 |
Родственники как лучшее блюдо,
|
|
|
|
Или «Давайте говорить друг
Другу комплименты»
Дома у Ларссонов. Ночь.
Бодрствует один П а п а. Оттягивая свои подтяжки, он щелкает ими, тихонько напевает и делает какие-то пометки в плане, который ему не терпится предъявить, чтобы оценили по достоинству... Но семейство спит, обрушить свое вдохновение ему не на кого.
МАМА (приподнимаясь на подушке). Ты угомонишься сегодня?
ПАПА (идет к жене, делая ей пальцами «козу», и поет).
Давайте восклицать, друг другом восхищаться!
Высокопарных слов не стоит опасаться!
Давайте говорить друг другу комплименты...
МАМА. В чем дело? Ты разбудишь детей!
ПАПА. У тебя нет желания, дорогая, опрокинуть маленькую рюмочку под небольшой закусончик? От этой индюшки у нас осталось что-нибудь?
МАМА. Вспомнил! А прошлогоднего фазана тебе не подать? Вообще с продуктами плохо. Я не знаю, чем кормить детей днем, а у тебя еще и по ночам аппетит...
ПАПА. Не ворчи, милая! Завтра - впрочем, нет... (Посмотрел на часы.) Уже сегодня, к концу дня, тебе не хватит места в холодильнике, чтобы разместить первосортные продукты! А в субботу будет пир! Пригласим твоих сестер с мужьями и детьми, они лопнут от зависти... Притащится наш дедуля, герой семейной мифологии, - вся его хитрость давно свелась к тому, что он любит пожрать в гостях! Стол придется раздвинуть, а стулья одолжить у Бобра Вальтера... На четырех конфорках у тебя будут шипеть, урчать и благоухать блюда, достойные кисти Рубенса!
МАМА. Ты разбудил меня окончательно... но если это все брехня...
ПАПА. А если правда? Вот когда ты оценишь меня наконец! Ты помолодеешь на десять лет, разгладятся эти висячие складки на шее... Отдохнешь наконец от забот, не будет в доме этих истерик...
|
|
|
МАМА. Вот оно что... Я, значит, истеричка, я преждевременно постарела и у меня складки на шее, которые тебя не устраивают? Очень мило, что ты все это сказал. Разбудил среди ночи, чтобы нарисовать такой мой портрет... «Давайте говорить друг другу комплименты!»
ПАПА. Лорочка...
МАМА. Ну найди себе другую! С лебединой шеей! Достойную кисти Рубенса!
ПАПА. У него таких нет, у него, наоборот, все жирные... Лорочка, ну что ты завелась?.. Я ведь еще не рассказал тебе свой план!
МАМА. И не надо! Все равно в каждом слове я слышу вранье! В каждом твоем слове... (Плачет.) И этому типу я отдала все... всю жизнь!
Из детской половины появляется недовольный, заспанный Л а б а н.
ЛАБАН. Чего случилось-то? Там Людвиг скрипит во сне зубами и бредит, здесь вы собачитесь...
ПАПА. Поаккуратнее все-таки выражайся.
ЛАБАН. А вы потише ругайтесь. Спать охота.
МАМА. Людвиг бредит, ты сказал?
ЛАБАН. Ага. Обзывает себя по-всякому. Плутом, гадом, прохвостом... Анекдот!
ПАПА. Кого обзывает?
ЛАБАН. Себя, себя! Вообще он у вас какой-то неполноценный получился. С приветом.
МАМА. Зато ты и твой отец - совершенство! Подай мне халат!
ПАПА. Я подам, я! В само деле, погляди, солнышко, что там такое с малышом...
МАМА (выхватила у него свой халат). Ты учил его, помнится, что лгать надо, во-первых, только чужим, а во-вторых, тоньше! А сам?! (Вышла.)
ПАПА. Да... Не надо было про шею, черт меня дернул... Лабан, подойди сюда, сядь. Я, понимаешь, ошибся: сугубо мужское дело стал обсуждать с мамой, просто от нетерпения! Лучше посвятить в это тебя - ты все-таки настоящий Ларссон... если, конечно, забыть историю с мышеловкой, которая незабываема!
ЛАБАН. Батя!
ПАПА. Ну-ну-ну, это я так... Смотри, я набросал план. Вот этот квадратик - тот самый дом, где так негостеприимно обошлись с тобой... Теперь есть возможность появиться там в качестве желанных гостей!
ЛАБАН. Ну это ты загнул... Желанных? С какой стати?
|
|
|
ПАПА. Мы отправляемся туда на смотрины!
ЛАБАН. Как это?
ПАПА. А вот так - в меру торжественно и в то же время по-светски непринужденно... Идем знакомиться с будущими родственниками!
ЛАБАН. Батя, говори просто, без украшений, а то я еще со сна... Кто родственники? Какие смотрины? Их душить надо, чего на них смотреть?
ПАПА. Спокойно, спокойно... Не забегай вперед. Сегодня за ужином трижды было произнесено имя, значения которого ты не понял: Тутта Карлсон.
ЛАБАН. Ну, так зовут какую-то новую подружку этого нашего чокнутого... Белка она или кто?
ПАПА. Да нет же! Сиди крепче, не падай: Тутта Карлсон - Курица. И у твоего брата с ней л ю б о в ь.
ЛАБАН (оторопело). Конец света...
ПАПА. Переварил? Слушай дальше... Итак, пусть он чокнутый или неполноценный, но объективно он проложил нам дорогу туда... Стоит лишь попросить мою прелестную будущую невестку, чтобы на три минуты она отвлекла Максимилиана - такую малость для свекра она сделает, не сомненья, - и вот мы все уже раскланиваемся в курятнике! И заметь, там никто не поднимает тревогу... Поначалу все, конечно, слегка напряжены и скованы, хозяева немного не в своей тарелке...
ЛАБАН (фыркая). Еще бы! Ясно, что не в своей... если в тот же вечер они будут в нашей тарелке!
ПАПА. Нет, Лабан: одна такая шуточка не вовремя, раньше, чем я дам сигнал, - и все летит к черту! Наоборот, «Мир-дружба», «Мир-дружба», «Солнечный круг, небо вокруг...» и «Давайте говорить друг другу комплименты, ведь это все любви счастливые моменты...» Ты меня понял?
Лабан кивнул.
Далее надо предложить, чтобы Людвиг и Тутта Карлсон пошли прогуляться - дескать, нечего их конфузить, взрослые должны без них обсудить кое-какие деликатные вещи...
Выходит из детской Л ю д в и г вместе с М а м о й. Он - в ночной пижаме.
ЛЮДВИГ. Вы говорили про Тутту Карлсон!
ПАПА. Мы? Ничего подобного. Тебе, видимо, приснилось...
МАМА. Он плакал во сне и был весь в испарине...
ЛЮДВИГ. Но вы говорили про Тутту Карлсон!
ЛАБАН. Да ты что, малыш? Если она тебе везде мерещится, то при чем здесь мы?
МАМА. Тебе было душно, да? Ну хочешь, выйдем с тобой на воздух? Сегодня в самом деле какая-то тяжелая ночь... будто перед грозой. Выйдем?
ЛЮДВИГ. Я хочу один. Не обижайся, мамочка. Мне нужно додумать свои личные мысли... (В дверях.) И все-таки вы говорили про Тутту Карлсон!
|
|
|
Дверь закрылась за ним.
ПАПА. Женишок у нас нервный, просто беда... Лорочка, родная, у нас, кажется, намечалась маленькая рюмочка под небольшой закусончик? (Пытается поцеловать Маму.)
МАМА. Отвяжись, лицемер! Марш в кухню, я не обязана среди ночи подавать сюда...
ПАПА (Лабану). Продолжим там, даже лучше... Ты, надеюсь, понял, что, когда я говорю «жених», «свекор», «невестка», это все юмор?
ЛАБАН (прыснул). Да? А я попытался представить себе в натуре, как это они... Ой, умора!
Все вышли в кухню.
Картина тринадцатая
Людвиг Львиное Сердце
Перед входом в нору Ларссонов. Л ю д в и г сидит на мшистом камне, думает. Звучит его песенка «Дорогая мама, не сердись на сына...» - только теперь не в торжествующей, а в минорной тональности. И на наших глазах Людвиг придумал, как дополнить ее.
ЛЮДВИГ.
Мелкого обмана
Глубока трясина...
Боком выйдут плуту
Хитрости его...
Он не стоит тайны
Цвета апельсина
Или даже солнца,
солнца самого...
Где-то вдали залаяли собаки, и музыка оборвалась. Людвиг вдруг услышал милый голос, зовущий его.
ТУТТА. Людвиг! Лю-ю-юдвиг! Кто ви-и-идел Людвига Четырнадцатого?
ЛЮДВИГ (кинулся ей навстречу, объятый ужасом). Исчезни! Сгинь сейчас же! Я же тебе запретил...
ТУТТА. Грозный какой! Что с тобой? Уже разлюбил, да?
ЛЮДВИГ. Да если б разлюбил, разве я говорил бы тебе, чтоб ты сгинула?! Зачем ты пришла?
ТУТТА. Чтобы сказать, что на вас надвигается беда. Вы в опасности. Где твои родители? Про такие дела надо со взрослыми говорить... Пусти же меня!
ЛЮДВИГ. Да нельзя тебе к ним, глупенькая!
ТУТТА. А тебе, умненький, можно было к нам?! Ну не стой же, как пугало... (Проскочила в дом из-под его лапы, загораживающей дверь. Огляделась - пусто.) Уважаемые Ларссоны! Вставайте, вам пора! Очень неважные новости!
ЛЮДВИГ. Что ты натворила?! Лабан... он же не выдержит! Ты хочешь, чтобы я стал убийцей брата? Или с папой подрался? Как мне тебя уберечь, как?!
ТУТТА. Как хочешь. Мое дело - уберечь тебя и всех вас.
Появились П а п а, М а м а, Л а б а н - все жуют.
|
|
|
ЛАБАН. Что это... откуда? (Тыча пальцем в Тутту, закашлялся.)
Мама колотит его по спине.
ЛЮДВИГ (в страшном напряжении). Разрешите вам представить мою подругу Тутту Карлсон! У нее какая-то тревожная новость.
ПАПА. Тутта Карлсон! Какая молоденькая... Просим, просим! Вы и сами по себе неплохая новость - я бы сказал, радостно-тревожная...
МАМА (желчно). Шейка - что надо, не правда ли, отец?
ЛЮДВИГ. Незачем так ее разглядывать!
ЛАБАН (переводя дух). Сама пришла... Ну надо же какая дуся! Эй, Людвиг, какого черта ты заслоняешь ее?
ЛЮДВИГ. Чтоб ты не пялился! (Тутте.) Видишь, уже начинается! Давай быстро свою новость и уходи!
ПАПА. Сынок, зачем такая нервозность, спешка?
ТУТТА. Затем, что начинается охота на лис!
Все замерли.
Ночью к нам кто-то приехал. То есть не к нам, а к Человеку, к Хозяину... А я, как нарочно, плохо спала, металась все время... Мама даже решила, что я больна...
ПАПА. Маму зовут Мадлен, если мне память не изменяет?
ТУТТА. Мадлен, да. Она вас тоже помнит.
МАМА. Даже в такую минуту ты верен себе!
ТУТТА. Продолжать? Ну вот, значит, проснулась я и отпросилась у мамы подышать. Мне хотелось проведать Максимилиана, потому что перед этим Людвиг очень жалостно про него говорил, потому что еще перед этим мы его обманули и осрамили...
ЛАБАН. Вы с Людвигом? Максимилиана?!
ПАПА. Если прелестная гостья хочет, чтобы мы серьезно отнеслись к ее словам, то ничего присочинять не следует...
ЛЮДВИГ. Она говорит одну правду! Она - не вы!
ТУТТА. В общем, там, возле будки Максимилиана, я и услышала конский топот и лай двух незнакомых собак. С ними приехал гость Хозяина, весь в каких-то лентах с маленькими карманчиками... Потом они смазывали свои ружья на крыльце и говорили про лис... Хозяин сказал, что они слишком уж свободно разгуливают в районе курятника... А тот, который приехал, говорит: «Ну, считай, что они отгуляли свое. - И добавил: - Начнем за полчаса до рассвета». А потом прицелился прямо в луну! Я заметила, что глаза у него - ну просто как лед!.. От этих слов и от этих глаз меня всю затрясло...
ЛАБАН (папе). А ты говорил, что Людвиг проложил нам дорогу в курятник... На тот свет проложил он нам дорогу!
ТУТТА. Ну-ну! Вы тоже навещали нас, нечего валить все на Людвига...
ЛАБАН (огрызнулся). А вы вообще молчи, не вякай, пока цела.
ЛЮДВИГ. Не смей с ней так разговаривать, ты, хам неблагодарный!
ЛАБАН. Что такое?!
ПАПА. Лабан, на место! Некогда уже сводить счеты... Слыхали - за полчаса до рассвета!
МАМА. Да ведь уже почти светло... (Крикнула в детскую.) Девочки, Лео! Вставайте! Людвиг, ну что ты прирос к Тутте? Собирайся же... (Папе.) Дети еще не знают, что такое охота на лис, но мы-то с тобой, отец, мы-то прошли через это...
|
|
|
ПАПА (швыряет вещи в чемодан). Прошли и еще раз пройдем. Только без паники. Только без паники... Лора, с собой берем лишь самое необходимое, с твоими бесконечными узлами нам не выбраться!
МАМА. Бросить все, что нажили?!
ПАПА. Детей мы с тобой нажили, детей! Их и надо спасать.
МАМА. По-твоему, я тряпичница? Или я меньше тебя дорожу детьми? Однако свои галстуки петушиной расцветки ты все-таки берешь?
ТУТТА. Пожалуйста, не ссорьтесь, у вас нету времени!
Тут вышли из детской разбуженные этим переполохом Л а у р а, Л у и з а и Л е о.
ЛАУРА. Что за тарарам? (Заметив Тутту.) Ой, какая симпатичная... Откуда это?
ЛУИЗА. Эй, цыпа, пошли к нам в детскую!
ЛЕО. Я знаю: это личная цыпа Людвига! Он не поделится, он жмот...
ПАПА. Прекратить все разговорчики! У нас считанные минуты!
ЛАУРА. А куда мы идем?
Молчание. Лихорадка сборов.
ЛУИЗА. Объясните же что-нибудь! Мама?
МАМА. Я сама не знаю, куда мы денемся. Я знаю одно: беда!
ПАПА. Спокойствие! Пересидим недельку-другую в лесу Святого Августина, у дедушки... Тем более старик давно мечтает повидать правнуков... Особенно в тебе, Людвиг, он не чает души.
ЛЮДВИГ. Да? Жаль, меня-то он как раз и не увидит...
МАМА. Что-что?
ЛЮДВИГ. Да, мамочка, я пойду не с вами.
ПАПА. Слушай-ка, нам сейчас не до твоих фокусов! Тихо... (Прислушался: доносится собачий лай издалека.) Так и есть: началось.
ТУТТА (Людвигу, тихонько). Что ты еще придумал?
ЛЮДВИГ. Потом поймешь. Скажи, Максимилиан тоже там? Его взяли на эту охоту?
ТУТТА (негромко). Наверное... Но вчера ему досталось, ты был прав. Эта Кристинка-кретинка отхлестала его своими прыгалками, когда узнала все... Потом я сама видела слезы в его глазах...
МАМА. Что там за секреты? Отец, Людвиг что-то затеял...
ПАПА. После разберемся. Пора выходить. Сейчас начнется пальба.
ЛАУРА. А вдруг мы уже не вернемся сюда?
ЛЕО. Интересно, а цыпа идет с нами?
ЛАБАН. А что, отец, это мысль! Придем к дедушке хотя бы не с пустыми руками...
ЛЮДВИГ. Дайте сказать мне! Во-первых, никто из вас не сказал спасибо Тутте Карлсон. А ведь без нее нас взяли бы всех врасплох как миленьких... Я жду!
ПАПА. Он ждет! И каким тоном!.. Ну спасибо ей, спасибо - что дальше?
ЛЮДВИГ. А дальше то, что я иду с Туттой. Да, мама, так надо. Вы идете через потайной лаз к Большому оврагу, а я отвлекаю собак и людей на себя. У вас будет время уйти.
ЛАБАН. Ну герой! Ричард Львиное Сердце!
МАМА. Отец... И ты молчишь?! Тутта, милая, теперь, кажется, ты для него главнее всех - запрети ему это!
ЛЮДВИГ. Она не может мне запретить двух вещей. Только двух! Быть около нее и поступать по совести.
ПАПА. Да при чем тут твоя дурацкая совесть?
ЛЮДВИГ. При том. Лабан, к сожалению, прав: если бы не мои хождения к Тутте, не началась бы эта облава, - выходит, я и должен помочь вам всем.
МАМА. То есть подставиться им вместо нас?! Собакам и пулям?!
ЛЮДВИГ. Ну, пуля - это самый плохой случай, а я почему-то верю, что не пропаду. Постараюсь встретиться с Максимилианом - я виноват перед ним, хорошо бы это загладить... Не бойтесь, он не кровожадный... Ну, поняли? Нет? А если, по-вашему, это глупые причины, тогда вот вам еще одна: моя Тутта Карлсон идет домой в опасное время по чужому для нее лесу, а я ее провожаю. Вот и все. Просто, как апельсин.
ТУТТА. Он у вас особенный! Если в курятнике рассказать про такой поступок, там никто не поверит!
Людвиг обнимается с родителями.
МАМА. Мальчик мой... Отец, ну почему именно он... младшенький?
ПАПА. Так вышло. Он раньше других стал мужчиной... (Смахнул слезу.)
ЛАБАН. Мне бы такую курочку... я бы тоже...
Собачий лай.
ЛЮДВИГ. Это голос Максимилиана!
ПАПА. Кажется, да... его тембр.
ЛЮДВИГ. Значит, мне пора! Ни пуха ни пера, дорогие Ларссоны! Ни одного пуха и ни одного пера! Вперед, Тутточка!
ТУТТА. Счастливо! Да сохранит вас Святой Августин!
Они выбежали из норы - навстречу знакомому басовитому лаю.
МАМА. Что я за мать?! Своими руками отпустить... на такое... Отец, ну скажи, что Максимилиан не растерзает его!
ПАПА. Да, конечно, нет. Она же не позволит.
МАМА. Кто? Тутта Карлсон?!
ЛЕО. Цыпленок?
ЛУИЗА. Не позволит?
ЛАУРА. Здоровенному сторожевому Псу?
ЛАБАН. Да что ты, батя?
ПАПА. Разумеется, не позволит. Неужели вы сами не понимаете?
МАМА. Но каким образом?
ПАПА. А я почем знаю? Это противоречие высшего порядка! Се ля ви, дорогие мои... Се ля ви... Ах, если б хватило у него ума обмануть легавых! А теперь все бесшумно, по одному, к тайному лазу. Все!
Ларссоны уходят под музыку охоты, звучащую все более грозно и победно.
|
|
|
