д в и г 14 - й, самый младший персонаж в семье.
ЛЮДВИГ. Тебе чего, пап?
ПАПА. Прекрасное воспитание! Образцовое! А ну-ка, вынь руки из карманов и войди еще раз. И обратись к отцу как интеллигентный лисенок, а не как дворняжка!
Людвиг вздохнул и убрался. Входит снова.
ЛЮДВИГ. Ты звал меня, папа?
ПАПА. Вот видишь? Ты все умеешь, оказывается! Да, звал. Говорят, ты считаешь нас бессовестными - меня, маму, дедушку - словом, весь наш род?
ЛЮДВИГ. Все нас такими считают.
ПАПА. Меня не интересуют все! Меня интересуешь ты. Сообщи-ка нам, что выткано на коврике, под которым ты спишь?
Людвиг молчит.
Ну? Я жду!
ЛЮДВИГ. А я больше не сплю под этим ковриком, я его перевесил... Потому что я не согласен.
ПАПА. С чем ты не согласен, сопляк?!
МАМА. Отец, ради бога, сдерживайся! От крика никакой пользы. Лео, закрой там дверь и оттащи от нее Луизу!
ПАПА (расстегивая ремень). Ты скажешь или нет?
ЛЮДВИГ (тоскуя). Да сказать я могу, не жалко:
|
|
|
Да здравствует хитрость во веки веков,
Что за нос успешно водить простаков!
ПАПА. Это девиз семьи Ларссонов с незапамятных времен! Если ты с этим не согласен, тебе не следовало рождаться лисом! А может быть, ты и вправду не лис? Признайся! Может быть, ты зяблик? Или морская свинка? Даже если ты осел, нечего краснеть - такова уж твоя природа, то извини - тогда тебе не место в лисьей норе... Молчишь? Все-таки, значит, неохота менять свой дом на конюшню или скворечню?
ЛЮДВИГ. Я лис, я такой же, как вы... только я хочу попробовать жить по-другому... без хитрости, без обмана...
МАМА. О боже! Отец, его надо лечить!
ПАПА. Сначала надо выяснить, откуда идет инфекция. Людвиг, отвечай мне: с кем ты связался? С какой шпаной?
ЛЮДВИГ. Это не шпана, это зайцы, они безобидные. Их зовут Юкке-Ю и Туффа-Ту. У них есть книжки, там говорится, что ложь и коварство - это то, из-за чего все несчастья на земле. И еще там сказано, что обманывать доверчивых - самая большая подлость.
ПАПА. Вот оно что... Ясно, все мне ясно... Миленький, тебе же подсунули пропаганду вегетарианства и пацифизма! Откуда эта гадость у твоих друзей?
ЛЮДВИГ. Что-что? Я не понял...
ПАПА. Вот именно! Ты не понял, но ты поверил этой макулатуре! Этой опасной чепухе! Там не говорилось, случайно, про высокие душевные качества кур и уток? Что мы должны по-братски любить их и помогать им высиживать яйца? Сынок, ты ведь не станешь клевать просо и коноплю, правда? Или возьми капусту - как бы аппетитно ни хрустели ею твои зайцы, у тебя от нее только раздует живот и будут колики. Вот так же и с этим чтивом! Оно не для нас. Думаешь, я его не пробовал когда-то? Лев подружился с маленькой собачкой, облизывал ее, делился с ней пищей, а когда она сдохла, чокнулся от горя, перестал есть... Читали мы эти басни! И покупались на них в детстве, и плакали... Ты помнишь, Лорочка?
МАМА. Еще бы! Вот такими слезами! (Показывает.)
ПАПА. А жизнь, сынок, смеется над этими сказками. Она учит совсем другому... Сурово учит - железными капканами, охотничьими ружьями, зубами легавых псов... И еще голодом - таким, что, бывало, брюхо прилипало к спине!
ЛЮДВИГ. А я все-таки попробую, папа. Вдруг у меня получится?
ПАПА. Что именно?
ЛЮДВИГ. Не врать, не обманывать... Потому что противно.
|
|
|
ПАПА. Да? Тогда свою честную жизнь ты начнешь натощак! Мама подаст к завтраку половину той индюшки, которая так понравилась тебе вчера, но ты не дотронешься до нее...
МАМА. Отец!
ПАПА. Молчи, Лора! Черта с два появилась бы индюшатина на столе, если б не моя хитрость! Я был виртуозом хитрости, я исполнил шедевр коварства! А нашему младшему сыну это, видишь ли, противно - что ж, не насильно же кормить его такой нечестивой добычей! (Маме.) Людвиг не завтракает, поняла?
МАМА. Но он и так худенький...
ЛЮДВИГ. Мам, не заступайся, не надо. Папа прав: раз я так считаю, я не должен есть.
ПАПА. Он так считает! Философ! Жан-Жак Руссо! А ну, марш в детскую!
Людвиг уходит. Из детской слышны голоса, скандирующие: «Людвиг - балда! Людвиг - балда!»
«Чур, его порцию мне!» - кричит Луиза.
«Фигушки, пополам!» - вопит Лаура.
Тихо там! Я весь взмок от этого разговора...
МАМА. А меня трясет. Послушай, но, может быть, мы зря так уж паникуем? Он ведь оставить эту блажь, когда подрастет...
ПАПА. Он не подрастет! В том-то и дело! Если Людвиг не будет хитрым, он не подрастет...
МАМА. Он играет не с теми детьми. Эти зайчата тошнотворно положительные, от них не наберешься ума...
ПАПА. Стало быть, он один не выйдет из дому! Только в сопровождении старших!
МАМА. Но старшие и так перегружены в школе, а у меня дом, хозяйство... одной стирки - невпроворот!
ПАПА. А Лабан? Он принес аттестат и лоботрясничает с тех пор. Между тем, он, как никто другой, унаследовал талант прадедушки и мой опыт... Вот он и возьмет мальчика под свою опеку... Покажет ему, что хитрость настоящего лиса - это искусство, это артистизм! А главное, это - единственный способ выжить, черт возьми! Лабан! Лабан! Я поговорю с ним, а ты накрывай на стол, Лора! И помни: Людвиг 14-й - не завтракает! (Отправился в детскую.)
МАМА. Оставить моего младшенького голодным? Нет, это слишком... Даже если он дурачок... Никто еще, кажется, не умнел от голода. Людвиг! Людвиг!
Л ю д в и г появляется.
А ну, марш в кухню!
ЛЮДВИГ. Зачем?
МАМА. Там увидишь, негодяй! Полюбуйся на себя: колготки забрызганы зубным порошком, обшлага мокрые...
|
|
|
ЛЮДВИГ. Вот ты ругаешься, а глаза добрые. Это тоже такая хитрость, да?
МАМА. Ну-ка, не рассуждай. Сказано: пошел в кухню!
ЛЮДВИГ. Я знаю, ты мне подсунешь кусок индюшки, да? Хочешь надуть папу?
МАМА. Тссс! Невозможный ребенок... (Шепотом.) Ты видишь сам: без хитрости шагу не ступишь... такова жизнь!
ЛЮДВИГ. Может, она и такова, а я теперь не таков. Не хочу есть исподтишка, не хочу никого водить за нос! (Убегает из норы, в дверях выкрикивает.)
Да здравствует правда во веки веков!
А плуты достойны одних тумаков!
(Исчез.)
Выходят П а а а и Л а б а н.
МАМА (в слезах). Вы слышали? Слышали, как он перевернул наш семейный девиз?
ПАПА. Да, да - яснее, чем хотелось бы! Я отвинчу ему голову! Где он?! Где этот выродок?! Лабан, сынок, ты видишь, дело серьезное, он далеко зашел... Лора, я тебя спрашиваю: где мальчишка?
МАМА. У-удрал...
ЛАБАН. Спокойно, предки. Он не стоит того, чтобы так психовать. Будьте уверены: под моим чутким руководством эта белиберда в два счета выскочит из его головы. Тебе, отец, не придется краснеть за него перед дедушкой...
ПАПА. Я надеюсь, Лабан... Иначе я его сам, своими руками...
ЛАБАН. Папа, ну зачем такие слова? Увидишь, я приведу его в норму... К общему знаменателю, так сказать.
МАМА. Только помни, Лабан: в этом возрасте дети страшно ранимы!
ЛАБАН (со смехом). Да? По-моему, ты говоришь о цыплятах, мама. Мы, лисы, несколько от них отличаемся. Да... Ну что ж, пойду повожусь с этой малявкой... раз уж вы в такой истерике. Были у меня другие планы, куда более занятные, ну да ладно... Привет!
МАМА. А завтрак?
ЛАБАН. Мерси, я уже навернул там индюшатины - вы слишком долго бились с этим ранимым, мне надоело ждать. (Уходит.)
МАМА. Знаешь, отец, я бы не хотела видеть своего младшенького точно таким, как Лабан. Меня что-то пугает в нем...
ПАПА. Я знаю, он - хам! Но лучше все-таки хам, родной и понятный, чем благородный отщепенец, от которого неизвестно чего ждать!.. Накапай-ка мне, дорогая, валокардинчику...
Мама дрожащей рукой начинает капать лекарство в рюмку. На два голоса они подавленно считают капли...
Картина вторая
Урок хитрологии
На лесной тропе. Л ю д в и г 14 - й кидается шишками, норовя угодить все в одну и ту же неведомую нам мишень, и распевает песенку, чтобы заглушить голод:
Может, я еще мал?
Может, я дурачок?
Может, в этих делах я совсем новичок?
Может, все осмеют
Это мненье мое, -
Только мне надоело вранье!
Мне за хитрость не надо
Похвальных листов,
Ни лесных орденов,
Ни чинов, ни постов...
Но обидный вопрос
Мой смущает покой:
Неужели один я такой?
Говорят, я не лис,
|
|
|
Говорят, я осел,
Говорят, вообще неизвестно, кто я...
Может, это и так,
Может, я себе враг,
Только очень тошнит от вранья!
Появляется Л а б а н.
ЛАБАН. Тошнит от вранья, говоришь?
ЛЮДВИГ. Я не говорю, я пою.
ЛАБАН. Да слышу... Только зря ты дерешь глотку, малыш: аплодисментов не будет. За такие песни в лесу никто не хлопает... разве что по шее. Спички есть?
ЛЮДВИГ. Откуда? Я же не курю.
ЛАБАН. Да мне не курить, мне - в зубах поковырять: мясо застряло. (Находит подходящую щепку.)
ЛЮДВИГ (проглотил слюну). Индюшка, да? Я вот не стал есть, и правильно сделал: зубы целей будут.
ЛАБАН. Вот опять глупость сморозил. Беречь зубы, чтобы щелкать ими от голода, - ну и ну! Вот что, малыш: я приставлен учить тебя уму-разуму, а на пустое брюхо ученье впрок не идет - одно мученье будет. Так что на теорию мы сейчас наплюем, а сразу перейдем к практике - зацапаем какую-нибудь куропаточку. Лады?
ЛЮДВИГ. Как, хитростью?
ЛАБАН (с издевкой). Нет, наивностью! «Куропаточка, прелесть моя, позволь, не в службу, а в дружбу, слопать тебя...»
ЛЮДВИГ. Я не хочу есть, спасибо. Я хочу посмотреть, как живут люди.
ЛАБАН. Лю-юди? Это еще зачем?
ЛЮДВИГ. Интересно, они тоже только и делают, что ловчат и надувают друг друга? Или они как-то по-другому добывают еду?
ЛАБАН. А ты сходи к ним, попроси поделиться опытом! Вон, видишь там, на другой стороне поля, коробку с окнами? Это и есть людская нора. А рядом коробки без окон - это домишки для коров, лошадей, овец... это нам без интереса. Если уж нанести туда визит, так в тот главный маленький домик, где живут куры, цыплята и яйца... Вот где нашему брату есть занятие по вкусу и по способностям! Хочешь, попробуем, когда стемнеет?
ЛЮДВИГ. У тебя сейчас лицо стало ну совершенно бандитское...
ЛАБАН. Оставь мое лицо в покое. Я спрашиваю: идешь на дело или нет?
ЛЮДВИГ. «На дело» - нет. Вот просто поглядеть я бы сходил...
ЛАБАН. Ну, это не разговор, а сюсюканье на уровне детского сада. Что значит «поглядеть»? Если тебя схватят, ты скажешь, что пришел только поглядеть, и думаешь - отпустят? На экскурсию он захотел!
ЛЮДВИГ. Ты сам боишься! Боишься, боишься, я вижу! И даже знаю кого: пса Максимилиана, про которого сам папа говорит, что это враг номер один!
ЛАБАН. Ну, под каким он номером, я не знаю, но после отца я буду первым, кто обманет это кривоногое страшилище! Первым из всех нас, усек?
ЛЮДВИГ. Один хвалился, да в лужу свалился!
ЛАБАН. Ты как со мной разговариваешь, малявка? Я требую уважения, понял?!
ЛЮДВИГ. Три ха-ха! Ты еще любви потребуй!
ЛАБАН (чешет в затылке). Да... Старик, кажется, прав: ты далеко зашел...
Появляются зайцы Т у ф ф а - Т у и Ю к к е - Ю.
ЛЮДВИГ. Привет! А я вас жду, жду...
ТУФФА и ЮККЕ. Доброе утро!
ЛАБАН. Это и есть твои друзья, братишка?
ТУФФА. Мы и есть, а что? Людвиг, топай с нами, не пожалеешь!
ЮККЕ. Горностаи сказали, что в киоск завезли свежие медовые пряники!
ТУФФА. И что они нарасхват!
ЮККЕ. Мы разбили свою копилку, представляешь? Ну того, глиняного кота...
ТУФФА. И подсчитали, что нам хватит на пять фунтов! Айда с нами, угощаем.
ЛЮДВИГ. Это здорово - я голодный как волк!
ТУФФА (быстро оглянулся). Ну, волков вспоминать не обязательно.
ЮККЕ. В такое чудесное утро неохота думать про всяких уголовников. Так ты идешь?
ЛАБАН. Он думает, удобно ли это передо мной, - у нас было назначено занятие... Но я отпускаю тебя, малыш. Идите, братцы, только глядите не объешьтесь этими пряниками - пять фунтов многовато для вас троих... А мне все равно некогда: общественное поручение. Надо обойти всех подряд, от Косули до Медведя, от Черепахи до Кабана... Собираю пожертвования. Кстати сказать, это делается для вашей породы, любезные зайцы, для ваших несчастных соплеменников...
ТУФФА. А что такое?
ЮККЕ. Мы ничего не знаем...
ЛАБАН. Как? Вы ничего не слыхали про Желтого Питона? Про этого гада, который потряс и возмутил всех, имеющих сердце?
ЛЮДВИГ. И мне ты ничего не рассказывал...
ЛАБАН. Да пол-леса уже знает! А тебя я жалел, ты у нас слишком ранимый... Значит, стряслось это не у нас, а в лесу Святого Августина, по ту сторону Большого оврага. Там Желтый Питон захватил в заложники ровно семьдесят семь зайцев, в основном женщин и детей. Держит их в своих страшных объятиях и требует огромный выкуп за их жизнь. Причем срочно! Если сегодня к заходу солнца он не получит половину этого выкупа, двадцать два зайца будут съедены. Такие дела. Моя задача - разбудить совесть каждого, у кого она есть, и собрать нужную сумму для этого детоубийцы, этого террориста, этой кровожадной твари... Не знаю даже, как назвать его... слов не хватает. Представляете, каково этим несчастным?
ТУФФА. Ужас!
ЮККЕ. Я даже вспотел... И как-то расхотелось пряников - правда, Людвиг?
ЛЮДВИГ. Да... почти совсем расхотелось... Лабан, а мне можно с тобой?
ЛАБАН. А не струсишь? Ну, тогда давай прощайся с друзьями... Времени - в обрез, десятки жизней на карту поставлены!
ТУФФА. Так возьмите же наши сбережения! Или у нас, по-вашему, совести нет?
ЮККЕ. Все до последней кроны возьмите! Мы не какие-нибудь бессердечные...
ТУФФА. Тем более, у нас в лесу Святого Августина полно родственников...
ЮККЕ. Может, и они в беде... Берите!
ЛАБАН. Ну что ж... (Забирает деньги.) Жалко мне, ребятки, оставлять вас без медовых пряников... но, с другой стороны, сочувствие униженным и оскорбленным - это главная заповедь, все мы должны ей следовать с детства...
ТУФФА. Юкке, надо срочно домой - рассказать родителям!
ЮККЕ. Людвиг, ты в самом деле решился идти? Ой, смотри осторожней! А мы побежали... Если увидите этих несчастных пленных, крикните им, что мы их не оставим!
ТУФФА. Что мы будем бороться за них, что мы уже боремся! И пожалуйста, не опоздайте до захода солнца!
Убегают.
ЛАБАН. Не волнуйтесь, это будет гораздо раньше! К заходу солнца киоск уже будет на замке...
ЛЮДВИГ. Какой... киоск?
ЛАБАН. В котором мы сейчас с тобой купим пять фунтов ароматных медовых пряников!
ЛЮДВИГ. Ты... все наврал им?
ЛАБАН. Оцени, как сработано! Они сами выворачивают карманы, они готовы были заложить собственные уши, эти дурачки... Вот так надо действовать - изящно, без пережима, без вульгарных криков типа «Кошелок или жизнь?»... Дельце обделано классно! Признаешь?
ЛЮДВИГ. Я признаю, что ты подлец! Ты сам похож на того Питона!
ЛАБАН. Я похож на настоящего Лиса. И тебя, глупыш, сделаю таким же!
ЛЮДВИГ. Фигушки! Никогда в жизни! Мне до ужаса стыдно, что я купился, поверил... Но еще стыднее, что я твой брат!
ЛАБАН. Не ори, балда! За такие слова ты даже запаха медовых пряников не услышишь...
ЛЮДВИГ. А с тобой никто водиться не захочет! От Косули до Медведя! От Черепахи до Кабана! Никто, никогда - ни у нас, ни в лесу Святого Августина, нигде! (Убегает.)
ЛАБАН (ему вслед). Совсем взбесился!.. Может, с голодухи? Кончится тем, что ты ослабеешь и тебя загрызут шакалы. (Себе.) Что ж, каждый получает, что заслужил. Я, например, заслужил свои пряники. В конце концов, моя специальность - не обучение недоумков, а хитрология и обмановедение, и тут я на высоте! Верно говорят: талант, он как деньги - или он есть, или его нет... (Уходит, восхищенный собою.)
Картина третья
Гиена есть гиена, или Се ля ви
Лисья нора, детская половина. Все потомство Ларссонов, кроме Лабана, в сборе. М а м а проверяет дневники.
МАМА. А это еще что за новость? Лаура, я тебя спрашиваю! Двойка по гастрономической зоологии!
ЛАУРА. Ну подумаешь, исправлю. До конца четверти далеко.
МАМА. Нет, и все-таки это дико. Любимый предмет, профилирующий! Чего ты не выучила?
ЛУИЗА. Она ни бум-бум не знала про утку-крякву и про курочку-камышницу!
ЛАУРА. А ты не ябедничай, крыса!
МАМА. Людвиг, что ты делаешь под кроватью?
ЛЮДВИГ (его не видно). Да так, ничего особенного...
ЛЕО. Он у нас вместо швабры!
МАМА. Действительно, ты же всю пыль на себя собрал... Лаура, а ты меня просто разочаровала. Не знать таких вещей! Утка-кряква, курочка-камышница... Это же прелесть, деликатес! Помню, мы с папой свои первые встречи назначали у того озера, где они сами шли в руки. Была дивная пора - пора массового гнездования кряквы... Кстати, Лаура, когда это бывает, ну-ка?
ЛАУРА. Ладно тебе, мам! В школе учеба, дома учеба...
ЛЕО. Я знаю! Ранней весной, в начале апреля!
МАМА. Молодец, Лео. Да-да, ранней весной... еще была корочка льда у берега. А моя первая личная добыча - это именно курочка-камышница... Черненькая, маленькая, ростом с голубя...
ЛУИЗА. Мать, ну до чего ж ты сентиментальная!
МАМА. Да, я всегда жила сердцем, это правда. Но я успевала и дело делать. А про вас не скажешь ни того, ни другого...
ЛЮДВИГ (появляется из-под кровати, что-то прячет за спиной). Мам, мне на улицу надо. Как раз по делу. По делу, которое я сделаю от всего сердца, - значит, про меня можно будет сказать и то и другое!
МАМА. Что это за секретные дела такие? Папа не велел тебе выходить одному!
Но он промчался как ветер, его уже нет здесь.
Ох этот Людвиг... Кто еще не сдал дневника? Будьте уверены, папа изучит их внимательно прежде, чем подписать... А за эту двойку, Лаура, тебе еще нагорит. Это ведь не по астрономии, где звезды считают, - без звезд ты еще как-нибудь обойдешься... Но, если ты ленива и бестолкова по части гастрономии, нам даже замуж тебя не выдать, тебя никто не возьмет. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, запомни! (Выходит с пачкой дневников.)
ЛАУРА. На все у них правила, формулы... А может, я свой путь найду? Совсем через другое?
ЛЕО. Я знаю! Через печенку и желчный пузырь, да?
ЛАУРА. Заткнись ты, отличник...
Появляется Л а б а н.
ЛАБАН. Привет, суслики! Знаете, что я думаю?
ЛИСЯТА. Что?
ЛАБАН. Я думаю... или, точнее, мне кажется... во всяком случае, я припоминаю, что где-то слышал...
ЛИСЯТА. Да что, что?
ЛАБАН. Что великолепная вещь - медовые пряники...
ЛУИЗА. Тоже мне открытие!
ЛАБАН. И еще мне кажется, что сейчас самое время полакомиться ими!
ЛЕО. Сперва их надо достать...
ЛАУРА. А у тебя - ни одной кроны, сам утром сказал!
ЛАБАН. Кроны действительно ту-ту! А вот пряников у меня - ровно пять фунтов!
ЛУИЗА. Не заводи нас! Не поверю, пока сама не понюхаю!
ЛАБАН. Вот это верно: понюхать вы сумеете - ароматом я, так и быть, поделюсь с вами. (Засунул руку между кроватью и стеной. Лицо его стало озадаченным. Полез под кровать сам и после тщетных поисков вылез взбешенный.)
ЛАУРА. Ну что? Полакомился?
ЛУИЗА. Даже аромата не унюхал!
ЛАБАН. Кто украл? Ну-ка открывайте свои глотки! Все! От кого пахнет медом, тот и вор. А ну, дыхнуть! (Обнюхивает каждого.)
В этот момент появляется запыхавшийся Л ю д в и г.
А ты где был? Ел мои пряники в уборной?!
ЛЮДВИГ. Во-первых, они не твои, во-вторых, можешь проверить. (Дыхнул.) Ну что? А в-третьих, я передал их моим друзьям, которых ты одурачил!
ЛАБАН. Ну берегись, юродивый! Если только это правда...
ЛЕО. Да точно! Сперва он ползал под кроватью, а потом выбежал.
ЛАУРА. Эти друзья тебе дороже, чем мы?
ЛУИЗА. Тогда сматывайся вообще к этим своим зайцам! Ты не Лис!
ВСЕ ВМЕСТЕ (окружая Людвига и припирая его к стене, скандируют). Ты не Лис! Ты не Лис! Ты не Лис!
ЛАБАН. А ну, дайте-ка я им займусь... С ним пытались по-хорошему, беседами да уговорами... Но лирика не помогает, - что ж, попробуем физикой!
Входят П а п а и М а м а.
ПАПА. Что здесь происходит?
ЛАБАН. Отец, Людвиг четырнадцатый обманул меня!
ПАПА. Тебя? Своего учителя? Значит, у вас обоих громадные достижения... Поздравляю!
ЛАБАН. Спасибо! Эти достижения в том, что пропали мои медовые пряники, заработанные так лихо, так здорово! Высшим пилотажем хитрости заработанные! А он их стащил, и сейчас их наворачивают безмозглые зайцы!
ЛЮДВИГ. Они не глупее тебя! Просто они доверчивые и добрые...
ЛАБАН. Все, предки, я отказываюсь учить этого рахита!
ЛЮДВИГ. Нет, это я отказываюсь учиться у этого бандита!
ПАПА. Тихо! Прекратите базар! Где были пряники?
ЛАБАН. Там, в углу под кроватью. Здоровенный кулек, целых пять фунтов!
ПАПА. И как же они попали к зайцам?
МАМА. Людвиг вылез из-под кровати и, как пуля, пронесся мимо меня на улицу... Я кричала ему вслед, чтоб он не смел...
ЛЮДВИГ. Да я же на минуточку! Я даже не сам бегал к зайцам - я сразу встретил Гиену Берту и попросил ее доставить пакет. Она ведь теперь почтальонша, да? И потом, это ей по дороге, она сама сказала...
ПАПА. И ты поверил гиене?! О боже, какой простофиля!.. Все, весь лес знает, что доверить продуктовую посылку Гиене Берте - это значит пиши пропало! Она дважды попадала за это под суд, но судьей была Росомаха Дагни, с которой она, видимо, делится наворованным, и эта дрянь дважды выходила сухой из воды... Да, ты отличился, малыш... Скорее луна упадет твоим зайцам в суп, чем они дождутся Берту с пряниками!
ЛЕО, ЛУИЗА, ЛАУРА (хором). Так им и надо! Так им и надо!
ЛЮДВИГ (в слезах). Но почему вокруг такое жулье?! Почему нельзя никому верить?!
ПАПА (Маме). Он все-таки трогательный. (Людвигу.) То же самое, малыш, я когда-то спросил у старого мудрого Барса, сбежавшего из парижского зоопарка. Полиция и охотники нескольких стран шли по его следу, палили в него - и остались ни с чем... И вот перед ним я с моими наивными вопросами... Помню, как его желтые глаза, повидавшие самое страшное в жизни - неволю, усмехнулись печально... Он положил свою мощную лапу мне на спину и сиплым голосом ответил мне, молокососу... знаете, что?
МАМА. Ну не томи же! Ты не рассказывал этого даже мне...
ПАПА. «Се ля ви, - сказал он, - се ля ви».
ЛЕО. А что это значит?
ПАПА. Проговорив это, старик впал в такую глубокую задумчивость, что я не решился приставать к нему... А вскоре Барс ушел куда-то на юг - ему был вреден наш климат... Так я и не узнал перевода. Но с того дня на самые трудные вопросы я отвечаю себе и другим: «Се ля ви...»
ЛАБАН. Я могу тыщу раз сказать «Се ля ви», но мои пряники от этого не вернутся ко мне!
ПАПА. Оставь эту тему, Лабан. Будь выше, не мелочись. А ты, Людвиг, надеюсь, поймешь, что обманывать собственных братьев и сестер р а д и ч у ж и х - нелепость. Ты совершил ее и, как видишь, наказал сам себя...
ЛУИЗА. Себя-то ладно, ему поделом...
ЛАУРА. Но он всех оставил без пряников!
МАМА. Ну хватит! Отец вам толкует о высоких истинах, а вам все как об стенку горох... Людвиг, прекрати всхлипывать и укладывайся. Всем спать! Я считаю до трех и гашу свет... Раз!
ЛЮДВИГ. Папа, а Гиена Берта не могла исправиться? Вдруг она уже честная?
ПАПА. Во сне тебе могут показать еще и не такое. А наяву Гиена есть Гиена, малыш.
МАМА. Я больше не жду! Два... Два с половиной... Три!
ЛАБАН. Пять! Пять фунтов, черт возьми... Вот идиот, а?
МАМА. Гашу! (Выключает свет.) Спокойной всем ночи, и чтоб я не слыхала больше никакой возни... (Наклонилась над Людвигом.)
ЛЕО. Что ты делаешь, мама? За что ты целуешь этого психа?!
ЛАБАН. Людвига? Нечего сказать, весьма педагогично!
МАМА (смутилась). Он самый маленький, и у него нехорошо на душе...
ЛАУРА. Скажите какие нежности...
ПАПА. Ну довольно, Лора, пойдем. Спокойной ночи, дети.
МАМА (выходя вместе с ним). Меня как-то взволновал твой рассказ, дорогой... Се ля ви - это звучит так интригующе... Ты должен дознаться, что это такое...
ПАПА (вдруг взорвался). Может быть, ты упечешь меня в парижский зоопарк, чтобы я это выяснил?
Мама отошла оскорбленная, взялась за вязание. А в детской вдруг зажегся фонарик - это Лабан направил его луч прямо в глаза Людвигу.
ЛАБАН (свистящим шепотом). Эй ты, урод! Следующей ночью я иду на дело... Понял куда? Нет? (Подражает курам.) Куд-куда, куд-куда!.. Это в самый раз будет - тем более в холодильнике у нас негусто, от индюшки уже одно воспоминание... В общем, пусть Гиена Берта тешится этими детскими пряниками - завтра я буду с настоящей добычей!
ЛЮДВИГ. Если тебе позволит пес Максимилиан...
ЛАБАН. Он позволит! Не так страшен черт, как его малютка. Такая, как ты... Ладно, поговорили, теперь дрыхнуть все - завтра мне будет не до сна. (Погасил фонарик.)
В гостиной.
МАМА. Ты сердишься, что я поцеловала малыша? Пойми - не то чтобы я одобряла его несусветные поступки, конечно же нет, но...
ПАПА. Да понимаю! Кто ж его сейчас приласкает, если не мать? Ясно одно: от жизни, от леса он не дождется ласки, он будет у них пасынком...
Мама всхлипнула.
Картина четвертая
Общественное мнение
У дома зайцев, поблизости от лесной травы. Л ю д в и г стучится в дверь.
ЛЮДВИГ. Туффа, Юкке, ну откройте же! Я чувствую, что вы дома!
Голос Туффы: «Мало ли что ты чувствуешь! А на самом деле нас нет!»
Голос Юкке: «А ты не чувствуешь, что ты и твой брат вруны и негодяи? Ты бы лучше это почувствовал...»
Дайте же мне объяснить!
Перед дверью появляется, уперев руки в бока, З а й ч и х а - м а т ь.
ЗАЙЧИХА-МАТЬ. А, вот он, наш благодетель! Спаситель нашей родни! Ужасно рада тебя видеть! А братец твой где? Поклон ему низкий от всего нашего племени! Успели вы вчера до захода солнца принести выкуп этому сказочному Дракону? Подумай, какова подлость - семьдесят семь женщин и детей держать в заложниках... Я просто всю ночь глаз не сомкнула...
ЛЮДВИГ. Тетя Зайчиха, дайте же мне сказать...
ЗАЙЧИХА-МАТЬ. А, ты хочешь продолжить эту историю? Сегодня Желтый Питон требует вторую половину выкупа, не правда ли? Сколько крон мы должны пожертвовать ему сегодня? Может, он согласится взять овощами, этот живоглот? Ну расскажи, расскажи нам последние известия оттуда, из леса Святого Августина! Я сейчас созову всех соседей послушать - больно здорово вы рассказываете, почище всякого детектива выходит...
ЛЮДВИГ. Не надо соседей! Скажите только одно: вчера вечером вам ничего не приносила почтальонша Берта?
ЗАЙЧИХА-МАТЬ. Берта? Но ведь это Гиена? У нас, слава богу, нет такой почтальонши, наш участок обслуживает Куница Фанни.
ЛЮДВИГ. Но она должна была принести вам пакет?
ЗАЙЧИХА-МАТЬ. Кто, Куница?
ЛЮДВИГ. Да Гиена же!
ЗАЙЧИХА-МАТЬ. От Желтого Питона?
ЛЮДВИГ. Да нет же, от меня!
ЗАЙЧИХА-МАТЬ. Ты хочешь сказать, что вернул нам через Гиену деньги, отобранные у моих простаков?
ЛЮДВИГ. Не деньги, а пряники... Разве я знал, что ей никто не доверяет продуктовых посылок?
ЗАЙЧИХА-МАТЬ. Ну что, что ты трешь глаза? Меня ты не растрогаешь, и у меня нет времени развешивать уши. Какие-то пряники... почему-то через Гиену Берту... Это хуже придумано, чем про Питона, поди посочиняй еще, порепетируй... Но учти: мои мальчикам запрещено играть с тобой и твоими братьями. Пускай Гиена с вами играет! (Скрылись, хлопнув дверь.)
ЛЮДВИГ (горестно). Ничего не объяснишь тому, кто не хочет слышать, а хочет говорить сам... Уж лучше объяснять дереву, оно хотя бы не перебивает!
Видит Е ж и к а Н и л ь с а, идущего по тропе.
Ежик Нильс, миленький!
НИЛЬС. Не подходи!
ЛЮДВИГ. Почему? Ты что, не узнал меня?
НИЛЬС. Не подходи, сказано, а то пронзю! Думаешь, я не знаю, что ты связался со всякой нечистью в соседнем лесу? Агентом у Желтого Питона работаешь?
ЛЮДВИГ. Что-о? Ты соображаешь, что говоришь?
НИЛЬС. Я, конечно, не знаю точно, но горностаи говорят, да и Белочка Агнесса подтвердила, что ты продался. Не то Желтому Питону, не то Кобре какого-то другого цвета... в общем, пресмыкающимся заделался. Не стыдно?
ЛЮДВИГ. Это сплетникам должно быть стыдно! И тебе, если ты веришь такой брехне!
НИЛЬС. Брось выкручиваться, против тебя факты! Говорят, что ты и твой брат - вы продали этому Удаву - или как его там зовут? - семьдесят семь зайцев! И что за каждого получили от этой гадины по фунту медовых пряников... Надо же, семьдесят семь фунтов! Странно, что вы не подавились еще... Слушай-ка, вот эта подробность немножко меня насторожила: тут, я думаю, кто-то преувеличил слегка. Ну в самом деле, откуда у Питона или Удава столько медовых пряников? Взяло меня тут сомнение... Может, семерку лишнюю приписали? Может, вы всего семь фунтов получили? Или по семь на брата?
ЛЮДВИГ. Гляжу я на тебя, Ежик Нильс, и меня тоже берет сомнение: может, ты просто дурак? Может, тебе лишний ум приписали?
НИЛЬС. Ах, ты еще оскорбляешь! Да тебе надо быть тише воды ниже травы! И спасибо говорить, если порядочные звери не зажимают нос при виде тебя! А ну посторонись, не то пронзю насквозь! (Уходит, оттолкнув Людвига.)
ЛЮДВИГ. Что ж это такое? Вранью верят, а правде - не хотят... Вранье для них интереснее, что ли? Я продал зайцев за пряники! Я - агент Желтого Питона! Кажется, у меня поднимается температура... И наверно, меня будет всю мою жизнь тошнить от запаха медовых пряников! Ужаснее всего, что никто, ни одна душа не видела, как я передавал через Гиену этот проклятый пакет!
Голос сверху: «Я видела. Было уже достаточно темно - в такой час я все вижу...»
Это появилась С о в а И л о н а.
Сова Илона, миленькая! Ты, значит, мой единственный свидетель. Я в беде, понимаешь? Только ты можешь доказать всем этим дуракам, что я не виноват, что я хотел по правде...
СОВА. Могу, да. А зачем?
ЛЮДВИГ. Как «зачем»? Это спрашиваешь ты? Ты, кого больше всех в лесу хвалят за мудрость?
СОВА. Вот именно. Но что есть мудрость, малыш? Лет сорок назад тебе повезло бы больше: тогда я считала, что мудрость - это что-то вроде справедливости. Теперь же я того мнения, что мудрость - она ближе к осторожности. Тебя обманула Гиена Берта, и ты хочешь, чтобы я объявила об этом всем. Но Гиена - известная склочница, и потом, у нее сильная родня, большие связи... Если, скажем, на суде будет председательствовать Росомаха Дагни, нам ничего не добиться: они выставят трех лжесвидетелей против меня одной. Гиблое дело, малыш.
ЛЮДВИГ. Как же мне быть?! Ты слышала, какие гадости про меня говорят?
СОВА. Да, общественное мнение против тебя на данном этапе. Это еще одна причина, по которой я промолчу. Не сердись на старуху Илону: я не живу, я доживаю, и мне всего нужнее покой... А как быть тебе? Довольствоваться чистой совестью, - я слыхала, что кое-где именно это считается мудростью... Желаю удачи! (Исчезает.)
ЛЮДВИГ. Да, удачи у меня - полное лукошко! Подходи кто победней - могу поделиться... Никто не подходит! Один я, совсем один... Белка Агнесса наверняка запретила своим детям со мной играть... К этим горностаям я сам не постучусь, раз они такие сплетники... А больше у меня и друзей-то не было. Граждане, это что ж происходит?! Одинокими должны быть те, кто жульничают и врут! А тут все наоборот, у Гиены Берты есть своя компания, у Лабана - есть, все плуты держатся вместе, а я - один... Получается, что они правы, что быть честным - невыгодно! Есть-то хочется! Зверски. Брюхо прилипает к спине - папа предупреждал, что так будет... И пусть! Вот убегу из дому... и пускай найдут мои кости, обглоданные шакалами... И записку: «Правда невыгодна, но прекрасна! Погибаю, но не сдаюсь!» (Эти слова он выкрикнул.)
Ему откликнулось эхо.
Эхо, ты со мной согласно?
«Согласно!» - ответила эхо.
Я насчет этой идеи спрашиваю - чтоб из дому удрать?
«Удрать!» - одобрило эхо.
Прямо сейчас?
Эхо опять подтвердило, что «прямо сейчас».
Ну, смотри, я удираю! Только не бросай меня в таком разе!
«Не брошу!» - пообещало эхо.
Действие
Второе
Картина пятая
«Она явилась и зажгла...»
Л ю д в и г отправился по незнакомым ему тропинкам и для поддержания духа запел:
Когда само небо над вами смеется,
И пусто кругом,
И слеза на носу,
Когда уж никто больше не отзовется,
Тогда отзовется вам эхо в лесу!
Себе самому я желаю успеха, -
Оно отвечает,
Что будет успех!
Невидимый спутник мой,
Милое Эхо
Мне руку дает по секрету от всех!
Ни люди, ни псы, ни гроза, ни простуда
Не испугают меня в этот час!
Это и я -
Мы уходим отсюда,
Пускай эти плуты плутуют без нас!
Между тем небо угрожающе темнеет.
Хотел бы я знать, куда это меня несет? К людям? А что? Если звери расплевались со мной, только это и остается... Но потемнело-то как... И есть хочется по-страшному... А наши, наверно, сели ужинать... Интересно, говорят они обо мне? Скучают? Вообще-то я не давал клятвы, что ухожу навсегда... Но вернуться уже сейчас - это было бы трусостью, простительной только зайцу! Нет, была не была! Держим курс на людскую нору!
Людвиг понюхал воздух и пополз, как разведчик. Вдруг что-то прозвенело в полумраке и стихло опять. Он поднял голову и зажмурился: над ним выросло что-то ужасное, похожее на человека в большой драной шляпе, но без лица, в долгополом пальто, с руками, раскинутыми в стороны.
Привидение! Спасите! Мамочка!
Со страху он оступился в канаву, и тонкий голосок, неведомо кому принадлежащий, завопил то же, что и он.
ГОЛОСОК. Мамочка! Спасите! Привидение!
ЛЮДВИГ. Кто это? Я спрашиваю, кто это налетел на меня ни с то
|
|
|
