У истоков новой педагогики: создание и деятельность 2-го МГУ в 1917-1930 гг.

Чураков Д. О.

ВЕЛИКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В СУДЬБАХ УНИВЕРСИТЕТА: ОТ ЖЕНСКИХ КУРСОВ К 2-МУ МГУ

В самый разгар боев первого этапа Гражданской войны, развернувшихся в это время за Самару и Царицин, 16 октября 1918 г. Коллегия Народного комиссариата просвещения постановила преобразовать Московские Высшие Женские Курсы во 2-ой Государственный университет. Этот момент становится во многом переломным в истории МВЖК. Во-первых, они окончательно становились государственным учебным заведением, что резко повышало их общественный и научный статус, и, во-вторых, из чисто женского учебного заведения бывшие курсы становились общеобразовательным учреждением. Изменения эти происходили в русле уже наметившихся в жизни учебного заведения преобразований. Еще ранее, в августе 1917 г. МВЖК были переподчинены непосредственно Министерству народного просвещения Временного правительства, а 20 сентября 1917 г. на совещании товарищей министров было принято постановление о преобразовании МВЖК в Московский женский университет. О планах преобразования МВЖК в женский университет заговорили еще летом 1917 года. Так, в номере "Вестника Временного правительства" за 26 июля шла речь о подготовке на высшем уровне соответствующего законопроекта. А 6 сентября та же газета поместила к документу некоторые комментарии. В частности, предлагалось распространить на МВЖК и другие женские университеты действия общего устава Российских университетов (1).

С этого времени для МВЖК начиналась, как и для всей России, совершенно эпоха. Столь радикальные перемены в судьбах университета стали возможны только благодаря свершившейся в стране революции. В своей работе "Воля к жизни и воля к культуре" русский философ Николай Александрович Бердяев писал, что распространение культуры в широких массах неизбежно приводит ее к упадку и огрубению. В этом сказалась его настороженность относительно социальных перемен, вызванных в России 1917 годом. На самом же деле революция, открывшая доступ к культуре самым широким демократическим массам, привела не к упадку, а к бурному цветению русской и всей многонациональной советской культуры. Вовлечение в культуру широких слоев народа создало ту почву, которая позволила в кратчайшие сроки залечить раны, нанесенные в области духовности мировой и гражданской войной, ликвидировать безграмотность, создать новую интеллигенцию, сделаться самой читающей и образованной в мире.

Яркое и трагическое событие, каким стала Российская революция, уже современниками называвшаяся Великой, самым радикальным образом сказалась на судьбах отечественной научной и педагогической интеллигенции. Революция — особый вид исторического времени. Оно словно ускоряется и приобретает особое звучание. Как в калейдоскопе сменяющие друг друга события, увлекают за собой вчера еще дремавшие силы. Революция 1917 года в России в этом отношении веха особая. Словно раскаленная лава, прокатилась она от столицы "до самых до окраин" колоссальной империи. В водоворот событий вовлекались все без исключения социальные группы и слои населения, перемены затронули жизнь каждого человека.

Как всегда, в период сложных испытаний для российского государства, в центре разворачивавшихся событий оказалась интеллигенция. Свержение в феврале 1917 г. монархии вызвало в ее среде небывалый подъем. Издавна вдохновляемая идеей служения народу, русская интеллигенция готова была отдать все свои силы делу его просвещения и приобщения к достоянию родной культуры. Среди видных представителей научной и творческой интеллигенции, разделявших подобные позиции, можно назвать художников А. Бенуа, И. Билибина, Н. Рериха, К. Петрова-Водкина, архитекторов Н. Лансере, И. Фомина, артистов А. Ершова, Ф. Шаляпина, поэтов А. Блока, В. Маяковского, С. Есенина и многих других.

Постигшие в год революции страну потрясения до сих пор вызывают самые разные суждения и оценки. Тем более сложно было разобраться в масштабах и значении происходящего современникам тех событий. Менялись не только политические институты, но и нравственные устои общества. Перед сложным политическим и морально-нравственным выбором оказалась и московская культурная общественность, в том числе преподаватели и курсистки МВЖК. Часть из них однозначно шла за левыми революционными группами, другая поддержала реформистский курс Временного правительства и даже пошла ему на службу.

Наибольшее влияние на ситуацию в МВЖК оказывала организация московских большевиков, лозунги которых имели особенно большой отклик среди нового поколения российской интеллигенции — учащейся молодежи. Так. Хамовнический РК РСДРП (б) располагался в помещении столовой курсов. Постепенно помещение столовой курсов становится центром всей общественной жизни Хамовнического района. Здесь происходили многочисленные рабочие и красногвардейские собрания, в октябрьские дни заседал штаб революционного восстания. В организации студенческой столовой "на Девичке" важную роль сыграла слушательница курсов Н.А. Кузнецова и другие курсистки. 28 мая при их активном участии в столовой МВЖК открылся партийный большевистский клуб Хамовнического района. При клубе работали разнообразные кружки, проводились вечера художественной самодеятельности и лекции. Здесь же помещался штаб Хамовнического союза рабочей молодежи — "III Интернационала", проходили молодежные встречи и вечера.

Сильны в МВЖК были и позиции кадетов. Среди них были такие известные деятели революции 1917 г. как историк, ученик В.О. Ключевского, один из основателей кадетской партии, А.А. Кизеветтер и философ, член-учредитель партии народной свободы П.Н. Новгородцев. Кадетом, видным ученым и общественным деятелем был и профессор курсов А.А. Мануйлов. Широко известный в демократических кругах, один из лидеров российского масонства и противник самодержавия, после февральской революции ставший первым Министром народного просвещения Временного правительства.

На этой высокой должности Мануйлов оказался верен своим прежним либеральным взглядам на народное просвещение, пытаясь воплотить их в деятельности министерства. В частности 11 апреля 1917 г. он поддерживает проект государственного страхования учащихся. Через несколько дней циркуляр его ведомства от 15 апреля предоставил право факультетам вузов самостоятельно определять способы замещения вакансий. Отменялось правило исключения из гимназий и реальных училищ без права поступления в другие учебные заведения. Под руководством Мануйлова велась проработка реформы русского правописания, активно выступал он и за допуск к высшему образованию женщин. Однако дальше этих косметических мероприятий Временное правительство в силу своей либеральной природы пойти уже не смогло. Для серьезных реформ в области образования требовалось дальнейшее развитие революции.

Нерешенность общеполитических проблем усугубляла проблемы и частного характера. Трудно обстоял, в частности, вопрос о финансировании учебных заведений. Это в свою очередь вело к возникновению различных конфликтов, раскалывало сложившиеся коллективы. Об одной такой забастовке рассказывала в своих воспоминаниях А.А. Минаева. В июле 1917 г. рабочие и служащие МВЖК предъявили требования о повышении заработной платы. Когда администрация не пошла на удовлетворение их требований, началась забастовка. Среди преподавателей нашлись штрейкбрехеры, стремившиеся сорвать забастовку. Как пишет Минаева, "одним из таких штрейкбрехеров был и профессор, который вызвался работать у вешалки вместо бастующего рабочего". Случалось, что таких штрейкбрехеров удаляли силой (2).

Понятно, что подобная атмосфера никак не способствовала нормальной работе курсов. С первых же дней революции повседневная размеренная жизнь курсов прекратилась. Оказался под угрозой срыва учебный процесс. Часть революционно настроенных курсисток вообще прекратила занятия и с головой ушла в деятельность различных общественных и государственных организаций. Та часть преподавательского и студенческого коллектива, которая пыталась наладить работу курсов, часто подвергалась дискриминации и саботировалась. Не вносили успокоения и действия администрации. 1917/1918 учебный год начался на курсах с большими перебоями, а в конце октября — в ноябре занятия вообще прекратились. Вот как рассказывала о тех днях бывшая курсистка М. Бухарцева: "В начале ноября 1917 года на дверях здания нынешнего 2-го МГУ (бывшие МВЖК) вывешено объявление: "Курсы закрыты на неопределенное время и доступ в здание прекращен". Нас это не остановило, и мы черным ходом пробирались в здание курсов. Профессор Чаплыгин упрашивал нас разойтись по домам, но число студенток росло". Занятия в МВЖК начались только после прихода к власти большевиков и наметившейся после этого некоторой стабилизации жизни в городе (3).

Сами октябрьские события 1917 г., связанные с переходом власти к Советам, так же нашли самый живой отклик среди преподавательского состава и курсисток МВЖК. Многие из них активно проявили себя, в частности, в деле санитарного обеспечения восставших. Здесь можно выделить целую плеяду курсисток, ставших в последствии известными советскими медицинскими работниками. Прежде всего, это А.И. Боголепова, которая в период гражданских боев в Москве заведовала медицинской частью в Хамовническом районе. Другая слушательница курсов, Л.Ф. Фаслер, во время октябрьских боев в Москве участвовала в организации Красной гвардии Хамовнического района, и сама принимала участие в боях. После революции она становится кандидатом медицинских наук. С.Н. Волхонская еще в дореволюционные годы руководила деятельностью подпольного Красного креста на женских курсах, с февраля 1917 г. являлась секретарем Сокольнического РК РСДРП (б), а в Октябре 1917 г. — врачом-организатором в Моссовете. Здесь же можно вспомнить и жену первого большевистского председателя Московского Совета рабочих депутатов В.П. Ногина О.П. Ногину. Старейший член большевистской партии, после победы Октября она известна как видный деятель советского здравоохранения.

Октябрьский этап Российской революции 1917 г. в жизни московских женских курсов и российской высшей школы вообще сыграл значительно большую роль, чем ее февральский этап. Уже на I съезде работников просвещения В.И. Ленин заявил о сущности отношения новой власти к процессу приобщения народа к высшим достижениям культуры. Это отношение определялось динамичным лозунгом: "Победу революции может закрепить только школа". Сам Ленин пояснял свою мысль следующим образом: "Я хотел этим сказать, — подчеркивал он, — что воспитанием будущих поколений закрепляется все, что завоевано революцией". Но и при такой расширенной трактовке роли школы в обществе первая роль отводилась Лениным учителю. Поэтому сразу же после революции перед государством стала задача создания нового учительского корпуса. И далеко не последнюю роль в этом процессе сыграл 2-ой МГУ — кузнеца первых педагогических кадров нового государства. Однако перемены поначалу носили спорадический и противоречивый характер. Общие закономерности революции и тут долгое время проявляли свою оборотную сторону.

Оказавшийся после революции в вынужденной эмиграции из-за конфликта с новыми властями, участник тех событий социолог Питирим Сорокин, писал "что революция есть худший способ улучшения материальных и духовных условий жизни масс". И хотя он признавал неизбежность революций, "неизбежность самой болезни не вынуждает меня приветствовать или восхвалять ее", — писал Сорокин. Им был подмечен очевидный факт: на какое-то время любые революции "не увеличивают, а сокращают все базовые свободы; не улучшают, а скорее ухудшают экономическое положение", восставших к революции классов.

Верным это правило оказалось и применительно к революции 1917 года. Вызванная войной, революция сопровождалась ростом государственного и просто бытового насилия. Девальвировались отношения между людьми, сама ценность человеческой жизни. Из-под спуда культуры прорвалась стихийная энергия коллективного бессознательного в самых разрушительных своих проявлениях. Стремление к новаторству часто соседствовало с разрушительскими инстинктами и воинствующей некомпетентностью толпы. Весь вопрос состоял лишь в том, когда революция перейдет в стадию нормализации общественной жизни, откажется от разрушения и перейдет к созиданию.

Большевики считали себя орудием осознанной необходимости исторического прогресса. Поэтому, где могли они попытались сократить стихийный период революции и ввести жизнь в организованное русло. Пытались они предотвратить гибель и того немногого, что досталось им в сфере народного образования в наследство от прежних управителей российского государства. В своих воспоминаниях о Ленине заместитель наркома просвещения М.Н. Покровский писал, что первый совет, который он услышал от Ленина "звучал совсем по-староверчески... Ломайте поменьше". Схожей была официальная позиция и наркома просвещения А.В. Луначарского. "Я хорошо понимаю, — заявлял он на совещании по реформе высшей школы в июле 1918 г., — что такую тонкую организацию, как университеты, нельзя ломать" (4).

К сожалению, осуществить этот подход на практике оказалось сложнее, чем провозгласить его на словах. Революция жила своими законами — законами разрушения и хаоса. В 1918 г. последовал целый ряд декретов Советской власти, которые поставили под вопрос самые глубинные основы существования всей высшей школы. Официально целями реформы провозглашались демократизация вузов, открытие доступа в них выходцам из низших классов, уничтожение кастовости профессорско-преподавательского состава. Для этого, прежде всего все вузы распоряжением от 4 июля объявлялись государственными. Летом 1918 г. огосударствление всего и вся вообще расценивалось как универсальное средство построения нового общества.

Решив вопрос со статусом университетов, 2 августа 1918 г. большевистское руководство принимает декрет "О правилах приема в высшие учебные заведения". В прежней отечественной науке декрет этот имел сугубо положительную оценку. В нем, однако, такие бесспорно прогрессивные положения, как отмена платы за обучение, перемежались с довольно сомнительными. В частности, декретом от 2-го августа отменялись приемные и переводные экзамены, при поступлении в вуз запрещалось требовать свидетельство об окончании средней школы. Вскоре по положению от 1 октября 1918 г. были отменены все существовавшие прежде привилегии для преподавательского состава, связанные с учеными степенями и званиями. Этим фактически подрывался стимул к научной деятельности и квалифицированной преподавательской работе.

Вызывало сомнение и неподготовленное реальным положением дел в области образования решение Наркомпроса в мае 1918 г. "О всеобщем совместном обучении". В частности, значительная часть совета МВЖК высказалось за осуществление решения Временного правительства о преобразовании МВЖК в Женский университет. Совет так же выступил за сохранение университета как автономного высшего женского учебного заведения. Тем не менее, уже в сентябре 1918 г. вопрос о судьбе МВЖК был решен отделом вузов Наркомпроса РСФСР. Курсы решено было сохранить, но при этом подвергнуть их серьезной реорганизации. Начатые с этого момента реорганизации носили противоречивый, двойственный характер, подчас весьма негативно сказывались на деятельности 2-го МГУ. Так, в связи с введением открытого приема в вузы без предъявления документов о среднем образовании, усилился приток лиц, не способных к получению университетского образования. Об этом свидетельствуют следующие цифры. К 1 января 1919 г. количество студентов во 2-ом МГУ выросло до 10 тыс. по сравнению с 6,5 тыс. в 1917/18 учебном году. Но большая часть студентов практически не занималась. Например, на 16 апреля 1919 г. из 3 тыс. студентов физико-математического факультета посещали занятия и выполняли учебный план всего 1017 человек.

Отрицательно сказалось на деятельности 2-го МГУ принятие ведомственного подзаконного акта — постановления отдела вузов — НКП РСФСР № 5488 от 20 августа 1919 года. В нем объявлялось об объединении ряда факультетов трех университетов Москвы: 1-го и 2-го МГУ и университета Шанявского. В постановлении говорились, что на их месте в Москве образуется один государственный университет.

Мотивируя это свое решение, новые революционные власти говорили о трудностях, переживаемых высшей школой в материальной сфере. Действительно, материальное положение вузов было в годы гражданской войны непростым. Во 2-ом МГУ, например, несмотря на предпринимаемые руководством университета, в лабораториях факультетов сложно было и с оборудованием, и с реактивами для проведения лабораторных занятий. Не хватало средств на ремонт помещений. Как вспоминал бывший вахтер университета И.Г. Воробьев: "Во время гражданской войны не было дров, крыша протекала. Мы вместе со студентами-коммунистами и беспартийными ездили в лес, заготовляли дрова. Мы голодали, и было очень трудно работать в таких условиях". Зимой аудитории практически не отапливались. Совет университета был вынужден пойти на беспрецедентную меру. В его постановлении от 15 ноября 1919 г. профессорам разрешалось прекращать лекции или переносить занятие на дом при температуре ниже 4° тепла.

Однако реализация постановления № 5488 на практике вскоре показала его теневые стороны. Уже на ходу вносились серьезные коррективы. 2-ой МГУ не был ликвидирован и сохранился как самостоятельный учебный центр. Однако историко-филологический факультет, естественное и математическое отделение физмата 2-го МГУ, были объединены с соответствующими факультетами 1-го МГУ. От бывших МВЖК остались лишь медицинский факультет и химико-фармацевтическое отделение (преобразованное в химико-фармацевтический факультет). В целом в три раза сократилось число обучающихся. Временно прервалась традиция подготовки в университете народных учителей. Кроме этого, именно в это время в университете прекратили работу такие педагоги, как С.А. Чаплыгин, Н.Д. Зелинский, Д.Н. Анучин, А.А. Эйхенвальд, Ю.В. Готье, М.Д. Петрушевский, В.И. Пичета, М.Н. Сперанский, М.М. Покровский, М.Н. Розанов и др. (5).

Реформаторская лихорадка, непродуманность многих нововведений вызывали ощутимую оппозицию в вузовской среде. Не исключением здесь оказался и 2-ой МГУ. Прежде всего, в нем резко ослабли позиции большевиков. Часть бывших их сторонников разочаровалась в новых порядках и отошла от политики, другие, наоборот, вынуждены были порвать с научной и преподавательской деятельностью, поскольку занятие политикой позволило им продвинуться вверх по служебной лестнице. Так, П.К. Штернберг стал комиссаром народного просвещения Московского областного Совета Народных комиссаров, а после переезда в Москву советского правительства возглавил отдел вузов Наркомпроса. Что же касается обучавшихся в этот период в университете курсисток, то на январь 1918 г. из 6,5 тыс. большевиков поддерживали не более 10: Попова, Оболенская, Шведова, Бейсброд, Бернштейн и некоторые другие. Как правило, они подвергались бойкоту со стороны своих реакционно настроенных сокурсниц и преподавателей. Бойкоту подвергались и сочувствующие большевикам ученые сотрудники кафедр. Показательный случай произошел весной 1918 году. Группа слушательниц отказалась сдавать экзамены П.К. Штернбергу и подала ходатайства в совет физмата сдать экзамен другому преподавателю. Грубо нарушив профессиональную солидарность, совет пошел им на встречу. Будучи тактичным человеком и высококвалифицированным педагогом, П.К. Штернберг усугублять конфликт не стал.

Противодействие встретили распоряжения и указания Наркомпроса РСФСР о начале и окончании занятий, о совместном обучении, о правилах приема, о взаимоотношениях профессуры и студентов. Вузовская интеллигенция не ограничивалась поверхностной критикой и подковерным бойкотом. Она видела и открыто выступала против коренных, глубинных пороков советской образовательной политики. Так, в своей записке по улучшению образовательной деятельности профессор университета А.Н. Строганов требовал не только улучшить качество лекционных курсов, лабораторных занятий, в полном объеме восстановить практику зачетов и экзаменов, но и делал важные обобщающие выводы. Он, в частности, полагал, что в области реформы высшей школы Советское правительство "пошло по ложному пути". Выход из того бедственного положения, в котором оказалось большинство высших учебных заведений Строганов видел в том, что "надо восстановить автономию вуза". К этому его мнению, как мнению многих честных и мужественных представителей интеллигенции тогда не прислушались.

Вместе с тем постепенно творческие и созидательные силы революции начинали брать верх над темными и разрушительными ее сторонами. Налаживалась, входила в привычное мирное русло и жизнь 2-го МГУ. Для организации нормальной работы во 2-го МГУ была назначена комиссаром Анна Георгиевна Познер, многое сделавшая в деле становления новой политики советской власти в области народного просвещения. Следующим шагом в этом направлении становится формирование регулярным органов управления университетом. В конце октября 1918 г. было сформировано временное Правление Университета и его Совет, занявшиеся обустройством повседневной научной и преподавательской деятельности. 31 октября 1918 г С.А. Чаплыгин проинформировал преподавательский коллектив университета, что революционные власти постановили "впредь до избрания ректора и деканов для организуемого II-го Московского Государственного университета просить директора и деканов Высших Женских Курсов исполнять должности ректора и деканов во II Университете и образовать из своего состава Правление". На этом же заседании, ставшем первым заседанием Правления 2-го МГУ, новое Правление Университета признало себя сформированным и приступило к очередным занятиям. В его состав вошли видные ученые Ф.А. Рейн, В.М. Хвостов, М.Н. Шатерников. Председателем его становится руководивший вузом с 1905 г. Сергей Алексеевич Чаплыгин. Секретарем Правления по рекомендации Чаплыгина был избран Виктор Михайлович Терентьев.

Формируются и основные вспомогательные службы университета. Утверждается канцелярия по студенческим делам. На заседании Правления 2-го МГУ от 11 ноября 1918 г. единогласно избираются казначей университета (М.Е. Беккер), архитектор (А.Ф. Кретов), состав библиотечных работников, экзекутор (О.И. Заремба), архивариус (О.Г. Дедова) смотрителя здания (М.Н. Белогуров) и др.

Как и в других вузах, во 2-ом МГУ развивалось студенческое самоуправление. В 1918 г. здесь был создан орган самоорганизации и самоуправления студентов — совет старост курсов. Совет старост был вызван к жизни революционными настроениями студенчества и постановлением Народного комиссара по просвещению от 18 ноября 1918 года. В нем, в частности, говорилось, что заведование студенческими делами каждого высшего учебного заведения осуществляется органами студенческого самоуправления, к которым Постановление относило общие собрания студентов и советы старост. Ведению совета старост подлежал широкий круг вопросов: организация представительства студентов во всех органах управления высшей школы; представительство и защита интересов студентов; регулирование взаимоотношений студентов с другими группами коллектива высшего учебного заведения; финансовые вопросы. Вновь образованный старостат получал право направлять студентов в Состав Советов Вуза и любые другие органы управления университета в количестве четверти от их состава.

В рамках укрепления начал новой школы и вузовской самостоятельности, а так же для поднятия авторитета руководства 2-го МГУ весной 1919 г. проводится конкурсное занятие административных должностей. Ректором вновь избирается С.А. Чаплыгин. Тогда же проректором становится проф. А.А. Волков, деканом историко-филологического факультета — проф. Н.Д. Виноградов, секретарем — проф. Д.Г. Коновалов, деканом физико-математического факультета — проф. Б.К. Млодзиевский, секретарем — проф. С.С. Наметкин, деканом медицинского факультета был избран проф. Ф.А. Рейн, секретарем — проф. Э.В. Готье.

В дальнейшем, в связи с переходом некоторых ученых на другую работу, персональный состав руководства университета претерпевал определенные изменения. Важнейшим из них становится назначение 16 октября 1919 г. на должность исполняющего обязанности ректора 2-го МГУ крупного ученого-химика Сергея Семеновича Наметкина, заменившего перешедшего на работу в 1-й МГУ С.А. Чаплыгина. С.С. Наметкин начал свою преподавательскую деятельность в МВЖК еще в 1910 г. в качестве ассистента на кафедре органической химии, а в 1912 г. по рекомендации Н.Д. Зелинского занимает должность профессора. После революции, когда многие преподаватели курсов переходили на работу в другие вузы, Наметкин принимает решение сосредоточиться на работе во 2-ом МГУ. Став во главе университета, он многое сделал для его развития и превращения в один из престижнейших вузов столицы (6).

Первейшей задачей 2-го МГУ и его руководства становится борьба за повышение качества преподавания, а так же забота о сохранении преподавательских кадров, налаживание нормальных условий работы, материальная поддержка ученых, работающих в университете. Уже на первом же заседании Временного Правления 2-го МГУ С.А. Чаплыгин проинформировал, "что, так как нормы оплаты труда профессорам и преподавателям еще не выяснены, то из суммы отпущенной (выданной Советским правительством вперед) на содержание Университета, он уплатил в виде аванса по 500 рублей профессорам и преподавателям, имеющим не более двух часов в неделю преподавательских занятий, всем же, имеющим более двух часов в неделю преподавательских занятий, уплачено по 1000 рублей".

Кроме вопросов, связанных с организацией учебного процесса, налаживания научной деятельности университета, Правлению приходилось решать бытовые вопросы, но именно от их решения в период гражданской войны, голода и разрухи зависело, состоятся завтра занятия или они будут сорваны, смогут студенты продолжать обучение или им придется бросить работу. Так, в тот момент очень остро в университете как и во всей Москве, стоял вопрос продовольствия и топлива. В результате гражданской войны Москва оказалась отрезана от продовольственных и топливных регионов страны. Поэтому часто Правлению 2-го МГУ приходилось решать этот вопрос самостоятельно.

"Относительно того, что положение дела с отоплением занимаемых университетом в доме бывшего Титова (на Поварской улице) помещений остается по-прежнему тяжелым" говорилось, в частности, на заседаниях Правления 18 и 25 декабря 1918 года. На заседании в последний день уходящего 1918 года, ставшего таким важным в истории бывших Московских Высших Женских Курсов, обсуждались совсем не предпраздничные вопросы, проблема с топливом рассматривалась на этом заседании самым принципиальным образом. В своем заявлении Председатель правления отмечал, "что, в виду действительного запаса дров и возможности их приобретения лишь при условии немедленной расплаты или выдачи известного аванса, необходимо уполномочить Ректора Университета произвести из сумм Университета потребный в зависимости от обстоятельств расход, дабы из-за промедления не упустить возможности" закупить необходимое для университета топливо. Правление в своем решении постановило "уполномочить Ректора Университета произвести указанные в заявлении Председателя Правления расходы".

По мере стабилизации положения, 2-ой МГУ постепенно становится одним из ведущих вузов республики, развитию которого постоянное внимание уделяло и советское правительство. Со 2-го февраля 1921 г. 2-ой МГУ переходил в ведение Отдела высших учебных заведений Главного Комитета профессионально-технического образования, что позволяло отныне более успешно и оперативно координировать работу с центральными учреждениями нового государства и получать более ощутимую поддержку с их стороны. О том повышенном внимании, которое большевистское руководство проявляло к Московским высшим женским курсам, а позже к 2-му МГУ говорит уже тот факт, что именно МВЖК принял участников I Всероссийского съезда по просвещению. Работа съезда проходила с 26 августа по 4 сентября 1918 г. в корпусе МВЖК на Малой Пироговке. Работники МВЖК приняли самое активное участие в его подготовке и проведении. Многие из них, такие как профессора В.Н. Шульгин, Д.И. Азбукин, П.И. Попов, стали участниками съезда. Всего же на съезд собралось более 700 делегатов из тех губерний России, которые признали Советскую власть и были под властью большевистского правительства. Одним из ключевых стало решение съезда о создании целой сети педагогических учебных заведений, единого типа педагогических вузов. В очень скором времени это решение самым кардинальным образом повлияет на всю дальнейшую судьбу университета.

Традиции и новаторство

Заканчивалась гражданская война, в жизни 2-го МГУ и всей высшей школы начиналась новая эпоха — эпоха созидания и развития. Высвобождавшиеся средства республики шли теперь не на содержание армии, а на социальные нужды, прежде всего на развитие системы народного образования. Основой этой политической линии большевистского руководства становится борьба за ликвидацию безграмотности. Соответствующий декрет был подписан Лениным еще раньше, уже 26 января 1919 г., а к 1 сентября 1920 г. только в РСФСР действовало 24 650 пунктов ликбеза. Однако их работа затруднялась из-за нехватки квалифицированных учительских кадров. В этих условиях закономерным становится решение об организации подготовки квалифицированных кадров учительства в системе университетского образования. Этому вопросу было посвящено первое партийное совещание по народному образованию, состоявшееся в декабре 1920 года. В его резолюции "О реформе высшей школы" признавалось необходимым открыть на базе существовавших в стране университетов целого ряда педагогических факультетов. В 1921 г. Главпрофобром на основе этих решений было разработано специальное "Положение о педагогических учебных заведениях".

Сразу после публикации этого положения при Главпрофобре создается организационная комиссия, в задачу которой входило организовать в Москве специализированный педагогический факультет. В состав комиссии по организации в Москве первого педагогического факультета вошли представители отдела педагогического образования Н.Н. Александров и А.Ф. Беляков. Председателем ее становится Константин Николаевич Корнилов. На свое первое заседание члены комиссии собрались уже 2-го августа 1921 года. На нем присутствовали председатель комиссии К.Н. Корнилов, и ее члены: Н.Н. Александров, А.Ф. Беляков, М.Н. Розанов, Н.Д. Виноградов, С.С. Наметкин, Д.Г. Коновалов, Л. Кречетович. В ходе своей работы, комиссия пришла к выводу, что создание педагогического факультета будет наиболее целесообразным на базе 2-го МГУ. После разработок первых примерных учебных планов и утверждения их Государственным ученым советом, в октябре 1921 г. факультет начинает свою работу. Тогда же был утвержден и первый состав деканата педагогического факультета в составе 2-го МГУ, в который вошли члены комиссии и ее председатель. Первым деканом педфака стал председатель комиссии К. Н. Корнилов (7).

К тому времени, когда ему было поручено возглавить первый в стане специализированный педагогический университет К.Н. Корнилов уже успевший зарекомендовать себя как подвижник дела народного образования, крупный педагог и видный ученый. В прошлом К.Н. Корнилов был народным учителем на Алтае. В период I русской революции 1905 г. он тесно сошелся с социал-демократами, поэтому с первых же дней установление Советской власти он не только принял ее, но и стал одним из наиболее активных сторонников революционного режима. Успешно развилась и его научная деятельность в области психологии. В 20-е годы у него выходит несколько трудов, позволивших говорить о нем как об одном из наиболее ярких представителей революционного направления в отечественной психологии и педагогике (8).

Временный Деканат педагогического факультета начал свою работу 28 сентября, а торжественное открытие педфака состоялось 17 октября 1921 г. в главной аудитории корпуса на Малой Пироговке. С обращением к коллегам обратился декан нового факультета. В этом своем выступлении К.Н. Корнилов обрисовал цели предстоящей работы, главная из которых состояла, по его словам, в "создании высококвалифицированного, теоретически и практически образованного педагога, владеющего научными методами в сфере его специальности" (9).

С самого начала педагогический факультет становится важной составной частью 2-го МГУ. Деканат педагогического факультета и его президиум были непосредственно подчинены Правлению университета во главе с ректором, которые, в свою очередь, подчинялись напрямую Наркомпросу. По уставу высшей школы от 1921 г., управление советскими вузами строилось по принципу централизма, но это в условиях нэпа не исключало широкого участия факультете профессорско-преподавательского состава и представителей студенчества в управлении всеми сторонами жизни на педагогическом.

Структурно педагогический факультет первоначально состоял из семи отделений: дошкольного, педагогического, школы I ступени, социально-экономического, литературно-лингвистического, физико-математического, биолого-географического. Из этих отделений первые три являлись совершенно новыми в структуре университетов и предназначались для подготовки специалистов по воспитанию и обучению детей младшего возраста. Вопросами учебной и научной деятельности в тот период занимались предметные комиссии. В их состав входили все научные сотрудники одноименных кафедр, а так же, с решающим голосом и в количестве не менее 50%, представители студентов. В их ведении находились вопросы содержания учебных курсов, распределения учебных поручений среди преподавателей, обобщения опыта и внедрения новых форм обучения, некоторые кадровые вопросы. Во главе предметных комиссий факультета (на декабрь 1923 г.) стояли крупнейшие ученые и педагоги: по педагогическим дисциплинам — профессор Н.В. Чехов, по социально-экономическим — профессор С.С. Кривцов, по литературе — профессор К.А. Ганшина, по психоневрологическим — профессор К.Н. Корнилов, по географии — профессор Н.Ф. Добрынин, по биологии — профессор С.Л. Иванов, по химии — профессор С.Я. Демяновский, по физике — профессор В.С. Титов, по математике — профессор В.Ф. Каган (10).

Работа педагогического факультета начиналась в непростое, противоречивое время для отечественной педагогики. Долго сказывались материальная разруха и организационный разлад. В предшествующий период, когда ослабло регулирующее воздействие общества и государства, многие учебные заведения, прежде всего в крупных культурных и научных центрах, возникали без достаточной материальной базы. Еще хуже обстояло с квалифицированными кадрами. Бессистемное существование маломощных институтов и курсов сказывалось самым негативным образом на уровне подготовки специалистов, мешало проведению единых, научно выверенных учебных планов.

Проблемы, стоявшие тогда перед педагогами не сводились только к этому. Революция, привнесшая в общественную жизнь дух романтизма, а зачастую и авантюризма, коснулась и той сферы представлений, которая непосредственно выходит на обучение и воспитание новых поколений. Стали возникать самые разные теории и подходы к образовательной и педагогической деятельности, которые отражали лишь чьи-то личные научные симпатии и политические пристрастия. Часто подобные идеи шли с верхних этажей новой государственной пирамиды и драпировались в пышные одежды революционной идеологии.

Не обошли новые веянья и педагогический факультет 2-го МГУ. Серьезно осложняли процесс подготовки грамотных педагогов-подвижников ограничения, введенные после революции для выходцев из прежних правящих классов, в том числе интеллигенции. В результате значительное количество людей подготовленных, ориентирован

12Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: