Вопрос20. Смех в романе Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Черты народно-карнавальной куль-туры. Философия «пантагрюэлизма».

Франсуа Рабле (1494-1553)

Родился Рабле в провинции, в г. Шиноне, в семье адвоката и в десятилетнем возрасте был отдан в монастырь. Однако монастырский уклад жизни не удовлетворял будущего писателя, и через двадцать лет он уходит из монастыря, начинает изучать медицину в университете в Монпелье, в 1530 г. получает степень бакалавра, а в 1537 г. - доктора. Рабле работал и в больнице, и как домашний врач. Он хорошо знает свою профессию, увлекается естественными науками, публикует со своими комментариями труды античных врачей - Гиппократа, Галена.

Замысел же романа рождается у Рабле под влиянием опубликованной в 1532 г. так называемой народной книги о великане Гаргантюа. Книга так понравилась писателю, что вначале он пишет как бы ее продолжение - историю сына Гаргантюа, Пантагрюэля. Однако задачи гуманиста Рабле отличались от забавных историй народной книги, и в 1534 г. он издает начало романа "Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля". В окончательном виде роман состоит из пяти книг. Пятая вышла уже после смерти автора.

Роман воспринимается на первый взгляд как забавная, грубовато-комическая и фантастическая хроника о великанах. Однако Рабле недаром призывает своих читателей вдуматься в глубинный смысл книги. На самом деле писатель поднимает здесь очень важные проблемы, которые волновали многих гуманистов. Это, во-первых, проблемы гуманистической педагогики (история обучения Гаргантюа), проблемы войны и мира (история военного конфликта между государствами Грангузье и Пикрошоля), проблема идеального общества (история Телемского аббатства) и это, во-вторых, множество актуальных политических, религиозных, общественных вопросов, которые Рабле решает в "карнавальной" стихии романа. Сатирический заряд книги Рабле был враждебно встречен церковниками, и каждую из частей романа последовательно запрещали.

Народные корни

Рабле использовал сюжет французской сказки, в которой великан Гаргантюа помогает королю Артуру спастись от гогов и магогов, лишь как основу для своего сюжета. Он заимствовал из народной книги имена героев и ряд эпизодов, а так же некоторые приемы, например, гротескный перечень всевозможных предметов или похищение Гаргантюа колоколов собора Парижской богоматери. Однако читателей привлекала не только фольклорная основа романа, а главным образом содержащаяся в нем явная сатира на фантастику и авантюрную героику старых рыцарских романов и глубокое философское содержание. Это изогнутое зеркало, в котором причудливо отобразилось буйное жизнелюбие «старой веселой Франции», пробужденной к новой жизни в эпоху Возрождения. Под маской шуток, анекдотов и острот спрятано особенное идейное содержание.

Рабле требует для своего понимания существенной перестройки всего художественно-идеологического восприятия, требует умения отрешиться от многих глубоко укоренившихся требований литературного вкуса, пересмотра многих понятий, главное же – он требует глубокого проникновения в мало и поверхностно изученные области народного смехового творчества.

Народный смех и его формы – это наименее изученная область народного творчества. Но при этом главная беда в том, что специфическая природа народного смеха воспринимается совершенно искаженно, так как к нему прилагают совершенно чуждые ему представления и понятия о смехе, сложившиеся в условиях буржуазной культуры и эстетики нового времени.

Между тем и объем и значение этой культуры в средние века и в эпоху Возрождения были огромными. Целый необозримый мир смеховых форм и проявлений противостоял официальной и серьезной (по своему тону) культуре церковного и феодального средневековья. При всем разнообразии этих форм и проявлений – площадные празднества карнавального типа, отдельные смеховые обряды и культы, шуты и дураки, великаны, карлики и уроды, скоморохи разного рода и ранга, огромная и многообразная пародийная литература и многое другое – все они, эти формы, обладают единым стилем и являются частями и частицами единой и целостной народно-смеховой, карнавальной культуры.

Краткое содержание

«Книга, полная Пантагрюэлизма» - так называет первую книгу Рабле, несмотря на то, что вся книга посвящена описанию жизни, друзей и родителей Гаргантюа, отца Пантагрюэля. Когда землекопы нашли склеп, содержащий родословную Гаргантюа, на его крышке была надпись “Hicbibitur”, что означало “Здесь пьют”. Безусловно, можно сказать, что эта фраза сопровождает Гаргантюа на протяжении всей повести.

Действительно, основное действие начинается с большого пира, во время которого и рождается младенец, при виде которого его отец, Грангузье, восклицает: «Ке гран тю а!», имея в виду глотку ребенка, первыми словами которого были: «Лакать» Лакать! Лакать!» С первых же минут читатель попадает в атмосферу веселья и беззаботности пирующих, потому что «Вечная жизнь для меня в вине, вино - вот моя вечная жизнь!» - таков девиз не просто одного из празднующих, но и всех присутствующих на пиру.

Дальнейшее действие фокусируется на жизни и учебе Гаргантюа. В начале Грангузье замечает, что «ум его заключает в себе нечто божественное до того он остер, тонок, глубок и ясен; его надобно только обучить всем наукам, и он достигнет высшей степени мудрости». Поэтому в его учители берут «великого богослова», магистра Тубала Олоферна, с которым Гаргантюа сумел выучить азбуку в обратном порядке за 5 лет и 3 месяца, прочитал много средневековых учебников «с комментариями Пустомелиуса, Оболтуса, Прудпруди, Галео, Жана Теленка, Грошмуцена и пропасть других». А после смерти богослова «его сменил еще один старый хрен, магистр Дурако Простофиль»…

В лице этих учителей Рабле высмеивает распространенный метод образования – чтение «умных» учебников и монотонное зубрение азбуки, пренебрежение физическим развитием человека и познания окружающего мира. Говорящие фамилии: Пустомелиус, Оболтус и т. д. раскрывают читателю отношение Рабле к такому образованию, а гротескные замечания усиливают нелепость и глупость таких методов науки.

Между делом Грангузье стал замечать, что от такого обучения его сын все больше тупеет и «час от часу становится рассеяннее и бестолковее». Франсуа Рабле описывает распорядок дней Гаргантюа, показывая как бестолково он проводит свое время.

Путем долгих раздумий, Грангузье делает учителем Гаргантюа мудрого Понократа, который превращает его в очень образованного, культурного и всесторонне-развитого человека, путем того, что очищает его мозг от «всякой скверны» и заставляет забыть все, чему учили его прошлые преподаватели. Понократ применил специальную методу, «благодаря которой у Гаргантюа не пропадало зря ни одного часа». Вместе с Понократом Гаргантюа читает произведения Плиния, Афинея, Диоскорида, Юлия Поллукса, Галена, Порфирия, Оппиана, Полибия, Гелиодора, Аристотеля, Элиана и других. Также Гаргантюа развивается и в точных науках, и в физической культуре.

В лице Понократа Рабле подразумевает ученого-гуманиста и показывает, какая большая разница между людьми и двумя методами образования: первый способ, распространенный, подразумевает собой заучивание правил и законов, а второй раскрывает возможности человека, дает ему развиться в полной мере.

Понократ везет Гаргантюа в Париж, где тот снимает огромные колокола с собора Парижской Богоматери. Но пока Гаргантюа занимается в Париже, на земли его отца вследствие небольшого инцидента нападает Пикрохол, сосед Грангузье. Пикрохол представляет собой нелепого и жадного человека. Он воображает себя великим предводителем наподобие Александра Македонского, его советники предлагают ему грандиозные планы и он с радостью мечтает о славе, не задумываясь о своих возможностях.

В результате Пикрохол оказывается побежденным и теряет все владения и власть. Но Гаргантюа великодушно обходится с побежденными, а добрый Грангузье щедро одаривает победителей. Учителям Гаргантюа он дарит во владения земли, а монаху Жану по прозвищу Зубодробитель из аббатства Сейи по его просьбе строит Телемскую (Телема по-гречески – желание) обитель. Она, безусловно, не похожа на все другие аббатства. В ней не отрекаются от жизни, а наоборот, приходят молодые и красивые для веселой и богатой жизни. Там царит полная свобода, каждый может уйти, когда захочет, потому что любой телемит "вправе сочетаться законным браком, быть богатым и пользоваться полной свободой". Само аббатство – огромный красивый замок на берегу реки Луары, в нем есть огромное книгохранилище, просторные галереи, двор с площадками для игр.

Понятно, что Телемское аббатство вовсе не монастырь. Оно - дерзкий вызов монастырским порядкам и самому духу монашества. Недаром с глубокой неприязнью относятся здесь к монахам и монахиням, злобным ханжам, святошам, наушникам и продавцам обмана. Телемское аббатство - это царство радости, молодости, красоты, изобилия и свободы. В его уставе записано только одно правило: "Делай что хочешь".

Поразительно, что в Телемском аббатстве, не знающем иных правил, совершенно отсутствуют ссоры и конфликты. Рабле замечает по этому поводу: "Людей свободных, происходящих от добрых родителей, просвещенных, вращающихся в порядочном обществе, сама природа наделяет инстинктом и побудительною силой, которые постоянно наставляют их на добрые дела и отвлекают их от порока, и сила эта зовется у них честью. Но когда тех же самых людей давят и гнетут подлое насилие и принуждение, они обращают благородный свой пыл, с которым они добровольно устремлялись к добродетели, на то, чтобы сбросить с себя и свернуть ярмо рабства, ибо нас искони влечет к запретному и мы жаждем того, в чем нам отказано"

Телемское аббатство, по замыслу Рабле, должно свидетельствовать о благородстве человеческой природы. Оно - всего лишь союз достойных, хорошо воспитанных и образованных людей. Рабле не рассказывает подробно об этих занятиях. Он только любуется ими.

Гуманизм борется за свободу и уважение человека, утверждая, что самое совершенное, что есть на свете – это личность.

На протяжении всей книгу Франсуа Рабле показывает и плохие, и хорошие стороны своих героев. Но тем не менее, в каждой главе видно, как он восхищается ими. Он показывает, что человек, несмотря на все его пороки, остается самым развитым, великодушным и совершенным существом на Земле. Рабле радуется тому, что на свете множество красивых и достойных людей. Видно, что он восхищается разумом и возможностями людей, а не это ли главная цель гуманизма?

Гуманизм и смех

Гуманистические наставления, безусловно, присутствуют в книге, но они соединены с едкой насмешкой, причем насмешка нарочито грубая, заметная, а мораль, напротив, написана между строк прозрачными чернилами.

В произведении Рабле обычно отмечают исключительное преобладание материально-телесного начала жизни: образов самого тела, еды, питья, испражнений, половой жизни. Образы эти даны к тому же в чрезмерно преувеличенном, гиперболизованном виде.

Между тем образы материально-телесного начала у Рабле (и у других писателей Возрождения) являются наследием (правда, несколько измененным на ренессансном этапе) народной смеховой культуры, того особого типа образности и шире – той особой эстетической концепции бытия, которая характерна для этой культуры и которая резко отличается от эстетических концепций последующих веков (начиная с классицизма).

Материально-телесное начало в образной системе народной смеховой культуры дано в своем всенародном, праздничном и утопическом аспекте. Космическое, социальное и телесное даны здесь в неразрывном единстве, как неразделимое живое целое. И это целое – веселое и благостное.

Это представление Бахтин определяет как гротескную концепцию тела, для которой характерно то, что с точки зрения "классической" эстетики ("эстетики готового, завершенного бытия") кажется чудовищным и безобразным. Гротескные образы показывают жизнь "в ее амбивалентном, внутренне противоречивом процессе", концентрируются вокруг моментов, обозначающих связь между различными телами, динамику, временную смену (совокупление, беременность, родовой акт, акт телесного роста, старость, распадение тела и т.д.). "В отличие от канонов нового времени гротескное тело не отграничено от остального мира, не замкнуто, не завершено, не готово, перерастает себя самого, выходит за свои пределы. Акценты лежат на тех частях тела, где оно либо открыто для внешнего мира, то есть где мир входит в тело или выпирает из него, либо оно само выпирает в мир, то есть на отверстиях, на выпуклостях, на всяких ответвлениях и отростках: разинутый рот, детородный орган, груди, толстый живот, нос" (Бахтин). Этот тип образности, характерный для народной смеховой культуры, обусловлен верой народа в свое бессмертие: "... в гротескном теле смерть ничего Подробнее о Бахтине и карнавале

КАРНАВАЛ - культурный и массовый поведенческий феномен, фундированный соответствующим "типом образности" (М.М.Бахтин). Выступал значимым компонентом средневековой и ренессансной народной культуры.

Присущее "Гаргантюа и Пантагрюэлю" парадоксальное сочетание многочисленных "ученых" образов и простонародной (а часто и непристойной) комики Бахтин объяснил значимым воздействием на Рабле площадной смеховой культуры средневековья, возникшей в гораздо более ранний период, но достигшей своего полного расцвета к 16 в.

Карнавальная культура обладала хорошо разработанной системой обрядово-зрелищных и жанровых форм, а также весьма глубокой жизненной философией, основными чертами которой Бахтин считал универсальность, амбивалентность (т.е. - в данном случае - восприятие бытия в постоянном изменении, вечном движении от смерти к рождению, от старого к новому, от отрицания к утверждению), неофициальность, утопизм, бесстрашие.

В ряду обрядово-зрелищных форм народной средневековой культуры Бахтин называл празднества карнавального типа и сопровождающие их смеховые действа: "праздник дураков", "праздник осла", "храмовые праздники" и т.д. Народная культура воплощалась также в различных словесных смеховых произведениях на латинском и на народных языках. Эти произведения как устные, так и письменные, пародировали и осмеивали буквально все стороны средневековой жизни, включая церковные ритуалы и религиозное вероучение ("Вечерня Киприана", многочисленные пародийные проповеди, литургии, молитвы, псалмы и т.д.). На карнавальной площади всегда настойчиво звучали возгласы балаганных зазывал, которые - вместе с другими "жанрами" уличной рекламы ("крики Парижа", крики продавцов чудодейственных средств и ярмарочных врачей) - обыгрывались и пародировались, становясь при этом важным элементом народной смеховой культуры.

По мысли Бахтина, Рабле объединил в романе "Гаргантюа и Пантагрюэль" все эти формы, жанры и мотивы, сохранив их для потомков и создав тем самым своего рода "энциклопедию" средневекового смеха.

Причем, с точки зрения Бахтина, опора на смеховую народную культуру не только не противоречила гуманистическим идеалам Рабле, но, напротив, гармонично сочеталась с ними и даже помогала их пропаганде, поскольку "карнавальное мироощущение является глубинной основой ренессансной литературы".

Смеховая народная культура, будучи древней, архаичной по своим истокам, тем не менее предвосхитила некоторые фундаментальные философские концепты, которые специфичны для Нового времени.

Средневековый смех интерпретируется в книге Бахтина как имеющий "универсальный и миросозерцательный характер, как особая и притом положительная точка зрения на мир, как особый аспект мира в целом и любого его явления". Карнавал противопоставлен серьезной, высокой культуре средневековья "совершенно иной, подчеркнуто неофициальный, внецерковный и внегосударственный аспект мира, человека и человеческих отношений".

К. не просто разыгрывали, это была "как бы реальная... форма самой жизни", которой люди средневековья жили во время праздников, - причем "другая свободная (вольная)", "идеальная" форма.

 

Пустословие и шарлатантство схоластиков осмеиваются у Рабле во всех формах и аспектах. Разоблачая всю низость и глупость средневековых учреждений и понятий, Рабле противопоставляет им новое, гуманистическое мировоззрение.

 

Рабле выдвигает принцип равномерного, гармонического развития душевных и физических свойств человека, а последнее он считает первичными. Земля, плоть, материя для него – основы всего сущего. Ключ ко всякой науке и ко всякой морали для Рабле – возвращение к природе. Реабилитация плоти – задача столь важная для Рабле, что он сознательно заостряет ее. Любовь выступает в понимании Рабле как простая физиологическая потребность.

 

Все, что связано с практикой католицизма, подвергается у Рабле жестокому осмеянию. Он ненавидит богословов, глумится над римской церковью и папой, над всякой мистикой. Для Рабле нет ничего ненавистнее монахов.

 

Иногда антиклерикальные мотивы перерастают у Рабле в антирелигиозные выпады. Рассказав о чудесном рождении Гаргантюа, появившегося на свет через ухо матери, Рабле восклицает: «Почему бы и вам и не поверить? Ведь для бога нет ничего невозможного, и если бы он только захотел, то все женщины производили бы на свет детей через уши». Насмешка над мифом о «непорочном зачатии» Христа здесь несомненна.

 

Ненавидя всякое насилие над человеческой личностью и порабощение ее властью религиозных и социальных норм, Рабле едко критикует идею наследственной знатности и благородства. С наибольшей охотой и мастерством Рабле изображает толпу, плебейскую среду, выходцев из низов общества.

 

Сильная связь с народными источниками, которые определили систему его образов и художественное мировоззрение.

Несоответствие образов канонам и нормам литературы (их неофициальность).

Рабле-труднейший из всех классиков мировой ли-ры, т.к.он требует для своего понимания существенной перестройки всего художественно-идеологического восприятия, требует умения отрешиться от многих глубоко укоренившихся требований лит.вкуса, пересмотра многих понятий, главное-требует глубокого проникновения в мало изученные области народного смехового творчества.

На карнавале складывается особый карнавально-площадной стиль речи, образцы которого мы найдем у Рабле. (своеобразная логика «обратности», «наизнанку», логика перемещений верха и низа, разные виды пародий, и травестий, снижений, профанаций, шутовских увенчаний и развенчаний.

Карнавальный смех:

• Всенароден (смеются все)

• Универсален (направлен на все и всех)

• Амбивалентен (веселы, и насмешливый, отрицает и утверждает, хоронит и возрождает)

Праздничный смех:

• Направлен и на самих смеющихся

• Имеет миросозерцательный и утопический характер

• Направлен на все высшее

Величайший носитель и завершитель народно-карнавального смеха был Рабле, чье творчество позволило проникнуть в природу смеха.

Функции смеха. Смех очищает от догматизма, односторонности, окостенелости, от фанатизма и категоричности, от элементов страха или устрашения, от дидактизма, от наивности и иллюзий, от дурной одноплановости и однозначности, от глупой истошности. Смех восстанавливает амбивалентную целостность бытия.

Если в первых книгах присутствует философия пантагрюэлизма, т.е смех жизнерадостный, не бичующий, который должен исправить пороки, мир, это философия приятия жизни, радостного включения во всё существование. То в последующих книгах смех уже сатира на все пороки, на судопроизводство, религию, нетерпимость людей, инквизицию. Сатира здесь менее оптимистична.

Сатирические аллегории Рабле были совершенно откровенными, издевательский смех беспощадно поражал не только бытовые типы (ябедников, обжор и т. п.), но и с новой силой церковников и самое религию, агрессивную политику самодуров-правителей, фанатизм и противоестественность средневековой морали и т. п.

Комическое в романе выражает критичность народного мироощущения, предназначено «завлекать» читателя, облегчая ему понимание сложных и во многом необычных для современника мыслей автора, наконец, оно же и «щит благонравия», камуфляж небезопасной для писателя сатиры на грозную и мстительную атмосферу общества, в котором живет Рабле.

Источники комического у Рабле по Пинскому:

• Основным источником смеха он считает «движение самой жизни», то есть становление, смену, веселую относительность бытия

• Другим источником смешного он считает несокрушимую жизнерадостность человеческой натуры

 

Вопрос21 Гуманистическая утопия в романе Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» (гуманистическая система образования, рассказ о Телемской обители, образ Панурга). Описания Телемской обители появляются в романе Рабле в 52-ой главе (LII) первой книги. Чтобы отблагодарить монаха Жана за совместную победу над королем Пикрошолем, великан Гаргантюа и его отец Грангузье выделяют земли и средства на построение идеальной обители. «Была предоставлена вся Телемская область» - Рабле выбирает такое название в связи с тем, что в греческом языке «телема» означает желание. Автор захотел тем самым сказать, что в этой обители каждый жил так, как хотел, и что желание являлось поэтому воплощением ничем неограниченной свободы.

• Было решено, что вокруг аббатства не будет никаких стен, ибо там, где стоят стены – «там и зависть, и ропот, и взаимные козни».

• Особым указом там были запрещены всякого рода часы и циферблаты, так как нет худшей потери, чем отсчитывание времени.

• В монастырь принимались только красивые, хорошо сложенные и несварливые мужчины и женщины, и все они имели право уйти, когда им вздумается.

• В то время, как в обычном аббатстве монахи дают обет целомудрия, бедности и послушания, в Телемской обители каждый мог состоять в браке, быть богатым и жить свободно.

• Также был определен возраст будущих монахов (женщины принимаются в возрасте от 10 до 15, мужчины – от 12 до 18).

В главе 53-й (LIII), 54-й (LIV) и 55-й (LV) Рабле описывает внешнее и внутреннее строение здания обители. Это было шестиугольное (число «шесть» повторяется множество раз) построение, по углам располагались башни диаметром в шестьдесят шагов, в здание было в шесть этажей. По архитектурному строению и масштабам обитель напоминала французские замки эпохи Возрождения, однако превосходила их во много раз по роскоши и комфорту.

В обители всё до мелочей было продумано с пользой для телемитов: чтобы они могли быть всесторонне развиты, работали и веселились. Была построена огромная библиотека с книжными экземплярами на разных языках, также был устроен ипподром, бассейн, спортивные площадки для игры в мяч, фруктовый сад для прогулок на свежем воздухе, театр. Мужчины могли регулярно заниматься охотой – для этого поставлялись лучшие виды птиц из зарубежья.

Комнаты были роскошно меблированы, в каждой были ковры и зеркала, обрамленные чистым золотом. Для дам также был устроен косметический салон.

В 56-й (LVI) главе предлагается описание внешнего вида жителей обители. Рабле уделяет большое пространство в главе на описания деталей женского гардероба: алые и красные чулки, туфли из красного бархата, одежда из самых дорогих тканей – атласа, шелка, дамаска. Зимой дамы носили драгоценные меха. Женские и мужские наряды были украшены серебром и золотом, рубинами и смарагдами и т.д.

Глава 57-я (LVII) – регламент телемитов. В нем была лишь одна надпись: «Делай что хочешь». Жили они в полной свободе, и, не имея никаких ограничений (они не порабощены), не стремились к совершению скверных поступков. Все они были тонко образованы, жили в преданности и дружбе, и следовали своему внутреннему голосу чести.

В отличие от Церкви, которая изначально относилась к человеку неодобрительно (ибо человек обозначен первородным грехом), в Телемской обители воплощены гуманистические идеалы Возрождения. Необходимо возлагать надежды на разумных и просвещенных. Таким образом Рабле демонстрирует свою веру в благородные задатки человека. В благородной среде человек может стать самим собой, и проявить по натуре свойственные ему положительные качества. Жители аббатства возвышаются над уродливостью общественной жизни.

Аббатство оказывается вовсе не монастырем, а наоборот – это вызов монастырским порядкам. Рабле создает первую утопию французской литературы. Этот литературный жанр появился с созданием «Утопии» Томаса Мора в 1516 году.

Система образования Рабле.

Схоластическая учеба подвергается в романе Рабле острой сатирической критике. Им автор противопоставляет гуманистическое воспитание, основанное на реальных, практически применимых знаний, на активных и наглядных методах обучения. Обучение должно быть основано на наблюдении живой действительности.

В главе XIV также высмеивается обучение софистов. К Гаргантюа был приставлен магистр Тюбаль Олоферн. Обучение началось с азбуки. На ее изучение ушло более пяти лет. Теперь Гаргантюа мог называть буквы наизусть в обратном порядке.

Его обучали латыни и готическому шрифту около тринадцати лет по различным средневековым учебникам, авторы которых в большинстве своем были вымышлены (пр: Пустозвонус). Шестнадцать лет читали они «Календарь». Старый магистр Жобелен Бридэ читал ему абсолютно все. Такие образом, великан получал знания совершенно ненужные и не применимые в жизни: «отец заметил, что сын его занимается действительно очень хорошо и тратит на это все свое время, но тем не менее не извлекает из науки никакой пользы и – что хуже всего – глупеет от своих занятий, становясь все рассеяннее и бестолковее (…). Наука их – глупость, а ученость – чистейший вздор (…)». Магистрам пришлось покинуть дом. На должность педагога был выбран Понократ, учитель молодого пажа Эвдемона.

Понократ сперва изучил режим, по которому прежде так бестолково обучали Гаргантюа. Вставал он поздно (между 8-9 часами), несколько времени валялся в постели, потом сразу обильно завтракал, не проделав никаких физических упражнений, потом шел в церковь, где отстаивал 26 или 30 месс и полчаса позанимавшись, обедал, причем „прекращал еду только тогда, когда желудок переставал принимать, в питье не знал меры”. После обеда, проигравши в карты или в лото, он опять пил, заваливался часа на 2-3 спать, и потом опять пил вино. Вечером после небольших занятий и прогулки, он опять ел. Словом, вел образ жизни скотский. Религиозный элемент в этой рамке жизни только профанируется.

В главе XXIII Рабле рассказывает о том, «как Гарганюа воспитывался Понократом таким образом, что не терял ни одного часа в день». Вставал он около четырех часов утра, пока его растирали, ему четко и ясно читали Священное Писание. На природе учитель повторял ему прочитанное, разъяснял самые сложные места, а на обратном пути они изучали астрономию, наблюдая небо. Пока Гаргантюа одевали и причесывали, он повторял вчерашний урок. Три часа после этого посвящали с учителем чтению, а потом занимались физическими упражнениями, а все время повторяли изученное. За обедом Понократ с Гаргантюа «беседовали об особенностях, свойствах, действии и природе всего, что было подано на стол (…).» На картах учились они арифметике. Также практиковались в чертежах геометрических фигур и построений, заодно рассматривали астрономические законы. Гаргантюа был обучен игре на различных музыкальных инструментах, занимался верховой ездой. Обучался военному искусству. Занимался плаванием, атлетикой, поднимал гири. Вместе с преподавателем великан посещал литературные сообщества, в дождливую погоду наблюдал за работниками мастерских (Рабле перечисляет различные профессии).

Таким образом, Рабле предвосхищает начало истинной наглядности, которые стали проводиться в педагогике только столетиями позднее. И даже в свободное время, Гаргантюа продолжал на природе проводить опыты и эксперименты, извлекая бо`льшие знания из жизненного наблюдения, а не из книг. «Так воспитывался Гаргантюа, преуспевая изо дня в день (…). Рассказывая о том, как обучался Гаргантюа мудрым учителем-гуманистом, Рабле намечает контуры биографического воспитательного романа.

Что касается дисциплин, которые необходимо изучать, то их Рабле перечисляет в письме Гаргантюа своему сыну Пантагрюэлю. Во-первых, греческий язык, как хочет Квинтилиан; во-вторых, латинский и затем уже еврейский ради Св. Писания, также халдейский и арабский языки. Причем, в греческом и латинском языке он должен выработать хороший стиль (по образцу Платона в греческом, и Цицерона в латинском). Далее указывает историю, музыку, арифметику и геометрию. Что же касается до знакомства с естественными науками, то Гаргантюа „требует”, чтобы сын „ревностно предавался их изучению, так чтобы не было такого моря, реки или источника, в которых бы ты не знал всех рыб; все птицы небесный, все деревья, кусты, заросли и леса, все камни востока и юга, - все это не должно оставаться для тебя неизвестным”. Важны и медицинские науки. То есть, приветствуется разнообразие познаний (духовное и физическое образование).

У Рабле подчеркивается более того, что нет необходимости в наказании. Обучающийся должен оставаться свободным, и заниматься всем, но когда у него есть на то желание.

Образ Панурга.

В переводе с древнегреческого означает «неразборчивый в средствах, способный на все, плут, мошенник. Этот веселый авантюрист и остроумный насмешник, занятнейший собеседник и собутыльник, фантазер и хвастун, плут, «знавший шестьдесят три способа добывания денег, из которых самым честным и самым обычным была кража исподтишка», кутила и мот, который «поедал свой хлеб на корню», представляет собой общественный тип.

С эпохой Возрождения пришло освобождение человеческого ума от старых предрассудков. Чаще всего это приводило к разгулу анархических и эгоистических инстинктов. Образ Панурга соединил в себе острый ум, разоблачающий предрассудки, и абсолютную моральную беспринципность. Пронырливый и бесстыдный, с одной стороны, он, с другой стороны, олицетворяет здравый смысл: знает несколько языков, наделен чувством юмора – подмечает и беспощадно высмеивает человеческие слабости.

Панург знакомится с Пантагрюэлем в Париже, и они становятся неразлучными друзьями. Проныра помогает другу-великану в войне против дипсодов (поданные короля Анарха, которые вторглись в страну амавротов) и получает от Пантагрюэля денежное вознаграждение (доходы с поместья Рагу). Панург проматывает его сразу же с заявлением: «Будьте жизнерадостны, веселы и довольны — иного богатства мне не надобно». Итак, его образ символизирует неустанный поиск человеческого духа. Необходимо наполнить каждый миг бесстрашным и всепобеждающим весельем, в противовес унылой и мрачной схоластической серьезности, вот о чем говорит нам автор.

Примечательна 3-я (III) глава III книги, в которой Панург пытается объяснить безделье и мотовство. Речь заходит о долгах, и Панург оправдывает в шутливой форме их необходимость: мир распался бы, не будь между людьми взаимных обязательств и одолжений.

В IV книге интересен эпизод путешествия Панурга на корабле с купцом Денденом. Купец высмеивал героя, и этим ужасно изводил его. Поэтому Панург решил отомстить Дендену: он купил одного из баранов, и выкинул его за борт. Тогда за этим ринулись и все остальные. Так появилось выражение «панургово стадо», обозначающее толпу, готовую слепо следовать за своим вожаком, даже если это ведет к прямой гибели.

Противоположная фигура Панургу в романе Рабле – брат Жан. Этот безрелигиозный монах, который, сбросив рясу, перебил древком от креста ворвавшихся в виноградник солдат Пикрошоля, силач, мастер поесть и выпить, диковатый, вспыльчивый и неукротимый, но всегда добродушный — воплощение народной мощи, народного здравого смысла и нравственной правды.

Рабле нисколько не идеализирует и не приукрашивает народ. Брат Жан для него — отнюдь не совершенный тип человека. У него примитивные вкусы и потребности, не настолько тонкий склад ума, как у Панурга. Но в романе Рабле именно он самая надежная опора нации и государства. После своего подвига в винограднике он становится постоянным спутником и советчиком Пантагрюэля. Ему принадлежал замысел создания Телемского аббатства; основание им твердыни просвещения и радости жизни, прекрасной обители, доступной для всех, является лучшим реваншем со стороны брата Жана и ему подобных, которые в реальной жизни были лишены и просвещения, и высших благ жизни.

 

Вопрос22 «Сон в летнюю ночь» Шекспира как «комедия ошибок» (или «Двенадцатая ночь»). Пьеса «Сон в летнюю ночь» была создана примерно в 1594 - 1596 годах. Считается, что Шекспир написал ее либо для праздника в честь бракосочетания важной английской особы, либо для увеселения королевы Елизаветы I по случаю празднования дня св. Иоанна Крестителя, бывшего в Европе еще и днём Ивана Купалы, во время которого проходили народные гулянья в рамках языческих дохристианских обрядов. «Сон в летнюю ночь» - наиболее романтическая изо всех комедий Шекспира, волшебная феерия, наполненная фантастическими существами. События представлены в таком необычном виде, что у зрителя создается впечатление, похожее на то, какое бывает во время сновидений.

В отличие от большинства пьес Шекспира «Сон в летнюю ночь» имеет самостоятельный сюжет, складывающийся из нескольких любовных историй: подготовки к бракосочетанию счастливых влюбленных Тезея и Ипполиты; борьбы за свою любовь Лизандра и Гермии и Елены и Деметрия; восстановления супружеских отношений царя и царицы фей — Оберона и Татании; выдуманной любви Пирама и Фисбы, представленной афинскими ремесленниками при дворе герцога.

«Сон в летнюю ночь» — типичная комедия ошибок. Как и в других своих пьесах, Шекспир соединяет в комедии фольклор и высокую культуру, и вместе с тем аристократический снобизм. В комедии положения нет отрицательных персонажей, все они совершают неблаговидные поступки из-за попадания в запутанную ситуацию. Для комедий Возрождения (и шекспировская к ним относится) характерно переплетение сюжетных линий, которых во «Сне в летнюю ночь» целых четыре:

1) Тезей и Ипполита (намечается свадьба счастливых влюбленных). Античные герои греческой мифологии. Ипполита — царица амазонок. Тезей — в древнегреческой мифологии — сын афинского царя Эгея.

2) Лизандр и Деметрий. Оба влюблены в Гермию, а она — в Лизандра. Однако Деметрий прежде любил подругу Гермии — Елену. (1я путаница или ошибка). Елена же влюблена в Деметрия. Лизандр и Гермия сбегают в лес. В германской мифологии лес — пространство темных сил. Кроме того, лес — волшебное пространство, где совершаются чудеса. А действие, по замыслу, совершается в ночь на Ивана Купалу, когда согласно языческим обрядам каждый ищет себе пару.

3) Волшебные персонажи английского фольклора: царица фей — Титания и царь эльфов Оберон, Малый Добрый Робин (Пэк), который является трикстером, и поэтому хулиганит от души. (трикстер - архетип в мифологии, фольклоре и религии - «демонически-комический дублер культурного героя, наделенный чертами плута, озорника» - божество, дух, человек или животное, совершающее противоправные действия или, во всяком случае, не подчиняющееся общим правилам поведения). Любовь высших сил есть залог мира в низшем мире. Однако Оберон и Титания ссорятся, и поэтому в низшем мире тоже возникает хаос. Другие эльфы из королевской свиты — Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек, Горчичное Зерно.

4) Цеховые актеры (здесь проявляется пародия Шекспира на цеховой театр (художественная самодеятельность), в котором играют актеры — непрофессионалы. Основа (ткач), Дудка, Рыло и Заморыш. Афинские ремесленники играют сценку на сюжет «Метаморфоз» Овидия (история Пирама и Фисбы) (Влюбленные несмотря на запрет их родителей, тайно встречаются ночью за городом у высокого дерева на берегу ручья. Фисба пришла первой, но внезапно появляется львица, и пасть ее в крови, ибо она только что растерзала быка.

123	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: