Влияние экономики на тарифы

КОГДА энергетики начинают говорить о повышении тарифов, все остальное «неэнергетическое» население страны воспринимает такие разговоры болезненно, на сторону РАО «ЕЭС России вставать отказывается категорически и призывами к диалогу пренебрегает. Тогда попробуем хотя бы спокойно выслушать и понять наших соотечественников из супермонополии.

По пути логики. «Налоги растут» — это знаменитое на весь мир, словосочетанием начала нынешнего года не однократно, а как минимум дважды было повторено (без радости, судя по всему) гидроэнергетиками России. Сначала вырос налог на имущество. Вырос просто и буднично в ре­зультате переоценки стоимости основных фондов. Словно в результате цепной реакции затраченное производство продукции, например, Волжской ГЭС имени В.И. Ленина, что в городе Жигулевске Самарской области, возросли на 26,3 процента. Затем увеличился «водный налог», то есть плата за пользование водными объектами. Он не просто подрос, а рванул вверх с 1 рубля за 1000 кВт/ч. до 13 рублей 80 копеек. Затраты на единицу продукции повысился еще на 13, 94 %. Итог: гидроэлектростанция, выполнив план первого квартала по производству электроэнергии и уплатив все налоги, оказалась в убытке. Логика развития нарушилась, что вначале не смутило персонал и руководство ГЭС. Потому что согласно существующим правительственным документам, в частности «Порядку утверждения и применения тарифов на электрическую и тепловую энергию в РФ», тарифы гидростанций должны пересматри­ваться Федеральной энергетической комис­сией РФ (ФЭК), если того требуют обстоя­тельства. И тот же «водный налог» должен быть заложен в тарифе на выработку элект­роэнергии. Все это должно происходить вне зависимости от желания чиновников любого ранга, а просто во исполнение соответствую­щих правительственных документов. Соот­ветствующие предложения были направлены в ФЭК еще 1 февраля.

В том же феврале, 19 числа, председатель правления РАО «ЕЭС России» Анатолий Чу­байс обратился с письмом в Правительство РФ, в котором подчеркнул, что пересмотр та­рифов для федеральных гидравлических электростанций, занимающих лишь 8 про­центов в общем производстве электроэнер­гии страны, практически не скажется на конечных потребителях. Вернее, скажется менее чем на 1 процент в сторону увеличения. Если же этого не сделать, то рентабельность ГЭС снизится да 1,6 процента. Логично было бы услышать ответ ФЭК (даже отрицательный), считают работники ГЭС. Но его не последовало.

Юридический шаг. Приятно отметить, что не все спорные ситуации «разруливаются» в наше неспокой­ное время при помощи людей в камуфляже или других закулисно силовых методов. Руководство гидростанции обратилось в арбит­ражный суд, который в начале июня должен рассмотреть в Москве иск Волжской ГЭС им. В. И. Ленина к ФЭК.

Обращение к правосудию явилось за­кономерным шагом в сложившейся ситуа­ции, - считает Расим Хазиахметов, гендиректор Управляющей компании «Волжский гидроэнергетический каскад» (УК ВоГЭК), руководящей работой двух крупнейших на Волге ГЭС в Жигулевске и Волгограде. — ФЭК не реагирует на наши обращения, нет ни мотивированного отказа, ни решения об увеличении тарифа. А проблема нарастает как снежный ком. Во втором квартале, по нашим прогнозам, обязательные выплаты по налогам и зарплате вообще превысят объем поступлений за реализованную элект­роэнергию. И в такой ситуации оказалась не только Волжская ГЭС в Жигулевске, но и другие станции Волжско-Камского каскада, В ближайшее время крупнейшая ГЭС, находящаяся под управлением УК ВоГЭК, Волжская ГЭС Волгоградской области обратится с аналогичным исковым заявле­нием в арбитражный суд. Думаю, наши ар­гументы в претензиях к Федеральной энер­гетической комиссии не только законны, но и убедительны.

Здравый смысл. Опасения господина Хазиахметова оче­видны и небезосновательны. Согласно пла­ну реструктуризации РАО «ЕЭС России» под единым руководством УК ВоГЭК могут оказаться в обозримом будущем 9 ГЭС Волжско-Камского каскада. Снижение рен­табельности этих объектов ввиду указанных выше причин, нестабильность работы и другие факторы могут оказать влияние на громадный регион России, в котором про­живают десятки миллионов человек. Так что речь идет не только о рентабельности станций, не только о доходах, которые по той же логике должны всегда превышать расходы, иначе работа становится бессмыс­ленной. Мы говорим в определенной мере о проблемах, с которыми столкнется в бли­жайшее время один из крупных сегментов общей схемы энергетической безопасности страны.

В скором времени, если, разумеется, воп­рос о регулировании тарифов так и будет ос­таваться без движения, не только гидростан­ции Волжско-Камского каскада, но и другие подобные структуры, находящиеся отнюдь не в привилегированном положении, выну­ждены будут бороться за свои права.

Следующий момент — технический. Ве­сенне-летний сезон для работников отрасли - время ремонта оборудования, изношен­ность которого давно перекрывает допустимые. У энергетиков не так много време­ни, чтобы заниматься судебными разбира­тельствами по очевидным вопросам. Основ­ная задача — подготовка к зиме. А зимой, как показывает практика, никто не будет спрашивать с руководства ГЭС копий судебных решений и юридических документов. Зато будут требовать бесперебойной работы энергосистем в городах и поселках.

В создавшейся ситуации пока никто не использует ярких эпитетов и красочных срав­нений. Да, положение непростое, но выходы из него очевидны и не так уж болезненны. Да, в определенной степени время упущено, но оно пока терпит, вернее, ждет решения, возможно, компромиссного, но логичного, оперативного и юридически выверенного.

В период планового хозяйства низкая стоимость топливно-сырьевых ресурсов была обусловлена как общей концепцией ценообразования, так и трудностями регулирования инфляционного движения цен на продукцию многономенклатурных отраслей. После 1992 года особенно важным представлялось вывести на мировой уровень цены основных экспортных ресурсов, таких как нефть, газ и нефтепродукты, чтобы «открыть» отечественную экономику, привлечь инвестиции в развитие ТЭКа и получить дополнительный стабилизатор для внутренних цен (ожидалось, что мировые цены будут служить верхним пределом для роста внутренних).

Понятие выхода на мировые цены можно определить двояко. Во-первых, имеется в виду достижение равенства внутренней цены, пересчитанной в доллары по официальному обменному курсу, и мировой. С практической точки зрения это значит достичь равной выгодной реализации продукции на внутреннем и внешнем рынках с учетом дополнительных затрат на транспортировку, но без таможенных пошлин. Во-вторых, данное понятие связано с удорожанием энергоресурсов по сравнению с другой продукцией. Точнее речь идет об опережающем росте индексов цен на энергоносители. В качестве ориентира нормального уровня относительных цен более корректно использовать не мировые, т.е. цены экспортно-импортных операций, а относительные внутренние в развитых странах, поскольку они, как правило, резко отличаются от мировых (вследствие государственного регулирования, налогообложения и других факторов).

Также особенностью нашей станы являются тяжелый климат и очень большая территория, а поэтому затраты на единицу продукции как правило выше, чем во многих развитых странах мира.

В настоящее время задача по выводу цен на энергоносители на мировой уровень выполнена, однако повышение цен недостаточно для структурной перестройки народного хозяйства. Дело в том, что реализация энергосберегающих технологий в промышленности невозможна без значительных инвестиций. Предприятиям необходимо также время для адаптации к новым соотношениям цен и внедрения таких технологий. Однако у них не оказалось ни инвестиций, ни времени для структурной перестройки из-за общего скачка цен в 1992 году, обесценившего все средства. В результате рост цен на энергоносители способствовал не повышению эффективности энергопотребления, а углублению спада производства, инфляции издержек и увеличению неплатежей в экономике.

Если рассмотреть динамику соотношения внутренних и мировых цен на отдельные энергоносители, их анализ покажет следующее.

Нефть. Внутренние цены предприятий в долларовом исчислении проявляют устойчивую тенденцию к росту, за исключением снижения 1994 года. Хотя в рублях цена тонны нефти удвоилась за данный период, что объясняется резким падением валютного курса рубля к доллару в 1994 г. В 1996 году рост внутренней цены нефти замедлился, что было связано с падением темпов инфляции. Внутренняя цена промышленности на нефть включает транспортные затраты на ее доставку до потребителя, а также налоги. Поскольку мировая цена определяется ее уровнем для Западной Европы и не включает налоги и транспортные расходы на перекачку нефти до потребителя по территории западноевропейских стран, то адекватным является соотношение внутренней цены производителя с мировой. С 1993 г. оно находится в пределах 40-54% (за исключением конца 1994 г., когда временно резко повысился курс доллара к рублю). За лето и осень 1996 г. значительно поднялись мировые цены на нефть, а внутренние росли медленно, соответственно инфляции. Поэтому приведенное выше соотношение понизилось до 41,4%.

Газ. С 1992 года по декабрь 1995 внутренняя цена промышленности на газ по отношению к мировой выросла с 2,6 до 69,2%, а в октябре 1996 г. снизилась до 66%, что было вызвано мерами правительства по сдерживанию его удорожания. Внутренние цены приобретения по группам потребителей не отвечают принципам равенства реальной стоимости газа для каждой группы. Как и с электрической энергией, промышленность дотирует льготную цену для населения. В развитых странах население платит значительно больше, чем промышленность, поскольку требуются дополнительные затраты на создание и функционирование распределительных газовых сетей. В 1998 году намечено цену газа для населения довести до уровня ее реальных издержек (без акциза), а малоимущим семьям выплачивать компенсацию.

Уголь. В 1995 г. доля стоимости добычи в цене потребления снизилась до 52%, а в декабре 1996 – повысилась до 75,1%. Стоимость транспортировки росла вплоть до 1996 г., затем в результате усилий правительства по сдерживанию роста тарифов на грузовые железнодорожные перевозки удалось снизить долю транспортных расходов в цене приобретения до уровня 1992 года. Однако, за 1996 год почти в 2 раза возросла стоимость добычи, в то время как стоимость перевозки снизилась на 42%. В результате цена приобретения увеличилась на 34%. Таким образом в этот период цена приобретения энергетического угля в России по сравнению с США была равна 99,1%. Это связано в основном с ростом стоимости добычи, но если рассчитывать цены не по валютному курсу рубля, а по паритету покупательной способности, то стоимость нашего угля превысит ее уровень в США на 36%. Отсюда следует, что необходимы серьезные меры по сдерживанию цены добычи.

Электроэнергия. За годы реформ средний тариф на электроэнергию по сравнению с США вырос с 9% до 80,2%. Тариф для промышленности составляет 90 – 95% уровня США. Промышленные потребители дотируют льготные тарифы на электроэнергию для населения.

Необходимо их постепенное социально обоснованное повышение, с тем чтобы снизить чрезмерную нагрузку в тарифах на промышленность, которую она уже не выдерживает.

В 1997 году конъюнктура мирового рынка нефти существенно ухудшилась. Рост добычи в ряде стран, не входящих в ОПЕК (Великобритания, Норвегия, Мексика, Китай), равно как и повышение квот такими членами ОПЕК, как Венесуэла и Нигерия, вкупе с распространением технологий, удешевляющих освоение месторождений, привело к снижению мировых цен на нефть на 2 – 7%. Необычно мягкая зима не оправдала надежды на удорожание нефти в отопительный сезон. В результате в январе цены снизились еще на 10 – 15%, приблизившись к уровню 1994 года. Ряд западных специалистов указывает, что сохранение сложившейся ситуации на рынке нефти сократит валютные поступления России на 3 млрд. $, и выход из сложившейся ситуации можно найти только в эффективном государственном регулировании.