Следует двигаться, чтобы расти?

ТРИ ГОДА СПУСТЯ

Попытки оценить успехи и неудачи семейной терапии - дело тонкое и обманчивое. Закономерный вопрос: "Была ли терапия успешна?" - на практике оказывается очень опасным. Опасным потому, что он предполагает общую точку зрения на критерий успеха, который был бы не только клинически пригодным, но и доступным для оценки. Сейчас дело, которым мы занимаемся, представляет собой скорее не науку, а искусство. Однако, несмотря на это, каждый из нас должен иметь представление о том, что работает, а что - нет. Это естественно, так как у всех нас есть определенное понятие об "успехе" и "неудаче".

Я убежден, что терапия представляет собой совокупность усилий, направленных на рост. Ее фундаментальная цель состоит отнюдь не в избавлении от симптомов и осуществлении каких-то радикальных, но поверхностных изменений в поведении. Мы должны пойти гораздо дальше идеи о поведенческих проявлениях как адекватных отражениях "реальности". Рост и "успех" в гораздо большей мере связаны с процессом развития семьи, со способностью ее членов встать по-настоящему в личностную позицию по отношению друг к другу. Идея "обучения" навыкам общения также может вводить в заблуждение. Вы не в состоянии обучить кого-то быть человечным по отношению к другому.

Процесс роста по-настоящему начинается с того, что семья обретает мужество и рискует встать в более личностную позицию по отношению друг к другу. Важно само желание начать путешествие, а не то, насколько ясно намечен путь. При этом включенность терапевта в семейную систему должна быть нацелена не на избавление их от тревожности, а скорее на трансформацию их тревожности в нечто полезное и продуктивное. Хотя понижение “внутрисемейной температуры” может иногда предотвратить взрывы и скандалы в семье, любая преждевременная попытка избежать интенсивных взаимоотношений также делает перспективу роста маловероятной. В культуре все возрастающей отчужденности терапевт должен быть способен допускать в свои взаимоотношения с семьей напряжение и риск.

Хотя некоторые основания идентифицировать внутрисемейные изменения в терминах конкретных поведенческих проявлений имеются, рост все же следует рассматривать как трансцендентальный процесс. В голову приходит аналогия с коробкой передач и переключением скоростей в автомашине. Вы мало что можете сделать здесь на “первом скорости”. Ваша конечная скорость и оптимальные пределы функционирования довольно ограничены. Конечно, вы можете вести машину на первой скорости, но это будет неэффективно. Между тем, переходя на вторую скорость когда нужно, вы увеличиваете свои возможности и получаете более эффективно функционирующую машину. Аналогичным образом я смотрю на семьи. Моя задача - помочь им перейти на другой уровень жизни. Я хочу способствовать тому, чтобы они получили доступ к собственным недоиспользованным возможностям и способностям.

Важный шаг в этом переходе - научиться смотреть поверх боли, понимать и позитивно оценивать абсурдные стороны человеческой жизни. Я хочу, чтобы они научились не только терпеть, но также и получать удовольствие от тревожности и боли, которые делают человеческую жизнь более реальной. Выбор здесь, по существу, состоит в следующем: либо онеметь, либо испытывать одновременно радость и страдание. Я хочу, чтобы они могли учитывать свой реальный опыт проживания, а не автоматически выбирали для себя успокоение. Что вы предпочтете: ругаться со своим супругом или спрятаться в удобное и комфортное убежище перед телевизором? Сложных вопросов избежать невозможно. Соглашение не обсуждать в семье реальные сложные проблемы обычно создает атмосферу холодности между членами семьи и отдаленности их друг от друга.

Один из способов избежать ловушки излишнего интереса к конкретной жизни клиентов - всегда оставлять в поле своего внимания мой собственный жизненный опыт. Даже в терапевтическом офисе я пытаюсь остаться центром моего бытия. Мои усилия в большей степени направлены на собственный рост, чем на осуществление каких-то изменений в семье. Когда я пытаюсь их изменить, они становятся как бы эластичными и при первой же возможности легко возвращаются к первоначальной форме. Когда же они сами решают переформировать себя, есть шанс, что изменения и в самом деле произойдут. Часть проблемы состоит в том, что я действительно не знаю, как их переформировывать. Мои усилия придать им определенную форму должны быть по-акробатически гибкими, когда же они будут это делать сами, новая форма окажется для них более естественной.

Я прекратил попытки повлиять на их переформирование, однако у меня есть весьма определенные представления о самом процессе. Эта та почва, на которой я пытаюсь с ними работать: мы взаимодействуем по поводу самого процесса их жизни, а не каких бы то ни было его конкретных проявлений.

Мое взаимодействие с ними может только стимулировать рост, реально же они развиваются сами. Например, дразня Маму по поводу ее мученичества, жертвенности, я могу стимулировать ее к росту, но в настоящем смысле это еще не рост. Рост начнется только тогда, когда она сама, без посторонней помощи отправится в путь. Причем даже не очень важно, чтобы она добилась полного успеха. Необходимо лишь ее мужество совершить попытку, преодолеть страх первого шага.

И опять, я вовсе не интересуюсь конкретными способами их изменений. Больше всего я озабочен тем, как бы посильнее раскачать их лодку, чтобы они могли свободно начать собственное движение. Когда люди начинают жить свободнее, это видно прежде всего по качеству их межличностных взаимодействий. Здесь всегда присутствует спонтанность и открытость, способность быть другим и принимать различия без ужаса и паники. Вынужденный конформизм для всех членов семьи сменяется способностью наслаждаться проявляющимися различиями. Вместо циничных насмешек над другими появляется способность при всех смеяться над собой.

Во всем этом присутствует дух перевоплощения, перестройки. События и проблемы внешней реальности трудно в одночасье изменить, но теперь семья встречает их с меньшей напряженностью и страхом. Развивающееся чувство взаимосвязанности освобождает их от обременительных ощущений изоляции и нереалистичности.

И уже не так существенно, что Джонни все еще мочится в постели, а Мама пока не может решиться смененить место работы. Если терапевт будет соблазнен моделями поведенческих изменений, он по сути дела станет наемным работником клиентов, которые будут его контролировать своими действиями. Семье в данном случае предписывалось бы лишь произвести некоторые изменения в своем поведении, а терапевт будет всегда в их распоряжении. Когда они не смогут произвести существенные изменения в своей жизни, терапевт застрянет и не сможет двигаться дальше. Ему тогда останется только объявить себя несправившимся, а их - сопротивляющимися.

Мои усилия направлены на то, чтобы полностью справиться со всей этой неразберихой. Адекватный процесс может начаться только в том случае, если я сам останусь центром собственной жизни и буду защищать свои границы. Их же рост начнется тогда, когда и они смогут установить более подходящие границы и взять на себя ответственность за свою собственную жизнь.