Уступая дорогу (Матфея 3; Иоанна 3)

Денни Гундерсон

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Денни Гундерсону удалось одновременно совместить две трудно совместимые вещи: он написал поразительно простую и, в то же время, глубоко проникновенную книгу, выходящую за пределы обычного учебника для руководителей.

Эта книга — не справочник, предлагающий банальные советы о том, как увеличить численность прихожан в вашей церкви. Не была эта книга написана и для того, чтобы предоставить поверхностный, легкий опыт тем из нас, кто пробивается через сложности в процессе руководства.

Ценности Царствия Божия, воплощенные в жизни Иисуса и в других библейских жизнеописаниях, пробуждают решимость действовать. Денни не проповедует нам, а просто рассказывает истории об Иисусе и других библейских личностях и применяет принципы, извлеченные их этих рассказов, к сложностям современного руководства. Его точные образы проникают в суть наставничества посредством поразительно простых и, одновременно, меняющих жизнь уроков.

Денни идет дальше размышлений о трех классических ловушках для лидера — денег, женщин и славы — и достигает более глубокого осмысления жизненных ценностей. Несмотря на то, что каждый лидер подвержен вышеупомянутым искушениям, духовный наставник, не желающий принимать Иисуса Нового Завета и систему ценностей Его Царства, обязательно потерпит поражение. Или, словами Денни, "искушение снискать особую благосклонность или проявить лицеприятие может только обольстить своими чарами того, кто стремится занять высокое положение."

Денни Гундерсон использует широкий спектр мнений авторов из различных конфессий Тела Христова. Читателю будет дана возможность оценить взгляды тех, кто неудовлетворен современными методами осуществления руководства в нашей стране.

Он исследует вопрос смешивания личной уязвимости с положением в служении и приходит к выводу, что это опасное сочетание.

Эта книга — зеркало, в котором мы видим отражение собственной души. Я рекомендую ее каждому руководителю, который желает не выслушивать больше готовые ответы, а ставить правильные вопросы. Я рекомендую Денни Гундерсона и написанную им книгу для использования ее в мире, наполненном неискренними ответами и ложными стереотипами. Денни и его книга — реальны.

Флойд Мак—Кланг, 20 апреля 1992 года

 

Сквозь пыль и прах

 

Песок, вздымаемый в воздух мощными порывами ветра, превращался в мельчайшие секущие частички, которые с яростью обрушивались на теперь уже беспомощный караван. То, что начиналось, как многообещающее торговое путешествие в соседний город с целью обмена ткани на керамику, внезапно превратилось в сущий ад. Вопль ужаса, изданный женой хозяина, заставил всех содрогнуться. Они были беспомощны перед яростью бури.

"Иехазил! Иехазил!" — пытался перекричать рев ветра хозяин. Он терпеть не мог звать на помощь, но знал, что последний лучик надежды вскоре погаснет, если его слуга Иехазил оставит их.

К тому времени поднятые в воздух массы пыли и песка уже затмили солнечный свет, дышать стало почти невозможно. Наступило какое—то головокружение. Люди и животные сбивались с пути. Всякая ориентация была потеряна.

Многие в караване изо всех сил старались сохранить порядок среди верблюдов. Животные были близки к панике. Если бы их не сдерживали, они бы с безумной силой вырвались в поиске укрытия и погибли бы в пустыне. И тогда, может быть, в отдаленном будущем бедуины спотыкались бы об их разложившиеся останки.

"Господин! Держитесь, я здесь," — звук слов из потрескавшихся губ был едва различим, но достаточно громок, чтобы хозяин очнулся от мрачных раздумий.

"Иехазил? Моя жена сзади меня. Решай. Знаешь: награжу щедро. ' Голос хозяина был жестоко прерван мощным порывом ветра. Все, что ему оставалось — держаться за свою драгоценную жизнь в надежде, что его жена делает то же самое. Теперь их судьба всецело находилась в руках их слуги.

Это было дни спустя... или прошло только несколько часов? Верблюд застонал, а затем упал на колени. Его ноша беспрепятственнососкользнула на землю. "А—ах!" — непроизвольный вскрик заставил животное навострить уши. Груда упавших запутанных одежд зашевелилась, а затем разделилась надвое: муж и жена, шатаясь, встали на ноги, ощупывая друг друга. Их постигла беда, но, по крайней мере, они остались в живых.

Медленно и болезненно их воспаленные глаза пытались что-либо рассмотреть. Это вызывало слезы, к ним с трудом возвращалось зрение. Оказалось, они были частично защищены с востока скальными выступами.

"Мы спасены!" — воскликнул мужчина, глядя на жену. Вдруг он заметил боль в ее глазах, смотрящих куда—то позади него. Повернувшись, он посмотрел по направлению взгляда своей жены.

"О, нет!" — простонал он. Наполовину погребенная в песке, виднелась знакомая фигура их преданного слуги Иехазила, скованная неподвижностью смерти.

Молча они опустились на колени, отдавая ему дань памяти. Теперь было очевидно, что их возлюбленный слуга Иехазил, не дрогнув, противостал ужасной песчаной буре, отдав свою жизнь, чтоб могли выжить они. Он вновь послужил им: на этот раз прокладывая путь сквозь пыль и прах в поисках убежища для своего господина.

Именно этот эпизод раскрывает происхождение греческого слова diakonos — "слуга". diakonos состоит из двух слов. dia означает "сквозь, через", как в слове "диаметр" — отрезок, проходящий через центр окружности. konos может быть переведено, как "пыль, песок, прах, грязь" или "земля". Итак, diakonos дословно означает "сквозь пыль (прах)". Иисус употребил слово diakonos, отвечая Иакову и Иоанну, стремившимся к первенству в новом Царстве: "Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою" (Марка 9:35).

Довольно интересно, что Иисус очень мало говорил о руководящем положении и еще меньше о том, как его достичь. Его немногие упоминания о начальствующих, в основном, негативны и производят впечатление, будто Он считал эту тему, в лучшем случае, второстепенной.

Всякий раз, когда ученики начинали препираться о руководящих постах, Иисус не участвовал в этом, уклоняясь от прямых ответов на их вопросы. Вместо этого Он предпочитал на деле показывать, как надо служить. Поэтому неудивительно, что большинство современных христианских книг по принципам руководства избегают брать за образец жизнь Христа, отдавая предпочтение Моисею, Давиду, Неемии или Павлу (некоторые исключения будут отмечены в этой книге).

Относительное молчание Иисуса по данному поводу, однако, не должно истолковываться как то, что управление не является библейской концепцией. На самом деле, все Писание свидетельствует, что Бог даровал людям способность управлять и призвал их к ее употреблению. Те, кто убежден в том, что умение руководить является исключительно даром, обычно оспаривают мнение о том, что лидерами "рождаются". Те же, кто считает навык руководителя призванием, опровергают тех, кто настаивает, что этому искусству нужно учиться.

 

Обе стороны спора могут привести немало веских доказательств. Поэтому, вполне возможно, что сам предмет спора не суть важен. Первостепенным значением обладает качество служения мужчин и женщин, занимающих положение начальствующих, вне зависимости от того, как они его достигли.

 

Подзаголовок этой книги — "Руководитель: разрушение стереотипов". Много стереотипов окружает сегодня наставников в Теле Христовом. Вот наиболее часто встречающиеся из них:

• Хорошие лидеры должны быть способны "брать ответственность на себя".

• Хорошие лидеры должны использовать всякую возможность для продвижения своего служения.

• Хорошим лидерам следует направлять свое внимание на то, чтоб помочь исправиться другим.

• Хорошие лидеры усердно трудятся, чтобы достичь наилучших результатов и, следовательно, заслуживают особого почета.

• Хорошие лидеры всегда держатся на должном расстоянии от своих последователей.

• Первое место в служении хороших лидеров занимает проповедь.

• Хорошие лидеры должны быть хорошими предпринимателями.

• Хорошие лидеры строго следят за тем, чтобы их последователи не угрожали их положению.

• Хорошие лидеры знают, что прежде чем человеку доверяют место руководителя, проходят годы подготовки, обучения и практики.

 

И этот список далеко не полный. Однако, исследуя дальше, мы обнаруживаем, что diakonos идет вразрез с нашими представлениями о руководстве.

Христос, бесспорно, является величайшим Наставником, Которого когда—либо видел мир. Три года Его открытого служения в неприметном и беспокойном уголке Римской Империи не только бесповоротно изменили римскую цивилизацию, но и все за ней последовавшие. И единственным правилом руководства Иисуса могло быть только diakonos

 

Глава первая

Уступая дорогу (Матфея 3; Иоанна 3)

Азор не мог не почувствовать нависшего в воздухе ожидания, беспокойного и нервозного. Это чувство не покидало его уже в течение многих месяцев, с тех пор, как он примкнул ко Крестителю. Но сейчас с каждым днем все больше и больше людей собиралось вокруг Крестителя, внимательно прислушиваясь к его словам. Их все сильней охватывало предчувствие, что должно было произойти нечто непостижимое.

Когда Азор нагнулся, чтобы вынуть камешек из своей сандалии, его глаза встретились со взглядом маленького, прыгающего на одной ноге, мальчика, которого поддерживала мать. Другая нога представляла собой опухшую безжизненную массу. Азор улыбнулся им. В ответ ему засияли две пары полных надежды глаз. Азор понимал, что они переживали. Конечно же, Креститель помолится за мальчика.

Азор поднялся и осмотрел толпу. На глинистых берегах реки толпилось около пятисот человек. Уже в течение многих дней народ стекался сюда, чтобы увидеть Крестителя. Азор вспомнил тот день, когда впервые увидел его. Нечто необычное в нем будило смутные воспоминания о патриархах мифического прошлого. Не только необычная внешность, суровая и немного странная. Люди привыкли к таким обликам, наблюдая религиозный быт фарисеев, саддукеев и святых людей.

Возможно, причиной тому были глаза, временами сверкавшие бурным восторгом, но чаше всего выражавшие напряженное ожидание вести. Сама же весть была поразительно проста: долгожданный Мессия вскоре появится здесь, и Иоанн Креститель должен возвестить Его приход.

Азор часто думал об этом. Станет ли он одним из самых благословенных потомков Авраама, которые наяву увидят Долгожданного? Каким окажется Мессия? Конечно же, Он будет похож на Крестителя. И если к Иоанну стекалось столько народу, то какое множество людей будет собираться, когда рядом с ним будет стоять Мессия? Какое чудесное мгновение! И, согласно Крестителю, этот час уже на подходе.

"Он идет!" — прозвенел тонкий голос забрызганного грязью уличного оборвыша. Толпы двинулись, как единое целое, сливаясь в поток и лихорадочно выискивая удобные для обзора места вдоль берега. Шум голосов и бегущих ног, крики и лай собак эхом пронеслись по долине.

Уверенный шаг Крестителя позволил ему пробиться вниз к воде. Какое—то мгновение он вглядывался в лица стоящих перед ним. Затем воскликнул: "Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие!"

Одни замерли на месте, другие толкали соседей в бок, обмениваясь насмешливыми ухмылками по поводу дерзкой крамолы, которую слышали. Что—то в воздухе предвещало перемены, возможную смену установленного порядка.

"...Но Он сожжет солому огнем неугасимым." Слова пронизывали своей откровенной суровостью. Толпа поеживалась под взглядом проповедника, притягивавшим их внимание даже сейчас, когда его уста умолкли. Азор никогда не уставал слушать Крестителя. Всякий раз, когда тот стоял перед постоянно растущим скоплением людей, он будто приоткрывал завесу истории, а не просто говорил слова.

Внезапно Азор ощутил вдали признаки легкого возбуждения. Он стал быстро прокладывать себе плечом путь в толпе. От предчувствия по спине поползли мурашки. Что же будет на этот раз? В глубине его сознания всегда гнездился страх мести фарисеев. Не будут же они бесконечно сносить столь резкое обличение. Может, это тот бесноватый, связанный по рукам и ногам, семья которого каждый день тащила его сюда? Часто слова Крестителя беспокоили его, и тогда он, теряя всякое самообладание, бросался на окружающих.

Приближаясь к месту волнения, Азор заметил и других учеников Иоанна, двигавшихся туда тоже. Он с облегчением подумал, что они смогут помешать беспорядку.

К удивлению, обнаружилось, что волнение исходило от какого-то Человека, пробиравшегося между теснившими Его людьми. Но этот Человек не мог быть причиной смятения. В Его внешности не было ничего особенного, и издали Он ничем не отличался от десятков своих сверстников, стоявших в толпе. Он был среднего сложения и одет в одежду простолюдина. Шел целеустремленно, не глядя ни на кого. Азор приблизился к Нему сзади на расстояние одного шага, озадаченно смотря, как толпа расступается перед этим Человеком.

Когда, наконец, Незнакомец появился перед Крестителем, стало ясно, что они узнали друг друга. "Мой брат," — выдохнул Креститель.

Незнакомец кивнул: "Да, много прошло времени. А сейчас тебе надлежит крестить Меня, Иоанн."

Тень смущения промелькнула на лице Крестителя. В долю мгновения лицо его брата преобразилось из прежде знакомого в облик, казалось, написанный кистью художника вечности.

"Иисус! Ты — это Тот..." Сказал скорее для себя, чем для кого-нибудь. Азор никогда не слышал, чтобы Креститель говорил таким тоном: его голос выражал безмерное удивление.

Незнакомца и Иоанна не сводили глаз друг с друга. Азору стало не по себе. Так никто еще не принимал крещения. Саддукеи обычно рвали на себе туники и молились долгими и громкими молитвам, а большинство женщин плакали и льнули к Крестителю. Азор смотрел на двух мужчин и поражался тому, что Незнакомец и Иоанн участвовали в каком—то предопределенном действии, оказывая почтение друг другу.

Только когда наступил вечер, Креститель, наконец, рассказал своим ученикам об удивительных событиях минувшего дня. Все произошло так быстро: голос с небес; голубь, парящий над головой Незнакомца; необычайная тишина, повисшая над вечно шумной толпой. Все было сверхъестественно; и так же быстро, как появился, 11езнакомец вновь исчез среди пыльных окрестностей. Все снова казалось прежним, но в глубине души Азор знал, что эти события каким—то образом навсегда изменили Крестителя.

Теперь Иоанн впервые собирался поведать им об этом. Но прежде, чем он начал, кто-то из собравшихся выпалил: "Это был Он? Тот, о Котором ты все время нам рассказывал?" Никому не требовалось объяснять, кто был этот "Он", что напомнило Азору о неизгладимом впечатлении, которое произвел на всех Незнакомец.

"Как Его зовут? Люди говорят, что ты Ему родственник? Это правда?"

Креститель присел на камень. "Да. Его имя — Иисус, и Он мой

родственник. Наши матери — двоюродные сестры. Но я не видел Его уже много лет, с детства."

"Знает ли Он, кто ты?" — спросил Азор беспокойно. "Я имею в виду твое чудесное рождение и обетования, данные твоим родителям?" Азор, как и многие в том краю, слышал историю о зачатии в преклонных летах Елисаветы и о том, как его отец онемел в знак своего неверия. Много раз ученики Иоанна ободряли веру друг друга напоминанием об уникальном предназначении Крестителя в Божьих очах.

Иоанн кивнул: "Я тоже знаю, кто Он."

"Когда Он начнет править?" — спросил другой взволнованный ученик.

"Успею ли я сходить в свое селение за мечом?"

"Ты думаешь, Он сотрет римлян с лица земли или просто сделает их рабами евреев?"

"Иоанн, Он сделает тебя первым среди начальствующих, не так ли? Не об этом ли Он говорил с тобою?"

"А у нас будут особые привилегии? Ведь мы с тобой с самого начала."

Вопросы посыпались на Иоанна. Ученики пребывали в благоговейном трепете. История и их судьбы шли теперь рука об руку, и они были в самом центре событий.

В течение нескольких последующих дней волнение нарастало. Иисус приходил еще несколько раз и говорил с Крестителем, и все это время ученики ожидали неизбежного призыва к действию. Некоторые стали беспокоиться по поводу того, что Креститель намеренно уклонялся от ответа. Либо он не знал того, что должно было произойти, либо не желал делиться с учениками. Любое из этих предположений приводило их в замешательство.

Едва ощутимые, перемены стали происходить. Для Азора они достигли своего апогея, когда он заметил Иисуса, проповедующего не с Иоанном, а дальше, вниз по течению, в явном противопоставлении. В панике он ринулся обратно ко Крестителю.

"Человек, который был с тобой — Иисус — на другом берегу Иордана. Вот, Он проповедует там, вниз по реке, и все идут видеть и слушать Его." Сбивчивость сообщения выдавала нараставшее разочарование Азора. Скрытый смысл его слов выражал и вызов и вопрос: "Что ты со всем этим собираешься делать?" Креститель посмотрел на Азора удивленно, но терпеливо. "Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба." В, его голосе не было никакого укора, лишь назидание. "Вы сами свидетели в том, что я говорил: не я Христос, но я послан пред Ним. Имеющий невесту есть жених."

Люди, слышавшие его голос, стали подходить ближе, завороженные этими словами и сияющим восторгом лицом Крестителя.

"Друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха: сия—то радость моя и исполнилась!" Его голос звенел ликованием. Некоторые из присутствующих застыли на месте открыв рты, как птенцы в ожидании пищи. Другие толклись попусту, не понимая толком ничего, но чувствуя, что находятся среди тех, кто понимает.

Затем Иоанн Креститель отвел свой взгляд и теперь уже смотрел за пределы земного. Тихим, но уверенным голосом он произнес для всего человечества: "Ему должно расти, а мне умаляться."

Человеческое стремление к власти и искреннее желание истинного лидера служить взаимно исключают друг друга.

Наша история об Иоанне Крестителе началась с поворотного момента истории человечества. Иоанн был широко известен и глубоко уважаем в народе; он всегда говорил со властью и определенностью. Многие даже думали, что он и есть Тот, Кого ждали.

Иудеи приходили издалека, чтобы послушать Иоанна Крестителя, и многие менялись под воздействием его учения. Поэтому, для них естественным было ожидание оценки поступков Иисуса именно от Иоанна.

Когда Иоанн встретил Христа, то встал пред выбором: или направлять людей к Иисусу, тем самым подавляя собственное служение, или удерживать свой авторитет, дискредитируя Христа. Признавая Его Тем, Кого он ожидал и побуждая людей следовать за Иисусом, Иоанн положил начало умиранию своего собственного служения.

Ничто так не обескураживает, как внезапное осознание собственной ненужности после ожидания исполнения грандиозного предназначения, услаждающего воображение на вершине кажущегося величия. Думаю, вполне возможно предположить, что подобное испытывал Иоанн Креститель. Волнующее сознание того, что, наконец, Мессия пришел, а вместе с Ним и исполнились долгожданные пророчества, сопровождалось жестокой реальностью редеющих людских толп вокруг самого пророка.

Хотя мы и не можем возвещать Христа этому миру так же, как Иоанн, каждый из нас призван сделать тот же выбор, что и он. Как наставники, мы должны умаляться на двух уровнях.

Первый уровень заключается в избрании следовать методам Иисуса, а не "нашего" служения и личному предпочтению. Второй - когда мы позволяем кому-нибудь другому возглавить служение или занять положение, которое в данный момент занимаем сами, и при этом не опасаемся, что этот человек справится с делом лучше нас.

Вопрос в том, сделаем ли мы этот верный выбор? Желаем ли мы умаляться, чтобы позволить расти другому, или наше эго препятствует этому? Бог часто требует умаления нашей роли как раз тогда, когда мы чувствуем, что, наконец, почти достигли цели. Но Он всегда требует этого ради нашего наивысшего блага и вопреки нашим яростным протестам.

Я сам осознал это с поразительной ясностью несколько лет назад. Служение, начатое мною, перестало развиваться. Я вспоминаю мучение, с каким наблюдал за тем, как буквально разваливалось основанное мною служение. Фонды начали иссякать. Стал уменьшаться приток учащихся в наши школы. Бодрый дух сотрудников угасал.

Сначала я предпринял попытку "сплотить войска" и уверить каждого, что мы просто атакуемы врагом. Однако, постепенно до меня стало доходить, что, несмотря на другие успокаивающие обстоятельства, Бог старается избавить меня от всепоглощающего желания быть в начальствующих. Он хотел перестроить мои мысли и поступки. Он желал, чтоб я увидел, что всякий успех, которым я тогда наслаждался, исходил от Него, а не от моих собственных усилий. Несмотря на это, где-то глубоко в подсознании меня угнетала неприятная мысль о том, что в случае провала служения моей репутации и положению руководителя будет нанесен непоправимый ущерб.

Но Бог был более всего заинтересован в развитии моего характера и навыка полагаться на Него, чем в обеспечении меня служением пли положением, питающим мое самолюбие. Впоследствии мы с несколькими из оставшихся наставников решили, что пришла пора позволить служению умереть — полностью! Мы, по сути, свернули псе дела и предложили сотрудникам искать водительства Божия в молитве о своем дальнейшем служении. Это не было попыткой уйти от ответственности или скрыть неудачу. Напротив, мы искренне признавали горькую реальность упадка, пришедшего в когда—то процветавшее служение. Как старшему руководителю, мне пришлось смириться с неудачей и столкнуться с такой стороной моего характера, которую я всегда не желал замечать.

М. Скотт Пек указывает, что "потребность контролировать ситуацию для достижения желаемого результата, по крайней мере, частично коренится в страхе потерпеть поражение сейчас, глядя в прошлое с пониманием, приходящим с годами, я отчетливо вижу, что в тот период Бог боролся в моей жизни со страхом потерпеть неудачу.

К тому времени я был руководителем уже много лет. Но, несмотря на растущую компетентность и способности, был слишком уязвим, чтобы смело противостать этому страху. Глубоко в душе жило отчаянное желание доказать, что я заслуживаю руководящего положения, и мысль о моей несостоятельности как лидера, была совершенно невыносимой. В итоге, я оказался рабом служения, ориентированного на внешнее впечатление, и это служение превратилось в жестокого и придирчивого хозяина.

В течение многих лет мне приходилось помогать людям выбираться из историй, похожих на мою собственную. В тех редких случаях, когда наставник оказывался не в состоянии признать свой пропал или слабость, нанесенный ущерб всегда оказывал продолжительное действие.

"Джон" основал церковь под эгидой евангельского движения. Вскоре, однако, Джон начал отходить от основных принципов этой деноминации и, являясь еще молодым ее членом, заявил, что хочет изменить методы движения.

Нет ничего плохого в желании внести положительные перемены и методику служения. Но стремление новичка переделать само основание служения — совершенно иное дело. Как объективного представителя другой организации, меня попросили быть посредником. Я наблюдал за тем, как коллеги Джона в любви предъявляли свои требования. Они получили от него много обещаний, но положение не изменилось к лучшему. Видимо, Джон слишком тесно увязал служение с личными намерениями и амбициями, чтобы добровольно поступиться хотя бы одним их своих "прав".

И без того болезненная ситуация ухудшалась. Решительные меры стали неизбежны, и Джон подал заявление об увольнении.

Было бы чудесно, если бы с отставкой Джона проблема была исчерпана, на самом деле, она только разворачивалась. Джон делал все возможное, чтобы саботировать служение. Он обладал многими прекрасными качествами, которые могли бы стать ценным вкладом в его служение, но он оказался неспособным совершить шаг доверия Богу и отказаться от власти. Если уж ему не суждено было управлять, он был решительно настроен на то, чтобы и никому другому не позволить занять его место. Другими словами, он желал процветания служению только под своим началом.

Размышляя над этой проблемой, я вспомнил, что Соломон столкнулся с похожей (см. 3 Царств 3:16—28). К нему привели ребенка и двух женщин, притязавших на то, что именно она, а не другая, его мать. Чтобы "справедливо" разрешить этот спор, Соломон приказал принести мечь и рассечь ребенка надвое. Одна из женщин запротестовала, прося сохранить жизнь младенцу и отдать его другой. Соломон знал, что говорившая и была настоящей матерью. Почему? Потому что она любила своего ребенка настолько, что предпочла его благополучие своему.

Эта библейская история очень походила на случай с Джоном. Поняв, что служение будет существовать "без его руководства, Джон сделал все от себя зависящее, чтобы "убить" его. Это была чрезвычайная ситуация, но к счастью, служение выжило, когда новое руководство взялось за его восстановление.

Легко судить Джона за его поведение, но если мы будем честны, то обнаружим похожие семена и в своем сердце. Какова будет наша реакция, когда мы встанем перед выбором: лишиться значимости своего положения для того, чтобы сохранить само служение или позволить кому— ни будь другому занять наше место? Примем ли мы решение уступить или будем упорствовать, до последней каплисамодовольно упиваясь престижным положением, пока нас не выставят силой?

Бывают периоды в жизни, когда Бог призывает нас "умаляться", чтобы вознести других. Принятие такого решения требует безоговорочного доверия Богу. Мы должны признать, что, в конечном итоге, Он управляет нашей жизнью. Если мы действительно верим, что Бог вершит наши судьбы, то мы легко сможем отложить в сторону свое себялюбие и неуемную страсть все "организовывать" на свой лад, которые так коварно вкрадываются в жизнь христианского наставника.

Один из самых сильных страхов человеческой психики, в частности, у лидеров — страх не оказаться на руководящем посту. Такой страх жестоко противоречит одному из основных принципов служащего руководства: служащий руководитель — это тот, кто принимает решение "умаляться", сознательно отвергая свое "я", чтобы возвысилось служение других.

Я не говорю о том, что являясь лидерами в служении, мы должны постоянно капризно отказываться от своей Богом данной руководящей роли. Тем не менее, я убежден, что мы должны находиться в постоянной готовности уйти в сторону, если Бог сочтет его необходимым. Это может повлечь отказ от выгодного положения, от прочной финансовой защищенности "базы власти" или добровольное умаление собственной значимости для того, чтобы кто-нибудь другой получил возможность занять видное положение.

Истинный слуга, ничего не доказывая, оставляя свои права, радуется, когда другие растут выше его. Как сказал Генри Ноуэн: "Начало и конец всякого христианского руководителя — отдача своей жизни за других"

Верховная власть Бога не допускает случайностей. И не было случайным то, что начало народного служения Иисуса было возвещено человеком, чье собственное служение начало постепенно отходить на второй план. Вот, где встречаются теория и реальность. (Гладкие призывы "умереть для себя", провозглашаемые на утренних сужениях по воскресеньям, переходят в суровую реальность утра понедельника со внезапной утратой своего веса в обществе.

Правда ли Бог ищет наставников, знающих, когда им следует 1.1 пять место на скамейке запасных? Действительно ли живой пример самоотверженности стал бы вкладом в распространение новозаветного стиля руководства большим, чем наше красноречивое пустословие и природная человеческая склонность к решительным действиям?

Подчинение себя запланированному производству вышедших из употребления автомобилей бессмысленно, но осознанная готовность оказаться ненужным в определенный момент воспитывает настоящих служащих наставников. Конечно же, истинные слуги никогда не бывают ненужными. Просто влияние благочестия возрастает в прямой зависимости от нашего стремления остаться непризнанными и невознагражденными. Готовы ли мы идти этим узким путем, зная, что он может стоить нам наших мечтаний о славе, известности и достижения цели?

Бог, в Своей вышней мудрости, постоянно испытывает духовных наставников в том, насколько прочно они отождествляют себя со своим положением. Проще говоря, это испытание заключается в следующем: согласны ли мы в полноте принять Божью волю, даже когда это требует сокращение нашего личного влияния как лидера? Связана ли наша сущность настолько тесно с положением начальствующего, что потеря этого положения влечет за собой глубокую эмоциональную травму?

Иоанну Крестителю пришлось пройти через это испытание. Ему пришлось увидеть, как многие его ученики "переметнулись" к Иисусу. А затем вскоре ему предстояло тюремное заключение и — смерть. И все же Иоанн остался верен своим словам: "Ему должно расти, а мне умаляться." Это, пожалуй, напоминает детские качели: только один из двух может быть вверху. Если мы возвышаем себя, даже непреднамеренно, то автоматически принижаем Христа. Наступает час, когда мы должны сделать такой же выбор, какой сделал Иоанн.

 

Глава вторая

Уходя прочь

Когда Симон страдал бессонницей, он обычно выходил по двор и вбирался по лестнице на крышу. Он провел там много ночей, глядя па город. Капернаум всегда был беспокойным, созвучным душе Симона. Но в эту ночь все было по-другому.

Сегодня он не мог залезть на крышу. Если бы он только шагнул за порог дома тещи, его бы засыпали вопросами. По тому, что было видно из выходившего на запад окна, нельзя было сказать точно, но он предположил, что на улице разместились, по крайней мере, около трехсот человек. Некоторые сидели на свернутых постелях. Нищие из храма тоже были там. Заплакал маленький ребенок, но быстро утих у груди матери. Многие из живших по соседству мужчин | обирались маленькими группами и возбужденно разговаривали.

Симон в точности знал, что они переживают. Хотя он путешествовал с Господином уже несколько недель, он не был готов к такому дню, который был слишком будоражащим, слишком ошеломляющим. Он вспомнил о том, как оказался среди последователей Господина.

Симон и трое его друзей ощутили тогда какое—то переполняющее их чувство уверенности в Господине. И когда Он сказал: "Идите за Мною и Я сделаю, что вас будете ловцами человеков", Симону показалось это единственно верным. Никто из них не представлял себе точно, что такое "ловец человеков". Тогда это не имело особого значения.

Но то, что случилось сегодня... воображение Симона не вмещало. Он перебирал события прошедшего утра. В синагоге Господин поднялся учить. Он учил так же, как и позвал их за Собою: убежденно и властно. Как не походило это на проповеди книжников, обладающих поразительной способностью десятью способами не сказать ровным счетом ничего!

Внимание всех было приковано к Иисусу, и никто не заметил, как в синагогу проскользнул одержимый Галал. Теща Симона рас сказывала, что только несколько мужчин могли усмирить Галала, когда тот начинал буйствовать, и что фарисеи запретили ему вообще появляться в синагоге.

Как только проповедь Учителя достигла решающего момента Галал начал вопить: "Что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас!" Симон стоял рядом с Господином и видел Его лицо. Без испуга и раздражения Господин посмотрел на Галала и сказал повелительно и спокойно: "Замолчи и выйди из него!"

Тело бесноватого вдруг изогнулось, и он упал, будто ломаемый огромной невидимой рукой. Наконец, леденящие кровь вопли и стоны Галала стихли.

И вот он поднял голову и огляделся, будто очнувшись от глубокого сна. И вдруг... мирно улыбнулся. Учитель пристально посмотрел в глаза Галалу, принимая улыбку, и продолжил читать из пророка Исайи.

Симон уже едва различал слова Господа. Кем же был этот Человек, за которым они следовали? Что Он сделает в следующий раз? И главное, что Он потребует, если они останутся с Ним? Воображение Симона было настолько потрясено, что он не был уверен, что сможет что-то еще воспринимать.

Симон выскользнул из синагоги и отправился просить свою тещу разрешить всем им переночевать в ее доме, но нашел ее в немощи и сильной лихорадке. Ее глаза глубоко запали, а одежда пропиталась потом. Он не представлял, сколько времени она пролежала так одна, но в доме не осталось ни воды, ни хлеба.

Симон ринулся назад, протискиваясь через толпу к Господину, который сразу же последовал за ним в дом. Господин вошел и поприветствовал тещу Симона. Когда Он взял ее руку в Свою, сила, казалось, потекла к ней, и она сразу же встала на ноги и подала им воды.

День клонился к вечеру, и молва о деяниях Господина быстро распространялась. К дверям дома стали стекаться больные, немощные и одержимые, и вскоре улица стала походить на большое праздничное сборище.

В тот вечер сила Божья была явлена жителям Капернаума невиданным доселе образом. И правда, даже те, кто хорошо знал Писание, не могли припомнить подобное во времена их праотцов. Конечно же, Писание говорило об исцелении Неемана от проказы, <> продлении жизни Езекии, но то, что люди переживали сейчас, не было сравнимо ни с чем. К тому же, в городе не осталось ни одного человека, чей родственник или друг не был бы затронут этим Равви.

И теперь, когда солнце скрылось за западными холмами, казалось, что весь Капернаум собрался возле дома Симоновой тещи. И что также было причиной беспокойства, терзавшего Симона.

Неудивительно, что он не мог заснуть. Столько нужно было предусмотреть! Учитель, похоже, не очень ясно представлял, как управляться с большим скоплением народа. Сегодня вечером люди ныли почти неуправляемы. Симон решил, что будет лучше, если он взмет роль организатора на себя.

Он размышлял о том, как умно было со стороны Господина избрать Капернаум "штаб—квартирой" Своего служения. Расположенный на берегу Галилейского моря, этот город являлся торговым и общественным центром окрестных земель. Это было отличное место, да и Господин, безусловно, произвел сильное впечатление на горожан. Случай в синагоге явил Его великую силу как священникам, так и простому люду. Этого не отрицал никто.

Симон, подперев голову руками, обдумывал значение событий минувшего дня. Сон был далек от него.

Господин проснулся задолго до рассвета. Он свернул свою постель, вошел в комнату, где сидел Симон, и посмотрел в окно.

"Подай Мне свой плащ, Симон. Я не хочу, чтобы Меня узнали. Я должен идти и побыть наедине с Моим Отцом."

Озадаченный, Симон поднял голову. "Конечно, Равви, «— произнес он, протягивая плащ.

Учитель завернулся в просторное черное одеяние и поднял капюшон. "Если тебе понадобится плащ, можешь взять Мой, «— сказал Он, указывая на серую одежду у двери. Затем Он тихо отворил дверь и, никем не замеченный, скрылся в темноте.

Утро, наконец, настало. Несмотря на краткий сон, Симон был очень бодр, подстегиваемый необходимостью упорядочить наступающий волнующий день. На улице толпа начала возглашать имя Господина, призывая Его выйти и служить им.

Многие немощные заволновались, не видя выходящего Господина. Симон сочувствовал им. И где же Он? Ему так много предстояло сделать: изгнать бесов, исцелить людей.

Иаков и Иоанн спросили, где Господин. "Ты хочешь сказать, что позволил уйти Равви одному?" — отчитывал Иаков Симона, узнав, что Учитель покинул дом еще до рассвета.

"Откуда я мог знать, что Он не вернется к этому часу? — оправдывался Симон. — "Что, по-вашему, я должен был сделать? Удержать Его здесь?"

Иоанн, заметив, что атмосфера накалилась, предложил: "Ладно, мы могли бы пой

1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: