 |
Крах беспартийного управления россией
|
|
|
|
Александр СЕВАСТЬЯНОВ
ТОЛЬКО ПАРТИЯ. ПАРТИЯ СОЛО
«Партия! Тебе я славу пою!»
Слова из песни
Solа partia – partia solo.
Так называлась глава в моей статье «Национал-капитализм», вышедшей осенью 1994 года в «Независимой газете». В этой статье было несколько долгосрочных прогнозов. Один из них, насчет пришествия через десять лет национал-капитализма в России, похоже, уже оправдался. Но был ведь и другой, время которого уже на пороге. Именно он и вынесен в заголовок.
Что же я писал по этому поводу в 1994 году?
«История показывает, что национальному капиталу в период его бурного становления необходима сильная, слаженная государственная поддержка <…> Ясно, что и наша огромная страна не может не управляться, должна управляться. Но кто и как сможет это делать? Мой ответ: только партия. <…>
Механизм власти в стране следует создавать заново. И он по необходимости может быть только партийным».
Мне кажется, мы вплотную подошли к историческому моменту, когда и этот прогноз обретает плоть и кровь, становится явью. А значит, пора всерьёз поговорить о феномене партократии, о его плюсах и минусах.
Но вначале обратим внимание читателей на тщетность альтернативных вариантов управления.
КРАХ БЕСПАРТИЙНОГО УПРАВЛЕНИЯ РОССИЕЙ
Не будем обсуждать, надо ли управлять Россией. Романтический взгляд на вещи, в соответствии с которым надо просто дать людям жить, как они хотят, и собирать с них налоги, как пчёлка мёд с дикорастущих цветочков, хотя и популярен в крайне либеральных кругах, но за явной абсурдностью не прижился в обществе.
Любая страна (Россия не исключение) пока ещё нуждается в государстве, а государство – это управление и принуждение, как известно. Без принуждения управлять, увы, никому ещё не удавалось, такова жизнь. Вопрос лишь в том, насколько оно оправдано эффективностью управления.
|
|
|
Управление может быть эффективным и неэффективным. Критерием тут выступает способность государства в кратчайший срок мобилизовать все свои ресурсы на решение жизненно важной общегосударственной задачи. А мобилизационные возможности напрямую зависят от того, насколько быстро и качественно исполняются распоряжения центральной власти. Что, в свою очередь, зависит от способности центральной власти к двум вещам: 1) осуществлять непрерывный контроль, 2) реально награждать и наказывать по результатам контроля.
Маленькой страной может управлять в наше время кто угодно – монарх, президент, премьер, парламент. Потому что контроль за исполнением распоряжений устанавливается легко даже на личном уровне. И такой контроль может быть быстрым, постоянным и эффективным. А потому и принуждения требует в меньшей степени.
Большой страной, такой, как США, Китай, Индия или Россия, в наши дни не может управлять ни отдельная личность (монарх, президент, премьер), ни коллективная личность (парламент). Ибо, во-первых, ею нельзя управлять без посредников. А во-вторых…
Монарху сегодня уже никто не в силах вернуть былой общенародный авторитет божественной власти, авторитет Помазанника Божия, благодаря которому только и было возможно самодержавие. А без этого авторитета – монарх есть обычный человек, точно так же рождённый женщиной, как вы или я; от того, что кто-то чем-то его «помазал», ничего не меняется. Ни вы, ни я, ни кто-то другой не обязаны исполнять его повеления, если они нам непонятны или пришлись не по нраву. И не исполняли – или исполняли криво, спустя рукава, уже при последнем Романове, когда вера пошатнулась в образованном (и не слишком) обществе. И монархия оттого рухнула. А что же теперь говорить о её восстановлении!
|
|
|
Еще меньше авторитета у президента. Пусть за него проголосовало хоть 90% электората – но я-то не голосовал (или голосовал лукаво, формально, из карьерных соображений, под влиянием минуты и т.д.)! Значит мне он и не президент, пусть идёт-катится куда подальше со своими дурацкими указами. И вообще: он – в Москве, далёко, а я – местный губернатор, всё тут назубок знаю; что он может понимать в наших делах?! Куда он лезет со своими указами, не разбираясь в местной ситуации? И потом: у него там могут быть свои цели-задачи-интересы, а у нас тут свои. Опять же, сегодня один президент, завтра другой – на всякий чих не наздравствуешься. Эй, президент! Не мешал бы ты, право слово! И указ центральной власти спокойненько кладётся под сукно. Половина указов Ельцина не исполнялась! Половина!
Попытка Путина поставить губернаторов в зависимость от Кремля и сделать более управляемыми с помощью назначений – жалкий паллиатив. Где Путин – а где Казань, Великий Новгород, а тем более Владивосток. Он поставил над губернаторами ещё одно управленческое звено: окружных полпредов. И что? Стала больше управляема Казань? Великий Новгород? Владивосток? Как бы не так… Губернатор с полпредом всегда договорятся, они-то рядышком, а президент – далеко. Вот Ингушетия ни копейки не перечислила в бюджет за все постсоветские годы от своих нефтяных барышей – и что? Да ничего! Нет у президента таких рычагов, чтобы воздействовать на ситуацию, особенно в глубинке. И полпреды такими рычагами не стали.
В этом весь вопрос: рычаги, шестерёнки, приводные ремни и тому подобная фурнитура, без которой не может работать ни один механизм, в том числе государственный. Вот во что всё упирается. За что ни схватись – всё гнило! Всё коррумпировано! Всё неуправляемо!
Как рассказал нам осведомлённый обозреватель ТВЦ Алексей Пушков, сегодня в Кремле лежит 42 нужнейших проекта государственного значения, лежат мёртво, бездвижно. А почему? А потому что Кремль уверен: дай только под эти проекты средства – их немедленно разворуют.
Дополню Пушкова: в несколько раз большее число проектов, не менее важных, отклонено и не дошло до Кремля именно и только потому, что на них своровать нечего! А почти 160 уже принятых федеральных целевых программ (ФЦП) не имеют установленного финансирования.
|
|
|
Итак, одни самонужнейшие проекты морозятся чиновниками, ибо те не предвидят от них выгод, а другие – президентом, чтобы предвидимая от них выгода не пошла мимо государственного кармана – в чиновничий. Это значит: мобилизационные возможности президентской власти равны нулю.
И это – система управления?!
Результат пятнадцатилетнего развития «новой России», преобразованной из партократического государства в президентскую республику, наиболее ясно и выпукло обрисован в скандальном докладе Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), вышедшем в июне с.г. Его основной тезис: Россия превратилась в «слабое государство с сильными чиновниками». Сказано – как отрезано: исчерпывающе полно и точно.
Вот вам итог замены партократической системы управления на административную, «демократическую»! В результате с каждым годом Россия уходит всё дальше от провозглашенной в её основном законе – Конституции – цели: построения социального государства (ст.7). А президент уплывает всё дальше от народа, который его избрал: сегодня по опросам Левада-Центра, лишь 16% опрошенных считает, что Путин «успешно и достойно справляется с проблемами страны» (хотел бы я взглянуть в глаза этим людям!). А 71% недоволен работой правительства (среди офицеров этот процент выше – 80%). Таковы последствия всесилия чиновников.
А в чём секрет силы чиновника? В безответственности. Нечем его наградить, кроме возможности воровать ещё больше. Нечем его существенно наказать.
Ну, допустим, президент снимет какого-то высокопоставленного чиновника, хоть того же губернатора, с должности. И что? Да тот плюнет, развернётся и пойдёт ещё хлеще деньгу зашибать! (Хотя и сейчас уже человек небедный, имеет собственность за рубежом.) Потому что он, во-первых, за годы губернаторства давно заготовил себе «запасной аэродром» по линии бизнеса. А во-вторых, он вложит в этот бизнес все накопленные за те же годы связи и отношения, ибо успел прикормить и милицию, и ФСБ, и суды, и прокуратуру, и банки, и бандитов (обязательно! а как же?), и местных бизнесменов, многие из которых в доле у него, а у большинства в доле – он сам… Что ему президентский гнев-немилость? Сильно ли пострадали Руцкой? Аяцков? Михаил Касьянов? И мн. др., как говорится?
|
|
|
У президента нет в руках ни реального кнута, ни реального пряника. И он, кроме всего прочего, боится своих ближних чиновников, против которых и вовсе бессилен и от которых зависит больше, чем они от него.
Так ли было при партократической системе? Когда чиновником высокого ранга мог стать только человек с партбилетом, рекомендованный на данный пост старшими товарищами по партии?
О, нет!
Как бы высоко ни стоял чинуша, его как члена партии в любой момент могли вызвать в Кремль на ковёр и пропесочить по партийной линии так, что кое-кого на носилках выносили! Потому что каждый знал: конец партийной карьеры – это конец карьеры вообще, а то и свободы, а то и жизни. Сегодня ты всесильный секретарь обкома, а завтра тебя, «вычищенного» из партии, лишенного партбилетика, и в дворники-то не возьмут. Хорошо, если вообще в лагерную пыль не превратишься. Так могли поступить даже с членом ЦК ещё при Брежневе и Андропове, а что говорить о более ранних временах, о Сталине. Вся бюрократия при нём по струночке ходила!
Чиновник должен был соответствовать линии партии, но он должен был ещё соответствовать и моральному кодексу строителя коммунизма. Он не должен был не только воровать и взяточничать, но и вести безнравственный образ жизни. И за ним на сей предмет был догляд со стороны и парткома, и КГБ, и народного контроля. А в случае чего – и МВД с Прокуратурой.
И чиновники боялись. Конечно, злоупотребления и по службе, и в личной жизни встречались и тогда, но не такие же, как теперь!
В Калининграде я с мамой жил в соседнем доме с первым секретарем обкома Н.С. Коноваловым. В точно таком же советской постройки блочном доме, только у нас было две комнаты, а у него – три. У нас машины не было, а у него была: служебная «Волга». Жена его, Глафира Васильевна, работала, как все, в том же институте, где и мои мама с папой, ходила, как все, обедать в институтскую столовую, одевалась скромно...
Чиновник-партиец не мог себе позволить лишних привилегий и всяких безобразий ещё и потому, что спросили бы не только с него, но и с того, кто его на такую должность рекомендовал. А это уж было табу в системе партийного вассалитета: подставить своего протектора! Поэтому партийная ответственность и партийная дисциплина по всей стране гарантировали высокий уровень мобилизации и управляемости.
|
|
|
Гибкая, всепроникающая, пронизывающая всё производство в городе и деревне, армию, милицию и госбезопасность, все социальные сферы структура – партия – держала чиновничество в узде, заставляя его плохо ли, хорошо ли, действовать по единому плану, по единой стратегии развития страны. Любой сигнал, данный на самом верху общественной пирамиды, мгновенно доходил до самого низа и тут же неукоснительно исполнялся.
Партийная ответственность. Партийная дисциплина. Здесь, в этих формулах, содержались оба универсальных инструмента управления: кнут (большой) и пряник (небольшой). С годами кнут становился всё меньше, а пряник всё больше (это были симптомы разложения), но всё же система действовала.
Понятно, что чиновникам такая система рано или поздно стала не по нутру, и они сделали всё, чтобы её развалить любой ценой. Особенно усердствовали те, кто стоял повыше прочих: Горбачёв, Яковлев, Шеварднадзе, Ельцин и т.д.
И развалили.
И мы получили неуправляемую страну.
|
|
|
