 |
Большевизм: философская апология тоталитаризма
|
|
|
|
Русская философия первой половины XX столетия
Богдан Александрович Кистяковский (1868-1920) родился в семье профессора уголовного права Киевского университета. Получил юридическое образование в Германии. Преподавал в Московском и Киевском университетах. Автор многих работ по философии и социологии права.
Кистяковский как теоретик, склонный к социологическому видению действительности, отталкивался от того очевидного социального факта, что в России на протяжении столетий отсутствовал цивилизованный правопорядок. С данным обстоятельством оказалось непосредственно связано другое — отсутствие у российской интеллигенции сколь-нибудь серьезного интереса к правовым идеям. Следствием этого явилось то, что российская культура не дала миру ни одного трактата по вопросам права, который имел бы заметное общественное значение. Если у англичан были Гоббс и Локк, у французов — Руссо и Монтескье, у немцев - Кант и Гегель, то у россиян даже самые крупные мыслители не создали ничего существенного в области философии права.
Отсутствие уважения к правопорядку у народа имело своим следствием то, что в общественном сознании сложился образ государства как деспотического зверя, чудовищного Левиафана, давящего людей.
Но действительно ли государство существует для того, чтобы угнетать и мучить народы? Является ли насилие его неотъемлемым сущностным признаком? Кистяковский отвечает на эти вопросы категорическим отрицанием.
По его мнению, государство — это главное условие развития общественной и индивидуальной культуры. Оно существует, чтобы обеспечивать возникновение различных форм человеческой солидарности.
Цель его существования заключается в отстаивании принципов общего блага, в создании условий для возвышения и облагораживания человека. Не случайно Фихте считал государство самым могучим проявлением человеческого «Я», а Гегель видел в нем одно из наиболее совершенных воплощений Абсолютного Духа.
|
|
|
К сожалению, большинство современных государств являют собой по преимуществу государства охраны насилия. Но это их временное, переходное состояние. Будущее принадлежит высшей из государственных форм — правовому государству.
Главный принцип правового государства заключается в том, что государственная власть в нем не беспредельна, а ограничена признанием за личностью неприкосновенности ее прав. Человек обладает правами, которые не даруются ему государством, а принадлежат ему изначально. В их число входят:
а) свобода совести, убеждений и верований;
б) свобода устного и печатного слова;
в) свобода союзов и собраний;
г) свобода передвижения;
д) неприкосновенность личности, жилища, переписки;
е) политические свободы.
Другая сущностная особенность правового государства состоит в том, что государственная власть в нем подзаконна.
В правовом государстве народ как совокупность личностей является не только объектом, но и субъектом власти и несет ответственность за поддержание правопорядка.
Большевизм: философская апология тоталитаризма
Возникновение большевизма как российского ответвления марксизма связано с именем его крупнейшего идеолога Владимира Ульянова (Ленина) (1870-1924)-Большевистскими идеологами были также Лев Троцкий Николай Бухарин, Иосиф Сталин и др. Свою главную задачу они видели в том, чтобы развенчать идею правового (в их терминологии «буржуазного») государства и теоретически обосновать идею государства, подчиняющегося диктатуре пролетариата и его авангарда - партии большевиков-коммунистов. Принципы демократии, также именуемые «буржуазными», в их трактовке представали как фальшивые и лицемерные, предназначенные эксплуататорами для обмана трудящихся.
|
|
|
Поскольку любая диктатура предполагает принуждение и насилие, то теоретики большевизма приложили значительные усилия, чтобы обосновать право большевиков на подавление и террор по отношению к тем, кто способен на физическое или идеологическое сопротивление. По их мнению, новое имеет право на «революционное» насилие по отношению к старому, стоящему у него на пути. Если это старая государственная машина, старые религиозные пережитки или старая буржуазная философия, то их заслуженный удел — быть сброшенными с «корабля современности» энергичными усилиями революционеров-коммунистов.
Большевистская социальная философия совершенно изгнала из своего лексикона понятие гражданского общества, поскольку согласно ее постулатам полная, безраздельная власть в стране должна принадлежать партийно-государственным институтам. Правоведение советского периода обретает исключительно «государство центристскую» ориентацию, ставящую на первое место не интересы и свободы личности (чья социальная роль сведена к роли «винтика» в государственной машине), не интересы гражданского общества (ростки которого оказались почти полностью затоптаны), а интересы государства как такового. В результате этого была по существу возрождена гегелевская идея государства как высшего воплощения общественной жизни, как «земного Бога», имеющего право относиться к индивидам как к средствам достижения своих высших целей, использовать их энергию, силы, жизнь по своему усмотрению. Государство центристское правоведение обосновывало право государства вмешиваться в любую область практической и духовной жизни, контролировать деятельность этих сфер, навязывать им свои, этические ценности и нормы.
Для того чтобы многомиллионные массы не сознавали собственной социальной ущемленности, тоталитарное государство, возглавляемое партией коммунистов, встает на путь массированного нагнетания атмосферы непонимания массами того, что происходило с ними на самом деле. Эта цель достигается при помощи «марксистско-ленинской идеологии», стремящейся средствами науки искусства, культуры, воспитания заблокировать возможность рационального понимания истинной сути происходящих в обществе процессов. Из социальных, гуманитарных, юридических и других наук складывается своеобразный идеологический «антимир» перевернутых смыслов, поменявшихся местами ценностных полюсов. В этом пространстве, где утрачены различия между добром и злом, правдой и ложью, все дозволено: разрушители считают себя созидателями, преступники — героями, а героя ничего не стоит казнить как преступника.
|
|
|
Советская идеология и подчиненная ей социальная философия стремились подчинить сознание и волю масс политической воле властвующей партии, превратить народ в «человеческий материал», с которым можно делать что угодно, решать самые невообразимые политические и экономический задачи.
Утверждению тоталитарной психологии призвана была способствовать марксистская концепция человека как главной производственной силы. Восходящая к эллинистической теории человека как одушевленного орудия труда, она была модернизирована Марксом. Но даже Маркс, утверждавший, что главный принцип рабовладельческого хозяйства состоит в том, чтобы выжать из человеческого скота максимально возможную массу труда в возможно меньший промежуток времени, вряд ли мог предположить, что этот принцип с наибольшим эффектом будет применен в XX в. в советском тоталитарном государстве эпохи сталинизма.
Тотальность предполагает диктат всеобщности, пренебрежение единичностью, погашение и поглощение всего особенного, уникального. Не случайно насаждение постулатов большевистской идеологии обернулось практикой нанесения бесчисленных унижений и оскорблений в адрессвободной личности, ее бессмертной души, практикой неверия в ее разумность и порядочность. Целенаправленно формировалось «царство усредненности», где действует закон «выживания среднейшего». В этом царстве, как писал Достоевский в «Бесах», «первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей... их изгоняют или казнят... рабы должны быть равны...»
|
|
|
Целям обезличивания в тоталитарном социуме должна была служить вся система воспитания и образования. Теоретически обосновывалась система формирования индивида-адаптанта, насаждающая послушание, штампующая приспособленцев, привычных к постоянной опеке извне и не имеющих развитых навыков действий в ситуациях свободного выбора. При этом репрессивно-нивелирующая теория социальной педагогики ловко использовала принцип коллективизма как благообразную формулу, заслоняющую процессы тотального усреднения личности, растворения «Я» в «Мы». Государственно-партийные чиновники и состоящие у них на службе идеологи, социологи, педагоги, юристы прекрасно понимали, что обезличенным «коллективистом», утратившим представление об истинной ценности своего «Я», можно легко манипулировать при помощи морально-идеологических рычагов, в роли которых выступали теории «долга», «ответственности перед коллективом», «чести коллектива» и т.д.
Главный признак тоталитарной государственности — гипертрофированное и универсальное насилие над всем человеческим в человеке, телом и духом, внутренней и внешней жизнью, его верой, надеждой, любовью и многим другим. В условиях тоталитаризма философия превращается в бездуховную идеологию, педагогика - в жесткую дрессуру, правосудие — в хитрое и коварное «левосудие». Там же, где нет ни истинной философии, ни истинного права, не может быть и философии права. Тоталитарному государству она была не нужна. Его целью была лишь безраздельная власть, а средством — беспредельное насилие. Функции же философии права выполняла официальная идеология, выступавшая как вектор силы, ведущий покорных и тащащий сопротивляющихся. Еще в XVII в. Локк вывел «тройственную формулу» прирожденных прав человека на жизнь, свободу и собственность. Но теоретики и практики тоталитаризма пошли по пути последовательного изъятия у человека вначале права на собственность, затем права на свободное волеизъявление и, наконец, права на жизнь, раскрутив маховик невиданных по масштабам репрессий. В итоге совершился исторический откат общества в доправовое состояние, где государство, призванное охранять собственность, свободу и жизнь граждан, большей частью отнимало их. Так тоталитаризм, о необходимости которого столь страстно вешали большевики, обнаружил свою главную, ретардирующую (тормозящую) функцию.
|
|
|
