 |
Января 1872. В два часа по встрече Нового года. 31 глава
|
|
|
|
20 марта (2 апреля) 1904. Суббота Лазарева
Мы с Накаем сегодня, побывши в ранней Обедне, продолжали перевод до полдня, чем и закончили занятия до после Пасхи. Остановились на переводе Марковых глав, относящихся к празднику Благовещения, на главе — «если праздник случится в Великую Субботу».
Моисей Симотомае, катехизатор в Сиракава, пишет, что христиане подвергаются злословию от язычников: «всех вас повяжут», угрожают они православным. И христиане иные трусят, хотя не изменяют вере; некоторые богатые христиане говорят и ему: «Брось проповедь».
Но Моисей Касай, катехизатор в Хигата, пишет совсем противное этому: христиане его ведения так одушевлены настоящими тяжелыми обстоятельствами, что некоторые готовы все 
бросить и идти в Катехизаторскую школу, чтоб сделаться про-поведниками.
Отец Феодор Мидзуно возвратился с обзора своих Церквей в Симооса провинции; здесь все спокойно; христиан никто не тревожит злословием или чем другим, хотя и здесь война очень чувствуется: из округи Сука, ведения катехизатора Филиппа Узава, только отправились восемь христиан на войну. Христиане все усердны в вере, почти все исповедались и приобщились. Было несколько крещений, и один принят из протестантства.
<...> А из селения Фунао, где тоже язычники живут мирно с христианами, отец Петр привез следующую басню, ходящую там между язычниками: «Правительство приказало не давать денег ("кане") в Миссию, там теперь полицейский поставлен, чтоб не допускать "кане" в Миссию, так что там все помрут с голода». «Кане»* значит и «деньги», и «колокол». Что в Миссии ныне нет звона «колоколов» к Богослужениям, это повернули так, что в Миссии нет и не допускается «денег», — и ждут мужички Фунао трагического конца всех заключенных в Миссии!
|
|
|
21 марта (3 апреля) 1904. Воскресенье — Вербное
По причине раннего времени, когда еще нет цветов, верба вчера и сегодня состояла почти исключительно из прутьев ивы с зародышами листьев, — не совсем красиво.
До Литургии сегодня крещено 11 взрослых и детей; причастников же с детьми было больше 100. А в церкви в Коодзимаци совершено крещение 12 детей из Сиротского приюта, которые все потом были у меня с начальницею приюта Софиею Китагава, которой, видимо, помогает Бог в воспитании сирот.
Сегодня рассказала она: «За прошлый месяц задолжала за провизию на пищу детей 50 ен и очень горевала, не зная, откуда взять денег, как на днях приходит один, совсем незнакомый человек и вручает ей 100 ен на приют». Человек этот — язычник, но, видимо, любезный Богу. Пошли ему Бог спасение!
Между гостями после Литургии у меня был христианин Секи из Хацинохе, член Парламента, говорил про церковный дом там, что он совсем обветшал и, кажется, будет скоро разрушен, так как земля под ним занятая, и хозяин требует ее обратно. Новый же христиане едва ли построят — мало их, да и усердных нет, хотя четверо между ними бывшие катехизаторы (Минамото, Икава, Кубо, Сираи).
В 6 часов была Вечерня, за которой были все учащиеся, имеющие говеть на Страстной.
23 марта (5 апреля) 1904. Великий Вторник
<...> И еще воспитанный в России академист ушел с церковной службы, сманенный большим против миссийского жалованьем: Пантелеймон Сато, кандидат Казанской Академии, ушел служить военному ведомству на 70 ен жалованья (от Миссии получал 45). Пришел сегодня и запел Лазарем: я-де и для Церкви это делаю, не смотрите на меня дурно, и прочее и прочее, как все эти продажные души поют при уходе. Прослушав его с улыбкой на лице и скрытой в сердце острою болью, встал, благословил и отпустил. Остался теперь только один безупречный академист в Семинарии, Иван Акимович Сенума. Не знаю, долго ли выдержит он; а, конечно, искушают и манят к измене и его. Другие два — Ивасава и Сай- кайси — наполовину служат Семинарии, наполовину военному ведомству, так бессовестно обездоливающему Миссию. <...>
|
|
|
24 марта (6 апреля) 1904. Великая Среда
В 4-м часу сегодня явился французский переводчик Mr. Andre с письмом от французского министра, Mr. Harmand'a, в котором говорится, что он получил от Русского Посланника в Париже сле-дующую телеграмму для передачи мне:
Pour l'Eveque orthodoxe Nicolai. Paris. 5 Mars. (Avril?)
«L'Empereur dёsirerait que vous fassiez parvenir a nos marins blesses et prisonniers des icones, des livres et tout ce qui est necessaire a leurs besoins religieux»1
Я ответил, что в исполнение желания Его Императорского Ве-личества сам отвезу все это к ним. Отправлюсь в понедельник, отправивши здесь Пасхальную службу в воскресенье, так как
' Православному епископу Николаю. Париж. 5 марта (апреля?) «Император желал бы, чтобы Вы доставили нашим раненым и пленным морякам иконы, книги и все необходимое для их религиозных нужд» (фр.).
если бы захотели сделать это с русскими, то не поспели бы; пришлось бы встретить Пасху где-нибудь в дороге, без службы и без христиан — и русских, и японских. Тотчас же написал в Мацу- яма, чтоб порадовать наших таким трогательным вниманием к ним нашего возлюбленного Государя.
27 марта (9 апреля) 1904. Великая Суббота
В исполнение телеграммы, полученной в Великую Среду, я уже совсем приготовился отправиться в понедельник утром в Мацуяма к нашим пленным и раненым. Но вдруг сегодня от Обедни вызывает меня Mr. Andre на пару слов и объясняет, что он прислан от Французского Посланника удержать меня от путешествия: Министр иностранных дел барон Комура не пускает меня — «опасно-де». Нечего делать, пришлось согласиться. Заготовленное все будет отправлено чрез Французское Посольство к нашим бедным больным и пленным, которых так бы хотелось повидать и утешить. <...>
28 марта (10 апреля) 1904.
Воскресенье — Пасхальное
Слишком грустно не служить и в простое воскресенье, а в Пасху это было бы невыносимо мучительно. И потому я сегодня служил Пасхальную Утреню и Литургию в сослужении трех иереев: отцов Циба, Юкава, Мидзуно. Служба была так же Торжественна, и Собор так же великолепен в своем освещении, как всегда в Пасху. Только народа было гораздо меньше, чем всегда доселе; однако же Собор был почти полон. Ныне были исключительно одни христиане, язычников ни одного, так как предварительно условились церковные старосты с полицией. Зато христианам никому не был воспрещен вход и службе не было никакой помехи от полиции. Полицейских было 12, кроме двух жандармов. Во время крестного хода вокруг Собора полицейские шли по ту и другую сторону от меня, жандармы следовали позади. Никакого беспорядка не случилось; все прошло чинно и благообразно; только довольно сильный ветер погасил все огни в фонарях, которыми, однако, процессия достаточно была снабжена. Из иностранцев на Богослужении были два епископальные миссионера: Rev. Jefferys и Rev. Sweet, оба очень расположенные к Православной Церкви; были до конца Литургии и потом разговлялись вместе с нашею Церковью у меня; я, впрочем, как всегда доселе, не разговлялся с ними, а, освятивши везде в доме куличи и яйца, остался у себя, чтоб христосоваться с христианами, что продол-жалось до рассвета.
|
|
|
С 7 часов начались поздравления учащихся, детей семейств служащих Церкви и др. В продолжение дня приходили телеграммы из разных Церквей, как обычно. Одна получена была из Ханькоу от «Малыгина и Лебедева» со словами: «Христос воскресе»; я хотел ответить тоже двумя словами «Воистину воскресе», в которых, кроме буквы «и», все буквы английского алфавита; «и» же я заменил английским «N», надеясь, что наши поймут; они и поняли бы, но телеграфный чиновник не понял и прислал за объяснением; я объяснил все, но опять прислали — «по-русски телеграммы не дозволительны»; я взял деньги, посланные на телеграмму (5 ен 76 сен), обратно, и тем дело кончилось.
С 5 часов была Пасхальная Вечерня, которую тоже я служил.
29 марта (11 апреля) 1904.
Понедельник Светлой Седмицы
<.„> Сегодня приготовлены четыре ящика посылок отсюда: в Мацуяма два: один для 19 раненых с «Варяга», лежащих в госпитале Красного Креста, другой для трех пленных со «Стерегущего» (трое с «Варяга» выздоровели и в Великую Субботу отправлены в Кобе, к Французскому Консулу, для препровождения их в Россию, по взятии с них присяги, что в продолжение этой войны не будут служить против Японии). Другие два ящика в Сасебо: один для господина Рыбакова, капитана парохода «Екатеринослав», и трех с ним офицеров, другой для больного пленного со «Стерегущего», лечащегося там в Морском госпитале. Во всех ящиках — красные яйца, куличи, по Евангелию всем и по иконке, а офицерам по Новому Завету и иконке, по крестику всем; кроме того, в Мацуяма книги для чтения, сигары, офицерам, кроме того, ящик чая. Сверх всего этого, группе больных в Мацуяма послана отличная новая икона в серебряном окладе, 6X5 вершков, в киоте: Казанской Божией Матери. На изнанке иконы, на бархате я сделал следующую надпись:
|
|
|
«Христос воскресе!
Дорогие соотечественники!
Господь молитвами Пречистыя Своея Матери да исцелит вас и возвратит в Отечество вскоре!
Посылаю вам сию икону, по желанию Его Императорского Ве-личества, Государя Императора. Когда вернетесь в Россию, передайте ее от имени всех вас в божницу нового крейсера "Варяг", на всегдашнюю молитвенную память о вас и особенно на память о трогательной заботливости Государя Императора о своих моряках.
Ваш богомолец, Епископ Николай.
28 марта 1904 года. День Святой Пасхи.
Токио. Русская Духовная Миссия».
Согласно предварительному условию, прибыл Mr. Andre и сделал список всем вещам, прежде уложения их в ящики, для представления Министру иностранных дел. Ящики отправлены во Французское Посольство, которое озаботится доставлением их по назначению. Я написал и письма в четыре места с извещением о посылке. Письма незапечатанными тоже переданы во Французское Посольство.
Mr. Andre говорил, что Французскому Посланнику присланы еще из России 400 ен на нужды наших раненых и пленных.
30 марта (12 апреля) 1904.
Вторник Светлой Седмицы
С 7 часов Пасхальное Богослужение, как и вчера.
Василий Ямада еще в субботу вечером вернулся из Каяма и рас-сказал, что там все успокоилось и христианам, кажется, нечего больше опасаться нападения язычников. Последние порядочно напуганы начальством. Не только местное, но даже губернаторское начальство встревожилось беспорядками в Каяма, и наслано было сюда до 30 человек полиции, наехал суд и разбирали дело очень серьезно. Начались беспорядки со следующего: язычники устроили буддийский молебен об успехе японцев на войне и пригласили к нему христиан; те отказались: «не можем-де молиться бездушным идолам», а язычники приняли это за сочувствие в войне русской стороне, раздражились на это и расшибли христиан. Начальство под влиянием инструкции от центрального правительства отнеслось строго к нападавшим на дома христиан; впрочем, в тюрьму никто из них не был взят, так как преступление состояло лишь в причинении некоторого материального убытка христиан, без телесных повреждений.
|
|
|
<...> Опять я получил нагоняй от какого-то язычника, судя по письму, старого ученого, сущность которого можно выразить так: «Зачем допустил войну? Почему не исполняешь как должно своей обязанности водворять мир?» Хорошо, если бы все такую важность придавали христианскому проповеднику. Тогда, пожалуй, и вправду не было бы войны.
2 (15) апреля 1904.
Пятница Светлой Седмицы
Боже, что за несчастие России! В среду, третьего дня, погиб адмирал Степан Осипович Макаров и с ним броненосец «Петропавловск», наткнувшийся на одну из мин, незаметно выброшенных неприятельским судном в предыдущую ночь недалеко от входа в гавань Порт-Артура. С Макаровым погиб весь его штаб; спаслись только капитан, пять других офицеров и 32 матроса; все прочие офицеры и матросы, значит, около 750 человек, потонули вместе с взорванным и потонувшим броненосцем; из спасенных почти все ранены, в числе их и Великий князь Кирилл Владимирович. Какое горе, какое великое горе! Красота и сила русского флота — Макаров, потонул! Платится Россия за свое невежество и свою гордость: считала японцев необразованным и слабым народом; не приготовилась как должно к войне, а довела японцев до войны да еще прозевала на первый раз; вот они и идут от успеха к успеху, и русского флота в этих странах почти уже не существует.
3 (16) апреля 1904.
Суббота Светлой Седмицы
С 7 часов Пасхальная Служба — вместе Полунощница, Утреня и Литургия, на которой роздан был артос.
Рассылка содержания за 5 и 6 месяцы дальним из служащих Церкви — разослано 3460 ен.
Целый день тяжелая грусть по Макарову и погибшим с ним, тем более тяжелая, что приходится ее таить в себе, — кругом ведь все исполнены радости, хотя стараются тоже не выказывать ее мне в глаза.
Макарова я знал еще 12-летним мальчиком, когда в 1861 году зимовал в Николаевске на пути в Японию; в кадетской курточке я видел его в доме его отца. А какое теплое участие он оказал в постройке здешнего Собора! Статьи писал, брошюру издал о постройке Собора, чтоб вызвать пожертвования; и сам собирал в Петербурге и Москве, куда нарочно для того ездил; наконец, побудил Великого КНЯЗЯ Александра Михайловича выхлопотать в Миссионерском Обществе разом 14 тысяч, чем и закончена была постройка Собора. За то же вечная молитва будет возноситься о нем в Соборе как об одном из строителей его. Дай ему, Господи, Царство Небесное! Упокой души и всех потонувших с ним!
4 (17) апреля 1904. Фомино Воскресенье
Боже, что за апатия иногда нападает! Ни церковная служба, ни размышления, ни усилие воли, ничто не помогает. Ушел бы куда-нибудь, отдохнул бы в тишине и молчании день или два, — некуда и нельзя. Отвел бы душу в разговоре — не с кем: мои печали — для окружающих меня радости, и радости законные, кто же не радуется отечественным успехам и славе? Ни к чему рук не приложи — простых писем не в состоянии написать. А тут еще экзема несносная, каждый день два раза приходится полтела пачкать лекарствами и сушить пред камином. А там еще из России почему-то деньги на содержание Миссии не идут, хотя двум суммам давно бы пора прийти. Впрочем, вся эта апатия временная — осадок приключившейся печали и тревога за миссийские деньги... Вот со вторника начнется перевод, душа зароется в дело, и хворобу ее как рукой снимет. Знаю это. Но... но теперь пока на душе скверно.
5 (18) апреля 1904.
Понедельник Фоминой недели
С 7 часов Литургия, потом панихида, на которую я выходил.
Чашек с кутьею было не меньше, чем в прошлом: 4 столика и 3 длинных классных стола были уставлены, а молящихся было, кажется«больше, чем в прошлом году. Помолился горячо о Степане Осиповиче Макарове, и печаль о нем смягчилась, так что по выходе из церкви мог заняться делом: написал письмо к обер- прокурору К. П. Победоносцеву.
Но сложная моя печаль: осталась еще о побитии нас. Любезные мои японцы торжествуют; но, как я ни люблю их, на этот раз не с ними: Отечество милей и дороже; и крайне печально, что не Отечество бьет японцев, а они нас. <...>
6 (19) апреля 1904.
Вторник Фоминой недели
Отец Сергей Судзуки находит, что «война не только не мешает, а, напротив, помогает делу проповеди в Оосака: слушателей учения там теперь больше, чем прежде, и Церковь оживленней. Поэтому он находит весьма неблаговременным отозвание одного из тамошних катехизаторов, Кирилла Мори, в Токио (куда он вызывается для замещения в Семинарии Пантелеймона Сато), и, уступая его ныне Семинарии, просит заменить его кем-либо другим для Оосака. Если теперь нет никого, то на Соборе непременно выделить одного катехизатора для Оосака».
Но будет ли еще Собор в нынешнем году? Едва ли. А Кирилла Мори, в самом деле, жаль потерять для катехизаторства. Кроме отца Сергия, и отец Иоанн Оно хвалит его, как катехизатора: «И умеет говорить, и понимают, и любят его слушатели и христиане». Но что делать! Без наставника в Семинарии тоже нельзя обойтись. <.„>
9 (22)апреля 1904.
Пятница Фоминой Недели
Адмирал Скрыдлов назначен вместо Макарова. Земляк мой — из одного села Березы — и близкий знакомый. Дай Бог ему оправдать возлагаемые на него Государем и Россиею надежды! Но, мне кажется, вполне заменить адмирала Макарова он не в состоянии; он — расшибатель, но не строитель, а Макаров был и то и другое... Не перестает болеть душа по Макарове; но тщетны все вопли сердечные!.. Он так любил море, так исследовал его и так знал; и вот он теперь неразлучно будет в своей любимой стихии до тех пор, пока грозный глас трубный повелит морю изнести своих мертвецов! Среди своего штаба, окруженный своими любимыми и бравыми матросами, он покоится теперь вместе с ними от своих великих бранных трудов. Какой великолепный предмет для баллады! А английская и японская прессы сдержанно радуются и притворно сожалеют о погибели его... Еще бы и не радоваться им!
13 (26) апреля 1904. Вторник
Петр Исикава приносил прочитать письмо, составленное под диктовку лежащего в параличе отца Павла Сато к священникам всей Православной Церкви здесь, убеждающее их стараться о поставлении Японской Церкви на свое собственное содержание. Написано умно, мягко и убедительно, но будет бесполезно. Я, однако, поблагодарил отца Павла за усердие и убеждал его не ограничиться этим первым шагом, а вскоре за ним сделать другой, — написать письмо о том же ко всем катехизаторам; эти поживее и моложе священников, — вероятно, сделают больше; а потом в третий прием — адресовать письмо ко всем христианам; тогда после первых двух попыток и их более или менее успешного действия можно уже надеяться на порядочный успех пред-приятия. <...>
14 (27) апреля 1904. Среда
Вчеранеожиданноявилсяо.ТитКомацу. «Покакомуделу?» — спрашиваю. «Ничего особенного», — говорит; и вправду, наболтал много — дельного ничего. Сегодня являются вместе: о. Павел Савабе и о. Тит.
«Насилу убедил его приехать; писал и писал я, наконец, вызвался», — прошамкал мне отец Павел. Но зачем же ему-то отец Тит? Больше решительно незачем, как отвести душу, поболтать с ним. И объясняет отец Павел, что «теперь у него единственное удовольствие видаться с людьми и говорить; все время ходить по знакомым, чтоб доставить себе это удовольствие; а если к нему кто придет, так он рад-радешенек».
Худой, истощенный, совсем в гроб смотрит отец Павел, коснеющим языком объясняющий все это, крайнюю жалость и печаль возбуждает. Цепляется еще за жизнь, инстинктивно противится закону разрушения, но тем ярче выступает бессилие человека в этой борьбе.
Господи, ужели и мне предстоит вот-вот скоро так же бояться смерти? Нет, нет! Прочь эту мысль! С радостью буду ждать смерть, как желанную гостью; только дай, Господи, перевести Богослужение, хоть и не все, да еще Ветхий Завет.
16 (29) апреля 1904. Пятница
Доктор Ясосима опять, в выражение своего участия к моему ныне здесь одинокому (без других русских) положению, прислал ящик отличного печенья. Я разделил пирожки с Накаем и секретарями, и завтра Давид Фудзисава, младший секретарь, пойдет с моей карточкой поблагодарить участливого доктора. <...>
17 (30) апреля 1904. Суббота
Катехизатор Павел Оокава пишет, что в Каннари Якова Кава- мата побил некто Сугавара, язычник, так сильно, что он болен; из-за чего, собственно, это произошло, не видно из письма; видно только, что война с русскими и Православие в том виноваты.
Иоанн Коцукури, катехизатор в Ваканай, на Эзо, оставил церковную службу к удовольствию моему и пользе Церкви, ибо бездеятельный и бесполезный был, — даром только тратилась Церковь на него.
18 апреля (1 мая) 1904. Воскресенье
Симеон Такаока, катехизатор в Миязаки, пишет, что там мирно, гонения от язычников нет, христиане хорошо праздновали Пасху; отец Яков Такая посетил их и двоих крестил.
Протестант-японец из Таньдзина пишет: сначала длиннейшая молитва о том, чтоб Бог поскорей прекратил войну; в молитву втянуты все ходячие клеветы о России, — что она тиранка, намеренно держащая народ в невежестве, жадная к завоеваниям и проч., — с просьбою к Господу Богу, чтоб Он освободил Россию от всех этих зол. За молитвой оставлено белое место для псалма, который предоставляется мне самому избрать. А затем следует наставление мне, чтоб я поскорей исхлопотал у Русского Императора заключение мира, с выговором за то, что я не радею о сем. Письмо не являет, чтобы было писано не в своем уме и не с добрым сердцем.
19 апреля (2 мая) 1904. Понедельник
От русских матросов с крейсера «Варяг», находящихся на излечении в госпитале Красного Креста, в Мацуяма, получены фотографии, на которых изображены все они с докторами и сестрами милосердия около них. <...> Фотографии так хорошо представляют добрый уход японцев за нашими больными, что я тотчас же решил послать их к обер-прокурору К. П, Победоносцеву, который, вероятно, покажет их Государю Императору, так милостиво оказавшему заботу об этих больных. В препроводительном письме я известил Константина Петровича и о том, что Министр иностранных дел Комура предполагает просить Французского Посланника ходатайствовать о присылке сюда священника для удовлетворения религиозных нужд наших пленных.
Начал сегодня лекции по толкованию Православного Исповедания (Осиено Кагами*) для практики кончающих курс ученикам Семинарии и Катехизаторского училища.
Выкрикивают по городу «гогвай»*, с известием, что русские тре-тьего дня разбиты японцами в сражении на Ялу. Ужели правда?
22 апреля (5 мая) 1904. Четверг
Не будучи на войне, живешь войной. Никак не можешь отделаться от мысли о ней ни в занятое, ни в свободное время; и ночью, в сновидениях, она мучает. Это, должно быть, и есть то, что называется патриотизмом. И еще мучительно то, что горишь внутренним, закрытым пламенем, — не с кем поделиться мыслями, не с кем разделить горе, — один среди японцев; а их вожделения и интересы диаметрально противоположные. И еще хорошо, что все вокруг меня так деликатны: о войне никто ни слова, о японских победах тем меньше; а лица такие сиротные, как будто в душе нет радости и торжества, которые так же естественны при их постоянных победах, как моя печаль при наших постоянных поражениях (так, по крайней мере, неумолкаемо твердят японские и английские газеты, что нас они беспрерывно бьют на море, а теперь вот и на берегу). <...>
В «Japan Daily Mail» сегодня есть статейка, с заглавием: «The Prime Minister». В ней говорится, что «Министр-Президент граф Кацура адресовал наказ в "Фукуин доомей квай"* (Евангельский Союз) с выражением желания, чтоб его слова чрез этот Союз переданы были всем христианам в Японии. Граф Кацура говорит, что настоящая война не имеет ничего расового или религиозного; цель ее единственно — обеспечить безопасность Японии и спокойствие Востока. Было бы нелепостью или несчастием, если бы национальные или религиозные разности причинили какие-либо затруднения в связи с настоящим столкновением или породили какие-либо подозрения. В ограждение от всего подобного Японское Правительство приняло все возможные меры; но полного успеха нельзя требовать ввиду праздных слухов, распускаемых ко вреду членов Греческой Церкви. Правительство употребляет все усилия к отвращению усложнений сего рода, и Министр-Президент надеется, что христиане со своей стороны окажут всякое содействие в этом».
Граф Кацура говорил это протестанту Хонда, члену «Фукуин доомей квай» (Председатель которого Озаки, — оба методисты). Хонда напечатал разговор с Кацура в протестантских газетах.
23 апреля (6 мая) 1904. Пятница
Письмо от командира «Екатеринослава», захваченного японцами, Петра Рыбакова в ответ на мой пасхальный привет. Жалуется, бедный, что «захватили его пароход японцы 24 января, до объявления войны, и держат военнопленным, хоть он отставной офицер, не могущий быть опасным им». <...>
25 апреля (8 мая) 1904. Воскресенье
Самое первое, что увидел сегодня утром, это объявление, вы-вешенное в коридоре, что после Обедни «будет благодарственный молебен по случаю победы императорских войск», а у Собора виднелось на большой черной доске другое такое же. После Литургии священники собором и отслужили его. Я стоял в алтаре, молясь с огорчением в душе о бедном моем Отечестве, за пору га- ние которого люди благодарят Бога. <..,>
26 апреля (9 мая) 1904. Понедельник
В газетах известие, что Порт-Артур отрезан от сообщения с Маньчжурией — железная дорога разрушена, телеграф прерван; между ним и нашими войсками уже стал Куроки с японскою ар- миею; а вход в гавань в Порт-Артуре загражден потоплением во входе пяти японских пароходов. Ужели Порт-Артур будет взят? Новый позор для России, пуще прежних.
27 апреля (10 мая) 1904. Вторник
Священники и катехизаторы спрашивают: «будет ли Собор?» Не будет в нынешнем году; совсем неудобно им оставлять свои паствы, здесь толпиться, возбуждая глупые подозрения. Но ответ оставляется до 6-го месяца; пусть, по возможности, трудятся, готовясь явиться на Собор с плодами трудов; иначе обленятся, как всегда, когда нет Собора.
29 апреля (11 мая) 1904. Четверг
Тоокейский городской голова с советниками Думы уже положили советом 10 мая, по взятии японцами Порт-Артура, устроить обед и великое торжество в честь японских побед. Итак, Порт-Артур, по понятиям японцев, не сегодня-завтра будет взят ими. Ужели правда? Да где же, наконец, русские войска и русский военный дух?
Послал сегодня еще духовных книг для чтения нашему больному со «Стерегущего», лечащемуся в госпитале морском в Сасебо, минно-машинному квартирмейстеру Феодору Юрьеву, человеку очень благочестивому, как видно из письма его, которым он благодарил за посылку мою в Пасху.
3 (16) мая 1904. Понедельник
Вследствие внушения графа Кацура (отмеченного выше, 5 мая нового стиля), протестанты и буддийские бонзы, также и синтоистские каннуси*, предприняли устроить большой религиозный митинг, который и состоялся сегодня. Программа разослана была по всей стране, и из разных провинций прибыли религионисты на это собрание. Вот эта программа: «Причины созыва митинга представителей всех религий в Японии, имеющего состояться в Циу- консидо-кайкван*, Сиба, Токио, 16 мая 1904 г.
Война, которую ведет Япония, имеет в виду своим результатом благосостояние империи и мир на Востоке. Поэтому наш народный долг ныне не только сплотиться в одно для защиты наших прав, но и руководиться принципами, достойными просвещенной нации. Так мы лучше всего можем способствовать осуществлению намерения, выраженного в императорском рескрипте: «Содействовать мирному прогрессу нашей Империи в цивилизации, усиливать дружеские связи с другими государствами и обеспечивать ненарушимый мир Востока».
Со времени открытия войны решимость нашей нации и успешные операции флота вызвали в Европе и Америке многие выражения симпатии к нам. Но, к нашему сожалению, некоторые за границей стараются отчуждить от Японии чувства Запада представлением этой войны не более, как войною между двух рас, а иные — столкновением, в котором Россия стоит за христианство, а Япония за буддизм. Не менее служит для нас предметом сожаления и то, что есть в Японии люди с узкими взглядами, проявляющие антииностранный дух, и даже такие, которые стараются пользоваться настоящими обстоятельствами в интересах своих собственных религиозных воззрений и к обиде других.
Эти факты налагают особенную обязанность на представителей всех религий в Империи. Их долг не только руководить народ в их религии и внушать любовь к стране сообразно с их верою и сознанием, но и внушать великие принципы универсальной любви и мира, — не в интересе одной их веры или культа, но ко благу всех людей. Особенно они должны стараться сделать ясным за границею, что настоящая война не есть столкновение расы с расою или религии с религией, но война, ведущаяся исключительно за справедливые интересы Японии; дома же, всячески стараясь связать воедино весь народ для борьбы к обеспечению почетного мира, в то же время употреблять усилия к обузданию духа крайнего национализма, или вражды между религиями.
Для осуществления этих целей предположено иметь собрание представителей различных религий в Японии, чтобы дать им случай выразить свои мнения. Если чрез это собрание будет ясно обнаружено, что настоящая война не ведется Япониею для утверждения превосходства расы над расою или религии над ре- лигиею, но единственно в интересах справедливости и мира, то результат ею будет достигнут.
Поэтому очень желательно, чтобы представители всех религий в Японии присутствовали на митинге и способствовали уяснению дома и за границей, что их взгляды так широки и просвещенны, как выше изложено».
»
Предприниматели митинга приглашали меня и наших христиан на митинг. Я, конечно, не пошел, предвидя злословные на Россию речи, но христианам не запретил, так как и в самом деле в войне не видно религиозного оттенка: нас же по всей Японии защищает Правительство от фанатиков и злонамеренных людей. Потому наших христиан человек десять вошло в число «сансейин»* (supporters of the project); между ними главные: о. Роман Циба, кандидаты Сенума, Ивасава, Сайкайси, редакторы Петр Исикава, Василий Ямада. По общему их желанию, Павел Накаи написал речь для произнесения на митинге, которую сегодня утром прочитал мне; речь довольно приличная, с выражением сожаления, что принимают войну за борьбу рас и религий, и под.; одно только выражение, относящееся к России, было грубое; но я промолчал, зная ultra-патриотизм Накая.
С 2 часов был митинг; собралось на него человек до 2 тысяч. Председателем был 84-летний бонза, которого под руки возвели на возвышение, — до того дряхл; в шамкающей своей речи, однако, перво-наперво объявил, что он молод для служения Отечеству. Митинг прошел прилично и мирно, с бесчисленным плесканьем рук и энтузиазмом. Разумеется, много злословили Россию, особенною рьяностью в этом отличился протестант Козаки, пустивший речь в поле политики и нашедший там дикую Россию 16 столетия и просвещенную Японию 20 столетия. А представитель буддизма Оуци объявил, что японцы вовсе не желтая опасность, — они имеют белое сердце под желтой кожей, а вот русские точно составляют эту желтую опасность: у них под белой кожей желтое сердце, — сам Наполеон изрек это; да разве еще монголы опасны; но японцы совсем не принадлежат к этому племени. Отличился еще миссионер Rev. Imbrie — расплылся в приторнейшей лести японцам и в конце концов уподобил Японию Греции, разбившей большую персидскую монархию, обещая ей полный разгром большой России.
|
|
|
