В ходе событий октября 1993 г.

Общественно-политический кризис второй половины 1980-х и начала 1990-х годов стал исходным пунктом революционно-демократического процесса 1985—1993 гг. Конец ему положил государственный переворот 21 сентября — 4 октября 1993 г., совершенный Президентом Б. Ельциным. В результате этого государственного пере-ворота установилась четвертооктябрьская политическая система и, соответственно, четвертооктябрьский политический режим восходит к прецеденту — третьеиюньской системе. Для этого есть основания и в поразительной схожести двух событий — 1907 г. и 1993 г., — разделенных 87 годами, схожести, создающей впечатление, что оба события разворачивались по одному сценарию, хотя и с разными режиссерами и актерами. Генезис системы. Провокации, ложь, грязь и насилие присущи любому государственному перевороту. Для роспуска II Государственной думы Столыпин прибег к провокации, обвинив думскую социал-демократическую фракцию в подготовке «военного заговора», арестовав без согласия Думы ее членов, а затем осудив 15 депутатов. В наше время в попытке «военного мятежа» были обвинены депутаты Верховного Совета и его сторонники (разумеется, «красно-коричневые»). В указе по случаю роспуска II Государственной думы царь назвал ее состав «неудовлетворительным», облегчив поиск аргументации для своих некоронованных последователей. Справедливости ради отметим, что разгон Думы был осуществлен вполне гуманно: без стрельбы по Таврическому дворцу и без избиения депутатов. 3 июня 1907 г. был изменен без согласия Думы и избирательный закон.[18] По новому закону, который сами же царские сановники назвали «бесстыжим» (Николай II, которого ныне ретивые апологеты изображают не иначе как народолюбцем, из трех вариантов избирательного закона, смеясь, выбрал именно «бесстыжий»), были ограничены избирательные права крестьян и рабочих в пользу помещиков и крупной буржуазии. Нынешним правителям менять избирательный закон не потребовалось. Оказалось достаточным предельно понизить квоту голосующих избирателей, чтобы считать выборы состоявшимися. Рабочих и крестьян в результате выборов 12 декабря 1993 г. в V Думе стало намного меньше, чем в I—IV Государственных думах. Наконец, схожесть двух событий проявилась и в их социально-историческом назначении: в первом случае — ускорении капиталистического развития России, во втором — построении неокапитализма в конце XX. Противоборство между представительной властью в лице Верховного Совета и взлелеянным им же Президентом имело место, особенно в последний год, и послужило удобным поводом для инициаторов переворота. Но чистейшим мифом были и остаются утверждения о единовластии Советов. Чего не было — того не было (по крайней мере, с середины 1918 г.). Коренные причины четвертооктябрьского переворота надо искать в происходящей на наших глазах ускоренной смене общественно-политического строя.

Массы, поверившие Президенту и его Правительству, почувствовали себя обманутыми и «качнулись» в сторону Белого дома, увидев в нем защитника от катастрофических последствий реформ. Этот рост недовольства масс страшил правящие круги. Агонизировавший и слишком демократический послеавгустовский режим хотя и пытался, но не мог справиться с нараставшим недовольством народа. Отсюда та свирепая жестокость, с которой расправились с парламентом, поскольку часть депутатов — вольно или невольно — стали выразителями этого недовольства. Не довольствуясь тем, что экономическими трудностями правящие круги ввергли большинство народа в политическую апатию, они решили дать прозревшему меньшинству, т.е. добросовестным демократам, такой предметный урок расправы, чтобы раз и навсегда сломить всякую попытку сопротивления антинародной политике верхов.

Естественно, встает вопрос о степени легитимности четвертооктябрьского политического режима. Источник его легитимности, как и у всякого режима, вышедшего из госпереворота, — в штыках, в нашем случае — в танках. Выборы 12 декабря 1993 г. в Государственную думу и референдум по Конституции, призванные узаконить результаты переворота 21 сентября — 4 октября 1993 г. и подвести конституционную базу под новую политическую систему, при всей сомнительности их официальных итогов, лишь подчеркнули шаткость власти Президента. Как известно, он был избран в другом государстве — РСФСР, на основе другой, опрокинутой им же Конституции. Получается, что новый парламент — Государственная дума, при всей оскопленности ее прав, легитимнее Президента. Сомнительна и легитимность такой Конституции, за которую проголосовало менее одной трети от имеющих право голоса. Стоит, вероятно, напомнить, в каких антидемократических условиях рождалась новая Конституция. Был представлен лишь один президентский проект Конституции, обсуждать который, а тем более критиковать, — беспрецедентный случай в мировой практике — накануне референдума было строжайше запрещено; альтернативные проекты исключались. Конституция 12 декабря 1993 г., если перейти на язык классовых понятий, представляет юридическую основу новой, буржуазной государственности — четвертооктябрьской политической системы. Выброшен вон фундаментальный принцип разделения властей, о чем «демократы» после многолетней шумихи хранят гробовое молчание. Президент сосредоточил в своих руках всю полноту законодательной, исполнительной и, по существу, судебной власти (по его милости Конституционный суд, как известно, не функционирует), обладая единоличной монополией на определение главных направлений внутренней и внешней политики. В некоторых отношениях Президент по неограниченности власти превзошел даже помазанника божьего — императора Николая П.

Как известно, Президент, согласно Конституции, назначает и сменяет Правительство, которое фактически ответственно только перед ним и его аппаратом, навязывает свои кандидатуры на посты Генерального прокурора и членов Конституционного суда. Зловещий смысл имеет то, что руководство силовыми министерствами и назначение их глав находится в исключительной компетенции Президента. Это значит, что военно-карательные органы превращены в орудие его политики, которая далеко не всегда совпадает с государственными интересами.

Парламент в лице Федерального собрания, вместо того чтобы быть высшим представительным органом, воплощающим суверенную волю народа, почти безвластен. Между тем именно он, как показывает опыт цивилизованных стран, является стержнем и стражем демократии. У нас же многие распространяют то ли по недомыслию, то ли по злонамеренности (скорее, второе, чем первое) представление, будто гарантом и носителем демократии является Президент. Как и при царе, права Государственной думы урезаны со всех сторон, и она во многом зависит от Президента. Она не имеет, по сути, права контроля за деятельностью Правительства, назначения и смены его главы и министров. Даже бюджетные права Государственной думы меньше, чем у дореволюционной. Она лишена, например, права контроля за расходами президентского аппарата.

Как видим, политически четвертооктябрьская система представляет собой авторитарную систему, в которой Президент, не считаясь, если сочтет нужным, с Конституцией, единолично управляет страной. Она олицетворяет власть меньшинства над большинством. Особенно опасными представляются идеи о возможности и чуть ли не о необходимости авторитаризма либерального типа.[19] Весь исторический опыт России вопиет против подобных иллюзий иных либералов.

Заключение

Главный результат событий 21 сентября — 4 октября 1993 г., следовательно, необходимо видеть не в защите демократических порядков, а, напротив, в сильнейшем подрыве парламентаризма и демократии. Абсолютная президентская власть ограничена только общим развалом страны, слабостью государственных институтов, недоверием народа ко всем ветвям власти.

Нетрудно определить политическую основу четвертооктябрьской системы. Главным действующим лицом в ней является новая, вошедшая во власть из среды «демократов», и, главным образом, старая партийно-государственная бюрократия. Военщина и гражданская бюрократия по своей природе — силы антидемократической направленности. Думается, что невероятно разросшаяся бюрократия представляет шаткую и потому непрочную опору режима, так как раздирается обычными клановыми противоречиями, усугубляемыми жестокой борьбой за раздел и присвоение общенародной собственности, и всеми помыслами сосредоточена на наживе. Коррупция на всех уровнях власти, в том числе и в верхах, процветает потому, что ее почти официально рассматривают как источник быстрейшего создания класса капиталистов.

Надо отдать себе ясный отчет в том, что на основе непомерных социальных издержек от новой капитализации страны, свертывания демократии и парламентаризма Россия на рубеже XX и XXI вв. вступает в полосу нового общественного кризиса, исход которого, с учетом очерченных выше альтернатив, непредсказуем. Одно можно сказать — без демократического обустройства Россия жить не может.

Библиографический список