Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Января 1872. В два часа по встрече Нового года. 8 глава




»

Одиннадцать часов вечера

Подходим к Гонконгу, идем между островками, так что тихо, почти как на рейде. Наконец-то ушли от этого несносного трепа- нья из стороны в сторону. Часов в двенадцать остановились на якоре, милях в семи от гонконгского рейда, и завтра утром войдем на рейд. Последние часы пребывания на «Тепсег». С двадцать второго сентября здесь, больше месяца. Спасибо ему — доброе судно, и плавание было самое счастливое, за исключением качки последних трех дней. Только время в дороге вечно какое-то потерянное, точно дыра в существовании. Как-то придется из Гонконга до Йокохамы? О, поскорее бы только до места!

Написал сегодня письмо Феодору Николаевичу Быстрову — больше ничего не мог делать. Мысли, сегодня полученные, — Спасителю, по человечеству, более шло и, вероятно, более нравилось бы быть, как его Праотец Давид, пастырем овец до общественного служения; и, однако, он был древоделом; какой урок нам — не своему собственному вкусу подчиняться, а тому, что нужно. Еще — Спаситель на Кресте висящему с Ним сказал: «Днесь со мною будеши в Раи»; и нам нужно быть на Кресте со Спасителем, чтобы услышать этот зов.

29 октября 1880. Среда.

В Гонконге

Ночью остановились вблизи Гонконга, и утром рано, часов в семь, перешли на рейд. Утро было прекраснейшее. Позавтракавши, мы втроем съехали на берег. Жалость возбуждают живущие на лодках китайцы — огромное семейство, ребятишек — куча, но все владение их в сем мире — крошечная лодка; тут они рождаются, растут, помирают. Не удивительно, что рабочих китайцев такая бездна везде; хоть бы с этих лодок не отправляйся на заработки выросший люд, они одною тяжестью своих тел потопили бы их родных. Зато в какой же чистоте и холе они держат лодки! У иных тут, по сторонам лодки, еще маленькие курятники устроены. На берегу осмотрели общественный сад. Что за прелесть! Какое богатство кактусов! Как чисто, порядочно! Из животных видели в саду огромную ящерицу в периоде линянья, кенгуру, страуса, павлинов. Зашли к агенту взять билеты. До Йокохамы стоит шестьдесят долларов, но так как у нас были билеты до Шанхая, то приплатить пришлось всего по тридцать пять долларов. Позавтракали в Hong-Kong Hotel. После надоевшего судового стола очень понравился завтрак. Затем до вечера ходили по городу, покупали вещи (особенно отец Димитрий). Съездили на судно, чтобы оставить вещи, и опять вернулись на берег — гулять и пообедать. Гуляли до усталости, так как обед в Hotel'e в половине восьмого часа. Какой богатый здесь китайский город! Сколько ни бродили сегодня, видели только отличнейшие магазины или конторы, видимо, богатых оптовых купцов. Вернувшись на судно, долго разговаривали с капитаном Power'oM об Англии и России. Даже и он неразубедимо верит в завещание Петра Великого о завоевании всего света. Не диво, что англичане не любят русских. Принес капитан книгу, чтобы показать, по течению разговора, как велик аглицкий торговый флот; действительно, судов — двадцать четыре тысячи торговых в Англии. В каждый год строится и выпускается их не меньше тысячи. Стоимость всего торгового аглицкого флота — не меньше девятисот шестидесяти миллионов фунтов стерлингов. Военных судов в Англии свыше шестисот... Ночь была чудная. Долго гуляли по палубе, наслаждаясь видом города и окрестностей при свете луны и при газовых рожках, эффектно блистающих на всем пространстве города, растянувшегося в гору и широко по побережью.

30 октября 1880. Четверг.

В Гонконге

Утро было прекраснейшее. После завтрака мы переехали с «Тепсег» 'а на «Hector» — той же компании, отправляющийся за-втра утром в Йокохаму. «Тепсег» передает ему весь груз, который имеется для Йокохамы (в том числе — и наши двадцать два ящика), а с него берет груз, идущий в Шанхай. Этим и заняты суда теперь. С «Гектора» мы отправились на берег гулять и покупать, кому что нужно. Я между прочим и вчера, и сегодня купил магнезии, так как желудок причиняет головную боль. А надеялся было я, что не нужно будет магнезии никогда. Эх, придется и умереть, видно, от желудочного катара. <...>

31 октября 1880. Пятница.

' На пути из Гонконга в Йокохаму

Утром, в половине седьмого, снялись с якоря в Гонконге и пошли по узкому проливу между китайским материком и ост-ровом. У китайского берега целый день и всю ночь — множество рыболовных джонок под парусами, так что вечером «Гектор» несколько раз давал свисток, чтобы не наткнуться на джонку, хотя ночь была светлая (до того густо было джонок). Я читал купленную в Гонконге новую книжку доктора Легга о конфуцианизме и таоизме и их сравнении с Христианством. Be тер — уже очень холоден, так что на палубе в легком платье — нельзя. Море — довольно бурливо. Пассажир японец, семь лет обучавшийся в Англии минному инженерству, — самохвал и из недалеких; сразу объявил, что у него девятнадцать дипломов (?) и что он до того многому учился, что голова уже не может вмещать сведений, а забывает, что вновь слышит. От него первого услышал о смерти старика Брауна, американского миссионера в Йокохаме (последний раз видел я его мельком в деревне, недалеко от озера, на пути в Идзу). <.„>

1 ноября 1880. Суббота.

Путь из Гонконга в Йокохаму

Погода — пасмурная, ветер — холодный, море — бурливое. Идем в одиннадцать часов дня все еще в виду китайских берегов, и кое-где видны джонки. Целый день читал книжку Легга; весьма легко читается; видно еще, что знаток своего дела (то есть религий китайских), — недаром сорок лет прожил в Китае. Море целый день неприятно качало; ветер — сильный.

2 ноября 1880. Воскресенье.

На пути из Гонконга в Йокохаму

Дай Бог, чтобы это было последнее воскресенье в море. Целый день неприятно качало, и ветер дул сильный; все еще идем между Китаем и Островом Формозой. Быть может, лучше будет, когда выйдем из этого пролива и возьмем на восток. Книжку Легга кончил. Последняя лекция производит неприятное впечатление. Тотчас видно протестанта — не умеет обращаться ни с Христианством, ни с язычеством, и мешает то и другое. Бедный, уж он защищал-защищал свои верования! Как будто кто нападает на него; сам же договорился, начал «сравнивать» — как будто можно несоизмеримые вещи сравнивать; а начал — то и отделывайся; стал на одну доску с язычниками и поднял потом тревогу доказывать, что он — не язычник.

3 ноября 1880. Понедельник.

На пути из Гонконга в Йокохаму

Уж действительно, так надоело море и морское путешествие, что выразить нельзя. И угораздило же отправиться не на почтовом судне! По крайне мере, десятью днями короче было бы путешествие. И я, и другие со мною — просто больны. Господи, скоро ль это кончится, это мученье! Вот машина всего двести пятьдесят сил — скоро ль она довезет при противном ветре еще; капитан говорит, что в будущий понедельник придем в Йокохаму, но придет ли еще! Вчера — сто двадцать миль в сутки, сегодня — сто сорок только. Состояние духа и тела сквернейшее! Делать ничего нельзя от качки — в шахматы разве играть. О, горе!

5 ноября 1880. Среда.

На пути из Гонконга в Йокохаму

Море — совсем тихо; чуть-чуть качает; ветерок — такой, что два паруса можно было поставить в помощь машине. С вечера вчера молодой шалопай, едущий изучать винную торговлю в Йокохаме, не давал спать безумным криком и песнями; утром сегодня стюардесса (отвратительный кусок мяса в очках) распелась спозаранку, ходя по кают-компании, и помешала сну. А днем, когда осмотрелись, оказалось, что крысы поиспортили сапоги у меня и у отца Димитрия; у последнего, в новых сапогах, в одном передок совсем съели. И сердится же он! Весь завтрак ворчал уморительно. «Хоть бы вам головы так поотъедали», — говорит, разумея судовое начальство, хотя оно ни в чем не виновато. Если погода продолжится такая тихая, то придем в субботу, да еще до полдня, так что можно будет ночевать в Тоокёо. Дай Бог! <.„>

6 ноября 1880. Четверг.

На пути из Гонконга в Йокохаму

Утром видели уже Киусиу. Море — тихо, погода — хорошая; уставшая птичка, вроде чижика, села на палубу и дала взять себя в руки; мы посадили ее в клетку околевших канареек отца Димитрия — до первого близкого берега, где выпустим. С полдня до Йокохамы осталось всего четыреста сорок миль; значит, послезавтра утром должны быть. Читал аглицкую книжку. Вечером раздумался о том, что следует заняться авторством. Отрывочные мысли об этом никогда не оставляли меня, но все некогда было. И теперь будет некогда, знаю, — но ради отдыха и развлечения нужно собирать материал для книжки какой-нибудь. В отдалении мелькают перспективы. Бог знает, выйдет ли что путное. Но хорошо бы писать о следующем:

1. Япония — в географическом, этнографическом и историческом отношении.

2. Христианство и нехристианство, где — католики и протестанты, — вроде обличительного богословия.

3. Миссионерство, то есть миссионерский дневник, и об ино- славных Миссиях все, что можно собрать.

Миссионерский дневник будет составлять ежедневную запись в книжке происходящего по Миссии. По прочим предметам не иметь записных книжек, а писать на листках все, что случится узнать или надумать, с заглавием впереди, — так, чтобы легко было потом подобрать в порядок. Если будет время, хорошо бы составить программу вопросов в возможно полном объеме предположенных к рассмотрению предметов. Думаю, что все это не невозможно, так как мои занятия по Миссии все почти более пассивные, чем активные, не исключая переводов и лекций, о которых тоже не нужно думать всегда, а лишь во время самого акта; значит, для свободной производительности время будет, лишь бы не жить мыслию, спустя рукава. Конечно, мысль не должна быть отнята от построек, например, от переписки с Россиею; но, правду говоря, на все времени должно хватить. Теперь, против прежнего, есть некоторые шансы большей производительности и свободы во времени. А как это будет освежать и поддерживать! Не даст погрузиться в рутину и говорить, что все — одно и то же; всегда будет свежая струя мысли, и не одна. А чрез десять лет, если придется посетить Россию, будет что напечатать. Итак, займемся, с Божией Помощью!

7 ноября 1880. Пятница.

На пути из Гонконга в Йокохаму

Десять с половиною часов утра. Идем около берега Ниппона. Погода — ясная; ветер — легкий, северный, несколько холодный. Переношусь мыслию за двадцать лет назад. С каким трепетным чувством я приближался тогда к Японии! Такое высокое (не могу иначе назвать, как целомудренное) настроение было тогда; крайне боялся чем-нибудь не понравиться японцам. Помню в Декастри, чтобы сделать визит на японское судно, сразу самую богатую и дорогую рясу (бархатную) надел, и с первого же слова подарил доктору Фукасе-старшему компас, быть может, жизнь мне спасший в пургу на Амуре. Так и казалось мне, что вот уже становлюсь на почву Евангельской проповеди, и ни волоском повредить не хотелось восприимчивости слушателей. Юношеское увлечение, взгляд сквозь розовые очки! Восемь тяжелых трудовых годов пришлось провести, пока явился спрос на проповедь, и тогда желающих слушать уже никакие мелочи не могли отвлечь. Десять лет тому назад, тоже не без волнения и достаточной еще свежести чувства, я подъезжал к Хакодате на парусном судне, в холод. Ярко горела вечерняя звезда на небе — ее я спрашивал, мне ли она предвещает добро? Да, она была доброю предвестницею. Еще восемь трудовых лет прошло. Вот теперь в третий раз я приближаюсь к Японии. Нет юношеского волнения. Охладили кровь лета. Есть только нетерпеливое желание поскорей кончить надоевшее путешествие, да радостно думается о свидании с друзьями. Завтра увижу я их. Посмотрим и сравним, приятней ли свидание с друзьями в Петербурге или — обратно в Японии. И в каком виде я найду Миссию и Церковь? Вероятно, много и неприятного встречу — запущенность, опустелость и тому подобное. И что-то обещают ближайшие десять лет? Будет ли еще после них путешествие в Россию или — на том свете? Если — в Россию, то с каким настроением придется приближаться к Японии в четвертый раз? Бог знает! Бог начертывает будущее, и дай Бог, чтобы в нас самих ничто не мешало исполнению Его Воли над нами! Бедная эта минута, но пусть удержится она в памяти со всею обстановкою. Напротив меня, наискось, несколько влево, за столом отец Димитрий, диакон, сидит и пишет что-то; направо, в открытую дверь, видна синева моря, с зайчиками кое-где, и выше — голубое небо; прохаживающийся Львовский мелькает иногда, закрывая вид. <...> Настроение духа — ни дурное, ни хорошее.

8 ноября 1880.

Ноль часов вечера

Последние часы путешествия. Целый день сегодня провел, думая о Миссии. <...> Осталось до Йокохамы миль восемьдесят; с полдня было всего сто восемьдесят. Часа в три остановились, чтобы утром, часов в девять (должно быть) в Йокохаме стать на якорь. Вечерняя звезда, единственная, видна сквозь туман, и высоко-высоко поднялась и ярко светит под туманной дымкой; луна, полным кругом, также хорошо освещает нам путь. Завтра — на месте; и опять, как ни в чем не бывало, — прошлогодние заботы, уроки, переводы и прочее на плечи. Дай, Господи, бодро нести бремя! На усталость теперь пожаловаться не могу. Отдбхнул — пятнадцать месяцев ничего не делал. Перемены желать также не могу — нигде не нашел лучше, как в Миссии, за обычным трудом. Везде до сих пор скучал, с тех пор как оставил Японию. Итак, опять к желанному. Прощай гулянье, прощай путь, прощай скука! С Богом, бодро за любезный труд!

17 (29) ноября 1880. Понедельник.

В Миссии на Суругадае

8/20 ноября 1880 года, в субботу, утром пришли в Йокохаму. Съехавши на берег и пропущенные около таможни с нашим «те- нимоцу», мы направились на станцию железной дороги. Крыжа- новский и Львовский уехали несколько вперед, а я, пропустив их, чтобы заехать в меняльную лавку, из-за секунды этой, встретился с отцом Анатолием, который приехал в Йокохаму по поводу денег, присланных из Хозяйственного Управления, — тех, что должны были прийти при мне. Удержанный отцом Анатолием в Йокохаме, увиделся здесь со Струве и Пеликаном, у которого и обедал в гостинице. В Тоокёо, на станции, встретили ученики и христиане. Со станции — к Струве; в Миссии, в церкви, отслужили благодарственный молебен. Радостное чувство было — несравненно выше и сильнее, чем при всех свиданиях в России. Доказательство тому — что голова даже разболелась от волнения! Всенощная — дома; так уютно и приятно было слушать ее.

Назавтра, в воскресенье, — множество христиан. Я сказал несколько слов за Литургией, в мантии и митре, — но тяжело было так, голову ломило и плечи. После Обедни с сотнями христиан раскланивался.

В понедельник ученики отправились гулять. Во всю неделю неприятного было — жалобы на отца Владимира, что он — лжец, что притесняет при расплатах, что бестактен в Семинарии и прочее. Говорил с ним; должно быть, поправится. А странен, в самом деле. Сам встретил его на железной дороге в спальных сапогах и счел нужным указать ему это, чтобы не отказался. Совсем не такой отец Димитрий. Из этого, если даст Бог, выйдет настоящий миссионер, которому мы в подметки не годимся. Смирением, кротостью сделался уже любимцем учеников; сразу привык ко всем японским обычаям, касающимся внешности; ест, например, совершенно японскую пищу, причем и палочками владеет не хуже японца. Отец Анатолий все время занят отчетами, которые с собой и повезет в Россию. Вчера, в воскресенье, служил отец Владимир — и преплохо; до сих пор даже служить не научился, такой рохля.

Сегодня христиане справляли в Уено угощение по случаю моего приезда и отца Анатолия и Якова Дмитриевича отъезда. Было четыреста восемьдесят человек. Отец Савабе говорил речь, в которой отца Анатолия назвал «матерью», а Якова Дмитриевича — «перлом». Было много речей (энзецу) катехизаторов и учеников; бросаньем апельсинов немножко испортили рясу. После, дома, сицудзи, пришедшим благодарить, я сказал о Храме, чтобы искали место для него; дай Бог! Вечером прибыл отец Яков Такая из Оосака.

1881 г.

7 (19) мая 1881. Четверг. В Кумагая.

17 ри от Тоокёо, на пути в Маебаси. Вечера 8 часов

Утром в 5 часов вставши и уложившись в дорогу, застал несколько Обедни, которую служил о. Гавриил, после чего отслужен был напутственный молебен. Ученикам и ученицам дана была рекреация, по какому случаю ученики отправились в Итабаси, где имели и обедать, — для каковой цели выдано было Никандру 15 ен на 50 человек. Голова несносно болела; приходившие прощаться мешали укладываться. К 9 часам собрался совсем. <...> Ученицы простились в Миссии, они отправятся гулять в Уено и там будут обедать, на что дано им 10 ен. Провожали все (члены и ученики) до Итабаси, где в начале 11-го часа, простившись, пустился дальше с певцом Романом. В Урава, 6 ри* с лишком, были в 12 часов. Переменили тележки и пообедали (17 сен, обед очень хороший). <.„> Вольные ямщики и здесь, как у нас в России, норовят слупить, только здесь делают это мягче и не так нахально. Дорога была очень хорошая, только целый день несносная пыль. Начиная от Куге — на два ри от Кумагая дорога насыпная; насыпь сажени три вышины и так широка, что две коляски свободно разъезжаются не мешая пешеходам. Дорога эта сделана в 8 веке. Весьма почтенный труд! Так как дорога идет зигзагами, то ее больше, чем на две яп. мили. По окраине дороги — внизу, в мочевине [?], много тальника, любимое местопребывание для соловьев, и сколько же их зато здесь! От Куге до Кумагая едешь среди непрерывающегося концерта соловьев. Жаль только, что здесь они не так хорошо поют, как наши, напр., курские. Один из везших меня ямщиков, пробежав 10 ри и не переставая бежать, пред Кумагая, стал вслух восхищаться горами направо! Как тут не сказать, что японцы — народ, расположенный к поэзии и мягким чувствам! В Кумагая добрались еще засветло, но остановились на ночлег, так как дальше нет хороших мест для ночлега, а до Маебаси нельзя сегодня добраться. В гостинице прямо объявили, что с иностранца за ночлег 50 сен.

Комната порядочная; дали теплой воды вымыть голову. Ама [Амма?]*, мужчины и женщины, три раза уже приходили набиваться своим искусством. Спать хочется; но заснуть едва ли скоро придется, так как кругом гомон и шум. Роман в соседней комнате тоже, по-видимому, пишет дневник или записывает расход.

8 (20) мая 1881. Пятница.

В Маебаси. Вечера Ю1/^ час

Утром встали в 5 часов и через полчаса отправились в тарантасе на одной лошади. До Маебаси б1/* ен за 13 миль. Дзинрики- ся не соглашались меньше, чем за 6 ен (4 человека). В Синмаци, за 4 мили от Маебаси, встретили: три старшины и катехизатор (Иов Кацуяма, Давид Като, Конст. Оомура и Спиридон Оосима). Проехавши немного, встретили еще толпу христиан, в числе которых между прочим был готовимый в ученики Семинарии Климент Намеда. За 1 х/2 мили встретил о. Павел Савабе в подряснике, в котором, говорит, часто ходит и никто не находит этого странным. В Маебаси — у города встретила еще толпа, так что пришлось выйти из экипажа и идти пешком.

Церковное место, здесь купленное христианами 947 цубо — в средине города, с домом — большим и еще весьма хорошим. Здесь живут: о. Павел Савабе, катехизаторы Оосима и Мацуи и семейство Намеда, хозяин которой [sic] — больной человек. Молитвенная комната обита белым холстом, — престол покрыт яп. парчой, — в стороне наугольником — небольшой жертвенник, — справа для риз; место алтаря задергивается завесой из белого холста и устлано коврами. Полный дом христиан встретил; о. Павел — в епитрахили с крестом.

Зашедши направо в приготовленную комнату, чтобы надеть рясу и панагию, вышел к кресту, отслужил литию; приветственная речь; предложил, чтобы старшины заявили нужды церкви. Потом сели попросту, я с ними, и в простои речи толковал, что христиане не должны жалеть своего достояния для Церкви, приводил примеры из книги Деяний Апост. и также из современной христ. жизни, как, напр, в Москве жертвовали в прошлом году на Японскую же церковь. <...> Пообедавши приготовленной по- иностранному пищей без хлеба и начиная с жаркого и кончив супом, отправились делать визиты старшинам, которых здесь 9 человек. У Капуяма Иова его шелкоразматыват. работы вчера и сегодня были остановлены (вчера — так как по ошибке вчера меня ждали), чтобы дать возможность христианкам участвовать во встрече. Там, отслуживши литию, тоже сказал небольшое слово, взяв подобие шелков, червя, как он усердно тянет свою прекрасную нитку. У Фукузава Иоанна — тоже лития; там видели воспитывающихся червей. Всех не успели обойти. Вернулись, чтобы приготовиться к Всенощной и отслужить ее. Служил о. Павел. В конце я рассказал житие Святителя Николая. После Всенощ-ной не вдруг разошлись. Потом мы с о. Павлом и катехизаторами долго проговорили.

9 (21) мая 1881. Суббота.

День Святителя Николая. В Маебаси

Утром — холодно, едва можно терпеть. Приготовившись к Обедне, пошел гулять, обдумывал проповедь и чуть не заблудил. Попавшая навстречу христианка вывела на дорогу к церковному дому. О. Павел сам напек просвир — в котле, вместо печи, совершенно прелые были. До Обедни пришел Андрей Сасагава из Та- касаки — спросить, когда туда, и после Обедни вернулся. Обедню служил я один, причем, так как (диаконские) ектений забыл, то на них несколько путался. Приобщались больших трое и много детей. Проповедь сказал, по совету о. Павла, больше к женщинам, так как много фабрич. мастериц, — Пресвятую Богородицу представлял как высочайший образец для подражания Ее чистоте, смирению и проч. добродетели, также мироносиц жен. После Обедни дал певчим на конфекты 4 ен, а также, по поводу именин, 3 ен на конфекты к чаю братьям, — но им пришлось долго ждать, пока принесли — без обеда они были все время. Отправились в толпе посетить оставшихся вчера сюцудзи*. Потом поехали в Се- кинемура, \1/2 ри от Маебаси, где 24 христиан и христианок, из коих 17 девушек, — а им учение преподавали две дочери Иоанна Фукусава — Феодора и Мария. За деревней устроена фабрика для разматывания шелка, а немного подальше, среди прекрасной равнины, засеянной тутовицей, здания для выводки коконов (из 20 листов в этот год). Работающих там и здесь до 100 человек. Все заведение принадлежит Ною Кувадзима и Иоанну Фукасава; сын Ноя — Павел по субботам отправляет молитвословия; есть еще там из Кумамото один хороший христианин — Павел Ката- яма. Осмотревши коконный завод и сказавши небольшую речь девицам-христианкам, поехали домой. В Маебаси сошли с тележек (всех было 12 в поезде), чтобы, пользуясь хорошим вечером, погулять в общ. саду, или по крайней мере на месте, где предполагается сад. Нехитрое место, зато вечер был чудный. Посидев и поговорив об Асама-Яма, постоянно дымящейся, а 14 лет тому назад имевшей такое извержение, что пепел летел в Маебаси, — чрез тутовое поле в ложбине вернулись домой. За всенощной, от-служенной о. Павлом, я рассказал житие преп. Таисии, а также муч. Софии, Веры, Над. и Любви. Пред всенощной пришел кате- хиз. Фома Маки, в варадзи*, с бородой, загорелый, — отлично работающий молодой человек. Всенощные здесь начинаются в 8 часов, раньше работы мешают народу собираться.

10 (22) мая 1881. Воскресенье.

В Такасаки

Утром, приготовившись к Обедне, отпустил Фому Маки, сказав, когда буду в его места. Раздал образки певчим и кое-кому из особенно трудящихся для церкви. Обдумал проповедь — на Евангелие о Самаряныне; но постоянно приходили за благословением. Служил Обедню, за которой тоже приобщились трое больших, много детей, после — проповедь. После службы христиане и христианки прощались. В два часа отправились в Такасаки — на 3-х дилижансах. Огромнейшая толпа провожала до моста.

Часа в 4 прибыли в Такасаки, в квайдо*, помещающееся в доме Матфея, старого христианина, портного. Меня принял к себе Иосиф Суто — меняла, — прекраснейший новый дом, — видно, что богач. Побыли у сюцудзи, которых здесь трое. Потом у Иосифа предложена была ванна, в которую и сходили все гости, начиная с меня. Обед, оставшийся почти.нетронутым с моей стороны. Старшины пришли, после своего совещания, просить не отнимать у них Андрея Сасагава. Обещал на соборе ходатайствовать об этом.

О. Павел предложил еще приезжать каждую неделю — служить здесь Литургию. Так. обр., Господь даст, и эта Церковь поднимется. В упадке же она потому, что до сих пор здесь все были переменные катехизаторы, и притом иной раз весьма плохие, вроде Симада. Всех крещеных здесь больше 50; но иные приходили из других мест, иные теперь вышли по своим делам в другие места; здесь собственно христ. домов с 12, христиан человек сорок, но из них половина никогда не покажется на христ. собраниях, — значит — в упадке Церковь была до сих пор. Около Такасаки есть деревня —несколько чё*, — Тоёока, где есть уже двое христиан — и тоже место удобное для проповеди. Город Такасаки живет торговлей, поэтому совершенно отличен от Маебаси, живущего шелков. червем; и Маебаси — множество тутовых садов, и каналы для проведения воды — движущей силы на заводах; здесь в Такасаки, в городе, зелени не видно. Маебаси был далеко незначительней Такасаки, и только теперь поднялся, благодаря заграничной торговле шелком. Такасаки собственно важней Маебаси, и потому здесь Церковь непременно нужно постараться поднять. Вечером — в 9 часов (до V2 11-го) сказал проповедь в доме старшины Петра Ямагуци. Народу собралось — полный дом. Говорил на Евангелие о Самаряныне, применительно к местной потребности. <.„>

11 (23) мая 1881. Понедельник.

В Аннака

Утром, в 6 часов, раздавши иконки и 3 иконы хозяевам и старшинам, выехали в Аннака и приехали в 8-м часу.

Молитвенный дом — новенькое чистенькое зданьице. Христиан всех 24, в 7 домах, сюцудзи 2: Захарии Иеда и Иоаким Судзу- ки, пожертвовавший и землю под молельню. В 9 часов отслужил часы и рассказал жизнь сегодняшнего святого — муч. Мокия, причем мешали язычники, останавливавшиеся у дверей. После Часов о. Павел Савабе окрестил младенца у Исайи и Юлии, живущих около церкви; дали имя Мокия. Обед по-японски — очень хороший, пожертвованный, между прочим, родителями Марфы, прежде гонителями ее, теперь расположенными слушать учение. После краткого отдыха, понудили христиан сделать прогулку вдоль Аннака — до сада, где разводят груши, по аллее из высочайших суний[суги?]*, в которой проходит Накасендо. Спустились в ложбину, прошли бесконечными тутовыми садами, потом — по заречью — полем, — в город опять и кончили визиты. Последним посетили Захарию Иеда; он и жена Елисавета — чрезвычайно радушны, угостили ванной и ужином, от которого отказался. Видел огромнейшие кеяки* — на корню. В 8 часов положена была проповедь, начата в 9 и при всем том беспрестанно мешали входами и выходами, так что рассердили; проповедь поэтому была плохая. После обеда решили: Фоме Мацуда проповедовать в Томиока, а в субботу вечером приезжать в Аннака, чтобы совершить мол итвосл о- вие в воскресенье, и вечером в воскресенье вернуться в Томиока.

12 (24) мая 1881. Вторник.

В Никкава

В 7 часов утра отправились из Аннака. Прошлый целый вечер и всю ночь шел дождь. Но сегодня целый день выдержало без дождя, хотя было пасмурно. От смеси пищ и питий желудок сильно расстроился, хоть ем всего раз — в полдень. Катехизатор и христиане из Такасаки опять встретили далеко за городом. В Тоёока- мура у самого Такасаки заехали к христ. Кириллу; всего христиан в деревне два семейства. В Такасаки заехали к старшине Якову Самада, где угостили кофеем, а я сказал собравшимся братьям небольшую речь: утром сегодня еще в Аннака была тоже простая проповедь, — рассказано житие Св. Епифания Кипрского. Братья проводили за город. О. Павел Савабе потерял было дароносицу, но она оказалась им же заложенною в узелок с облачением, каковая забывчивость его самого так поразила, что он не мог успокоиться, пока не получил в Маебаси разрешения этого греха чрез исповедь. Братья из Маебаси тоже встретили еще далеко за городом; особенно усерден Иов Кацуяма. В церкви, в Маебаси, также многие собрались. Приготовлен был заранее обед по-иностранному и чай. После обеда, простившись — в церковном доме и в доме Кацуяма отправились в Касукава, 4 ри от Маебаси, — деревня в 120 домов. Христиан здесь 6 человек, желающих креститься 3. Катехизатор Фома Маки и христиане встретили далеко до деревни. Зашли в дом главного христианина, младший брат его желает в Семинарию, или в Катехизаторскую школу; через год будет годен в последнюю.

Маленькая проповедь — и дальше — до Никкава — I1/2 ри от Ка- сукава. Здесь 230 домов; христиане в 6 домах, всех их 21, из них 8 — в доме Давида Иосида — местного богача и старшины, — но, кажется, не совсем исправного христианина, — крестится плохо, и скуп, говорят. Принял отлично. Ванна, обед (которого я не ел). В V2 9-го проповедь в молитвенной комнате, — в 2-м этаже деревенской конторы, — о молитве, крестном знамении и проч. Было человек 25. Очень поздно везде собираются, так как пора рабочая; оттого скоро начинают уставать и засыпать, — один сегодня даже захрапел. Представили двоих в Катехизаторскую школу. Поручил о. Павлу испытать их. Одного в Семинарию, негоден, так как и из простой школы вышел по болезни (видимо — малокровие). Хорошие христиане здесь, по-видимому, три брата Такеноуци.

13 (25) мая 1881. Среда.

В Мидзунума

Утром отправились пешком в Мидзунума, чрез Сиозава; вещи отослали прямо в Кириу, взяв нужное с собою. До отправления говорил Давиду Ёсида и собравшимся христианам о нужде для них построить небольшую церковь, — непременно всем вместе, а не одному Ёсида или одному Такеноуци, хотя они могут.

Дорогой проходили чрез Оомама — небольшой город у подножия гор. Непременно там нужна проповедь. Перед подъемом на горы перешли реку, — вид — очень похожий на один из видов — когда идти к Хаконе.

В I1/2 ри от Никкава — Сиозава, где 42 разбросанных по ущелью дома. Христианских 3 дома; в одном 4 христианина, мною крещенные в Мидзунума, — Иоаким 79 и Анна 73; их дети Петр и Евфимий очень усердные; далеко встретили меня и целый день провожали. В доме у них все мастерицы — христианки. Всех христиан 23. Пообедали здесь бедненько.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...